Ангелы

Сентябрь 1942 г. Этери так долго пролежала без движения, что начала ощущать себя частью обстановки в комнате. Чем-то вроде засыпанной штукатуркой никелированной кровати или упавшего платяного шкафа. Во время одной из бесчисленных бомбежек в этой квартире рухнула часть стены. Теперь в пролом было видно улицу, изрытую воронками, заваленную битым кирпичом, усеянную скелетами сгоревшей техники, и немецкую траншею. Между остатками стены и шкафом устроилась она, а под кроватью занял место Сергей. Один из двух оставшихся у нее бойцов и ее сегодняшний напарник. - Вот и наш полковник явился, - негромко произнес он, оторвавшись от окопного перископа, через который следил за траншеей, и взглянув на часы. - Шестнадцать ноль-ноль. Прямо по расписанию. - Ага, вижу, - так же негромко ответила Этери, - Вот так пунктуальность порою губит людей. Чуть передвинула винтовку, поймала в прицел офицера в высокой фуражке и шинели с полковничьими погонами. Сейчас один из толпившейся вокруг полковника свиты докладывал ему обстановку, а тот слушал, время от времени кивая головой. Через оптику ей хорошо было видно гладко выбритое лицо полковника, седеющие волосы на висках, темные глаза и глубокую морщину на переносице. Снайперы-новички часто говорили, что видеть глаза – это тяжело. В спокойной обстановке, когда есть достаточно времени для того, чтобы рассмотреть того, которого сейчас убьешь, всякий раз приходится делать над собой усилие. Если бы Этери только-только попала на фронт, ей наверняка тоже было бы тяжело. Но она сражалась уже без малого год, увидев и пережив за это время достаточно для того, чтобы в сердце ее не осталось места колебаниям. Выдохнув, женщина нажала на спусковой крючок. Винтовочный ствол чуть дернулся вверх с глухим звуком "пдум", и спустя секунду немецкий полковник рухнул как подкошенный. Пуля угодила ему точно в переносицу. - Есть! - воскликнул Сергей. - Молодец, командир! - Стараюсь, - Этери выбралась из-под шкафа, не выпуская из рук винтовки. – Пошли, пока нам полную корзинку не насыпали. Гибель офицера от рук вражеского стрелка во все времена и во всех армиях вызывала одну и ту же реакцию. Этот раз не стал исключением: в траншее поднялись переполох и беспорядочная стрельба. Длинная автоматная очередь ударила в остатки стены совсем рядом с тем местом, где она только что лежала. Не дожидаясь, пока в комнату прилетит что-то посерьезнее, они выскочили на лестничную площадку и побежали вниз. За спиной продолжали грохотать выстрелы - немцы быстро вычислили, откуда стреляли в полковника. Пробравшись среди хаоса битого камня, разрушенных зданий, изрытой земли и рваного железа, они остановились передохнуть под защитой единственной уцелевшей стены одноэтажного домика. Стрельба осталась позади, слышно было только обычную канонаду, которая уже второй месяц непрерывно звучала в разрушенном городе, не смолкая ни днем, ни ночью. - Уф... - тяжело выдохнул Сергей. - Георгиевна, я покурю? Страсть как курить хочется. - Конечно, - женщина привалилась спиной к стене. - А мне страсть как спать хочется. Сколько это мы уже на ногах? - Мне тоже, но курить больше хочу. Третьи сутки пошли, как не спим, - напарник вытащил кисет и принялся вертеть самокрутку. - Или четвертые. Не помню уже. - Вот и я не помню, - она прикрыла глаза. - Сейчас вернемся, пускай начальство что хочет со мной делает, но меня не кантовать до утра. *** Седой вислоусый солдат натянул вожжи, останавливая повозку: - Тпр-у-у-у! Прибыли, девчата. - Ага, - Женя первой слезла с повозки и взяла их вещмешки, один за другим протянутые Юлей, - Спасибо вам большое! - Не за что, - ездовой махнул рукой на прощание. - Берегите себя. - Спасибо, - Юля, тоже спрыгнув на землю, забрала