Время последних

Очередная холодная, тихая ночь. Может показаться, что все вокруг вымерло и теперь существует лишь одна квартира, одна комната, одна лампочка и трое молодых людей, которые об этом даже не догадываются. Фредди и Роджер много курили, уже даже не отходя к окну, смотрели стеклянными глазами в никуда, допив очередную кружку кофе. Спать почему-то не хотелось всем троим, но не спать было тоже непросто. Обычная реакция организма при переутомлении. Брайан просто сидел за столом, то и дело пытаясь уснуть, закрыв глаза. Веки у него слипались, но, закрывая их, Брайан понимал, что сон в принципе не идёт. — А что там с Тимом? — зевая, спросил Роджер. — Он готов начать репетировать, — ответил Брайан. — Но есть одна проблема? — Что за проблема? — У нашего барабанщика нет барабанов. Роджер вздохнул, положив голову Брайану на плечо, постучал пальцами по столу и ответил: — Пытаешься острить, кудряш? — Нет, — улыбнулся Мэй. — Ну разве что немного. — У меня есть барабаны, — Роджер закурил очередную сигарету, отчего у Брайана заслезились глаза. — Ну, то есть, в ближайшее время будут. Денег на барабанную установку у него не было, а предыдущую пришлось продать ещё до переезда: перевезти её не представлялось возможным, и ещё нужны были деньги. Поэтому он действительно был ударником без ударных. На следующий день Роджер прикинул, где может взять деньги. Попросить у родителей — нельзя, потому что те сами едва обеспечивали себя и Клэр. Зарабатывать — долго, да и будем честны: желающих взять на работу студента не так уж и много. А желающих брать курящего, не плотного и совсем не аккуратного парня — так и вообще практически нет. Он, конечно, подрабатывал в баре, но, чтоб заработать на установку, ему надо было там как минимум поселиться, а не перебиваться тремя ночными сменами в неделю. Про стипендию и говорить не стоит. Он продал в ломбард часы, которые были при нем всю юность и достались от кого-то из членов семьи: честно говоря, они никогда ему особо не нравились; а также увесистый пояс, который, как нетрудно догадаться, много денег увы не принес. Назанимал у университетских товарищей, честно признавшись, что вернёт, как только сможет, добавил отложенную зарплату и порадовался тому, что, по сути, живёт в квартире с парнями, которые могут приготовить что-то вкусное из ничего, потому что от мысли о том, как бы он сам прожил с такими затратами, потемнело в глазах. Он купил хорошую, хоть и не новую, установку в одном из салонов поближе к дому, потому что тащить приходилось самому. Хорошо, что Фредди помог, возвращаясь домой по внешней стороне улицы. Придя домой, Брайан обнаружил недособранную установку в своей спальне и уже нисколько не удивился. Просто лег на кровать и бессильно простонал о том, что устал. Роджер подлез рядом и стиснул его так крепко, что, казалось, выпирающие ребра хрустнули. — У нас есть барабаны, — сказал Тейлор. — Все, готовься стать знаменитым. Брайан усмехнулся. — Ох, я уже готов. Предвкушаю, — ответил он вяло. — Ты чего, Мэй? — Роджер чуть приподнялся. — Ненавижу физику, — выдохнул Брайан. — Ты потише об этом, Брай… Мало ли что. Вдруг завтра нас найдут похороненными под слоем твоих конспектов, учебников и прочей фигни? — зловеще прошипел Роджер. И вдруг приглушено рассмеялся. — Придурок, — беззлобно произнёс Брайан. — Значит, завтра репетируем.

