* * *
Прихожу в себя снова в больничном крыле. К удивлению, боли больше нет. Рядом стоит Джеймс, виновато опустив голову. Мадам Помфри отчитывает его, не стесняясь в выражениях. А потом, вдруг заметив, что я очнулся, начинает накладывать на меня диагностические чары, одновременно при этом журя. Но не так, как Джеймса, а ласково, как больного маленького ребенка. Что, мол, не следует, мистер Эванс, давать неосторожных клятв, которые могут привести к таким последствиям. Я узнаю, что Поттер отменил клятву, и с трудом верю своему счастью. Прошу мадам Помфри позвать Северуса немедленно, но она, сурово покачав головой, отказывается, и поит меня сонным зельем. Не знаю, сколько я спал, но, когда проснулся, мне, наконец, разрешают увидеть Сева. Он входит очень тихо и встает у изголовья, не сводя с меня настороженного взгляда. Только сейчас осознаю, как же сильно скучал, как мне не хватало язвительных замечаний, тёплых тёмных омутов глаз, чуть изогнутых в дружеской усмешке губ, вопросительно приподнятой брови. Именно так и только так, как умеет делать всё это лишь Северус. Он переступает с ноги на ногу, словно ему хочется подойти ещё ближе, но не решается, и выдавливает из себя: — Рад, что тебе лучше. Мне необходимо прикоснуться к нему, поэтому протягиваю руку и не нахожу ничего глупее, чем сказать: — Я тоже, — Сев в ту же секунду оказывается в моих объятиях и прижимается крепко ко мне, всхлипывая и вытирая украдкой слёзы, думая, что я не замечаю. Взволнованно шепчу ему на ухо, пытаясь успокоить: — Всё… всё хорошо. Теперь всё будет хорошо… Как только мадам Помфри позволяет мне покинуть больничное крыло, мы возвращаемся вместе с Севом в наш уютный маленький мирок, в наш дом. Аппарируем в гостиную и оказываемся около столь любимого мною кресла. Тут же, воспользовавшись ситуацией, толкаю в него Сева, и мы сидим целую вечность, крепко обнявшись, целуя друг друга, прерываясь лишь для того, чтобы перевести дыхание. Потом я невербально освобождаю нас от одежды и замираю от ужаса, увидев у него на руке метку Волдеморта. Думал, он принял её после окончания школы. — Северус, зачем? — Это мой шанс на лучшую жизнь. Благодаря ей я буду иметь вес, со мной будут считаться. Я смогу добиться чего-то в этой жизни. — Северус, ты понимаешь, в чём заключается политика вашего Лорда? Он ненавидит магглов, признаёт только чистую кровь. Что ты натворил? Ты станешь его приспешником, Пожирателем Смерти, не могу поверить, что ты одобряешь… — Я получу МАСТЕРСТВО и докажу всем, что чего-то стою. — Я найду для тебя хороших учителей, ты сможешь получить мастерство по Зельеварению и без Волдеморта. Северус сидит, упрямо поджав губы. Вздохнув, притягиваю его к себе, понимая, что ничего не могу изменить. Не могу ему запретить быть Пожирателем Смерти, ведь потом он сыграет огромную роль в борьбе на стороне светлых сил, и, кто знает, смогли ли бы мы победить, если бы не он. Поэтому я не имею права ничего менять в нашем будущем, ведь это может привести к необратимым последствиям. Прижимаю его к себе ещё крепче, а он облегчённо выдыхает, утягивая меня в очередной поцелуй.* * *
Я очень горжусь моим Северусом, наблюдая, как усердно он учится зельеварению, делая невероятные успехи. Я пытаюсь ему соответствовать, совершенствуясь в артефакторике, одновременно подрабатывая всё в той же старенькой лавочке моего наставника. С Севом жить не так просто. Он оказался ужасным ревнивцем. У нас даже дошло до того, что мне пришлось поставить условие: или он мне доверяет — ведь я никогда не предам его, или мы расстаёмся. Сев согласился, но всё же, когда я ухожу на работу или по своим делам, вечером он встречает меня, расспрашивая с пристрастием, чем я занимался