***
Выполнить совет Мори оказалось сложнее, чем Ацуши ожидал. Словно неуловимый корабль-призрак, рекомендованный им парень исчезал в самый последний момент. Отследить его по заданиям тоже не получалось: он сдавал одно и тут же брал новое, уматывая то в Аризону, то на Багамы, то колеся по всей Европе. На мотоцикле делать это было легко и приятно, кто ж спорит! Только у Ацуши не было моря свободного времени, чтобы успевать между парами и тренировками сидеть в засаде у чужого дома, почти всегда пустующего. В отчаяньи он даже затянул (точнее, запихал насильно) Акутагаву к учителю Куникиде и попросил научить «смирению и концентрации». В ответ Куникида выдал им странный горшок и сказал окунать туда палец на несколько минут. Мол, это тренировка на выносливость и силу воли. Надо ли говорить, что спустя полчаса горшок был разбит и сожран Расёмоном, а Ацуши вместо единения с напарником получил дополнительную головную боль? В общем, у Ацуши не осталось другого выбора: он обратился к Фицджеральду. — Джон? — удивился тот, когда Ацуши поймал его в библиотеке и зажал в углу, не позволяя уйти. — Утром поехал повидать родных. Они живут в Оклахоме, простые фермеры. Ну да не всем же быть великими… — Адрес! По пути они удачно завернули в Канзас и убили ветряного демона, который развлекался тем, что отправлял в полёт ни в чём не повинные дома с людьми внутри. — Держи своего пёсика, — спасённая девочка обняла щенка и ещё долго махала им вслед, а жаркое марево полуденного солнца делало дорогу, по которой они шли, будто бы вымощенной из жёлтого кирпича. — В следующий раз не мешай мне, тигр, — проворчал Акутагава. Они ехали в кузове грузовика, водитель которого согласился подвезти их бесплатно. Хотя, возможно, ему просто понравилась Кёка в коротких летних шортах. — Твоя суетливость делу не помогает. — За собой следи лучше, — не остался в долгу Ацуши. — Ты делаешь, что хочешь, не советуясь с нами. Любой бы растерялся! Спор мог продолжаться вечно, и поэтому — как надеялся Ацуши — им пригодится помощь того, кто уже прошёл через подобное. Тем не менее, с каждым разом управлять Акутагавой-плащом получалось всё лучше. Кёка, как и прежде, слушалась беспрекословно, лишь изредка подсказывая или меняя траекторию движения. Втроём было… легче. За свою недолгую жизнь Ацуши впервые понял, насколько важны доверие и возможность без страха опереться на чужую руку в минуту слабости. К сожалению, Акутагава чаще всего эту самую руку кусал, но у кого не бывает недостатков. — Вы проделали этот путь, чтобы учиться у меня?! Джон Стейнбек оказался именно таким, каким Ацуши его себе и представлял. Загорелый парень в простом рабочем комбинезоне и в кепке, какие носили трактористы и уборщики зерна. Он встретил троицу на подходе к дому, очень удивился, но гнать прочь не стал. — Ребята, как бы вам сказать… Я не наставник. И тем более не какой-то там гуру. Ладно бы у меня тоже было двое партнёров, но он ведь один и на вас совершенно не похож. Сложно было сказать, умел ли Джон видеть души, но смотрел он слишком пристально для человека, который хотел сразу отказать. Усевшись в раздумьях на крыльце, он заставил Ацуши и компанию неловко топтаться рядом и ждать решения. Перед домом носились дети — его младшие брат и сестра, где-то в поле раздавалось гудение машины. Из дома тянуло мясной запеканкой и яблочным пирогом. Явно не то место, где могли научить идеальному резонансу. Неужели Мори обманул? — Ладно, пошли. Джон отряхнул пыль с колен, хотя штанам от этого было ни горячо, ни холодно. По мнению Акутагавы, они были убиты в хлам. Ага, а он сам прямо икона стиля. — Не кусайся! — шикнул на него Ацуши, надеясь, что у Джона не было глаз на затылке, но имелась врождённая избирательная глухота. Обычная прогулка по протоптанной среди полей дорожке грозила перерасти в очередную драку. Одна Кёка с любопытством осматривалась и растерянно трогала венок, который