Путь домой

POV Фингон Мне было тревожно. Изначально я старался скрыть свою тревогу, переключаясь на разные темы, стараясь думать о хорошем, но чем ближе мы подбирались к теперь уже проклятому месту, тем трудней мне становилось контролировать себя. Мы идем на верную смерть. Трудно отрицать очевидное, когда даже воздух здесь был к нам недружелюбен. Туман клубился и чудилось, что в нем скрывается нечто, готовое в любой момент кинуться на нас, растерзать и развеять наши останки по ветру. От пронизывающего ветра, который приносил с собой волчьи вой, нельзя было укрыться, он завывал, пронизывал и гнал нас вперед, в пасть тьмы. Мы точно умрем, снова пронеслось в голове, уверенность что я останусь здесь до скончания веков не покидала меня. Стоило нам разделиться, как отчаянье, которое прикрывалось тревогой, постучалось ко мне, заставляя озираться подобно больному зверю, и начать видеть во всех лицах лицо врага. Только лишь мне одному так плохо? Я неосознанно приблизился к Куруфину, выражение лица которого не поменялось с тех пор, как мы выехали из Нарготронда. Его холодный взгляд и лицо без эмоций, которые раньше немного пугали меня, сегодня на мое удивление, давали мне надежду. Он знает, что делать, я должен ему верить, я смог лишь выдавить неловкую улыбку — довериться феанорингу, каким же отчаянным я все же оказался? — Что, кузен, решил хвост спрятать? — Мне не страшно. — Значит, ты глупец. — То есть, тебе страшно? — Мы идем против целой крепости, полной орков, волков и Моргот еще знает каких тварей, и нас всего лишь пятнадцать. Я не такой безрассудный, как вы, втородомцы и третьедомцы, любите про нас говорить. — Я вовсе не… — Тихо ты, распугаешь всех. Небольшой обмен словами подействовал на меня положительно, словно простые обыденные вещи, простой разговор вдохнул в меня силу на дальнейшую борьбу. Не хотелось прерывать общение и томиться в этой тревожной тишине, хотелось получить исцеляющее зелье, напиться от него так, чтобы мне хватило на обратный путь. Если он будет. Поэтому я не мог молчать, тем более, когда Куруфин не сильно противился нашему общению, а к его грубости я уже успел привыкнуть. — Так эта девушка тебе настолько важна? Скажи, ты бы ведь не пошел только лишь ради Финрода. — Ты прав, не пошел бы. — Так в чем дело? — Она мне не важна, важно то, что в ее голове. Если найду ее мертвой, не буду ее оплакивать. Куруфин уверенно проговорил предложение, словно бы подготовил его заранее, ожидая только лишь моего вопроса. Я изначально был настроен, что он даст мне такой ответ, что уши трубочкой свернуться или одарит меня одним из своих фирменных взглядов, способных приморозить меня к месту. Я бы и поверил в то, что он сказал, если бы его голос не звучал так отчаянно, и он не попытался бы спрятать свой взгляд, в глубине его глаз плескалась боль, от которой впору бы задохнуться. Не поверил я его словам, однако если ему не все равно, то кем она приходится, у Куруфина же жена? У меня не возникло идеи лучше, чем спросить его напрямую, даже и не задумываясь о том, что можно иметь другие отношения, и относиться как к сестре или же другу. — Она тебе нр… — Хуан? — прошептал Куруфин, не веря своим глазам, и останавливая коня. Хуан? О, как он изящно решил меня заткнуть, может и правильно, ведь я собирался огласить на весь отряд нечто глупое, но… — Лютиэн? Эллет, верхом на псе, показалась с противоположной стороны, без страха ступив на мост и запела песнь, которая сразу же достигла нас и нашла отзыв в моей душе, стало светло. — Эта женщина вконец рехнулась, — зло прокричал Куруфин, на ходу пытаясь выстрелить. В тот момент я подумал о то, что он сейчас направит стрелы в ее сторону, но я был неправ и гнал от себя это видение, стрела вонзилась в зверя. Лютиэн, охваченная песней, чья сила была направлена против тьмы этой крепости, даже и не заметила нас, но Хуан обернулся, и на минуту он замешкался, когда увидел Куруфина, тот же продолжил раз за разом стрелять в волков, которых было бесчисленное множество и они валили стаями из недр крепости. Остров наполнился волчьим воем, что пытался осилить песню, впуская ядовитые плющи в ее строки и пытаясь сбить ее с пути. Среди этой возни и