***

Первая репетиция пришлась на субботу, а потому проходила дома. Фредди, сидя на кухне, то и дело кривился от звука расстроенных инструментов, звенящего голоса Тима, глухого смеха и прочей музыкальной анархии. Фредди с детства любил музыку. Хоть на Занзибаре и не было большого музыкального выбора, он умудрился вырасти ценителем с тонким музыкальным вкусом и даже слухом, благодаря чему мог смело называть себя коренным англичанином, рождённым в Лондоне. Конечно, его внешность и акцент говорили совсем об обратном, но никто и не пытался докопаться до правды. В Каменном Городе, откуда он был родом, была совершенно другая, ничем не влекущая его культура, в том числе и музыкальная. И, по правде говоря, здесь и сейчас родина казалась ему чем-то средневековым. Итак, Фредди обожал музыку. Он слушал Мэрилин Монро, чувствуя её красоту и грацию через песню, слушал Роллинг Стоунс, через голос ощущая их харизму; он был даже немного одержим музыкой. А потому не смог более терпеть происходящего в комнате, сидя на кухне. Он распахнул дверь, окинул взглядом помещение, затем подошёл к Тиму и спросил: — Какой у тебя певческий голос, дорогуша? Из его уст это прозвучало отнюдь не дружелюбно, и Тим лишь обрывочно дёрнул плечами. — Так вот, сначала выясни это, а потом уже подбирай сопровождение. Аж уши вянут. Тим кивнул, а Фредди удалился. — Ну и что это было, мать его? — спросил Роджер. — Понятия не имею, — Брайан вздохнул. — И часто с ним такие странности? — осторожно поинтересовался Тим, как-то поубавившись в амбициях. — Я… — Брайан почесал в затылке. — Я думаю, он из них состоит. Нет, Тим не был плохим музыкантом. И он даже обладал завидным упорством и амбициями, а потому уже на следующий день объявил, что его голос — тенор. Правда, было похоже на то, что только одному Фредди известно, что нужно делать с этой информацией. Так как тенор — высокий голос, было решено сделать упор на мягкие гитарные партии, а не на барабаны. Роджеру это, понятное дело, не особо понравилось, потому что он в свои новые ударные влюбился с первой песни и расставаться с ними — а уж тем более играть в ущерб им — был не рад. Но что поделаешь… Тенор же. Фредди по секрету негодовал по поводу Тима, высказывая своё «фу» Роджеру и в особенности Брайану после каждой репетиции, но те лишь пожимали плечами, переглядывались и снисходительно молчали, пока он расходился тирадой о том, что Тим — подросток, а не музыкант, в котором ни харизмы, ни изюминки нет. На это Роджер однажды ответил скромное «Критикуешь — предлагай», и Фредди ненадолго успокоился. Только ребята выдохнули с облегчением и сделали наброски для пары песен без ехидных комментариев Фредди наподобие «Ну да, для колледжа дантистов — самое оно, но не далее» (как будто его кто-то спрашивал), как тот вновь взялся за старое, но уже с большим упорством и настоящим вдохновением. Были ночи без Фредди, и они запоминались как ночи, когда не нужно вести себя тихо и ограничиваться в шуточках о самом Фредди. Были ночи с Фредди, расстроенным и курящим на кухне, и они запоминались как самые тихие и неуютные. Теперь были ещё и ночи с поющим Фредди, и они запоминались желанием убивать. Пел Фредди… Божественно. Нет, без шуток — божественно. Но по достоинству оценить этого дара в половину третьего утра Брайан и Роджер почему-то не могли. А Фредди делал назло. У него были настоящие принципы насчёт музыки: делать так, как нравится ему, вне зависимости от того, должен он в этом участвовать или нет. Брайан, одетый в майку и шорты, пытаясь скрыть раздражение, стучит в дверь спальни друга. Из-за неё слышны звуки распевки, а из соседней комнаты — маты Роджера. И вот он, находясь между двух огней, выбирает этот. — Приятель, я не отвлекаю? — Брайан вошёл в комнату, озираясь по сторонам. У Фредди в спальне было ярко, блестяще и пёстро: повсюду висели лампочки, стол был завален бумагой, стул и кровать — одеждой, которую Фредди неизвестно почему назвал громким словом «одежда». И Брайан, привыкший к темноте, сощурился. Фредди замолк и многозначительно взглянул на Брайана, всем своим видом будто говоря: «Отвлекаешь, смертный, но его величество сегодня благоволит тебе». — Нам с Роджером очень нравится твой вокал, — не дождавшись ответа, продолжил Брайан. — Ещё бы, — кивнул Фредди. — Но ты не мог бы демонстрировать его не в столь неурочное время, пожалуйста? — Нет, — беспечно ответил Фредди. — В другое время вы меня не слушаете. А сейчас вам никуда не деться. Брайан глубоко вздохнул. — Фредди, ты… меня удивляешь, — он чуть сбавил тон и спросил вновь: — Что тебе нужно, ненаглядный ты наш? — Мне нужно самому… Мне нужно самому вас организовывать. Вот, что мне нужно, дорогуша. — Фредди… Этому не бывать, — мягко ответил Брайан. — Потому что когда ты чем-то руководишь, ты… — он попытался найти формулировку помягче, но на ум ничего не шло. — Заноза ты, в общем. — Либо так, либо я продолжу убеждать вас дальше, — улыбнулся Фредди. И Брайан обречённо кивнул.