две зачехленные винтовки. - Постараемся. И вы себя берегите. К повозке уже подбежали бойцы и принялись разгружать тюки с обмундированием, на которых всю дорогу от станции ехали девушки, а Юля погладила по гриве лошадь, такую же пожилую и заслуженную, как и ее возница. - Ты тоже себя береги. Лошадь всхрапнула, будто хотела ответить что-то. - Ну что, Жень, пошли… - Юля повернулась к подруге, и оборвала фразу, увидев то, на что смотрела Женя. Обе застыли, не в силах оторвать глаз от зрелища, которое открылось им. Зарево на горизонте они видели еще по пути, почти всю дорогу от железнодорожной станции, но на переправе картина предстала перед ними во всей своей жути. Высокий и обрывистый правый берег Волги был похож на разбуженный вулкан. На фоне багрового от пожаров ночного неба и столбов дыма чернели руины городских домов. Грохотали взрывы. В воздухе стоял едкий запах гари и сожженного железа. "Такого не бывает на свете, - подумала Женя, холодея от ужаса. – Это что-то из книжек. Троя, гибель Помпеи, пламенеющий город Дит в преисподней". Но это было здесь и сейчас, и в это пламя им сейчас предстояло отправиться. - Как? - прошептала Женя. – Как там еще кто-то жив и держится? - Скоро узнаем, - Юля с трудом отвела взгляд. - Пошли. С наступлением темноты переправа оживала. Корабли, баржи, катера начинали свои рейсы через реку, перевозя на правый берег бойцов и технику, оружие и боеприпасы, еду и амуницию - все то, что ежедневно требовалось сражающемуся городу. Обратно переправлялись раненные и горожане, которым удалось вырваться из огненного ада. - Я так понимаю, места придется искать самим, - сказала Юля, наблюдая за тем, как на баржу, пришвартовавшуюся у причала, спешно грузятся солдаты и перетаскивают ящики с боеприпасами. - Тут всем малость не до нас, и никто нам не скажет: "девушки, пожалуйте на посадку". - Вон бронекатер подошел, - Женя показала в сторону соседнего причала. - Давай на него попробуем. - Давай, - согласилась Юля. - Только чур ты с капитаном разговариваешь. - Почему это я? - шутливо возмутилась Женя. - Кто из нас двоих решительнее? - А кто из нас двоих обаятельнее? - вернула ей комплимент Юля. - Ладно, вместе будем говорить. Против нас двоих точно никто не устоит. Женя не знала, сколько человек может перевезти бронекатер, но сейчас в его железное нутро явно забиралось больше максимума. Однако командир катера, мужчина средних лет с обветренным лицом и красными глазами, выдававшими постоянный недосып, который сейчас наблюдал за посадкой, не давал команды прекратить. Он наверняка хорошо знал, насколько больше максимума способно принять его судно. - Товарищ капитан-лейтенант, разрешите обратится, - по-уставному окликнула Женя командира. Моряк перевел взгляд на них. - Обращайтесь, товарищи девушки. - Возьмете нас? - спросила Юля. - Мы много места не займем. - А вас почему только двое? - капитан смотрел на них без недоверия, но все равно счел нужным поинтересоваться. - Из госпиталя, что ли? Или отстали? - Нет, нас всего двое, - Юля чуть размотала чехол на винтовке, показав оптический прицел. - Мы такое... штучное пополнение. - Стеклышки значит, - губы капитана тронула улыбка. – Ясно. - Стеклышки? - не поняли девушки. Так их еще никто не называл. Они переглянулись, пытаясь сообразить, это что-то обидное, или нет, и надо ли им придумывать остроумный ответ, но капитан успокоил их: - Это не обидное, не думайте. У нас так девочек-снайперов зовут из-за оптических прицелов. Проходите. Только на верхней палубе не торчите, полезайте в кубрик. Как до середины реки дойдем, по нам лупить начнут, а внутри меньше шансов, что вас случайный осколок найдет. В полутемный кубрик уже набилось предостаточно народу, так что