* * *
После выписки узнаю кучу подробностей о стычке между Северусом и Мародёрами. Студенты смеются и делятся гадкими сплетнями. Это ужасно! Всё даже хуже, чем я думал. Отец и его друзья перешли черту. Я не намерен это больше терпеть! Они доигрались! Моему родителю необходимо вправить мозги! Прошу Регулуса о помощи. Он будет ждать меня сегодня вечером на восьмом этаже. Объясняю ему расположение Выручай-комнаты. Он удивлён тем, что в замке есть такое помещение, и ему не терпится поскорее туда попасть. — А можно сделать так, чтобы она выглядела, как гостиная на Гриммо? — Да, конечно. Но давай что-то попроще: пара кресел и камин. — А откуда ты знаешь, как на Гриммо? — Я не знаю, но во всех домах знатных волшебников гостиные выглядят примерно одинаково. — Облегчённо выдыхаю — чуть не спалился!.. — Войдём мы вместе, только дождись меня. — Хорошо. До встречи! — Ну вот и договорились. Я пошёл, а ты жди нас. Отправляюсь в гостиную Гриффиндора, накинув на себя мантию-невидимку. Никому не позволю обижать этого ранимого и гордого мальчишку, моего Сева. Я принял серьёзное решение, которое, возможно, повлияет на наше будущее, но я постараюсь быть предельно осторожен. Мне повезло. Поттер в спальне один. Связываю его, накладываю Силенцио и, под чарами невидимости, прихватив с собой его мантию-невидимку, тащу в Выручай-комнату. Джеймс лежит в коридоре, бросая на меня гневные взгляды. Я прохожу несколько раз перед стеной, где находится Выручай-комната, представляя гостиную того уютного домика, в котором мы жили некоторое время вместе с Северусом, когда я был Марком. Появляется дверь. Затаскиваю Поттера с собой в комнату, с помощью Рега аккуратно укладываю его на полу. И обращаюсь к нему: — Хочу тебе кое-что рассказать, Поттер. Это длинная история, и тебе придётся её выслушать, но прежде ты выпьешь это зелье забвения, — и снимаю с Поттера Силенцио. — Я не буду ничего пить, ты, мерзкий слизняк! Отдай мою палочку!!! — Значит, не выйдешь отсюда. Мы можем провести здесь столько времени, сколько ты захочешь. Я совершенно никуда не спешу. Обещаю, после того как ты выпьешь это зелье, я верну тебе способность передвигаться. Он пыхтит и дуется ещё минут пятнадцать, а потом начинает меня расспрашивать: — Что за зелье такое? Я никогда и не слышал про него! Вдруг я забуду что-нибудь важное? Как оно действует? — Если выпьешь его, забудешь всё то, что услышишь или увидишь в ближайшие два-три часа, стоит только тебе попытаться разболтать то, что сейчас узнаешь от меня. Конечно, ты про это зелье не слышал, мне пришлось потрудиться, чтобы раздобыть его рецепт. И сварено оно лучшим зельеваром, — я благоразумно умалчиваю, что варил это самое зелье не кто иной, как Сев, а рецепт нашёл Регулус в семейной библиотеке. — И да, клянусь магией, что оно не принесёт тебе никакого вреда. Люмос! Нокс! — Хорошо... если у меня нет другого выхода... но только попадись мне вне стен этой комнаты... — Он, внимательно посмотрев на меня, берёт из моих рук фиал и залпом выпивает его содержимое. Я отпускаю Регулуса спать. Освобождаю Поттера и жестом приглашаю занять одно из кресел у камина. Он садится, напряжённо глядя на меня, ожидая моего рассказа. — Что ж, нас ждёт серьёзный разговор. Во-первых, я должен тебе сказать, что я не являюсь кузеном Лили, но тем не менее мы с ней родственники. Возможно, я пожалею о своих откровениях и, может быть, даже сотру тебе память чуть позже. Но пока ты учишься со мной в одной школе, ты должен знать, кто я. — Ты — гад слизеринский! — Ну а ты тупой, недалёкий идиот, который не видит дальше своего носа. Как она могла тебя полюбить? — Кто — «она»? — Лили. Он удивлённо распахивает глаза: — Лили? Лили… Эванс? — Не сейчас, пока что до этого момента далеко, потом. — Не понимаю. — Я не из этого времени, я из будущего. И мне стыдно, очень стыдно за тебя. — Ты