Счастье в твоих руках

      Прихожу в себя и с трудом пытаюсь понять, где я и что со мной произошло. Ничего не болит, но во рту всё пересохло и ощущается гадкий привкус зелий на языке. Не могу пошевелиться и даже открыть глаза.       Чувствую, как чьи-то пальцы нежно гладят меня по щеке. Кто же это может быть? Кто-то из моих друзей? Гермиона!       С трудом разлепляю сухие губы и шепчу, пытаясь успокоить подругу. Она, скорее всего, сильно переживает из-за того, что я опять попал в больничное крыло. — Мио, всё в порядке. Мио, не волнуйся... — и опять проваливаюсь в темноту.       Сознание вновь возвращается ко мне. Чувствую чьё-то тёплое дыхание на своей руке и прикосновение к ладони мягких губ. Руку целуют так трепетно и нежно, прикасаются так бережно, как никто и никогда меня не касался. Длинные волосы, задевая ладонь, приятно щекочут кожу. Это так возбуждающе, что и там, внизу, всё наполняется жаром, наливается. Я замираю, стараясь не спугнуть таинственную незнакомку, не шевелюсь, чтобы ничем не выдать того, что я пришёл в себя.       Но кто же это?       Моё любопытство берёт верх, и я раскрываю глаза для того, чтобы взглянуть на неё.       Вижу чёрные как вороново крыло волосы, тёмную мантию.       Это же… не может быть… профессор Снейп!       С моих губ слетает удивлённое: — П…пр… профессор…       Я шокирован.       Я возбудился потому, что Снейп прикасается губами к моей коже.       Стыдно и страшно.       Если он увидит моё незавидное положение, боюсь представить, что тогда будет.       Я лежу в больничной пижаме, укрытый всего лишь одной простынёй. Пытаюсь бороться с накатившим на меня желанием и, глубоко втянув в себя воздух, зажмуриваюсь, чтобы не видеть искажённого от злости лица, которое, несомненно, будет у профессора, когда он увидит, КАК именно реагирует моё тело на него.       Заметив, что я очнулся, Снейп выпускает мою руку и отскакивает, словно внезапно увидел перед собой акромантула.       Слышу его хриплый, взволнованный голос: — Прошу простить мне мою несдержанность, такого больше не повторится, оставляю за вами право сообщить директору о моём поступке, — и он быстро уходит прочь.       Я смотрю ему вслед, а потом дотрагиваюсь до своей руки в том месте, где моей кожи касались его губы. Закрываю глаза и снова представляю его рядом.       Это так удивительно для меня. Я поражён своим открытием. Я никогда не воспринимал его как простого, обычного человека. Сначала он был для меня злобной летучей мышью хогвартских подземелий, тем, кого все студенты боятся и ненавидят. Потом — бесстрашным героем, которым я восхищался. Но обычным человеком, который может проявлять свои чувства — никогда. Да, я знаю, он любил мою мать. Почему он так отнёсся ко мне? Может быть, теперь, без очков и с длинными волосами, я напоминаю ему его подругу?       В палату входит мадам Помфри и, напоив меня горькими зельями, сетует на мою неосторожность, прося в следующий раз аккуратней спускаться по лестницам.       Я, уже засыпая, даю обещание ей быть внимательней, а себе, мысленно, что обязательно спасу этого непонятного для меня человека — профессора Снейпа.

* * *

      Зелья мадам Помфри за несколько дней привели меня в форму, и я наконец-то покидаю больничное крыло и возвращаюсь в свою спальню.       Оказывается, у меня теперь есть сосед по комнате. Нотт, после нашей с ним стычки, всё-таки занял одну из пустующих кроватей. И сейчас он, сидя на этой кровати, что-то чертит на пергаменте. — А, Хемп. Хорошо отдохнул? — Не думай, что я не догадался, кому обязан подобным отдыхом. — Не понимаю, о чём ты. — Ещё раз попытаешься устроить подобное, и я сообщу Дамблдору. Тебя исключат. — Думаешь, напугал?       Подхожу к кровати Нотта — он бросает на меня быстрый взгляд и, убедившись, что у меня нет в руке палочки, продолжает что-то рисовать на пергаменте, злобно ухмыляясь.       Посылаю невербальное Инсендио, которое поджигает его клочок бумаги. Он испуганно смотрит на меня, на горящий пергамент. Отправляю Агуаменти, также невербально. Огонь потушен, а Нотт сидит в огромной луже воды. — Ты! Ты! Как ты это сделал? Я видел, у тебя не было палочки! — испуганно восклицает парень.       Насмешливо смотрю на него: — Только не говори мне, что ты никогда не слышал про невербальные беспалочковые заклинания. — Ты можешь делать это? В смысле… я имею в виду… колдовать невербально, без палочки? Не может быть! Только очень сильные волшебники обладают таким даром. — А кто сказал, что я не такой? Не советую тебе вставать у меня на пути.       Он смотрит на меня испуганно и вскакивает с кровати. Взмахивая палочкой, высушивает себя и постель.       Да, действительно, после победы над Волдемортом я случайно обнаружил у себя такую способность. Не знаю, что привело к этому: то ли то, что я победил Того-Кого-Теперь-Можно-Называть, то ли то, что я больше не являлся его крестражем. Пока что я умею исполнять без палочки лишь несколько заклинаний, и после этого чувствую огромную слабость. Поэтому обычно не использую беспалочковые заклинания.       Валюсь на кровать, мои глаза сами собой начинают слипаться.       И слышу уже сквозь сон: — Хемп, Хемп! — Что тебе, Нотт! — Научишь? — Нет, — хмыкаю я, задергивая полог кровати.