места они отыскали с трудом. Положили свои вещмешки и скатанные шинели прямо на палубу, уселись на них. "Мы почти добрались, - подумала Женя, устраиваясь между переборкой и плечом Юли. - Вот он, Сталинград". Перед ней снова встало зрелище пылающего города, и девушка ощутила, как по спине пополз противный холодок. За полгода, проведенные на снайперских курсах, привыкла к нагрузкам, привыкла жить в спартанских условиях, приучила себя к мысли, что ей надо будет стрелять в людей ("Во врагов, - тут же поправила себя Женя. - Они в первую очередь враги, которые пришли сюда незваными, пришли за нашими жизнями и нашей свободой, а уже потом люди"). Даже с мыслью о том, что ее могут убить, она свыклась - по крайней мере, ей казалось, что свыклась. Пугало другое: то, что она может погибнуть глупо и случайно, не успев толком повоевать. Вот, например, во время переправы. - Тут, конечно, осколки не летают, - вполголоса сказала Юля, будто подслушав ее мысли. - Но если катер потопят, то с верхней палубы хоть за борт прыгнуть можно, а из кубрика еще выбраться надо. - Спасибо, Юля, - проворчала Женя. - За что тебя люблю помимо всего прочего - так это за твой неистребимый оптимизм. И так не по себе от того, что нас могут угробить раньше, чем мы на фронт попадем, а тут ты еще веселья добавляешь. - Ты что? - Юля пронзила ее строгим взглядом. - Красноармеец Медведева, а ну отставить труса праздновать! - Ни в коем случае, красноармеец Липницкая, - Женя чуть повеселела. Юлины словечки и выражения неизменно подымали ей настроение. – Праздновать труса – это для бойца Красной армии совершенно недопустимо. Из-за переборки раздался стук запускаемых дизелей, и бронекатер тронулся в путь. По трапу, загрохотав ступеньками, бегом спустился последний из пассажиров этого рейса, солдат с русым чубом, лихо торчащим из-под сдвинутой набок пилотки, и веселыми темными глазами. На плече он тащил какой-то ящик. - Уф... Думал, не успею, - выпалил он, не обращаясь ни к кому конкретно. Из машинного отделения наверх, лавируя между сидящими пассажирами, пошел кто-то из экипажа, и парень тут же пристал к нему: - Сколько мотаюсь туда-сюда через Волгу, а на бронекатер впервые попал. Раньше все больше на баржах. Долго ехать, речной волк? - Едут лошади, - всем своим видом и тоном матрос выразил глубочайшее презрение к тем, кто не владеет корабельной терминологией, а еще куда-то лезет. - А суда ходят. Через полчаса будем. - Отлично! - нисколько не обидевшись, парень принялся искать, куда бы присесть. "Сейчас сядет рядом с нами и полезет со своей болтовней", - хмуро подумала Юля. Она терпеть не могла навязчивых людей. Предчувствия ее не обманули. - Размещусь-ка я возле прекрасных девушек. Если, конечно, девушки не возражают. Поставив свой ящик на пол, он устроился сверху. - Пожалуйста, - Женя подвинула ноги, давая ему место. Юля сочла за лучшее промолчать и вообще прикрыть глаза, сделав вид, что пытается дремать. - Девчата, вы первый раз в Сталинград, или возвращаетесь откуда-то? - полюбопытствовал парень. - Первый раз, - Медведева решила, что не отвечать будет невежливо. - Курсы закончили, теперь на фронт. - Боевое крещение? - он прямо-таки излучал неподдельный интерес и желание общаться. - Вы связистки или медички? В темноте петлиц не видать. - Мы снайперы, - отрезала Юля, рассчитывая на то, что их специальность отпугнет собеседника. Расчеты не оправдались. - Снайперы? - парень оживился еще больше. - Ну надо же! У меня еще не было знакомых девушек-снайперов. А я минометчик. Меня Денисом зовут, кстати. - Женя, - кивнула Медведева. - Юля, - Липницкая вздохнула. Парень упорно не желал отвязываться. *** "Полметра, не больше, - подумал Даня. - Вся трагедия из-за этого