шумов, в небе, подобному грозовому раскату, раздался протяжный крик ястреба, он сделал над нами небольшой круг, и я понял — это знак Келегорма, так они пробрались вовнутрь. Я улыбнулся, знак Келегорма дал мне сил, способные хотя бы на некоторое время скинуть опасения. — О, нолдор, крепитесь, не дайте врагу сломить ваш дух, ваши отвага и доблесть будут награждены. В бой, и да прибудут Валар с нами. Наш отряд, который до этого не был на главной арене, ступил на поле боя, однако до моста было достаточно далеко, но я не мог не следить за Куруфином, который уже добрался до Лютиэн, оттесняя ее подальше от опасности, я слышал, как он приказывал Хуану, чтобы он унес ее обратно, но на мое удивление, пес не повиновался. Меня захватил бой, я максимально сконцентрировался и медленно входил в нужную атмосферу, я позволил себе влиться в снова в грязный мир, где нужно убивать первым, где нужно не жалеть, кто бы перед тобой ни был, где нужно показывать свое лицо, а не скрывать его, боясь ранить чьи-нибудь чувства. Какое бы горе мне не приносило окончание битвы, я не мог не признать, что получал своеобразное удовольствие видя, как от моего меча падает враг, что тем самым я отбираю шаг за шагом территорию и стараюсь помочь Средиземью вздохнуть. Все шло хорошо, руки, которые после падения отца, вновь начали вспоминать каково это — держать меч в руках, но вдруг раздался окрик, и я опешил. — Это Драуглуин! Казалось, известие о том, что прародитель волколаков ступил на поле боя, вселило смуту в сердца воинов, я не позволил такому событию осквернять то, что мы уже сделали. Тем более, видел, как отчаянно сражается Куруфин, помогая Хуану одолеть его. Лютиэн, которая до этого оставалась в стороне, снова запела, теперь уже другую песню, которая становилась сильней и мощней, она рассеивала тучи над нами, благодарное солнце показало себя, ослепляя орков и мы с новой силой кинулись в атаку. Пока еще ничего не кончено, у нас все еще есть шанс. Очень маленький, но он есть, и я не перестану верить, не перестану бороться, даже если на кону будет моя жизнь. — Хуан! — я слышал крик Куруфина, затем скулеж пса и обернулся, Хуан отступал, Лютиэн утратила свой пыл. На мосту появился огромный волк с огненными глазами. — Гортхаур, — выдохнул я. Конечно, я и раньше думал, что мы обречены, но когда бой уже завязался, и когда вроде бы все шло хорошо, уже такой обреченности не скользило в моих мыслях, но сейчас. Отступившие в своему владыке твари, стыдливо прижались к земле, но темному они были не интересны, он смотрел на Куруфина, и чудилось мне, что на волчьей пасти играет ухмылка. Куруфин нахмурился, покачал головой, сгоняя неприятные видения, он приосанился и дух Феанора явился всем нам на мгновение. Глаза Атаринке сияли, показывая темному о силе духа. — Ты врешь, Гортхаур. Тебе не запутать меня такой гнусной ложью. Сгинь же! — эльф поднял меч, что некогда держал в руках его отец. Кто кинулся первым, не было ясно, но никто не достиг цели. Куруфин в последний момент сделал выпад влево, а темный приземлился на четвереньки, волк оскалился для следующего прыжка, Куруфин же ухмыльнулся, и поднял меч, откуда стекала черная кровь. — Он ранил его, — прокричали в отряде, — он ранил Гортхаура. После этих слов Хуан, до того прижимающийся к земле, прыгнул на волка, завязалась драка не на жизнь, а на смерть. — Фингон! Не стой статуей! Я очнулся, проскакав вперед, сцепившиеся волк и пес не обращали на нас внимания, но было трудно проскакать рядом с ними, был риск, что они могли скинуть нас с моста, огромные, больше лошадей животные дрались, не уступая и не позволяя брать верх над собой. Мое любопытство заставило меня обернуться назад, и в тот момент Хуан повалил темного, собираясь схватить его за шею, но волк изворотился, выскочив из, казалось, железной хватки, он проскакал в крепость, разбрасывая всех, кто встал на его пути. — Внутрь! Быстро. Хуан, ты как? — Куруфин потрепал пса, тот смотрел на него извиняющимся взглядом, — Не у меня тебе прощения просить. А вам я бы рекомендовал не соваться, но вы не послушайтесь, так что, лучше не мешайтесь под ногами. И, еще раз, запоешь, я сам тебя прикончу, поняла? — рявкнул