Время последних

Вопреки своему положению, Роджер не чувствовал стыда и не считал ситуацию чем-то аморальным или из ряда вон выходящим. Его давно уже было нечем удивить, и собственные поступки он учился не осуждать и не анализировать. Теперь была цель: быть человеком. Есть не полуфабрикаты и жить не на голове и тех или иных людей, позволять себе дорогую одежду, аппаратуру, возможно, даже машину, — звучало не так уж плохо. В конце концов, ему надоело быть бедным мальчиком из провинции — пора было двигаться. Хоть так — пусть. Хьюго вызвал такси до отеля, названия которого Роджер даже приблизительно не запомнил — или не услышал, — да и было оно без надобности. Он лишь надеялся, что там будет что выпить, потому что на трезвую голову боялся передумать в последний момент, как обычно происходит в самых неподходящих ситуациях. Но он не испугался, когда подъехало такси, и даже мысли не промелькнуло, когда он садился на заднее сиденье. И при входе в отель тоже. Честно говоря, он ни разу не был в подобных местах, тем более в роли гостя; разве что однажды, подрабатывая курьером, привёз заказ в похожую гостиницу, однако это и рядом не стояло с тем, что происходило сейчас. Отель пусть находился не в центре Лондона, но расположение рядом с Кенсингтоном в последние годы явно придавало ему статусности, и это отражалось во всем: в безупречной чистоте, в приветливости сотрудников, в дороговизне и снова пафосе, которого здесь было гораздо больше, чем Роджер привык видеть. Все гости были одеты красиво, так же дорого, и Роджеру пришла в голову мысль: идеально вписываются в интерьер. Каждая женщина держала на плече маленькую сумочку из кожи или замши и носила сапоги в её цвет, каждый мужчина был одет со вкусом; детей здесь практически не было, а те, что были, вели себя тихо, кучкуясь где-то у входа. Роджеру было здесь непривычно: не хорошо и не плохо. Все эти фрески на стенах, огромные дорогие лифты и высокие лестницы, обитые красным ковролином, конечно, выглядели заманчиво, однако его не покидало ощущение, что это всё чужое, буквально не созданное для него. Может, дело было в такой кардинальной разнице между этим местом и тем, в которых он привык бывать, а может, вся эта красивая жизнь и правда была не для него? Но эти сомнения рухнули в один момент, — момент, когда он вошёл в номер. Все было абсолютно… Идеальным. Стены покрывали монотонно красные обои и украшали несколько современных картин, выполненных в жанре минимализма, что распологались над кроватью; комнату освещали множество ламп-точек на потолке, ещё две лампы стояли на обеих прикроватных тумбах, а также слева от кровати и в противоположной стороне от входа в номер располагалось большое панорамное окно. Сама же кровать заслуживала отдельного описания: она была огромной, состояла из, наверное, из чёрного дерева — Роджер никогда не мог с точностью определить такие вещи, но менее привлекательными они от этого не становились. Роджер скинул ботинки, мокрые от растаявшего снега, а куртку с него снял уже сам Хьюго. Все же, он, выходит, был тем ещё джентльменом. Медлить Роджеру не хотелось, и он быстрее прошёл в единственную комнату номера. Хьюго же прошёл чуть помедлив, сразу к окну, чтобы закрыть плотные белые шторы. Из всего света он оставил только лампу у одной из сторон кровати, и даже свет фонарей не пробивался внутрь. Но Роджер не чувствовал волнения, ему даже не хотелось быстрее это все превратить, однако же он таки поймал себя на мысли, что немного растерян: так с ним ещё не обходились. Роджер сел на край кровати и хитро, легко улыбнулся, глядя на Хьюго. Тот подошёл, медленно и даже неуверенно провёл чуть влажной ладонью по лицу Тейлора, погладил большим пальцем по щеке. — Ладно тебе, я не фарфоровый, — смутился Роджер. — Ты очень красивый мальчик, — сбивчиво и будто торопливо сказал Хьюго. — Очень… Очень красивый. Роджер оперся руками в кровать, отклоняясь назад, и запрокинул голову. Он начал было снимать собственную футболку, но Хьюго прервал его. — Я хочу сам… Позволь мне самому, — сказал он, взявшись руками за футболку и, легко стянув её, положил на кровать. Роджер заметил, что пальцы у Хьюго начали подрагивать, и увидел едва начинающуюся эрекцию, переведя взгляд ниже. Он возбуждал так сразу лишь одного человека, но здесь определённо была вещь иная, нежели с Брайаном. — Ты… Ты как ангел, совсем как ангел, — тихо говорил Хьюго. — Я точно не ангел, — отозвался Роджер с улыбкой, и стал на колени, начав расстёгивать его рубашку. — Но если тебе нравится — зови