полуметра". Телефонный кабель, протянутый через двор, был перебит разрывом мины, его оборванные концы сейчас валялись в полуметре друг от друга. Напрасно надрывались телефонисты по обе стороны линии, крича в онемевшие трубки и раз за разом нажимая на рычажок сброса вызов - их голоса не могли пробиться через эти полметра. Бежали с донесениями связные с командного пункта первого батальона, отбивавшего неизвестно какую за сегодня атаку, на командный пункт полка, потом бежали обратно. А пока они бегали, менялась обстановка, приказы становились бессмысленными, и приходилось бежать снова, и тратились напрасно драгоценные минуты, каждая из которых стоила чьей-то крови и чьих-то жизней. Парень-связист, отправленный ремонтировать линию, не дошел до места обрыва нескольких шагов - сейчас он лежал мертвым посреди двора, у изрытой воронками детской площадки. А они лежали за грудой битого кирпича и пытались определить, кто и откуда его убил. Вернее, пытался один Даня. Остальные трое смотрели на него с надеждой. Трое - это девочка-связистка, тоже отправленная ремонтировать линию, когда стало понятно, что предыдущий связист не вернется, и два бойца, приданные ей в качестве охраны. Бойцы были похожи как братья, оба с остриженными под ежик головами и круглыми полудетскими лицами, оба не старше восемнадцати, судя по всему, только-только попавшие на фронт, а связистка и вовсе выглядела сущим ребенком. - Ладно, сейчас узнаем, снайпер это, или не снайпер, - пошарив по сторонам, Даня отыскал срезанную осколком ветку. - Дай каску. Один из солдат протянул свою каску, Глейхенгауз водрузил ее на ветку и отдал эту конструкцию парню. - Выставь из-за кирпичей. Не целиком, только верхушку самую. Реакция не заставила себя долго ждать: из окон дома напротив разом ударили автоматная очередь и пара винтовочных выстрелов. Одна из пуль угодила в каску, сбив ее с палки и отбросив на несколько шагов. Парни и девушка, испуганно моргнув, еще сильнее пригнули головы к земле. - Ага, - удовлетворенно сказал Даня, внимательно следивший за тем, откуда стреляли. - Нам повезло, молодежь. Это не снайпер. Лежите, не высовывайтесь. Сейчас урегулируем. Все трое послушно кивнули. Даниил отполз к пролому в стене у них за спиной, забрался через него в дом и побежал наверх, перепрыгивая через полуобрушившиеся ступеньки. Вбежал в одну из квартир, пробрался среди упавшей мебели и брошенных в беспорядке обугленных вещей, переступил громадную дыру в полу. Присел у окна и взглянул на дом напротив через оптику своей винтовки. Немцы отыскались скоро: их тоже было четверо, они расположились у оконного проема на первом этаже. Трое с винтовками, один с автоматом. В самом деле, никакие не снайперы, обычные пехотинцы, которые увидели перебитый телефонный провод, и сели в засаду ждать, когда его придут чинить. Даня подстроил прицел. Поймал в него автоматчика: широкоплечего парня с белыми, почти незаметными бровями и ресницами на веснушчатом лице. Плавно нажал на спусковой крючок. Выстрел. Автоматчик упал ничком на подоконник. Остальные трое, подумав, что его убили выстрелом со двора, моментально выпалили залпом в окно. "Надеюсь, молодежь лежит и не высовывается", - подумал Глейхенгауз, передергивая затвор, выбрасывая гильзу и прицеливаясь в следующего. Выстрел. Второй немец повалился на своего товарища. Теперь они сообразили, что стреляют откуда-то сверху, и беспокойно зашарили стволами винтовок, силясь отыскать русского снайпера. Дане, в отличие от них, никого искать было не надо. Выстрел. Последний из четверых, отчаявшись найти противника, бросился наутек. Даниил поймал его за секунду до того, как немец исчез из поля зрения. Выстрел. Еще раз оглядев комнату через оптический прицел, Глейхенгауз