Dragon VS Princess-5: Охота на монстра

      В первый раз Чимин задерживается после концерта в холле отеля в Гамильтоне. Юнги, скрываясь в лифте, видит, что Чимин беседует о чем-то с одним из старших танцоров, и думает, что, видимо, малыша хвалят за его успехи. А потому и сам улыбается и спокойно поднимается в номер. Когда возвращается Чимин в свой номер, Шуга не знает — засыпает после тяжелого дня, едва наскребя в себе сил на то, чтобы принять душ.       Во второй раз Чимин задерживается для беседы все с тем же танцором, когда после концерта в Ньюарке вся группа отправляется ужинать в закрытый ради такого события для посетителей ресторан, и группа танцоров утаскивает Чимина за свой столик, чтобы обсудить какие-то спорные моменты хореографии его сольника. И Юнги с каким-то противным ощущением под ребрами замечает, что Чимин не возвращается за стол с мемберами даже после того, как столик танцоров пустеет. Его тонкая фигурка маячит за искусственным водоемом среди свисающих плетей буйных растений оранжереи в самом центре ресторана. И он снова беседует с тем же танцором.       Злополучная ситуация со спиной случается в Лондоне, но Чимчим собирает в себе последние силы, улыбается сквозь слезы и старается как-то сдвинуться с места сам. Юнги наблюдает спокойно, но вскипает, когда все тот же танцор вызывается донести Чимина до номера на руках.       Глядя, как с Чимином на руках, как с куклой, скрывается в лифте этот самый танцор, Юнги вдруг представляет себе, что, ведь, общение этих двоих может быть не таким безобидным, как кажется.       И закипает.       Он вскакивает в соседний лифт и жмет кнопки, оказывается на этаже практически одновременно с соседним лифтом, и успевает заметить, как танцор как-то очень уж по-хозяйски открывает карточкой двери в номер Чимина. — Я посижу с тобой, — хрипло бросает Юнги Чимину, усаживаясь рядом с ним на кровати. — Ты можешь идти. — Юнги, ты что? — округляет глаза, немного посоловевшие от лекарств, Чимин. — У вас же эфир на телевидении.       У него слезы на глазах, ему тоже очень бы хотелось. — Чанмун-ши побудет со мной, он сегодня не занят, — добавляет он.       «Чанмун-ши»…       Юнги вне себя.       Его сжигает самая настоящая ревность. Ему уже кажется, что весь мир вокруг в курсе нового увлечения Чимина, и только он, как последний долбоеб, не замечал очевидного.       После «кровавой» истории с пяткой макнэ все заботы группы крутились вокруг мелкого, и, понятно, в туре особо не до романтики, но… Юнги такого просто не заслужил.       Вечером Юнги засиживается допоздна в номере Хосока, потому что Чимин спит, натертый и наколотый лекарствами, и слушает хосочьи переживания, которые уже не кажутся Юнги такими уж надуманными.       А когда он все-таки заглядывает в номер Чимина, он застает там снова Чанмуна, который заваривает его малышу крепкий травяной чай и укутывает его ноги пледом.       Он вылавливает Чанмуна в темном коридоре отеля, прижимает руками к стене хоть и мельче танцора, и ниже ростом, и шипит в испуганное лицо что-то очень сильно нечленораздельное.       Чанмун вжимается в стену, несмело улыбается, будто сомневается, что Юнги это всерьез, но получает смачный удар под дых и взвизгивает как-то совсем не по-мужски. — Эй, Юнги, ты чего, — сгибаясь пополам, стонет он. — С катушек слетел?       На его крик выскакивают из своих номеров мемберы и стафф, кто-то пытается отодрать от танцора вцепившегося в него Шугу, но тот маленький и верткий, он злющий страшно, а потому практически неуправляем. — Успокойся, Юнги, — верещит Хосок, — ты же его покалечишь! — Заткнитесь, вы разбудите Чимина, — пытается убедить присутствующих не орать Намджун.       При имени Чимина Шуга приходит в еще большую ярость и начинает молотить руками во все стороны, подпрыгивая и стараясь зацепить Чанмуна. Задевает его лицо кулаком, и стена напротив окрашивается кровавыми брызгами. — Пиздец, — глубокомысленно замечает Джин, хватает Шугу поперек талии, закидывает к себе на плечо и утаскивает в свой номер.       Спустя полчаса Юнги милостиво соглашается выпить чаю. — Ты ёбнулся совсем? — уточняет вежливо Джин, ставя перед ним горячую чашку. — Развяжи, — рявкает Юнги. — Пока не поговорим — и не подумаю. — Ты привязал меня к креслу шнуром от переноски, хён! — фыркает Юнги. — Ты реально думаешь, что я буду после такого с тобой разговаривать?       Джин улыбается. — Чего ты лыбишься? — Юнги более миролюбиво склоняет голову к плечу. — Вспоминаю, как ты тут прыгал как обезьяна и кидался на людей. Как я должен был тебя успокаивать? У меня было только два варианта, и скажи спасибо, что я воспользовался первым из них. — А какой был второй? — Юнги становится интересно, и он постепенно успокаивается.       Джин достает из кармана газовый баллончик и крутит показательно в руке. — Но тебе бы он тоже не понравился, — и прячет его в карман. — Ты не понимаешь! — Юнги все еще злится, но теперь ему срочно необходимо сочувствие, и Джин для этой роли вполне подойдет. — Он лезет к Чимину. Он все время… он хочет… он хочет увести Чимина…он хочет забрать у меня моего малыша… — Он — его троюродный брат, вообще-то, Юнги. — Кто? — Юнги вытягивает шею от неожиданности и становится похож на суслика, которого застали врасплох. — Чанмун. — Чей брат? — Чимина. — Первый раз слышу, — бормочет Юнги. — Я не знал… — Ха-ха, если вы когда-нибудь сбежите в Лас-Вегас, чтобы пожениться, имей в виду, что среди будущей родни у тебя уже есть собственный личный враг, — Джину от своих же слов смешно и немного грустно одновременно.       Он наклоняется к Юнги, опираясь локтями на свои колени, и говорит медленно, так, чтобы каждое слово доходило до Юнги: — А так ли ты хорошо знаешь своего малыша? Возможно, стоит начать с этого?