специально для неё сплели дети. — Подойдёт. Поляна возле озера, справа — редкий лес, больше похожий на высаженный кем-то частокол, слева пыльная дорога, по которой кто-то проезжал от силы раз в день. Всё это время Акутагава и Кёка не роптали, выполняя прихоть Ацуши, но теперь он почувствовал исходящую от них мощную волну сомнения. Одно дело тренироваться на территории Академии, где помогут и подскажут, и совсем иное — связаться с парнем, который ничего толком не объяснял, зато зачем-то присел на корточки перед озером и опустил руку в воду. — Кого ты там ищешь? — неприязненно спросил Акутагава. — Бужу напарника. Он любит спать на дне. Язвить Акутагава не умел, потому заткнулся, хмуро зыркая на безумца, с которым их угораздило связаться. Отчасти Ацуши был с ним согласен, но он не оставлял надежду, что всё может получиться. Если не с ними и не здесь, то когда? Из озерка вылез высоченный парень. Не здороваясь, он превратился в нож и лёг в руку Джона, как влитой. Никого свечения и эффектных замахов. — Обычный нож? — снова не смог промолчать Акутагава. — Не совсем, — Джон показал рукоять, которая была вырезана из цельного камня и могла похвастаться странными узорами. — Я достал его со дна Атлантического океана. Некстати вспомнился Дазай с его бледной физиономией и непонятной фразой про меч. — А разве это — не легендарный священный Экскалибур? Услышав имя меча, Джон громко рассмеялся и хлопнул себя свободной рукой по бедру. — Что ты! Никто в здравом уме к этому психу не сунется. Хотя некоторые и правда называют Лавкрафта легендой… Но для вас это не имеет никакого значения. Вы пришли, чтобы стать сильнее, так становитесь! Джон подбросил и поймал нож. Он предлагал спарринг. Спустя пять часов Ацуши понял три вещи. Первое: элитный класс не просто так назывался элитным. Они умели и знали намного больше, чем любой из одноклассников Ацуши, пробывших в Академии от полугода до двух и более лет. Второе: Джон дрался не в полную силу. Он пытался спровоцировать их на резонанс, подтолкнуть действовать слаженно, словно единый организм. Несмотря на зубрёжку, Акутагава был полным профаном в деле командной работы. У него ни черта не получалось, даже когда Ацуши старался настроиться на его волну и объединить дыхания душ. И третье — они все ужасно, зверски проголодались. — Возвращаемся, — вздохнул Джон. Лавкрафт принял человеческий облик и поплёлся за ними, медленно переставляя ноги и ноя о том, как ему хочется сладкого. Джон соблазнял его яблочным пирогом и обещал чуть ли не манну небесную, чтобы напарник не завалился спать прямо в недавно собранный душистый стог соломы. — Я слышала, что ты не сразу нашёл со своим оружием общий язык, — сказала вдруг Кёка негромко. За всё время тренировки она не произнесла ни слова. — И до знакомства с ним был самым слабым на курсе. Джон хмыкнул, неприятно удивлённый её осведомлённостью, но ответил: — Всё — правда. Я был неудачником со способностью повелевать живыми оружиями, но ни одно мне не подошло. Точнее, я им. Во время обычного боя всё было хорошо, мы неплохо ладили, но когда дело доходило до резонанса, нас постоянно раскидывало в разные стороны. Как магниты с одинаковыми полюсами. — И как ты справился? — Работал без напарника, но чаще просто не входил с ними в резонанс. Естественно, души мы собирали по огромным праздникам, и те девчонки и парни со временем уходили к другим повелителям. Джон закинул руки за голову и жевал травинку. Во взгляде у него не было ни злости, ни обиды. Лёгкая усталость после тяжёлого рабочего дня, и только. Ацуши немного ему позавидовал. Он бы на месте Джона, наверное, сдался. Неприятно чувствовать себя ни на что не способным ничтожеством. Уродом, от которого все отворачиваются. — Ой, не надо мне придумывать драму века, — правильно истолковал сочувственный вздох Джон. — Я этого не люблю. Ну, помучился немного, покопался в старых библиотечных книгах, ничего со