* * *
На вокзал нас отвозят родители Лили. Она трещит без умолку, пытаясь выяснить у меня, как мы провели каникулы, периодически бросая задумчивый взгляд на Сева. В купе мой змеёныш с нами не заходит, сообщив, что хочет побыть в одиночестве. По прибытии в школу он сразу уходит в свою спальню, не удостоив меня даже парой слов. Настроение портится окончательно, и я, мрачный, отправляюсь к себе.* * *
Началась учёба. Сев избегал моего общества. Иногда, во время урока или в Большом зале я ловил на себе его взгляд, острый, как бритва. Я пытался несколько раз выведать у него, в чём дело, что произошло. Но змеёныш лишь смотрел на меня холодно своими тёмными, как ночная мгла, глазами, и не отвечал. Регулус удивлялся, говоря, что не думал, что мы можем поссориться. Наблюдая за мной, он пытался утешить меня и поговорить с Севом. Как-то вечером Рег сообщил, что пригласил погостить Северуса к себе на весенние каникулы, и обещал обязательно выяснить, что с ним такое произошло. Я не знал, куда мне податься. Хотелось сбежать из школы. Ведь здесь я находился только из-за Сева, а теперь, чувствуя по отношению к себе лишь неприязнь, не понимал, что делать. Необходимо было выяснить, что же я сделал такого, что он не хочет больше со мной общаться и почему он стал относиться ко мне по-другому. Однажды Северус, не выдержав, высказал мне всё, что думает. Это был выходной день. Я догнал его после ужина в коридоре: — Сев, нам, наконец, пора поговорить. — Нам не о чем разговаривать! Уйди с дороги! — Мне кажется, ты кое-что упускаешь из виду. Между нами произошло нечто очень важное. И если для тебя это не имеет никакого значения, то для меня… Маска безразличия спала на какое-то мгновение, и его лицо исказила гримаса боли, после чего он произнёс, обиженно сверкая глазами: — Это для меня не значит? Это для тебя! Это ты лицемер! Я верил тебе, а ты обманывал меня всё это время! — Не понимаю, о чём ты? — Ты говорил, что первый раз… ПЕРВЫЙ! — выкрикивает взволнованно он мне в лицо, задыхаясь от возмущения, — у нас будет только после того, как я стану совершеннолетним, но ты сам стал им тоже не так давно. А я-то думал, что ты ни с кем не был до меня. Почему ты отказывал мне в близости раньше? Врал! Говорил, что до того как я стану совершеннолетним у нас ничего не может быть! Получается, что невинность ты потерял, только тогда, когда тоже стал им! Тебе уже было семнадцать! Но по твоим действиям понятно, что то, что произошло между нами — не первый твой опыт! Ты подлый двуличный мерзавец! Кто это был? Поттер? Или кто-то с нашего факультета? И не думай, что я не замечал, как сестра Лили не сводила с тебя влюблённого взгляда! Кто научил тебя всем этим штучкам? Я понял, что я не был у тебя первым! Ты проявил себя довольно опытным партнёром! Видимо, у тебя был хороший учитель! — Сев, всё не так! Не могу объяснить, но поверь, я не обманываю. У меня никого нет, кроме тебя! Сев, прошу… не нужно… Но он уже умчался, презрительно поджав губы.* * *
Дни постепенно сменяли друг друга. Сев больше не обращал на меня никакого внимания, словно меня не существовало. Тот день я не забуду никогда, он навсегда останется в моей памяти. Был конец марта. После уроков я решил прогуляться и подумать, что же мне делать, ведь уже скоро каникулы, и Северус совершенно точно не собирается возвращаться в наш уютный домик. Скорее всего, он поедет к Регулусу или останется в школе. За этими размышлениями я и не заметил, как кто-то подошёл ко мне, пока меня не схватили за локоть. Повернувшись, увидел довольную физиономию Поттера: — Я давно наблюдаю за тобой и Нюнчиком. Вы расстались, ведь так? Я очень этому рад! — Сколько раз тебе говорить, чтобы ты не называл его так. Его зовут Северус. Мне неприятно, когда ты его обзываешь! — Да ладно, — приобняв меня за плечи и ероша мои волосы, засмеялся Джеймс, и в этот момент за нашими спинами раздались шаги. Обернувшись, я увидел Сева. Он был бледен, его глаза яростно горели. В руке он сжимал палочку, направляя её на Поттера: — Так вот кто это был! Я прав, Ал? — Нет, Сев! Это не то, что ты думаешь! Выслушай меня, Северус, прошу! Джеймс оттолкнул меня в сторону и выхватил палочку, первым бросая в Снейпа заклинание. Я кружил вокруг Сева с отцом, пытаясь образумить их. Но они даже не смотрели в мою сторону, швыряясь друг в друга отнюдь не невинными заклинаниями. Сев превосходил Джеймса в знании различных проклятий. Но Поттер отлично справлялся и блокировал одно заклинание за другим. Но вот отец случайно пропустил обычное ватноножное. В этот момент я понял, что мой хитрый змеёныш одним только ватноножным не ограничится, и у меня есть всего лишь мгновение, чтобы успеть заслонить Джеймса, приняв удар на себя. Дикая боль разлилась по всему телу, словно меня разрезали на куски. «Так вот что чувствовал Малфой…» — это была моя последняя мысль, прежде чем темнота поглотила моё сознание. Но я успел увидеть бросившегося ко мне Сева с расширенными от ужаса глазами и его испуганный, взволнованный голос: — Ал! Прости, я не хотел. Ал! Ал… Пришёл в себя я, как обычно, в