из будущего? Из какого будущего? На сколько ты перенёсся? Год? Два? Постой-ка! С чего это вдруг тебе стыдиться меня? Кто ты? Говоришь, что ты родственник Лили? Ну и кем ты ей приходишься? Какое ты имеешь отношение ко мне? — Нет, я перенёсся не на год и не на два. Присмотрись получше. Думаю, ты поймешь... Загляни в думосбор. — Пододвигаю к нему артефакт, который Регулус на один вечер попросил у матери через Кричера. — Может, это тебе поможет? Никого не напоминает? Это я в шестнадцать лет, там, в будущем. Поттер подходит к думосбору, опускает в него своё лицо. Спустя пару минут он возвращается, удивлённо рассматривая меня. — Этого не может быть! Это иллюзия! Почему ты похож на меня? У тебя там такая же причёска и цвет волос, как у меня, и ты в таких же очках! Ты там словно моя копия… Усмехаюсь: — Вот только глаза — мамины. — Кто ты? — Мое настоящее имя — Гарри. Гарри Джеймс Поттер. — Не может быть! — Я ваш с Лили сын. Его глаза загораются: — Значит мы с Лили там… в будущем... будем вместе? Она полюбит меня? — Если ты изменишься, то, возможно, полюбит. Он подходит ко мне близко, вглядываясь в глаза: — Невероятно. Не может быть! А глаза у тебя не Лили. У моего деда были такие же изумрудные, яркие. Я выливаю в думосбор ещё один флакончик с воспоминаниями. — Смотри. Здесь ещё немного моих воспоминаний. Я, вообще-то, совсем не должен тебе ничего рассказывать, но иначе не получится тебя убедить. Хочу, чтобы ты кое-что понял. Он погружается в Омут, где переливаются голубые нити. Несколько воспоминаний из школьной жизни: Шляпа распределяет меня на Гриффиндор; друзья зовут меня по имени; я у зеркала рассматриваю своё лицо; ловлю свой первый снитч; получаю в подарок мантию-невидимку. Отец возвращается и садится в кресло, уставившись на меня: — Как ты попал сюда? Хроноворот? — Да. — Я видел — там Гриффиндор, но почему теперь — Слизерин? Не понимаю… — Не важен факультет, пойми же ты, наконец! Главное, что тут, — и я, подойдя к нему, касаюсь его груди с левой стороны, там, где находится сердце, — и тут, — прикасаюсь к его голове, взъерошив тёмные волосы. Он смотрит на меня потрясённо. Молчит. Потом вдруг шепчет: — Прости меня, я очень виноват… — Да, ты виноват, но не только передо мной. — Не понимаю. О чём ты? — Северус… — При чем тут Нюниус? — Не смей называть его так! Мне это неприятно. — Да, вы друзья, знаю. Я... Ну, в общем, я постараюсь. — Ни ты, ни Мародёры — никто больше пальцем к нему не прикоснётся. Он спасал мне жизнь много раз. Он — самый близкий для меня человек. Я даже сюда отправился лишь для того, чтобы рядом быть с ним. — Не понимаю. В будущем вы не дружите, что ли? Зачем ты здесь? — Не хочу об этом говорить. Это тебя не касается! — Как это не касается? Я твой отец! — Хорошо, отец, — говорю, нагло улыбаясь. — Ты сам напросился. Я люблю его. — Ты — что? В смысле? Как друга, конечно, да? — Нет. Не только как друга. — Не понимаю… — Напряги свои две извилины. Как люди могут любить друг друга? Ну? — Вы что? О-о-о… Вы… Он… Ты… пе… ГЕЙ? — он бледнеет, потом краснеет, вскакивает с кресла и начинает бегать по комнате взад-вперёд, обхватив руками голову… — Тебе пора уходить, уже был отбой… — Ты — что? Мой СЫН с этим САЛЬНОВОЛОСЫМ? С Ню… со Снейпом? Мой сын спит со СНЕЙПОМ? МОЙ сын — со СНЕЙПОМ!!! МОЙ СЫН!!! С ЭТИМ!!! Вы что, и сейчас?.. Вы… Ты-ы-ы… Вы-ы… — В будущем. Сейчас ещё нет, успокойся. Тебе пора, Поттер! Беру отца за локоть и тащу к выходу. Набрасываю на него мантию-невидимку и, вернув ему палочку, выставляю из Выручай-комнаты... Накидываю себе на плечи свою мантию-невидимку и отправляюсь к гриффиндорской гостиной, потому что где-то там сейчас Северус. Мне необходимо проследить, чтобы Поттер не причинил ему никакого вреда. У входа в башню Гриффиндора, рядом с портретом Полной Дамы, Снейп беседует с Мэри, уговаривая ту