* * *
В середине марта это зеленоглазое чудо во время индивидуального занятия умудрилось при варке зелья взорвать котёл, стоило мне на минуту отлучиться. Я чуть с ума не сошёл, когда вернулся и увидел его на полу без сознания, покрытого вязкой липкой жижей. Марк пришёл в себя лишь на вторые сутки. И виновато посмотрел на меня: — Простите, профессор. Я, кажется, испортил зелье. Глупый мальчишка. Откуда тебе знать, что мне плевать на это дурацкое варево, что я две ночи без сна просидел у твоей кровати. Разозлившись, я накричал на него тогда, обозвав «криворуким тупицей», и наказал отработкой, заставив без магии навести порядок в шкафах кабинета ЗОТС. Марк сидел, скрестив ноги, перебирая старые пергаменты. Раскладывал их в алфавитном порядке, морщил лоб, периодически закусывая нижнюю губу. А я любовался мальчишкой украдкой, сквозь завесу своих волос, делая вид, что проверяю эссе учеников. Да, пожалуй, этой весной ты слишком часто бывал на моих отработках. Ты ведь перестал приходить делать уроки в мои покои. Посещаешь только дополнительные занятия по зельям, два раза в неделю, а это непростительно мало. Мне необходимо чаще видеть тебя, необходимо, чтобы ты был рядом. Потому я старался придраться к каждой мелочи и оставить тебя подольше около себя, заставляя перебирать эссе студентов, старые пергаменты и сортировать ингредиенты в моей лаборатории. Наверное, ты ненавидишь меня теперь.* * *
Сейчас Марк стоит в моих комнатах и просит дать возможность связаться со мной после того, как покинет Хогвартс. Это моя слабость. Пытаюсь взять над ней верх, на секунду прикрыв глаза, но у меня не получается бороться с самим собой: — Хорошо. Если захочешь меня увидеть, просто отправь мне сову. Зачем он подходит ближе и касается моих волос? Он не понимает, что я сейчас не выдержу, наброшусь? Возьму его тут же, на этом столе. Я должен его остановить: — Мистер Хемп... Марк... Пожалуйста… не нужно. — Я знаю, ты не любишь меня. Я смирился с этим. Ты можешь меня не любить, но твоего Ала... его не вернуть. А я здесь, рядом. Живой. Позволь мне сегодня быть с тобой. Пожалуйста. Только один раз. Прошу… Марк хочет быть со мной. Я чувствую себя смертником, чьё последнее желание неожиданно сбылось. Он никогда не захочет повторить этого с грязным убийцей, но я не могу, не могу отпустить свою крупицу счастья. Я привлекаю Марка к себе, веду в свою спальню, укладываю на постель. Беспрерывно покрываю поцелуями глаза, губы, шею. У меня не хватает терпения раздеть его, поэтому пользуюсь заклинанием, и одежда аккуратной стопочкой ложится на стул. Мальчик краснеет, но не пытается прикрыться, а подставляется под мои поцелуи. Марк просит меня снять свою одежду. Ещё одно заклинание — и я, полностью обнажённый, склоняюсь над своим сокровищем. Не могу остановиться, лаская, целуя, сжимая такое податливое и отзывчивое молодое тело подо мной. — Ты правда хочешь этого? — боюсь, что он откажет, но я должен спросить. — Да, да, пожалуйста... Вспоминаю, что у меня нет смазки. Бросаюсь в ванную в поисках того, что может её заменить. Перебираю склянки с зельями. Волнуюсь, и флакончики рассыпаются, падают на пол. Наконец нахожу нужную баночку и спешу обратно, боясь, что не найду Марка. Вдруг он ушёл? Но мальчик здесь. Вопросительно смотрит, удивлённый моим поведением. Отвечаю: — Это должно подойти. Масло. Вместо смазки. Марк заливается краской. Мы устраиваемся поудобнее, и я готовлю его для себя. Какой же он отзывчивый! Его тело откликается на каждое моё прикосновение, на движение моих пальцев внутри. Когда я задеваю его самую чувствительную точку, он, тяжело дыша, смотрит на меня поражённо своими огромными зелёными глазищами, а я молча вглядываюсь в его лицо, стараясь запомнить Марка таким, как сейчас. Сейчас, мой хороший, это только начало. Закончив подготовку, начинаю тихонько входить в него. Вижу боль в его глазах. Я уже готов всё бросить, остановиться. Глажу, успокаиваю, ласкаю, но дискомфорт не проходит. Не хочу причинить ему вред: — Мы можем в любой момент остановиться, только скажи. Упрямец качает головой, и я продолжаю. Моё сердце разрывается из-за того, что я причиняю боль своему мальчику. Только шёпотом произнесённое: «Не останавливайся», — не дает мне прервать его пытку. Он напряжён, но в какой-то момент выражение его лица меняется и Марк начинает постанывать от удовольствия. Медленно двигаюсь, наслаждаясь каждым толчком. На землю меня возвращает тихий шёпот: — П-п… пожалуйста, пожалуйста... Замираю, испугавшись, что я забылся, что причинил ему боль. — Продолжай быстрее. Быстрее, пожалуйста! — требует моё нетерпеливое наваждение. Подчиняясь, ускоряю темп, лаская рукой его плоть. Марк, через какое-то время, выгнувшись и откинув голову, кончает, забрызгав меня и себя. Ещё секунда — и я тоже следую за ним. Резко войдя, мне хочется кричать от наслаждения, выть, как дикому зверю, но я сдерживаю себя и, замирая, изливаюсь в его жаркую глубину. Потом я укутываю нас покрывалом, и мы долго лежим вместе, обнявшись. Мальчишка, заснув, сладко посапывает мне в ухо, и, кажется, ничто в мире не заставит меня разомкнуть объятья. Скорее всего, уже наступила ночь, но кто-то с силой колотит в дверь. Тихо ругаюсь, так, чтобы Марк не слышал. Натягиваю халат и выхожу, прикрывая дверь в спальню, чтобы спрятать от посторонних глаз своё сокровище. Впускаю незваного гостя. Флитвик врывается в кабинет, крича: — Пожиратели в замке! Вы должны пойти на Астрономическую башню! Должны помочь Аль… Вдруг он падает с громким стуком на пол. Оборачиваюсь. Марк выходит в одних трусах, сжимая в руках палочку. — Что ты творишь, глупый мальчишка? Быстро одеваюсь, призвав сюртук и мантию. Марк в это время натягивает свои джинсы и футболку. — Я пойду с тобой. — Нет! Ты не понимаешь! Заталкиваю его в спальню: — Ступефай, Инкарцеро, — аккуратно укладываю в кровать, нежно целую, прощаясь, возможно, навсегда. — Там опасно, я не могу позволить тебе пойти. Чары спадут через час. Как только будешь в состоянии, немедленно иди в гостиную Слизерина. Запираю дверь своей магией, чтобы никто не смог причинить ему зло.* * *
И вот я стою на Астрономической башне, сжимая палочку в своей руке. Нет! Нет! Я не могу, не могу! Старик еле слышно произносит: — Северус… прошу тебя… Направляю своё оружие в грудь Альбуса, вглядываясь в его лицо, в глаза. Похоже, что Дамблдору совсем плохо. Директор и без моей помощи сейчас покинет этот мир. А я не могу, он слишком дорог мне... Я уже практически готов опустить руку, но слышу в своей голове голос, голос Альбуса: «Пожалуйста, Северус! Авада Кедавра! Авада Кедавра!» — и, как загипнотизированный, повторяю за ним: — Авада Кедавра!