больничном крыле. Я даже не был удивлён своему присутствию в этом месте. Всё тело ужасно болело. Мадам Помфри тут же быстро подошла и стала проверять моё состояние, одновременно вливая в меня кроветворное и сообщая, что, хотя я потерял очень много крови, сейчас всё хорошо, а виновного обязательно накажут. Я тут же испуганно начал спорить, что не нужно никого наказывать: — Это была случайность! Я сам виноват! Где Северус? — Он заперт в кабинете директора и уже во всём признался. Не переживай, скорее всего хулигана исключат из школы. — Нет, нет! Не нужно его исключать! Позовите, пожалуйста, директора, — захрипел я, облизывая пересохшие губы. — Не волнуйся, Альфред, директор обязательно зайдёт навестить тебя. Но сейчас тебе нужно отдохнуть. Он придет чуть позже, а пока поспи, ты ещё слишком слаб, — и она заставила меня выпить снотворное. Проснувшись, я поужинал под строгим контролем медиковедьмы и с нетерпением ожидал прихода директора. Дамблдора я увидел только на следующий день. На нём была расшитая цветами изумрудная мантия, на голове — сиреневый колпак с бубенчиком. Он радостно поприветствовал меня, говоря, что очень рад моему хорошему самочувствию. Я попросил директора отпустить Северуса, так как он ни в чём не виноват. — Но, Альфред, пойми, что мальчик должен понести наказание. Он поступил очень плохо. Ты мог погибнуть. Я обязан принять меры и исключить его. В следующий раз могут снова пострадать ученики. Я горько улыбнулся, размышляя. В чём разница? Мальчику-Который-Выжил прощалось всё. Уверен, что Снейп доложил о моем проступке в тот злополучный день, когда я ранил Малфоя. А бедному полукровке-слизеринцу такое не прощается. Но я не терял надежды, пытаясь уговорить Дамблдора: — Прошу вас, директор, не наказывать его. Простой отработки будет более чем достаточно. Он может варить зелья для больничного крыла, помогать мадам Помфри. Он очень талантлив, не лишайте его будущего и возможности окончить обучение. Не исключайте, умоляю вас. Он не хотел причинить мне зла. Я клянусь вам. — Хорошо. Но это последнее моё ему предупреждение, если он совершит ещё хоть один проступок, то покинет эту школу раз и навсегда. Я не буду исключать его, но только в том случае, если и мистер Поттер также откажется от своих обвинений. — Может Джеймс зайти ко мне? Я с ним поговорю. Уверяю вас, что он откажется. Вечером меня навестил Поттер, и я попытался уговорить его не выдвигать обвинений: — Прошу тебя, не нужно. Ты сломаешь ему жизнь. Сходи к директору, пусть он оставит Снейпа в школе. — Хорошо, — неожиданно быстро согласился Поттер. — Но у меня есть одно условие. — И какое же? — спросил я настороженно. — Дай мне непреложный обет, что у тебя больше не будет ничего с этим паршивым Нюниусом, что ты больше не будешь с ним встречаться. Я упрямо покачал головой: — Ты не понимаешь, о чём просишь. — Что ж, тогда в ближайшее время ты его не увидишь. За попытку убийства быстро из Азкабана не выпускают. — О чём ты? Директор ничего не говорил про Азкабан! — А ты думаешь, куда отправляют тех, кто чуть не совершил убийство? Будь уверен, простым исключением из школы он не отделается. Если отец узнает, что его сына пытался убить какой-то гадкий Нюнчик-полукровка, он поднимет все свои связи, и будь уверен — этот мерзкий слизняк отправится прямиком в Азкабан! — и он ухмыльнулся, собираясь уйти из палаты. — Стой! Подожди! — я не мог допустить, чтобы Сева отправили в тюрьму. — Может быть, не обет. Устроит родовая клятва? — Джеймс на минуту задумался. А затем кивнул. — Хорошо. — Кто будет свидетелем? — Я позову Люпина. — Когда? — Сегодня вечером. Поттер ушёл, а перед отбоем вернулся уже вместе с Ремусом. Тот вежливо спросил о моём здоровье, и мы приступили к обряду. Клятва, принесённая на крови — почти то же самое, что и непреложный обет, за небольшим исключением. Клятву можно снять, если вдруг возникнет необходимость. Я надеялся, что со временем мне удастся убедить Джеймса, и таким образом я оставлял себе надежду, что ещё не всё для меня потеряно. Когда отец поймёт, что для меня значит Северус, возможно он передумает… Я подал отцу правую руку, он сделал надрез и, сцедив несколько капель моей крови, поместил их в ритуальный сосуд, затем нарисовал на моём запястье кровью руны, переплёл наши пальцы, и я повторил за ним слова клятвы: — Я, именуемый ныне Альфредом Эвансом, клянусь больше не иметь с Северусом Снейпом каких бы то ни было близких отношений, и никогда не расскажу ему о принесённой клятве ни в устной, ни в письменной, ни в какой-либо другой форме. Люпин произнёс: — Свидетельствую! Знак, нарисованный Джеймсом, горел ярко-алым цветом, въедаясь в кожу, и постепенно бледнел, становясь невидимым. Поттер с Люпином ушли, а я, отвернувшись к стене, уткнулся носом в подушку, мне хотелось выть от безысходности, но я издал лишь приглушённый всхлип. Почему всё так, почему самые близкие люди мешают мне быть счастливым? Но я утешил себя тем, что клятва не изменит практически ничего, ведь Северус уже всё равно больше не смотрел в мою сторону. Я больше не был нужен ему…