Куруфин, Лютиэн покачала головой, опуская взгляд, я бы удивился такому ее поведению, но не сейчас, когда враг был повсюду. Я не хотел верить в успех, гнал любые подобные мысли, но пока все было хорошо. Относительно хорошо. Некоторые в отряде были ранены, но не серьезно, мое внимание привлек Куруфин, подозрительно сжимавший левое плечо, но спросить не решался. Вышедшее из-за туч и густого тумана солнце согнало всех орков, но темнота таилась внутри крепости, я не страшился ее, но она нашептывала мне, говорила со мной, звала, показывала мое падение. — Не поддавайтесь чарам, — проговорил Куруфин, взмахивая рукой, морок начал рассеиваться, а моя душа искала опору, силу, чтобы дать отпор новой напасти. Куруфин смело шагал вперед, не отставая от него, шла Лютиэн, которая помогала разбивать оковы чар и рассеивать темное колдовство, замыкал наше шествие Хуан. — Ты чувствуешь его? — обратилась Лютиэн к эльфу. — Да, а ты? — Я чувствую его присутствие во многих местах. — Он перевоплощается, не дай себя обмануть. — Мы вам не мешаем? — саркастичный вопрос сам вырвался из моих уст, их общая беседа хоть и была непродолжительной, но порядком вывела меня из себя, не знал, что могу быть таким нетерпеливым. — Нет, — но его короткий ответ меня сильней разозлил. Небывалая злость наполнила меня, затмевая разум, она не захватывала меня часть за частью, и я позорно капитулировал, отдавая себя на растерзание, словно сам желал того и шел к этому осознанному выбору. Рука неуверенно потянулась к эфесу меча, и тяжелым грузом опустилась на него. Все это неспроста. «Это точно не мои желания», — слабо возразил я себе, но с каждым шагом я медленно расслаблялся, словно смерть не поджидала меня со всех сторон, словно не звала за собой, не нашептывала запретные слова. Как за короткое время эти светлые стены могли пропитаться ядом и отравой, который глушил все светлые стремления, кто-нибудь, даже если бы провел в этих стенах больше обычного времени, не смог бы остаться прежним. Что было бы, если бы на месте Финрода оказался я? По телу прошла неприятная дрожь. Смерть кажется лучшим вариантом для меня. — Валар, будьте милосердны, — прошептал сзади меня Гилдор, я обернулся. Его вид меня немного отрезвил, они тоже страдали, тоже боролись с невидимым врагом, но продолжали цепляться за свет, за призрачную надежду, я еле выдавил улыбку, никак иначе я не мог их подбодрить. — С чего бы и быть милосердными, — проговорил Куруфин, — лучше укрепите дух, и не ждите иной помощи. — Валар нам помогут. — Женщин еще не спрашивали, — буркнул Атаринке, и быстро зашагал вперед, оставляя нас. Вот стоило опять кузену говорить подобные грубости, и как тут, позвольте спросить, думать о хорошем, когда эльф огрызается и ведет себя так, словно орк. Вот бы его проучить, стукнуть хорошенько по голове, чтобы пришел в себя, и хоть иногда вел себя достойно нолдор. Я уже последовал за ним, чтобы воплотить задуманное в жизнь, но сразу же примерз к земле, когда услышал неистовый смех женщины. Кровь застыла в жилах, я не мог себе признать, что тогда я испытал испуг, я просто испугался. — Тхурингвэтиль, кровопийца. Встреча с ней — прямой путь в Мандос. — Но ты-то выжил, — проговорил эльф, Гилдор ничего не ответил, но было и так ясно, что он вспоминал как именно он спасся. До меня доходили слухи о жестокости глашатая Гортхаура, одна второй ужасней, но тогда я не придавал значения историям, люди любят преувеличивать, особенно когда не знают истинную природу происхождения. Но сейчас я верил во все, что говорилось. Даже в самый нелепый слух. Куруфин стоял в центре комнаты с опущенным мечом, как так случилось, что трапезная Финрода превратилась в кровавое месиво. Привязанные, закованные эльфы и люди, лица которых еле узнавались, хаотично были здесь, кто полулежал, что сидел, кто вывернулся таким образом, что становилось не по себе, на многих не было кожи, отсутствовали части тела. Почему мне так больно? Душа сжалась, готовая выпрыгнуть из своих оков, я схватился за голову и отупил, стоял ла я на ошметках чьей-то кожи. — Мне дурно, — дрожь в голосе Лютиэн добавила обреченности в и так обреченную картину. — Мы должны уходить. — Идите вперед, — кивнул