мной не стало… Кстати, самое интересное всегда почему-то оставляли в общем читальном зале, словно знали — никто туда не полезет… И однажды нашёл легенду про меч, который ждёт самого сильного и смелого на дне океана. Лавкрафт флегматично кивнул, подтверждая его слова. Акутагава недоверчиво взглянул на одного, на второго. — Какой меч способен лежать тысячелетиями под водой? И твоё оружие — нож, а не меч. — Разве я говорил, что Лавкрафт — оружие? — странно ухмыльнулся Джон. — На яхте Фицджеральда, который захотел обойти меня и присвоить себе «крутое оружие», мы доплыли до нужного места и нырнули. Фрэнсис сдался после третьего заплыва, а я всё продолжал… В итоге, как видите, добился своего. Ацуши хотел спросить, почему в этой истории так мало правды и так много недосказанностей, но они, как назло, уже подошли к дому. Там их приветливо встретила мать Джона, усадила за стол и накормила до отвала. После сытного ужина было лень шевелиться и думать. На узкой веранде, привалившись плечами друг к другу, они смотрели на закат. Джон курил неподалёку, никак не комментируя то, что Акутагава сам — сам! — сжал пальцы Ацуши, а Кёка положила голову ему на колени. Было хорошо. Было правильно. В таком стиле они провели неделю. Правильнее сказать — прогуляли, воспользовавшись разрешением от Мори, который отпустил их на все четыре стороны «искать себя». Неизвестно, как на эту выходку смотрели другие учителя и Шинигами, но спустя всего несколько дней Ацуши понял, что не просчитался. Джон гонял их нещадно от рассвета до позднего вечера. Никаких супер-тренировок и особенных техник, самая обычная работа в поле. Кёка помогала матери Джона на кухне, а Акутагава с Ацуши трудились среди колосьев пшеницы и кукурузы. После полудня все вместе купались в озере и занимались уже тем, ради чего приехали — групповым резонансом. Сложно сказать, в чём заключалась магия, но во время перебрасывания фразами «подай», «кинь», «да не грабли, идиот!» контакт налаживался намного лучше, чем по инструкциям из учебника. Бледный, как поганка, Акутагава сгорел на солнце, и его в четыре руки пришлось мазать сметаной, чтобы красная кожа не так болезненно сползала со спины. — Вы уже собрали свои первые души? — спросил Джон утром, пока все спали. В его семье никто больше не был повелителем, поэтому такие темы он старался поднимать в кругу тех, кто «сёк фишку». — Вместе с Кёкой — давно уже, — пожал плечами Ацуши. На первое серьёзное задание их отправили вместе с Куникидой то ли в качестве моральной поддержки, то ли чтобы не отлынивали от работы. Побегать по бесплатным экскурсиям, растянув миссию на денёк-другой, любили почти все команды, с чего бы им с Кёкой быть исключением? Монстр, почти потерявший человеческий облик, оставлял бомбы на станциях метрополитена. Он делал их из чего попало и начинял безумным дыханием души. Такие бомбы не причиняли физического вреда, зато могли превратить около трёх десятков людей в неуправляемых психов. С трудом разобравшись с монстром, Ацуши тогда чуть сам не угодил под поезд и решил, что больше никогда под землю не спустится. Лучше уж на машине или своими ногами. Алый шарик в тот день Кёка съела без аппетита, но душу им всё-таки засчитали, и это был первый крохотный шажок к превращению смертоносного вакидзаси в Косу Смерти. — А ты? Страдавший от ожогов Акутагава отвернулся, превратившись в живую статую партизана. Вместо него ответила Кёка: — Он отказывался есть души, поэтому не собрал ни одной. Джон присвистнул. — Ничего себе! Зато теперь точно соберёте, — он кивнул на большую кучу зерна, которое надо было перемолоть. — Когда разберётесь с этим. Потом ещё на чердаке уберём, и я научу вас одной забавной вещице. Выражение «наконец что-то стоящее» возникло на лице Акутагавы и пропало: он оценил размеры кучи, собственные возможности и как можно незаметнее вздохнул. Несмотря на привычку дерзить даже старшим, он не всегда