Сказка, старая как мир

Дни после отъезда Бриенны на Тарт стали одними из самых мрачных в жизни Джейме, даже с учётом длительного заточения в грязной темнице Старков и лишения правой руки. Он знал, что поступил правильно, освободив её, но это ничуть не облегчало ему утраты единственного луча света в его существовании. Он бы не переменил своего решения отправить её домой, хотя, запираясь в тёмных покоях, он часто жалел, что в нём уже не было прежнего эгоизма. Благодаря безграничной доброте Бриенны Джейме уже не был похож на себя из прошлого. Он стал лучше, и по этой причине страдал гораздо сильнее, чем мог бы представить. Эта глупая, упрямая и честная девица научила его самоотверженности и невольно влюбила в себя настолько, что он был готов отпустить её. Иногда он горько смеялся при мысли, с каким ехидным злорадством посмотрела бы на него сейчас Кейтилин Старк, на этого некогда гордого льва, из которого ушла жизнь. Тирион всячески старался поддержать его в эти дни, подбодрить, похвалить за великодушие, сказать, что он всё сделал правильно. Это не помогало. Утёс Кастерли был густо населён лордами, леди, солдатами и оруженосцами, но отсутствие одной мускулистой, некрасивой и голубоглазой женщины наполняло каждую залу, каждую комнату осязаемым одиночеством. С таким же успехом замок мог бы и пустовать, потому что, когда Джейме покидал свои покои, ему везде мерещились тени и воспоминания её пребывания. Джейме видел, как Бриенна шла по коридорам на своих длинных ногах, а маленький Тимеон, не переставая болтать, пытался за ней поспевать. Когда он осмеливался выглянуть во двор, где она терпеливо учила его фехтовать левой рукой и со временем пустила его внутрь своих стен, за которыми скрывалась нежная девушка, его сердце разбивалось на осколки, и он разворачивался и удалялся к себе. Предаваясь невесёлым размышлениям, Джейме проводил целые дни взаперти, пока Тириону после настойчивых увещеваний не удавалось уговорить брата спуститься на ужин, чтобы пресечь досужие сплетни по поводу его затворничества. Тирион из кожи вон лез, чтобы вовлечь его в разговор и положить конец перешёптываниям лордов, которыми они были заняты с тех пор, как уехала Бриенна. Джейме ради брата пытался следить за нитью их беседы, но его взгляд всегда устремлялся к месту, где обычно сидела Бриенна. В первые дни своего нахождения в замке она была крайне угрюмой и отстранённой, насильно обряженная в жуткие платья, одна среди врагов, куда Джейме специально сажал её, со скуки и злости. Теперь эти воспоминания казались ему давнишними и потускневшими, но были и другие, более отчётливые и мучительные. Уже ближе к её отъезду, когда Джейме смотрел на неё со своего возвышения, он нередко заставал её любезно улыбавшейся, внимавшей рассказу какого-нибудь паренька, и её великолепные глаза искрились даже издали. Он скучал по ней. Джейме думал, что понимает, как много она для него значит, когда искал кольцо в шкатулке с драгоценностями матери, намереваясь сделать Бриенне предложение. Думал, что понимает, насколько важной стала для него девица Тарт, когда искал её по замку, чтобы задать вопрос, от которого бешено стучало в груди сердце. Но даже тогда он не в полной мере это понимал. Только теперь, когда она уехала, он по-настоящему осознал, как ему были дороги её общество, её доброта и её глаза. В первые несколько недель Джейме пил больше вина, чем следовало, запершись в комнате, которую должен был покидать намного чаще. Он знал, что жалок в своей хандре, но предпочитал упиваться горем во мраке, вместо того чтобы проходить по местам, где раньше была Бриенна. В конце концов понукания Тириона и его собственная гордость вынудили его вернуться на свет. Бриенны больше здесь не было, и с этим ничего нельзя было поделать. Джейме поклялся, что забудет её и продолжит жить и вести себя, как подобает лорду Утёса Кастерли. Он с головой погрузился в дела, готовый выслушивать даже самых заурядных знаменосцев, покуда они позволяли ему отвлечься от снедающей его тоски. Ругая себя за каждую мысль о Бриенне, Джейме ещё усерднее хватался за любую возможную отдушину. На какое-то время он почти поверил, что у него получается. Боль утраты начала притупляться, благодаря чему он мог продолжать жить. А затем прилетел ворон с Тарта. Мейстер принёс послание в его покои, и Джейме сначала долго разглядывал пергамент, прежде чем набрался смелости открыть его. Дорогой Джейме, Я благополучно прибыла на Тарт, большое спасибо провожатым, которых ты отрядил со мной в путь. Они были в высшей степени исполнительны и учтивы. Их отправили назад в Утёс Кастерли с более чем достаточным запасом провизии на время дороги домой. Полагаю, они вернутся совсем скоро, если уже не приехали. Джейме, я даже не знаю, что написать и с чего начать. Мой отъезд из Утёса получился очень поспешным, у меня не было времени сказать всё, что я хотела. Не могу подобрать сейчас подходящих слов, но моя глубокая признательность вынуждает меня попробовать. Твоё решение отправить меня к отцу — проявление невероятного великодушия, и я даже не в состоянии должным образом тебя за это отблагодарить. Надеюсь, ты будешь рад слышать, что моя поездка оказалась не напрасной. Отец всё ещё жив, хотя сильно ослаб. С момента моего прибытия вчера утром он всего раз открывал глаза, ненадолго, и я даже не могу ручаться, узнал ли он меня. Я потрясена тем, как быстро он угас за столь короткий срок, но мне не хватает слов выразить свою признательность