и как прошёл мой день. Если я упоминаю, что у меня была деловая встреча, он мрачнеет и весь вечер смотрит на меня из-под нахмуренных бровей. А я после ужина подхожу к нему, обнимаю и шепчу на ухо: — Какой же ты невыносимый ревнивец, — и доказываю, что я скучал весь день. Иногда нам так же, как в первые дни, не хватает терпения добраться до спальни, а многострадальное кресло в гостиной чего только не натерпелось, и мне иногда кажется, что ещё одно Репаро оно уже не выдержит. Изредка я встречаюсь в Хогсмиде с Регом, и он с восторгом рассказывает о своем кумире, желая приобщить меня к деятельности Пожирателей Смерти. Он каждый раз с таким вдохновением пытается убедить меня в своей правоте, что однажды я не выдерживаю: — Рег, если ты ещё раз напомнишь мне про деятельность Пожирателей, я разорву с тобой все отношения. Мы друзья, запомни это, я очень ценю твою дружбу, но Пожирателем я не стану никогда. Если ты не в курсе, то разочарую тебя: я тоже не чистокровный маг, моя мать была магглорождённой, как и моя кузина. На что ты меня пытаешься подбить? Предать свою семью? Он огорчённо вздыхает и в дальнейшем пытается обходить стороной эту тему. Мы встречаемся всё реже. Ведь Северус самый настоящий собственник. Если я не нахожусь на работе, то должен быть дома и уделять внимание ему одному. Но получив от Регулуса письмо, я отложил все дела и отправился к нему. Удивительно, но он назначил встречу не в магической части Лондона, мы сидим в обычном маггловском кафе. Регулус очень бледен. Я взволнованно спрашиваю, что произошло, а он, накинув на нас всевозможные чары отвлечения внимания и заглушающие, начинает сбивчиво рассказывать о том, что случайно узнал. Оказывается, он провёл целое расследование, разыскал в родовой библиотеке информацию о крестражах и собирается отправится в пещеру за одним из них. Понимаю, что не пущу Регулуса одного, и мы разрабатываем план. Вылазка назначена на конец недели. У Сева как раз в этот день защита работы и один из серьёзных экзаменов. Он вернётся поздно и не заметит моего отсутствия.* * *
Волнуюсь, завтра у нас с Регулусом важный день. Прекрасно помню, что в будущем Альфред погиб в пещере, но я собираюсь не допустить этого, поэтому готовлюсь тщательно. Собираю всё, что может помочь. Артефакт, который высвободит из чаши медальон. Я специально создал его ещё несколько месяцев назад. Ведь я знал, что Регулус однажды соберётся в пещеру и надеялся, что он обратится ко мне за помощью, ведь он доверяет мне, и у него нет друзей ближе меня. Мантия-невидимка, которая должна помочь мне выбраться из пещеры, также аккуратно добавлена к артефакту и хроновороту. Сегодня последний вечер перед нашей вылазкой. Сев сидит, уткнувшись в пергамент, и я даже не могу поделиться с ним тем, что меня тревожит. Знаю, он не отпустит меня туда одного. Подхожу поближе и, усевшись на пол перед ним и вытащив из его рук трактат о зельях, обхватываю его острые колени, пристроив на них голову. — Сев, пообещай мне кое-что. — Что ты хочешь? — Если вдруг со мной что-то случится, позаботиться о Лили и о… — Только не проси, — он фыркает, скривив губы, — чтобы я заботился и о её муженьке… И к чему такие разговоры? — У неё будет… вернее, если когда-нибудь у неё будет малыш… Ты позаботишься о нём? — Альфред, к чему этот разговор? У ребёнка будет столько близких людей: родители, бабушки, дедушки, крёстные… Почему ты просишь меня об этом? И потом, ты сам сможешь это сделать. Что за глупость? — Сев, прошу, пожалуйста, — продолжаю, усаживаясь к нему на колени и утягивая его в умопомрачительный поцелуй. Он с трудом переводит дух и хрипло произносит: — Ты можешь заставить меня сделать всё что угодно, Ал. Хорошо, я