убедился, что в живых не осталось никого. Посмотрел на фасад: конечно, так сходу не определишь, не притаился ли еще кто-нибудь где-нибудь, но стволы в окнах не торчали и стеклышки прицелов не блестели. - Готово, молодежь, - сказал он, вернувшись к своим спутникам. - Я все урегулировал. Можно чинить провод. - Лихо вы их, товарищ сержант, - солдат, одалживавший Дане каску, посмотрел на него с неподдельным восхищением. Второй промолчал, но лицо его выражало не меньший восторг. "Никогда снайпера за работой не видели, наверное", - улыбнулся про себя Даня. Девочка-связистка не разделяла их радости. Глаза у нее были полны ужаса и казалось, что она вот-вот заплачет. - Товарищ сержант... - тихо-тихо проговорила она. - А если там еще кто-нибудь прячется? Даниил понял ее. Ей сейчас предстояло выбраться из-за спасительных кирпичей и выйти на открытое пространство. Где уже лежал ее погибший предшественник. И кто может поручиться, что в доме напротив не затаился еще один враг? - Прикройте девочку, - велел Глейхенгауз парням. Едва он это сказал, как восторг на их лицах сменился страхом. - Это... - второй боец нервно сглотнул, - нам тоже выходить надо? Снайпер хотел ответить что-то язвительное, но потом еще раз посмотрел на их испуганные лица, досадливо махнул рукой и сказал девочке: - Пойдем. Не бойся, я тебя прикрою. "Хорошо, что командир этого не видит, - подумал Даня, когда они со связисткой бежали к оборванному кабелю. - Она бы с меня голову сняла за то, что подставляюсь. Хотя... Могла бы и сама так поступить, с Этери бы сталось". Оказавшись на месте, девочка вытащила из своей сумки инструменты и занялась ремонтом провода. Он присел рядом и поднял винтовку, оглядываясь по сторонам. Находиться на открытом пространстве было страшновато. Если в доме напротив сейчас скрывается немецкий снайпер, то он сможет застрелить Глейхенгауза гораздо раньше, чем Даниил заметит его. Но своего страха при связистке Даня, конечно, ничем не выдал. - Работай спокойно, не нервничай, - сказал он, краем глаза заметив, как дрожат руки у девочки, зачищающей концы провода. - Я слежу. Парни-солдаты еще немного попрятались за кирпичами. Потом из замучила совесть, и оба подбежали к Дане и связистке. - Ты направо смотри, ты налево, - снайпер тут же приспособил их наблюдать за обстановкой. От колких комментариев воздержался: побороли боязнь, и хорошо. Ремонт кабеля занял минут десять. Это были очень длинные десять минут, но все обошлось. Из дома напротив никто не стрелял. В доме у них за спиной тоже никто не возник. С улицы через завалы кирпича не перебрался взвод вражеских автоматчиков. Снаряд или мина во двор тоже не прилетели. - Все, товарищ сержант, - связистка в последний раз проверила изоляцию. - Готово. - Отлично, - Даня по-прежнему не отрывал взгляда от дома напротив. - Пошли назад. Парни подхватили погибшего связиста, унося его с собой. Девочка потянула кабель, перетаскивая его поближе к дому, через который они пришли. Если вдруг его снова повредят, ремонт больше не будет сопряжен с таким риском. Стены дома, пускай не слишком толстые, пускай все в дырах от снарядов, все равно давали защиту, и, оказавшись в доме, они смогли перевести дух. - Товарищ сержант, а как вас зовут? - связистка присела на какой-то чудом уцелевший стул. - Если не секрет? - Хочешь познакомится? - Даня рассмеялся. Он наконец-то толком рассмотрел девочку, и поразился тому, какая она тоненькая. Не тощая, а именно тоненькая, из тех, о которых говорят "звенящая". Такая хрупкость казалась чем-то инородным здесь, среди руин, огня и смерти. - Хочу всем рассказать, какой вы герой, - не растерялась она. - Без вас мы бы не справились. - Точно-точно, - поддержали ее парни. - Без