вёл себя как быдло. И приказы исполнял — будь здоров. Ацуши подумывал было попробовать с ним такой тон, но потом заметил, как каменели плечи и стекленел взгляд, и отказался от этой идеи. Пусть Дазай приказывает. Они справятся и так. После тренировки Джон вынес на крыльцо арбуз и раздал каждому по большому куску. Испачкав в соке рот и пальцы, Ацуши с наслаждением облизывал их и почти мурлыкал — было вкусно, арбуза он не ел очень давно. Сладко, много воды, потом в туалет хочется, конечно, но на улицу их вроде бы никто не выгонял… — Джон, тут твоё зеркало…— послышался из дома голос матери Джона. Все сразу напряглись, ведь звонок из Академии означал конец внеплановых каникул. Но с новой фишкой Ацуши чувствовал себя уверенней и понимал теперь своих партнёров намного лучше. Оставалось надеяться, что спина у Акутагавы заживёт быстро, и душа — со старыми и новыми ранами — тоже. — Слушаю. Звонил, как ни странно, Дазай. Увидев на другой стороне зеркала Джона, он скорчил непонятную рожицу и капризно попросил кого-то поприличнее. Невозмутимо посоветовав Дазаю идти в задницу, Джон ухмыльнулся и отдал зеркало Ацуши. — Париж ждёт вас, — бодрый голос Дазая ввинтился в уши. — Собирайтесь, заказчик требовал быть как можно быстрее. — Заказчик? — ненавязчиво оттеснив Акутагаву плечом, вперёд пробралась Кёка. Впервые за неделю Акутагава не возражал и, о чудо, посмотрел на неё с благодарностью. — Одна леди считает, что её дом прокляла ведьма. Хотя сто душ вы ещё не собрали, но охота на ведьму — это интересно, не так ли? Опыт не пропить, а вы ещё слишком молоды, у вас столько интересного впереди! Короче, чтобы завтра утром были на месте. — Но как?! Топографический кретинизм мешал Ацуши жить, но даже он не сумел бы проложить короткий путь из штата Оклахома в центр Европы за одну ночь. — Пусть ваш друг помогает, — отмахнулся Дазай. — У него полно полезных знакомых. Сбоку фыркнул Джон. Он не выглядел довольным перспективой куда-то там тащиться на ночь глядя, но когда Дазай положил «трубку», встал и без видимого беспокойства потянулся за нормальным телефоном. — Надеюсь, ни у кого нет аэрофобии? — уточнил он. — Если есть, вам не повезло. Или повезло. Смотря с какой высоты посмотреть. Ацуши не догадывался, что именно их ждало, но от предвкушения огромного и белого песца невидимая шерсть на загривке встала дыбом.***
— АААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААА! С высоты, гораздо большей, чем высота птичьего полёта, открывался прекрасный вид на густые кучевые облака. Они напоминали мягкую перину, на которую хотелось спрыгнуть и поваляться в своё удовольствие. Из-за преломления света обычные серые облака превращались в розовые, фиолетовые и радужные. Удивительное зрелище, увидеть которое было под силу не каждому. Вот только Ацуши с радостью проделал бы весь путь пешком, чем на спине… Огромного. Небесного. Кита. Обычай охотиться на этих величественных созданий, плавающих в небесах, как в море, родился в небольшой деревне на севере Скандинавии. Называлась деревня Шисхеп и ревностно охраняла секреты, с помощью которых загоняла и убивала добычу. Одного кита хватало на целый год безбедной жизни, и для местных охотников было честью участвовать в ритуале. Обычно медлительные и миролюбивые, летом в течение двух недель киты опускались так низко, что их можно было увидеть с земли. — Но что он делает здесь?! Прооравшись, Ацуши кое-как восстановил дыхание и крепче сжал страховочный трос. Для удобства на кита надели «стремя», если таким словом можно было назвать кабинку, где помещалось всего трое людей плюс сам хозяин кита — Герман Мелвилл. Именно он управлял невероятным живым транспортом и не позволял ему скинуть путешественников со своей спины. Хотя, как показалось Ацуши, кит вовсе не чувствовал помех. Для него что четыре человека, что сотня — мелочь, недостойная внимания. Туше размером больше сотни метров попробуй помешай