обещаю. А теперь отдавай мне бумаги, я должен готовиться. — Позже, — шепчу, стягивая с него одежду. - У тебя ещё будет на это время. Он задумчиво смотрит на меня и произносит: — Пожалуй, смогу уделить тебе пятнадцать минут. Но потом не отвлекай меня больше, мне нужно готовиться. Завтра у меня решающий, очень важный экзамен. — Уверен, ты сдашь, — шепчу в его губы. Он со стоном опрокидывает меня на ковер у камина, стягивая с меня джинсы. — Не спеши, прошу! Но упрямец, быстро доставив мне удовольствие и получив разрядку, даже не потрудившись одеться, а лишь натянув штаны и накинув на плечи старенькую школьную мантию, в которой он теперь ставит эксперименты в лаборатории, опять хватается за свои конспекты. Отправляюсь в спальню и, предварительно всё перепроверив, ложусь спать. Завтра нас всех ждёт тяжёлый день. Утром Сев убегает чуть свет, собрав все бумажки и поцеловав меня на прощание. Я целую его в ответ, и почему-то на сердце появляется тяжесть. Но я уверяю себя: «Всё будет хорошо, я вернусь, обязательно вернусь к моему змеёнышу». Одевшись и взяв вещи, аппарирую к месту встречи. Регулус уже ждёт меня вместе с домовиком, заламывающим руки, дёргающим себя за уши и причитающим: — Недостойный Кричер не должен вести благородного наследника рода и его друга в то место. Это опасное и плохое, очень плохое место. Но домовик всё же провожает нас к крестражу Волдеморта, и я, применив свой артефакт, вытаскиваю медальон из чаши и опускаю в неё подделку с запиской Регулуса. Мы уже собираемся отправиться в обратный путь, но Блэк, оступившись, съезжает по каменной насыпи и проваливается ногой в тёмную гладь подземного озера. Его тут же хватает чья то рука с искорёженными пальцами. Я сую Кричеру медальон и кричу, чтобы он убирался из этого места, но тот упрямо качает головой, отказываясь оставить наследника. Я наклоняюсь к эльфу и ору: — Я помогу ему, клянусь, он вернётся к тебе, обещаю! Медальон нужно срочно уничтожить! Эльф аппарирует, сжав лапками добычу, а я бросаюсь к Регулусу, вытаскиваю его из цепких костлявых рук инферналов и мы вместе пытаемся прорваться к лодке, но я понимаю, что все пути к отступлению перекрыты. Вытаскиваю маховик, надеваю Регу на шею и устанавливаю дату его появления в моём времени. Регулус сквозь шум кричит: — Пойдём вместе, я не брошу тебя! — решив, видимо, что это портключ. Но я не знаю, как маховик среагирует на перемещение сразу двух человек, а ещё я не готов расстаться с МОИМ Севом. Если я вернусь в будущее, как же мой змеёныш останется здесь без меня? Может быть, я излишне самонадеян, но я успеваю сказать другу, что у меня есть артефакт, при помощи которого я смогу выбраться из этой пещеры. — Предмет, что у тебя на шее, перенесет в это же место. Инферналы исчезнут, меня не ищи. Осторожно выбирайся из пещеры и аппарируй на Гриммо. Позже всё объясню. Быстрее! — кричу, я и активирую маховик. Рег исчезает, а я лезу в карман за мантией-невидимкой, но всё происходит неожиданно, слишком быстро, слишком стремительно: меня хватают ледяные руки и не дают шевельнуться, тянут и тащат, я не могу освободиться, сколько бы не пытался. Их слишком много, и в этот раз тут нет Дамблдора, чтобы помочь. Оказываюсь в воде, сдерживаемый множеством холодных конечностей, которые поймали свою добычу и ни за что не выпустят. Приходит понимание того, что мне не выжить, лёгкие наполняются водой. Больше не могу дышать, и сознание начинает оставлять меня. Успеваю лишь подумать: «Прости меня, Северус, что не смогу исполнить своё обещание, и не смогу сегодня…» В один миг мир меркнет, и я растворяюсь в холодном тёмном озере, полном инферналов, а боль от ледяных пальцев, сжимающих моё тело, перестаёт ощущаться…