Атаринке, — я здесь не закончил. Хуан, веди их, а затем можешь вернуться. Меня обуяло любопытство, почему он остается, когда было и так понятно, что мы нуждаемся в нем как в глотке холодной родниковой воды. Но назвать трусостью его поступок было неправильно, он не трус, который боится открыто вступать в бой с врагом, это он уже доказал, и не раз. Стоило нам выйти, как ответ пришел сам собой. Я увидел тень, метнувшуюся к Куруфину, и понял, он нас спас от кровожадного слуги. Отчего-то сейчас я начал подмечать то, что не мог заметить ранее, Атаринке сжимал в одной руке кинжал, а вторую сжал в кулак, он же ее приманивал! Тошно. Как же тошно. Не успел я свыкнуться с этой мыслю, как мы оказались в тронном зале, после же последовал оглушительный женский крик, приведший нас в смятение, я устоял на ногах, но следующий удар, откуда я не ждал, сбил меня. Гортхаур. POV Анны Где день и где ночь, где рассвет и где закат, где правда и где ложь, где начинается моя рука и где кончается его? Лишние вопросы, которые явились ко мне, стоило только открыть глаза. Эльф спал, он переплел наши пальцы до того, как мы уснули, так они и остались, и мне не хотелось их расцеплять. Какие у него красивые пальцы. Я улыбнулась и снова прикрыла глаза. Пока есть возможность быть рядом, я ее не упущу, и без разницы как это выглядит и насколько эгоистично так поступать с моей стороны, без разницы, что такие вольности могут быть наказуемы. В конце концов, я женщина, и хочу быть в его объятиях. Ага, молодец! Больше ты ничего не хочешь? Например, поесть или же выпить, а может понежиться в ванной? От упоминания еды в животе забурчало, и я снова переместила свои мысли на эльфа. — Ты мне сейчас пальцы сломаешь, — усмехнулся эльф. Я даже не заметила, что непроизвольно сжимала его руку, пока непотребные мысли рыскали в моей голове, краска залила лицо, хорошо, что тут темно. — Извини, — я нехотя расцепила руку и хотела уже отсесть, но передумала, эльфу норм, а мне жить осталось немного. Казалось, он снова уснул, но сейчас его дыхание чувствовалось ярче, он силой втягивал воздух, затем медленно опалял мою шею. Вот же черт, может, ему плохо, а я думаю о разврате. — Ты в порядке? — А! Да… — Просто ты дышишь так, словно тебе больно, — эльф засмеялся, затем приблизился к моему уху и тихо прошептал, — никогда бы не подумал, что желания тела окажутся сильней, чем стремление души. О чем он? Хочет в туалет? Но он никогда не стеснялся, тут вообще никто не стеснялся, это было глупо, но сейчас у него совесть взыгралась или что? — О чем ты? — И уж точно никогда бы не подумал, что такие мысли возникнут у меня в столь грязном и пропащем месте. — Эльф? — Слезь! Ты сидишь у меня…там, — прохрипел эльф, выделяя последнее слова, наконец, я поняла о чем именно он говорил, и попыталась отползти от него, эльф же тихо простонал. О, уау. — Это… — Тише, — прохрипел он. — Вам больно, мой лорд. — Даже не представляешь как, — но почему-то я подумала совсем о другом и улыбнулась, еле сдерживая смех, — Не смешно, Анна. Это стыдно. — Конечно, стыдно, понимаю, — я не могла сдержать улыбку, — но для меня это поднятие самооценки до уровня неба. — Маленькая, глупая, испорченная девочка. — Сам такой. Наши перепалки и странное поведение давно никакого не интересовали, у всех были совсем иные мысли, а я была рада, что рядом со мной находился именно этот эльф. Кем бы он ни был, он медленно вбивал, сам того не зная, что, эльфы вовсе не злые и жестокие. Нет, конечно, я не влюблялась в него, хотя у меня были все основания, но я жаждала, чтобы время, проведенное рядом с ним, растянулось до бесконечности. Стоило об этом подумать, как двери клетки отворились, впуская волка. Нет. Только не это. Эльф притянул меня ближе к себе, тихо прошептав, чтобы я не боялась. Рядом с ним было не страшно. Совсем. Хотя, кого я обманываю, когда волк прошел вблизи, я пискнула и сжалась, и только лишь отчаянное желание жить и мольбы о спасении, крутились в моей голове. Он снова сегодня кого-то убьет, загрызет, и никто ему не воспротивится. Никто. Ведь они все прикованы… а я нет. Шальная мысль пронзила мой разум подобно стреле, я с хрипом вздохнула, осознавая, что все это