вас до сих пор лежали бы там, во дворе, и думали, что делать. - Фамилия моя Глейхенгауз, - ответил снайпер. - Зовут Даниилом. Рассказывать всем, какой я герой, не надо, потому, что ничего героического я сегодня не совершил. А тебя как зовут, милое дитя? - Аня, - "милое дитя" зарделось, - Щербакова. - Ну вот лучше я расскажу всем, какой ты герой, Аня. - Даня снова улыбнулся. - Провод ведь починила, а это самое главное. Оглядевшись, он хлопнул себя по коленям. - Так, ребята. Передохнули пять минут - и хватит. Пойдем. *** Их новый знакомый болтал без умолку все полчаса, так что сидевшие рядом солдаты начали недовольно на него коситься. Рассказал уйму фронтовых баек, среди которых были и смешные. Узнав фамилию Жени, поинтересовался, не родственница ли она знаменитому снайперу Виктору Медведеву ("Нет, просто однофамилица" - "Скоро станешь такой же знаменитой, точно тебе говорю"). Заметив, что Юля принципиально не смеется над его шутками и вообще по большей части молчит, назвал ее Царевной Несмеяной и задался целью если не насмешить, то хотя бы разговорить. Не преуспев, заявил, что из Юли выйдет идеальная жена. - Ну правда ведь! Не женщина - сказка. Ты и не ругаешься никогда, наверное. Является твой супруг домой за полночь, а ты ни слова не говоришь. Только смотришь на него. Кончится война - отыщу тебя и замуж позову. - Да ну тебя! - отмахнулась Липницкая. - Скорый какой выискался, замуж меня звать! Правда, улыбка на ее лице все-таки появилась. Девушки слышали, что минут через пятнадцать после их отплытия снаружи начали рваться снаряды - по катеру била немецкая артиллерия с правого берега. Слышали, как бухнули в ответ корабельные орудия. Канонада не утихала до тех пор, пока катер не вошел в тень берега, но ни подумать о смерти, ни тем более испугаться им не удалось. Денис благополучно отвлекал их своей болтовней. Выстрелы стихли, а еще через пару минут катер остановился. - Прибыли, - в люк кубрика просунулась голова недавнего "речного волка". - Высаживаемся, мальчики и девочки. Переправа работала только ночью. Ее постоянно обстреливали, а в темноте была возможность хоть как-то укрыться от бомб и снарядов, поэтому моряки старались совершить за ночь максимум рейсов. Движения здесь было еще больше, чем на левом берегу: люди, техника и грузы, переправленные через Волгу, растекались в разные стороны, чтобы влиться в дивизии и бригады, оборонявшие город. На причале уже ожидали погрузки тяжелораненые, кто-то стоя на ногах, кто-то лежа на носилках, и девушки-санитарки, сопровождающие их. И запах гари здесь тоже был сильнее, чем на левом берегу - он моментально забивал нос, вытесняя все остальные запахи. И канонада звучала куда громче, несмотря на ночь. - Ну что, девчата, будем прощаться? - их новый знакомый взвалил ящик на плечо. - Мне в рабочий поселок, там наши ребята капсюли для мин ждут. А вам далеко? Женя назвала номер полка, в который направили их с Юлей, и Денис указал рукой вдоль берега. - Это вам в хозяйство Лайшева. Идите, пока до большущего оврага не доберетесь, он весь землянками изрыт. Там спросите. Берегите себя. - Спасибо, - девушки помахали ему на прощание. - Ты тоже береги себя. - Ну что, первое испытание позади, - сказала Женя, когда Денис нырнул в какую-то траншею и скрылся из виду. - Ты про переправу, или про этого болтуна? – Юля проводила минометчика долгим и тяжелым взглядом. - Язык без костей. Он до войны, наверное, на радио работал. Футбол комментировал. - Болтун болтуном, а нас развеселил все-таки, - Медведева была настроена менее сурово. - Я про все, но больше про переправу. - Это да, - кивнула Юля. – По крайней мере, до фронта мы добрались. Пойдем теперь искать свой новый дом и новых товарищей. - Пойдем.