как хочешь, я разрешаю. Роджер наконец закончил с рубашкой и лёг на спину, протянув мужчине руку. — Иди сюда, — позвал Роджер. — Ты… Разрешаешь? — переспорил Хьюго. Кивнув, Роджер стал вести ногой от колена Хьюго, все ещё стоящего у края кровати, вверх, к бедру, и, зацепив большим пальцем ремень брюк, притянул к себе ближе. Для него это было игрой: дарить такое странное проявление возбуждения у такого взрослого человека, — игрой незатейливой и увлекательной. Хьюго горячо поцеловал Роджера в шею, но практически сразу перешёл ниже, к груди. В этом смысле Роджер ещё не был взрослым мужчиной, и грудь у него была гладкой, что, как он понял, и послужило причиной внимания. Роджер расслабленно выдохнул, положив одну руку под голову. — Ты совсем ребёнок… — прошептал Хьюго. — Сколько тебе лет? Ты такой маленький… — Восемнадцать, — ответил Роджер, чуть прикусив нижнюю губу. Он не хотел думать о том, что понравился только из-за того, что выглядит моложе, чем есть, хотя и допускал его. Но ему совсем не казалась мерзкой эта мысль: пусть его считают, кем хотят, главное — с подобным трепетом и подобном месте. Наконец он чувствовал, что и правда достоин чего-то большего, чем короткого траха в уборной бара — и это, как бы глупо ни звучало, было неожиданно важно. — Скажи, я первый у тебя? — спросил Хьюго, когда оба остались совсем без одежды. Роджер уже приготовился ответить честно, но понял, что требовалось от него обратное, и с придыханием сказал, что Хьюго действительно был первым. — Ты не бойся… Я буду аккуратно и очень нежно, — пообещал Хьюго. — Спасибо, — тихо сказал Роджер. Для удобства он поднялся на колени, упёрся локтями в спинку кровати, выгнувшись в спине, попросил не затягивать. У него хорошо получалось быть совсем неопытным, наивным мальчиком — как оказалось. Конечно, он знал, что после обещания быть «аккуратно и очень нежно» следует десяток минут боли, неловкости и желания разве что уйти поскорее. Однако на этот раз, несмотря на то, что все было как впервые — начиная от растяжки, — скучно или жаль своего времени не было. Этот странный тип, в отличие от Брайана, трахаться не стеснялся и, что уж таить — умел. Роджер представлял, как Хьюго, только войдя в номер, толкнет его на кровать и отымеет как настоящую проститутку, но на долгие поцелуи, странные разговоры и в конце концов на действительно приятный, хоть и не особенный и не умопомрачительный, но все же — приятный секс, он точно не рассчитывал. Роджер полулежал на спине, развалившись на подушках, Хьюго же сидел рядом, всё ещё без одежды. Он не был привлекательным или сексуальным, совсем нет: у него было нескладное, худое тело — не отвратительное, но и не симпатичное. — Ты что, правда решил, что я ребёнок? — решился наконец Роджер спросить о том, что начинало немного волновать его протрезвевший рассудок. — Нет, — на выдохе ответил Хьюго, будто готовясь к этому вопросу, и, не дожидаясь следующего, поспешил объяснить. — Я понял, что ты не ребёнок, но ты и правда очень похож. Не подумай ничего слишком отвратительного, постарайся понять как есть. Роджер не понял, но в какой-то степени удовлетворился этим ответом. В конце концов, встреть он этого человека, будучи подростком — вряд ли бы что-то изменилось в худшую сторону. — Значит, ты не маньяк или вроде того? — Нет, нет, — Хьюго несколько грустно улыбнулся. — Маньяки работают несколько по-другому, я думаю… Роджер негромко посмеялся и достал из кармана своих джинсов блок сигарет. — Куришь? — спросил он, протягивая сигарету. — Здесь запрещено, — отозвался Хьюго, уже надевая джинсы. — И я не курю. Роджер послушно убрал пачку обратно и тоже стал одеваться. Уходить отсюда, конечно, чертовски не хотелось. Никогда. Хьюго посмотрел на лёгкую куртку Роджера, затем достал из дипломата бумажник и протянул Тейлору несколько купюр по пятьдесят фунтов. — Купишь что-то тёплое, — сказал Хьюго с едва уловимой виной в интонации. — И вообще, на это можно себе не отказывать в чём-то… — и такая же едва виноватая улыбка тронула его губы. — Только… Твой номер телефона? Роджер попытался скрыть, что в жизни считанные разы держал в свободном пользовании такую сумму, и быстро сориентировался, чтобы ответить на вопрос, сунул деньги в карман. — Есть блокнот? Хьюго достал из дипломата небольшой ежедневник и ручку, и уже через пару секунд его страницы пополнил номер телефона и подпись — имя Роджера. А сам Роджер после молча, быстрым шагом вышел из номера — подражая то ли персонажам из фильмов о Джеймсе Бонде, то ли героям комиксов.