время я была несвязанной и все, что я делала, это прижималась к эльфу. Сумасшедшая дура. Резко, насколько мне позволяло мое состояние, я встала и направилась в свой угол, странно, что волк на меня не обратил внимания, а эльф, не ожидавший такого с моей стороны, не успел среагировать, его руки схватили лишь воздух. — Анна! Но кто его слушал, я залезла в свое убежище и свернулась калачиком, одним глазом следя за волком, который выбирал жертву, или он уже давно ее заприметил, но оттягивал время, наслаждаясь беспомощностью и страхом, что витали в воздухе. Не слушать эльфа было легко, его дикий шепот хоть и пронизывал меня, но я не реагировала, он пытался даже подвинуться ближе ко мне, но на этот раз его цепи были намного короче, и он не мог как прежде, достигнуть меня. Дура! Какая же я дура. Мне точно нужно умереть. Я — бесполезный набор из кожи, крови и костей, который не только не учится на своих ошибках, но и ничего не делает, чтобы они больше не повторялись. Тот мужчина был прав, если в моем мире я была дерьмом, то с чего я решила, что здесь все должно быть иначе? Вот, если бы Лиза попала сюда, не важно, на чью сторону, она бы точно не тратила попусту свои дни, а что я? Гоняюсь за призрачными эльфами в надежде получить их защиту и ласку, а зачем мне это надо? Сколько я здесь уже и чему научилась? Не знаю как готовить нормально, не могу охотиться, не могу биться, не могу сшить себе одежду, не разбираюсь в растениях, не знаю как лечить людей, слова богу, что сама переболела насколько раз, отделавшись легкой простудой. На моем пути всегда кто-нибудь был и помогал, сама бы я не справилась, это как пить дать. Так некстати вспомнилось, что я ведь люблю путешествовать, и почему раньше не вылезла из своей норы, почему поехала к бесконечному мору, о котором говорили, почему не посетила озеро Митрим, о красоте которой распространялись посетители, почему не попыталась найти закрытое королевство Гондолин, о которой ходят легенды? Дура! Прикушенная губа не способствовала тому, чтобы я перестала плакать, и ранее мое открытие про то, что мне тут хорошо, тоже никак не способствовало улучшению моего состояния. Трудно за одни раз поменять свое мнение и стать счастливой, трудно, особенно когда в голове кроме гнилых мыслей ничего нет, когда во мне ничего нет, когда я пытаюсь у всех клянчить жалость к себе, что я такая бедная и несчастная, которая не способна жить. В моем мире может и не было ни эльфов, ни гномов, но он также был полон удивительных вещей, а что я видела? Ничего! Даже там я была в ожидании, свято веря, что скоро все изменится, вот так, просто я должна подождать, но я отметала все мысли о том, что это я должна была начать меняться, должна была воплощать в жизнь все мои мечта, а они мне сейчас казались вполне реализуемыми. Поехать в Париж? Раз плюнуть! Попробовать уличную еду в Японии? Проще простого… я заплакала уже в голос, не замечая ничего и никого вокруг. — Анна! Говори со… -эльф прервался на полуслове, я всхлипнула, а он закричал, — Берен! Кажется, волк выбрал свою жертву, мне-то что, так я думала, и старалась вернуться к самобичеванию, откуда меня вытащил голос эльфа, но не получалось. Отречься от всего и посвятить оставшиеся дни моей жизни жалости — звучало как отличный план действия. Но нет, окружающая меня реальность, пропахшая смрадом, нечистотами, звериным запахом, наполненная слезами, криками, ненужными и ничего не значащими словами, отчаянно звала меня обратно. Я растерла слезы по щекам, и посмотрела на то, что происходило в нескольких метрах от меня. Эльф вырывался, а человек отбивался от зверя как мог, не давая ухватить себя за шею, но он не мог ничего сделать, волк был сильней, мне ли не знать. Волк уже изрядно покусал руки и ноги человека, и я отвела взгляд, не желая снова окунаться в безумие. В рычание зверя, клацанье зубов, в крики эльфов и в их слабые попытки помочь ближнему, вплетались ранее неизвестные звуки снаружи. Там всегда было относительно тихо, разве что орки иногда бродили и говорили на своем языке, но сейчас, кажется, и там у них наметилась вечеринка. Я повернулась, примостилась к клетке в надежде хотя бы одним глазком подсмотреть что там у