плыть, куда она захочет! — Мы вместе сбежали из деревни, когда он был китёнком, — ответил Мелвилл с таким невозмутимым видом, будто вопящие дети попадались ему каждый день. — С тех пор путешествуем по миру, иногда помогаем ученикам из Академии. Я в долгу перед Шинигами и особенно Фрэнсисом, который дал нам приют, когда все остальные отвернулись. Трудно было представить, где Фицджеральд умудрился разместить кита и сколько денег потратил на его кормёжку, но вложение, как говорил он сам, полностью окупилось. Хороший знакомый, способный доставить тебя в любую точку мира всего за пару часов, стоит любых денег. — Это всё очень интересно, но как мы будем спускаться? Вопрос встал ребром, потому что лестниц в ките предусмотрено не было. — Как-как? — фыркнул в густую бороду Мелвилл. — Прыгать, разумеется. И они прыгнули. Для очистки совести у них был парашют на троих, молитва за упокой души и коллективное завещание, которое неприлично ржавший Джон заставил их составить перед последним, возможно, полётом в их короткой, но насыщенной жизни. Ацуши было страшно. Нет, не так. Ему было очень страшно, и хотелось орать, вот только уши заложило почти сразу и собственного панического вопля он всё равно бы не услышал. Нордически спокойная Кёка поймала его руку, переплела пальцы. Даже в такой ситуации выражение её лица не менялось, но через их связь Ацуши чувствовал возбуждение и ликование. Удивительно: она наслаждалась свободным падением, словно внизу их не ждала жутко твёрдая и неприветливая земля. Вторую руку схватил зубами Расёмон, притянул ближе. Пальцы Акутагавы были холодными и дрожали, хотя и по его лицу — сплошные невыразимцы! — ничего невозможно было понять. От их молчаливой поддержки Ацуши стало легче, и несколько минут он просто падал. Когда из-под густой перины облаков показались остроконечные крыши готических соборов, способные гостеприимно нанизать их на себя, как сыр на шпажки, Ацуши мысленно потянулся к друзьям и активировал резонанс. На крышу старой церкви они приземлились почти незаметно. Почти — потому что было темно, и даже случайные прохожие не поняли, какого чёрта им под ноги посыпались куски черепицы. — Невежливо беспокоить заказчика так рано, — заметила Кёка. Часы на городской площади пробили пять часов утра. Несмотря на полумрак, тревожно выглядывавший из подворотен и узких переулков, город потихоньку начинал оживать. В небе раздался странный звук, похожий на самую высокую ноту церковного органа. Моби Дик прощался с ними перед тем, как уплыть прочь. — Давайте переночуем где-нибудь. Короткими перебежками они добрались до отеля, дешёвого и сомнительного, зато там на шевроны Академии смотрели с опаской и ничего не сказали, когда на последние деньги они сняли комнату на троих. Поспать хотя бы пару часов перед миссией — святое дело, тем более ещё в полёте Ацуши почувствовал нечто неуловимое, какой-то смутный и тревожный запах, не дававший полностью расслабиться. Напарники разделяли его беспокойство, хотя тоже не понимали, что не так с этим внешне прекрасным и тихим городом. Кроме засилия эмигрантов, разумеется. Но не им об этом говорить и осуждать кого-то, верно? Сражённый впечатлениями, Ацуши сразу заснул, а проснулся с гудящей головой и сухой пастью… ртом. Страшно хотелось пить, и протянутый Кёкой кувшин стал настоящим спасением. На скорую руку сообразив что-то вроде завтрака, они избавились от крошек и следов повидла на лицах и отправились к заказчице. Деталей Дазай, как всегда, не сообщил, сказал лишь, что она из последних наследниц некогда богатого и влиятельного французского дворянства. Такие люди не верили в кишинов и ведьм, пока не сталкивались с ними лицом к лицу. — Я не чувствую никакого проклятья, — сказал Акутагава негромко. — Только безумие. Оно пропитало этот дом до самых свай. То, что ночью казалось Ацуши смутным предчувствием, превратилось во вполне реальный дом с