позвать Лили. Стою рядом под мантией-невидимкой до тех пор, пока не выходит Лили. Оставляю их наедине и иду в нашу гостиную. Сажусь, прикрыв глаза, откидываюсь на спинку дивана, засыпая. Меня будит робкое прикосновение чьих-то горячих губ к моим губам. Неумелый, но такой нежный поцелуй застал меня врасплох. Удивлённо открываю глаза. Над моим лицом склонился Северус. Я ещё не до конца проснулся, и мне сложно устоять, когда рядом такой близкий, родной, любимый человек, и целует так сладко. Тянусь к нему, зарываясь руками в его волосы, притягиваю к себе, впиваясь в губы, сползаю вниз по спинке дивана, прижимая к себе своё слизеринское счастье. Он целуется так страстно, прижимается так крепко, что понимаю — ещё чуть-чуть, и я возьму его прямо здесь, на этом диванчике, а он ведь ещё так юн и неопытен. Я не должен! НЕТ! Нельзя! Не сейчас. Поэтому произношу, собрав последние силы: — Ещё слишком рано. Припухшие от поцелуев губы обиженно поджимаются: — Рано? Я не понимаю, о чём ты. Нежно касаюсь этих сладких, до боли любимых губ пальцем и шепчу ему на ухо: — После того, как тебе исполнится семнадцать, ты станешь совершеннолетним. Тогда… Сейчас нельзя… Упрямец пытается со мной спорить, но, ничего не добившись, убегает, рассерженно хлопнув дверью своей спальни, а я отправляюсь в душ решать возникшую внезапно проблему, вызванную близостью горячего желанного тела.* * *
Сегодня последний день в Хогвартсе. Мы уезжаем сразу после завтрака на летние каникулы. Не хочу встречаться с моим змеёнышем, но мне нужно приглядеть за ним. Накинув мантию-невидимку, следую за Северусом в Большой зал. Он всё время озирается по сторонам, словно пытаясь найти кого-то. Дождавшись, когда все слизеринцы выйдут из-за стола, закончив с завтраком, набирает булочек, распихивая их по карманам мантии. Сердце больно сжимается от понимания того, что мой любимый отправляется туда, где никому не будет нужен. Вспоминаю своё детство, точно такое же. Я точно так же перед отъездом из Хогвартса на каникулы набирал с собой в карманы немного еды, боясь, что дядя с тетей опять, в качестве наказания, лишат меня обеда или ужина. А потом, спустя пару дней, голодный, вгрызался в чёрствую булочку зубами, с тоской и любовью вспоминая школу и друзей. Покинув Большой зал, Северус идёт за своими вещами. Я тоже возвращаюсь в свою спальню. Дожидаюсь, пока Снейп покинет гостиную, и только тогда выхожу. Сегодня мне не хочется выяснять отношения. На перроне меня окликает Лили: — Ой, Ал! А я сразу тебя не заметила. Уже можно садиться в поезд. Пошли, а то все хорошие места займут. Сядем вместе: ты, я и Мэри. Мэри радостно кивает, улыбаясь, и странно моргает одним глазом. Соринка ей, что ли, в глаз попала? Занимаем свободное купе. Девчонки болтают о всякой ерунде: о нарядах, косметике и сокурсниках. Моё внимание привлекают слова Лили о том, что заболел Поттер: — Ходил сегодня какой-то странный, его даже Блэк с Люпином к мадам Помфри пытались перед завтраком затащить. Потом они болтают о чём-то ещё. Сижу, не вслушиваясь в разговор, рассеянно глядя то в окно, то на Лили. Мэри сидит слишком близко, словно ей мало места, и, разговаривая с подругой, всё время заглядывает мне в глаза. Мне это надоедает. Откидываюсь на спинку сиденья и делаю вид, что сплю, вспоминая на самом деле эти несколько месяцев, проведенные рядом с Севом. Я сделал кое-что, чего не должен был делать, увидел то, что мне видеть было не положено. Если Северус узнает об этом когда-нибудь, то не представляю даже, что он сделает со мной. Это воспоминание такое сладкое, такое дорогое, такое приятное, что я, закрывая глаза, вновь и вновь возвращаюсь в тот момент. Почти конец мая. Уже был отбой. Ночь. Никак не могу уснуть. Тоскливо и пусто в холодной постели. Мне так хочется увидеть Северуса хотя бы на пару минут. Он ведь здесь, рядом. Совсем