них происходит, но мои попытки оказались провальными. Я слышала только орочьи крики, лязг оружия и ничего более, но все же продолжала всматриваться, и когда мне показалось, что есть вероятность того, что мои старания окупятся, случилось неожиданное. Я уловила движение сбоку и сразу же обернулась, удивляясь происходящему — эльф набросился на волка. И только потом я поняла, что это невозможно, он закован. — Был… — эльф взобрался на волка, пытаясь того задушить цепью, и изначально у него получалось, но силы стремительно покидали его, а зверь умирать явно не хотел, он брыкался, скакал, подминая под собой пленников, я прилепилась к прутьям, стараясь с ними слиться, чтобы меня не затоптал взбешенный зверь, но это было лишним, потому что эльф не смог удержаться на волке, и его отбросило. Удар о стену вышиб из него воздух, и его тело бессильно рухнуло на землю. Это конец. — Только… нет, — и что я могла сделать? Конечно ничего, кроме как встать между ними, надеясь и свято веря, что полакомившись мною, он ставит эльфа в покое. Хоть что-то полезное для кого-то я могу сделать, хоть чем-то помочь, и буду считать, что смерть моя не будет напрасной. — Отойди, — прошептал эльф, сплевывая, но он не вставал, не мог встать. Волк зарычал, явно недовольный, что какая-то шавка встала между ним и эльфом, он оскалился, а я сглотнула, хоть бы не упасть от страха, только не сейчас. Волк опустил морду, готовясь к прыжку. Не отступай, Анна! Будь смелой. Ты спасаешь жизнь того, кто на время подарил надежду и согрел твою душу. Я должна отплатить ему хотя бы этим. Зверь кинулся на меня, а я успела только зажмуриться и выдавить из себя непонятный звук, но почему-то боли не было. Я умерла? Или нет? Я ведь бы почувствовала, так ведь? Я боялась открыть глаза, не веря в то, что могла спастись. Эй, вот, черт, он же мог прыгнуть на мужчину. — Эльф? — крикнула я, оборачиваясь, но увидела, что он смотрит на меня с улыбкой, — что… — Дура! Сколько раз мне еще придется спасать тебя от волков? — Келегорм, — прежде, чем я осознала, что происходит, я оказалась в его объятиях, — фу, от тебя несет как от подвыпившего орка. — Келегорм? — все еще не веря в происходящее, произнесла его имя. Он физически не мог здесь оказаться, он не мог спасти меня, мне все это сниться, я точно умерла. — Еще раз назовешь меня по имени, и я сверну тебе шею, — но как? Почему он? Я отцепилась от него. — Тебя поймали? Тебя тоже схватили? Тебя… — Тише, у тебя от напряжения кровь из носа пойдет, — он повернулся к эльфу, протягивая ему руку, — рад видеть тебя живым. Я осмотрелась, пленников начали освобождать. Это сон, точно сон, так ведь не может быть. Келегорм говорил с эльфом и другим черноволосым мужчиной, который изредка бросал на меня взгляд, неужели я выгляжу настолько убого? Пленники получили по лепешке и глотку воды, и после этого, кажется, были готовы сворачивать горы. Укушенного и уже порядком измотанного человека приводили в чувство, но, но Келегорм приказал уходить и заняться всем уже после, как мы окажемся в безопасности. — Я не пойду. — Ты что? — у Келегорма задергался глаз, но он быстро отошел от моего пожелания остаться, схватил меня за руку и насильно потащил к выходу. — Подожди. — Заткнись. — Келегорм, я не могу уйти. — О чем ты, Моргот тебя, дери, говоришь? — Мне нужно в тронный зал. — Тебя нужно хорошенько выпороть, чтобы пришла в себя. — Там Лиза. — Кто? А, твоя подруга, ну и балгрог с ней, — говорил эльф, таща меня за собой. — Брат, завязывай этот спектакль, — Келегорм, услышав слова черноволосого, подхватил меня, закидывая себе на плечо, словно я мешок муки. — Подожди! Это она должна была попасть сюда, но теперь она в каком-то зеркале, и если оттуда ее не выкурить, она может завладеть моим телом. — Хватит нести чушь, ты долго пробыла тут, не удивительно, что у тебя разум помутился. — Она хотела попасть сюда, хотела принести меня в жертву, чтобы моя жизнь дала ей силу, но что-то пошло не так, тот темный сказал, что меня здесь ждали, — я старалась не кричать, чтобы не привлекать внимания, старалась сказать самую суть, но почему-то слова трудно подбиралась, я не могла остановить ни его, ни себя. — И теперь Лиза наполовину