привидениями. Старинный, по-своему красивый, он смотрел чёрными непроницаемыми окнами на улицы Парижа. Хотелось стукнуть по двери волшебной палочкой и произнести кодовое слово, но они были не персонажами истории про мальчика-который-выжил, и чудеса здесь случались порой такие, что лучше бы им не случаться никогда. — Ну наконец-то! — дверь открылась безо всякого волшебства. В холле стояла красивая молодая женщина в старомодном платье. Не то чтобы Ацуши разбирался в моде (но уж явно не как Акутагава с его рубашкой в рюшах!), но был уверен, что шляпки и пышные юбки уже давно никто не носил. — Почему так долго?! Я подала заявку ещё вчера вечером! И внесла залог за то, чтобы ко мне прислали самую лучшую команду… Женщина осеклась, рассмотрев их получше. — Ладно. Допустим. Проходите, я расскажу, в чём дело. Она так презрительно поджала губы, что Ацуши понял — их уровень в глазах этой красотки опустился на одну ступеньку с инфузорией туфелькой. — Недавно я получила этот дом в наследство от почившего дедушки. Он жил уединённо, почти не общался с другими родственниками. Мы считали, что он перепишет дом на одну из своих двадцати кошек, но нет. По какой-то причине в завещании он указал меня, и теперь я хочу, чтобы вы сняли проклятие. Женщина, представившаяся как Маргарет Митчелл, степенно шла по ступенькам пыльной лестницы, аккуратно придерживая подол платья. Акутагава тут же смылся в самый тёмный угол и принялся исследовать те места, куда молодая хозяйка явно не заглядывала. Глаза-угольки Расёмона тускло мерцали в полумраке. Боковым зрением Ацуши успел уловить, как исчезла Кёка — бесшумная и быстрая, она была способна сражаться и одна. Ну, а Ацуши досталась незавидная участь: слушать и задавать вопросы. — Но с чего вы взяли, что дом именно проклят? Ваш дед связался с ведьмой? — Уж не знаю, но соседи твердят, что к нему ходила какая-то подозрительная дама! — экспрессивно взмахнула руками Маргарет, едва не задев Ацуши по носу. От неё пахло духами и ещё чем-то сладким, похожим на карамель. — Ведьма она или любовница, мне всё равно. Я хочу сделать тут ремонт и выгодно продать дом, но из-за проклятия… — Покупателей нет? — Хуже, — мрачно ответила Маргарет. — По ночам здесь творится какая-то чертовщина. Утром всё стихает, но после полуночи… Я однажды провела здесь ночь, больше не хочу. Да уж, классический дом с привидениями. — Вы что-нибудь слышали или видели? На вас падали предметы? Может, голоса пели псалмы? Удержаться от ехидства не вышло, уж слишком высокомерно держалась с ним эта красотка. Если бы Ацуши обижался на такое, он давно бы заехал Фицджеральду в глаз. Но желание немного сбить спесь было сильнее вбитой гвоздями вежливости. При упоминании псалмов и церковной темы Маргарет ощутимо вздрогнула, быстро, впрочем, вернув самообладание. Усмехнулась: — Нет, я всего лишь едва не погибла от ножа, которым целились мне в сердце. — В дом кто-то проник? Маргарет посмотрела на него как на идиота. — Нож сам летел в меня! Если это не проклятие, то я — балерина! — А мы не охотники за привидениями, — парировал Ацуши. — Но сделаем всё, что в наших силах. Если вы не скрываете от нас ничего важного. — Зачем мне это? Я хочу, чтобы вы помогли мне, вот и всё, — на глазах Маргарет выступили слёзы. Она вытерла их вышитым платком, шмыгнула носом и остановилась возле одной из дверей. Дверь отличалась от остальных красноватым цветом древесины, только пахла странно — уже приевшейся Ацуши терпкой сладостью и металлом. — Что здесь? — Моя спальня. Впервые странности я заметила именно в ней. Ацуши принюхался и поскрёб дверь ногтем. Краска не сходила, но на кромке ногтя остался бурый налёт. Надо будет спросить у Кёки, вдруг она уже видела такое. Разговор не клеился. Ацуши поспрашивал про историю дома, про деда, но Маргарет напирала на то, что переехала сюда совсем недавно и ни о чём понятия не имеет. В конце концов, пожала она плечами, у любого