за шанс находиться с ним рядом, пока он доживает последние дни. Он был мне куда более хорошим отцом, чем я могла бы для себя ожидать, и я бы не вынесла, если бы ему пришлось покинуть этот мир в одиночестве. Искренне надеюсь, что твой отец не слишком рассвирепел из-за того, что ты отпустил меня. Обещаю, как только будет возможность, я направлю ровно столько солдат, сколько смогу себе позволить, чтобы засвидетельствовать своё почтение королю Томмену и доказать нашу преданность, рассчитывая, что это поспособствует снятию напряжённости, которая могла возникнуть между вами по моей вине. На этом я заканчиваю своё сбивчивое письмо. Боюсь, что чересчур много написала, но, по крайней мере, мне удалось немного отвлечься. Пожалуйста, пошли мне ответную весточку, расскажи, как у тебя дела, могу ли я чем-то помочь тебе с лордом Тайвином. Расскажи, как поживают мои ребята. Передай им, что я скучаю и жалею, что у меня не получилось с ними проститься. И, Джейме, ещё раз благодарю тебя от всего сердца. Бриенна. Джейме читал её письмо под заходящийся стук своего сердца, от начала и до конца. Ноющая боль в груди, изводившая его последние несколько недель, вспыхнула с новой силой, не менее пронзительная, чем в день отъезда Бриенны. Читая письмо, он отчётливо представлял её рядом с собой, произносившей вслух каждое слово, ласково положив руку ему на предплечье. Джейме отбросил письмо и поднялся. Это было невыносимо. Послание дышало её добротой, которую он больше не мог испытать на себе, и её страданием, которое он был не в состоянии облегчить, находясь так далеко. Стремительно покинув комнату, он зарылся в дела, какие только ни попадались, пытаясь не думать о глазах сидевшей у изголовья умирающего старика Бриенны, широко распахнутых и голубых, полных печали. Что бы он мог сказать или сделать, чтобы помочь ей? Ничего. Оставшиеся часы до наступления сумерек он провёл за осмотром запасов зерна на зиму, обнаружив, что из-за своих расстроенных чувств раздражается и резок с теми, кому обычно симпатизировал. Джейме ощущал их переглядывания у себя за спиной, но никак не отреагировал. После захода солнца и окончания работы он вернулся к себе, к лежавшему без ответа письму на столе. Джейме сел и смотрел на письмо какое-то время, стараясь придумать ответ. Слов он не находил и чем дольше сидел и размышлял, тем больше злился. В конечном итоге, задув свечу, он пересёк комнату и лёг в постель с мыслью, что раз теперь женщина свободна, будет лучше предать забвению всё, что между ними происходило. Если ему не суждено вновь увидеться с ней, то не было смысла постоянно бередить старые раны, поддерживая переписку. Давай избавимся друг от друга, твёрдо решил он, но после долго не мог заснуть, не в силах изгнать из головы её образ. Тирион, со свойственной ему демонической проницательностью, явно заметил в Джейме эту перемену к худшему, после того как тот демонстрировал признаки улучшения, пока не прилетел ворон. Первые дни Тирион хранил молчание, но Джейме видел, как разноцветные глаза брата внимательно следят за ним. Он не поднимал эту тему, не желая удовлетворять его любопытство, хотя его выводило из себя маячившее над ним в компании Тириона ощущение неизбежности. На четвёртый день Тирион наконец решил задать ему вопрос. – Итак, брат. Я слышал, что недавно к нам пожаловала птица с Сапфирового острова, – произнёс он во время их ужина наедине. – Верно слышал, – пожал плечами Джейме, с раздражением протыкая мясо и не развивая этот разговор дальше. Некоторое время Тирион наблюдал за ним, выжидая: – Я также слышал, что на Тарт не была отправлена птица с ответом. – Что ж, брат, похоже, с твоим слухом всё в порядке. Я этому рад, – сухо прокомментировал Джейме, подняв кубок с вином и сделав большой глоток. Вскинув брови, Тирион тоже отпил вина. В углу комнаты трещал очаг — единственный звук среди гнетущего молчания. – И как поживает леди Бриенна? Полагаю, она благополучно добралась до своего острова? – Да. – А что с её отцом? – Ещё жив, но, видимо, долго не протянет. – И собираешься ли ты ей ответить, выразив беспокойство за них обоих? Джейме долго смотрел на брата. Тирион делал то же самое. – Нет, – наконец сказал Джейме. Тирион, до этого сохранявший бесстрастное выражение, пытаясь выудить информацию, теперь уже не скрывал своего разочарования. – Джейме, – нахмурился он, – ты должен что-то написать этой девушке. Раз она безотлагательно, не успев вернуться домой, отправила тебе письмо, она желает получить от тебя ответ, и ты это знаешь. Без сомнения, она нуждается в утешении в такой сложный для неё период. Понимаю, разлука причиняет тебе боль, брат, но было бы учтивостью… – Ты забыл, с кем разговариваешь, брат, – едко перебил его Джейме. – Напомню, перед тобой цареубийца. Человек без чести, и я поступаю так, как считаю нужным. Взглянув на Тириона и увидев, что досада ещё явственнее проступила на его лице, Джейме встал из-за стола, оставив свой ужин наполовину нетронутым. – Доброй ночи, – бросил он, пересёк комнату и вышел вон. Гневно шагая по коридору, он рявкнул слуге, чтобы тот принёс вино в его покои. Когда приказ был выполнен, Джейме основательно напился. На пустой желудок вино подействовало быстро, однако, невзирая на количество выпитых кубков, он всё равно не мог избавиться от чувства вины, злости и тоски, гложущих его. Допив вино, он добрёл до кровати, стараясь не думать о Бриенне, дежурившей возле умирающего отца в ожидании письма, которое не получит.