здесь, заточенная в каком-то зеркале, что сделал темный из…палантира…этого, как там его, Феанора. Келегорм остановился, и даже слишком бережно опустил меня на землю, заключая мое лицо в свои руки, он пристально на меня посмотрел. Пытается понять обманываю я или нет. Некоторые из отряда остановилась, призывая Келегорма поспешить, но он, кивнул то ли своим мыслям, то ли отряду, затем вовсе прокричал им не ждать его и побежал, не забыв прихватить и меня. Было странно, что на нашем пути не встретилось ни одного орка, но я все равно благодарила судьбу, что позволила нам беспрепятственно бежать, и не тратить драгоценное время. Келегорм бежал, а мне с каждым шагом становилось трудней, дыхание сбилось, а ноги давно не слушались, но эльф упорно тянул меня за собой. Взглянув на его лицо, я ужаснулась, оно было перекошено от боли, и выражало столько негативных эмоций, что мое сердце сжалось. Он бы мне не поверил, он не верил, пока я не сказала имя Феанора, почему это имя на всех так действует? Сперва тот эльфа, которого заклеймили, теперь Келегорм, который явно потерял голову. — Кто… — я выдохнула и закашляла. Эльф, который сказал про знак, не сказал про самого Феанора, словно его имя было запретным, а кто его произнесет, будет навеки проклят, но мне-то терять нечего, тем более, я уже произнесла его имя. — Кто такой Феанор? — Мой отец, — эльф сжал мою руку, видно с намерением сломать пальцы, а я от его признания не смогла удержать равновесие, споткнулась и грохнулась, эльф этого не заметил и несколько метров пропахал мною землю. — Ох, Анна, прости. Эльф остановился, опускаясь передо мной. Его руки были холодны, когда он коснулся моих ног, коснулся ран и стал нашептывать слова, запинаясь в них, ругаясь, и повторяя заново. В этот момент он был… жалким? Нет, он был открытым, его чувства, которые он может и скрывал, выплескивались наружу, оголяя передо мной его душу — он боялся. Боялся так, как я никогда прежде, даже находясь перед лицом смерти. Он не просто боялся, а страшился чего-то. Келегорм был сейчас уязвимым. Мои раны были не так важны, я ухватилась за его ладони, приблизив их к своему лицу в надежде отогреть, эльф выглядел растерянным, словно ребенок. Хоть все и казалось сюрреалистичным, но сейчас это было необходимым, нужным, сама ситуация подталкивала на действия, от которых в обычное время от сладости и приторности свело бы зубы. Эльф был на грани. — Все в порядке. — Ничего не в порядке, — вымолвил он, в ответ сжимая мои ладони, — этот слуга Моргота использует деяния моего отца во зло, и я не позволю этому продолжатся. — Ты мне веришь? — Нет, не верю. Я улыбнулась и попыталась встать, но в такие моменты забывается, что во рту не было ни капли воды, не говоря уже о еде и о метрах, что меня протащили. Эльф меня не поймал, а я грохнулась туда, где и сидела, голова кружиться не перестала, тело ломило и я просто жаждала, чтобы вся эта комедия закончилась. Эльф протянул флягу и я попила, прокашлялась и еще раз сделала большой глоток, опаливший мое горло. Келегорм сидел и пристально на меня смотрел, к нему возвращался прежний вид, он снова закрылся ото всех. Он отнял у меня флягу, сам пригубил и снова протянул ко мне. — Опять меня напоишь, а потом оставишь одну? — Я тогда выходил раздобыть нам еду, но когда вернулся, тебя в комнате уже не было, как и моих вещей. — Ох, прости, что украла твою драгоценную одежду. — Идем, нам еще о многом нужно поговорить. — Только не теряйся снова. — Что? — Не уходи в себя так сильно, меня это пугает, — эльф фыркнул, помог мне подняться и мы снова побежали. Тронный зал оглушил нас неестественной тишиной. Возле трона возвышался злодей, явно наслаждаясь своим положением, он улыбался и смотрел на дело своих рук — чуть подальше лежали люди или эльфы. Они мертвы? Ох, Анна, когда же ты научишься думать? Зачем я повела эльфа сюда, разве подобный шаг не было откровенным самоубийством, я привела его на гибель, на казнь к главному палачу. Я попятилась назад, но меня остановила рука эльфа, он посмотрел на меня, взглядом намекая на то, что теперь уже поздно отступать. Зачем мне нужна была Лиза, когда свобода была в моих руках, но, да, поздно