***
Камера, где уже находился один пленник, представляла из себя небольшое подвальное помещение, задуманное вовсе не для камеры, а скорее как для какого-то хранилища, ну да кого это останавливало? Свет практически не проникал сюда сквозь малюсенькое оконце под самым потолком, по каменным стенам скатывались вниз маленькие капельки воды, всё насквозь здесь было пропитано влагой, даже та жалкая подстилка, которую бросили пленнику, чтобы было на чём спать, и та уже ко второму дню напиталась влагой и больше не просыхала. Человек сидел на полу, навалившись спиной на стену. Его судьба была предрешена, и был ли смысл беспокоиться по поводу того, что он не мог изменить? Умирать вовсе не хотелось, но кто бы дал ему выбор? Как любой приговорённый на смерть, он пытался смириться, но получалось не самым лучшим образом. В коридоре за дверями послышались шаги и ещё какой-то звук, пленник был слишком хорошо знаком со своими тюремщиками, и ему не стоило труда уже по одним только шагам узнать в том, кто подходил к камере: бывшего товарища — Уолдена Макнейра. Однако, судя по звукам, он что-то тащил, а это не могло не беспокоить. Звякнул замок, и тяжёлая дверь отворилась с металлическим скрипом и лязганьем, пленник отполз в дальний угол и сощурился, хотя свет, проникавший сквозь приоткрывшуюся дверь и не отличался яркостью, но после трёх дней, проведённых в полумраке подвала, даже от него начинали болеть глаза. — Что, Снейп, заскучал тут, небось? Тут ребята подружку тебе поймали, вместе ждать приговора веселее, — мрачно пошутил Макнейр, никогда в жизни не отличавшийся чувством юмора. — А тебя всё так же используют, как только нужен исполнитель на самую грязную работу? Ну да не расстраивайся, если в один прекрасный день тебя шибанёт Авадой, то дело твоё не умрёт — на твоё место метит тот же Руквуд, — Снейп скривился, словно разжевал кусок лимона. — Не в твоём положении шутить, — нервно дёрнулся Макнейр. — А что ещё остаётся в моём положении? Писать мемуары? Так мне не дали ни бумаги, ни писчего пера. — Слушай, Северус, ну зачем ты во всё это влез? — Сам задаюсь тем же вопросом. Нелегко смириться с тем, что по твоей вине погибли те, кто должен был жить. Принесла же меня сюда нелёгкая… — бывший профессор зельеварения, устало прикрыл глаза, не желая продолжать эту тему. — Да я не о том, служил бы себе спокойно, вот чего тебе не хватало? Лорд уважал тебя, ты же в число приближённых входил. — Только не говори, что ты сожалеешь: у тебя просто-напросто нет такого чувства, как жалость. — Жалость — признак слабости, а ты — дурень. Ладно, получай свою подружку и имей в виду: ни тебе, ни ей пощады не будет. С этими словами Макнейр подхватил тело, всё это время лежавшее у его ног на полу, и с видимой лёгкостью втащил в камеру, швырнул на пол и ушёл, захлопнув за собой дверь и не забыв наложить на неё заклинание, не позволявшее вскрыть дверь изнутри. Хоть у Снейпа и не было волшебной палочки, но его способность к беспалочковой магии тайной для бывших соратников не была. Как только дверь закрылась, Снейп встал и подошёл к телу, лежавшему на полу. Может быть, ему, конечно, и показалось в полутьме и лучше бы показалось, но спутать эту копну каштановых кудрей было сложно. Наклонившись над телом, он отчаянно выругался — конечно же это была Грейнджер, ну как её-то угораздило? Вроде бы уровень интеллекта повыше, чем у полудурка Уизли или самовлюблённого Поттера. Хотя о чём говорить, если он и сам тут застрял. Девушка явно была без сознания, дыхание было прерывистым и судорожным, он слишком хорошо знал, что именно могло довести её до подобного состояния, его и самого приволокли сюда примерно в таком же виде. Северус не раз и не два видел, как жертвы Круциатуса умирали в течение суток после окончания пыток: тело не могло справиться с таким, а у некоторых справиться не мог и разум, как у тех же Лонгботтомов. Впрочем, в их положении оба этих варианта были для неё куда предпочтительнее, чем перспектива очнуться. Подхватив её под подмышки, Снейп подтащил бесчувственную девушку к мешковине, набитой соломой, которая должна была выполнять роль лежанки, и уложил туда несчастную, сел в её ногах, опять навалившись на стену. Ему тоже досталось немало, и сил практически не осталось, после таких пыток полагалось отлёживаться в кровати, попивая восстанавливающее зелье и горячий глинтвейн, а не сидеть который день в тёмном и сыром подвале, но их тюремщики, видимо, считали иначе.***
Тело болело так, словно по нему били ногами, хотя реальность мало чем отличалась. Избиение ногами, возможно, было бы даже не столь травматичным, как все те Круциатусы, которые ей пришлось пережить. Гермиона приоткрыла глаза, прямо над ней был каменный потолок, повернув голову набок, она тут же застонала от боли: казалось, в голове взорвался фейерверк. — Очнулись? Голос был на редкость знакомым, но верить в то, что она слышит именно его, ей не хотелось. — А? О-о-у. — Не шевелитесь, полежите, легче будет, уж поверьте моему опыту. — Профессор? Где мы? — Гермиона всё же пригляделась; действительно, в её ногах сидел бывший профессор зельеварения. — В родовом поместье семейства Розье в графстве Суррей, и лучше бы нам здесь не находиться. — Они убьют нас, — Гермиона скорее утверждала, чем спрашивала. — Убьют, — подтвердил Снейп.