достаточно старого дома и семьи, жившей в ней, хватает скелетов в шкафах. С этим трудно было спорить, но информации-то хотелось больше! Снимать проклятия в Академии не учили, и с ведьмами команда Ацуши ещё ни разу не сталкивалась. — Холодно, — пожаловалась Маргарет, и если бы Ацуши был старше, то накинул бы ей на плечи свой пиджак (которого не было) или подал руку, спускаясь с лестницы (самому бы не навернуться). Так что пришлось гордой красотке справляться самостоятельно, недовольно топая каблуками по стонущим на все лады ступенькам. В холле уже ждали Кёка и Акутагава с чем-то интересным, но при хозяйке дома они изобразили полное равнодушие и даже тупость. Зачем только — непонятно, Ацуши решил выяснить позже. — Можно попить воды? — он поднял руку, как школьник, и Маргарет величественно кивнула, отпуская в святая святых — на кухню. Ацуши сам не знал, что именно искал, но сладкий запах, обнаруженный им возле двери, растёкся тонкой алой линией по всему дому. Словно кто-то ходил или даже жил здесь, обустраивая временное убежище… или засаду. Для вида сполоснув руки под струёй ржавой воды, Ацуши опустился на колени и прижался щекой к грязному полу. Уши дёрнулись, улавливая мельчайшие звуки. Глубоко внизу шуршали мыши. Жуки прогрызали себе путь в досках. С улицы доносился шум машин, говор людей: красивая, мелодичная речь. А ещё дом дышал, и дыхание это было отравлено, как у больного чумой или холерой. Ацуши не любил сочные метафоры, но иначе описать свои ощущения не мог. К ним прибавлялись сбивающие с толку запахи. Маргарет — карамель, косметика и лавандовые духи. Кёка — сталь, блинчики с клубничным вареньем и плюшевый кролик. Рюноске (они дошли до той степени откровенности, чтобы называть друг друга по именам) — аспирин, тьма и, как ни странно, приторно-сладкий инжир. Никто из них не пах кровью. Но кровь была в доме везде, и Ацуши вернётся обратно в приют, если скажет, что это не подозрительно! — Вы закончили? — позвала из коридора Маргарет. — У меня полно дел, пожалуйста, не задерживайтесь. Ключ от дома я вам дам, но сама сюда больше после заката не войду. — Да-да, конечно! Простите. Ключ был тёплым: Маргарет сняла его с цепочки на своей шее. —…приходите к полуночи и разберитесь с этой чертовщиной! — бросила она в спину Кёке и захлопнула дверь. К дому подъехало такси и увезло гордячку прочь. — И почему мы не могли остаться в доме? — проворчал Акутагава. — Если она на самом деле хочет избавиться от проклятья, мы должны изучить это самое «проклятое» место получше. — Но ведь ты уже это сделал, — невинно улыбнулся Ацуши. — Всё в порядке. Мы вернёмся ночью и узнаем, что не так с домом и с его хозяйкой. И он рассказал обо всём, что услышал и почувствовал, пока изображал из себя вежливого мальчика для вешанья лапши на уши. Находки ребят тоже были полезными: следы чужого присутствия распространились по дому, как вирус. Либо никто даже не подумал уничтожить их, либо не успел — всё-таки они прилетели за такое короткое время с другого континента, что, возможно, и сыграло неизвестному злодею в минус. Если в доме действительно прячется ведьма… —…то мы её поймаем и убьём, — просто сказала Кёка и предложила ждать вечера в кафе напротив дома. Кроме следов и запаха крови, она нашла пустые пачки из-под чипсов и прочего фастфуда, а в подвале — самом страшном месте по мнению создателей фильмов ужасов — за новеньким замком на старом сундуке скрывались книги совсем не о садоводстве. — Дневник деда? — предположил Ацуши. — Лучше. Ведьмовские рецепты. Правда, в основном каких-то странных зелий, ни одного ритуала по уничтожению мира я не нашла. Специфический чёрный юмор милашка Кёка подцепила от Акутагавы. Иногда Ацуши хотелось их за это стукнуть, но подобные фразы часто возвращали веру в человечество. Когда спасать мир собралась команда из убийцы, убийцы и тигра-оборотня, у мира есть все шансы не протянуть ноги слишком рано.