показать, сделанного не воротишь. Я сжала руку эльфа, безмолвно прося у него прощения, тот легко улыбнулся, и, наконец, ступил на свет. — Сокровище, ты привела ко мне сына Феанора? Жаль, что это не Майтимо, — мужчина пожал плечами, переводя взгляд на нас. — Гортхаур, ты поплатишься за то, что сделал с моим братом и за то, что украл труд моего отца. — Украл? Валар, нет, всего лишь улучшил. Ах, сокровище, не умеешь ты хранить тайны, ничего, ничего, придется научить тебя манерам. — Сразись со мной, прислужник Моргота. — Сразиться с тобой? Много чести для третьего сына. Ты мне не интересен. Келегорм взревел, и с мечом наперевес бросился на мужчину. Долго стоять и смотреть как они сцепились в драке было глупо, это был мой шанс найти зеркало и уничтожить его. Дружба дружбой, но я не готова отдавать свое тело так просто. Я быстро оглянулась в поисках, но не могла найти ни единого предмета, чтобы отдаленно напоминало зеркало. Вот, черт! Думай, где оно может быть! Мои поиски были напрасны, там, где оно ранее стояло, было пусто. Бесцельно рассматривать пространство тоже было глупым делом, в очередной раз поражаюсь своей тупости, как можно было притащиться сюда, не уверенная в том, что зеркала может не оказаться здесь. Но нет, легче ведь думать и надеяться, что все должно приплыть ко мне в руки. Дура. Я завыла, и грохнулась на землю, аккурат напротив мертвых людей. Но я поспешила с выводами, приписав их к мертвым, лежащий рядом со мной пошевелился. — Ты? — удивилась я, когда увидела эльфа, который впервые встретился на моем пути. — Что мне сделать? Чем могу помочь? — Дай руку, — не дожидаясь моего ответа, он ухватился за мою руку, и мне показалось, что я слабею, а эльф, наоборот, приходит в себя. Вот, он уже встал, взял в руки лук и выпустил стрелу, темный его быстро отбил, но сейчас их было двое, шансы победить его поднялись, но шанс найти Лизу — нет. Голова кружилась, я поняла, что он использовал мою энергию, чтобы восстановиться, но у меня у самой ее было мало, чтобы продолжить поиски. Тем более, как я могу их продолжить, если осталась одна и никто меня не поведет по длинным коридорам, никто не будет осматривать со мной каждый уголок в поисках чертового зеркала. Я еле сдержалась, чтобы не расплакаться и решилась на последний шаг. — Эй, Лиза! — крикнула я, почти срывая голос, — где ты, появись! Не хочешь ли услышать кое-что интересное? А? Лиза, слушай, ты не поверишь! Я только что вышла из покоев того рыжеволосого, кажется, в твоих услугах он больше не нуждается. Мне жаль такое говорить, но… — Анна! Стерва! — ее крик пронзил тронный зал, и я, наконец, увидела зеркало, которое проявилось на стене возле трона. Я усмехнулась, мертвая или живая, это была все та же Лиза, которую я знала всю свою жизнь. Лиза осмотрелась, явно понимая, что попалась в мои сети, а я заликовала, не могла не радоваться своей маленькой победе — ты меня обманула. — Учусь у лучших. — У тебя не получится ничего. Саурон мой. — Саурон? — пробормотала я, пытаясь вспомнить это имя, но сейчас лишние мысли отнимали драгоценное время. Подняться с места было трудно, я понимала, что нужно было сделать последний рывок, я пыталась встать, но ничего не получалось. Ну же, пока она снова не исчезла. Сзади меня кто-то подтолкнул, призывая встать, я обернулась — на меня смотрела девушка, она жестом показала на зеркало и еще сильней меня подтолкнула. С грехом пополам, шатаясь, и стараясь не попадаться под ноги Келегорма и темного, я подошла к зеркалу. У меня ничего под рукой не было, но я намеревалась разбить это дьявольское зеркало любой ценой. Прости, Лиза, но я не отдам тебе так просто свою жизнь. Я замахнулась и стукнула по зеркалу кулаком, боль пронзила тело, на секунду оглушая меня. — Что ты делаешь? — закричала Лиза, — Прекрати, мне больно. — Прости меня, но я не хочу отдавать тебе свое тело, — еще один удар, на зеркале появилась небольшая трещина, а я уже сбила свои ладони в кровь. — Хватит, — закричала Лиза, хватаясь за голову, но мне было также больно, но я уже не могла остановиться. Теперь я била на автомате, не в силах остановиться и с каждым ударом, мне казалось, что кто-то вырывает частичку меня. Я таяла. Я исчезаю?