близко, в одной из спален. Выскальзываю из кровати, накинув на плечи мантию-невидимку, и отправляюсь в соседнюю спальню, где спит мой змеёныш. Зажигаю тусклый огонек на конце своей палочки, чтобы не мешать спящим, но видеть хоть что-то. На соседней кровати спит Мальсибер, средняя пустует. У противоположной стены кровать Северуса, на которую наброшен полог тишины и паутинка защитных чар. Я могу легко преодолеть пока несложное плетение магических нитей вокруг кровати Снейпа. «Да, Сев, придёт время, и ты превзойдёшь меня в этом во много раз, а пока…» С лёгкостью пробираюсь внутрь и, невидимый, сажусь на край его кровати. Он уснул, не укрывшись ничем, в одной лишь пижаме, потому что в спальне жарко. Я сижу рядом, любуясь им. Не в силах сдержаться, дотрагиваюсь до него и ласково провожу кончиками пальцев по плечу. Склоняюсь ниже, вдыхая неповторимый аромат его волос. Он вздыхает во сне, его губы чуть приоткрываются. Начинает дышать не ровно, а рвано, поворачивая голову то в одну, то в другую сторону. Мечется во сне. «Что тебе снится? Что-то плохое, или наоборот?» Он замирает, и с его губ начинают срываться стоны, а под пижамными штанами появляется заметная выпуклость. Моя рука застывает над бугорком, не решаясь коснуться. Любуюсь чёрными прядями, разметавшимися по подушке, тонкими вздрагивающими губами, из которых вылетают сладостные звуки и какие-то бессвязные слова. Вспоминаю поцелуи, что он дарил мне, когда я был его Марком. Мы были близки с ним столько раз, но никогда я не видел его таким беззащитным, открытым. Это зрелище невероятно возбуждает. С замиранием сердца прислушиваюсь к каждому его вздоху. Пытаюсь разобрать, что он шепчет в ночной тишине. Склоняюсь ближе к его лицу. Он проводит ладонями по своей груди и комкает простыню, сбившуюся в уголке его ложа и случайно попавшую в его ладони: — Ах... А… А-а-а-а-а… Ал… О... Ох... Он запрокидывает голову и сотрясается всем телом, а на пижамных штанах расползается мокрое пятно. Я ловлю каждый его стон своими губами, вбирая, словно губка, каждую эмоцию. Какой же он уязвимый сейчас, искренний, какая на его лице блаженная удовлетворённость!.. Я кончаю вместе с ним. В штанах теперь липко и противно. Очищаю нас невербально, высушивая одежду, чтобы ничто не могло помешать его сну. Дыхание снова ровное и спокойное, только счастливая полуулыбка на губах напоминает о только что произошедшем. «Как я хочу, чтобы ты был таким со мной, стонал, не сдерживая свои чувства, срываясь в бездну. Когда-нибудь, Сев, ты будешь мне доверять настолько, что не станешь сдерживать себя. Теперь-то я знаю, какой ты. Когда-нибудь... Может быть, совсем скоро». Посидев ещё какое-то время на краешке его кровати, возвращаюсь в свою спальню, в холодную постель. «Вряд ли мне удастся уснуть этой ночью. А ещё занятия днем. Ты будешь ругать меня, что я сплю на ходу и невнимателен…» Ещё я вспоминаю нашу подготовку к экзаменам. И как мы сидели, склонившись над одним учебником, близко-близко друг к другу. И как ты тащил меня раненого в больничное крыло, а сердце в твоей груди билось так рвано, заполошно, словно пойманная птица о прутья клетки.* * *
— Альфред! Альфред! Мы приехали! Ты спишь? Открываю глаза. Не заметил, как мы добрались до Лондона. На перроне нас встречают родители Лили. Они приняли меня, словно сына, и, радуясь моему присутствию, заключают в объятия. Я счастлив! Наконец-то у меня есть семья, почти настоящая. Краем глаза замечаю одинокую фигурку тощего подростка, которого слегка приобнимает за плечи худая темноволосая женщина. Северус озирается по сторонам, разглядывая проходящих мимо него студентов. Делаю вид, что не замечаю его, и мы с Эвансами покидаем платформу. У нас еще будет время поговорить, мой змеёныш. У нас впереди целых два месяца. Да, Сев, я обязательно найду тебя, ведь я знаю, где ты живёшь…