Чистокровные. Под тяжестью короны

Драко Малфой в одиночестве шел по слабоосвещенным коридорам Хогвартса и размышлял о том, почему же в последнее время каждый его день оказывается таким прескверным. Отвратительная помолвка с Паркинсон, которая всей своей сущностью являлась типичной представительницей золотого поколения. Жадная до роскоши и внимания, все чувства выставляющая напоказ, она была ничем не отличимая от любой другой знатной девушки — скучная и шаблонная. — Драко, ты обещал сегодня выполнить мои желания и сдержал свое слово. Я счастлива, что мы помолвлены, ведь ты являешься действительно завидной партией для будущего любой девушки. К тому же ты красив и щедр. Не многие осмеливаются предложить девушке исполнение любого желания. Кто знает, что я могла бы загадать? — Не благодари. Мне самому нравится ходить с тобой за покупками. Иначе мне бы казалось, что мы с тобой на свидании. К тому же не так сложно было тебя порадовать, я ведь знаю, что всё, что ты можешь пожелать — легко можно оплатить и вручить тебе. Теперь - изо дня в день, - избавиться от неё являлось, скорее всего, его приоритетной мечтой. Жизнь и без того была слишком однообразной и несправедливой, чтобы навсегда связать ее с этой девушкой. Но другой его судьба быть и не могла. Люциус Малфой — человек решительный и непреклонный, всегда строго следовал традициям своего рода: оставаться по-настоящему влиятельной семьей, чистокровной и ответственной. Именно этому отец учил сына в редкие минуты семейного единения. Всю свою жизнь он много путешествовал, налаживал иностранные связи и спонсировал практически все значимые сферы жизни в нескольких странах: образование, медицина, политика, журналистика, спорт — ничего не было оставлено без покровительства Малфоев. Но у любых решений есть цена, и если денег достаточно, чтобы оплатить любые прихоти, то времени на что-то другое не остается в любом случае. — Ты снова явился ко мне с этой детской просьбой? Я думал, мы все решили в честном споре, где ты проиграл. — Твоя победа была нечестной. — Я выиграл, а как — это никого не волнует. Ты слаб для этих решений. — Ты просил ответственно отнестись к семейным ценностям, и я с сознательного возраста изучал все то, что я должен знать. Ты просил меня быть достойным рода, и я ни разу не поставил свою репутацию под сомнение. Ты пожелал, чтобы я последовал тому, чему ты и наши деды посвящали всю свою жизнь, и я не противился. Я принял всё то, что решили за меня. Почему ты не позволяешь мне даже малого: самостоятельно выбрать себе спутницу жизни? Я буду искать, а не найду — останусь один, но хоть что-то во всем этом будет меня устраивать. Иначе я не буду счастлив. — В любом случае не будешь. Я тоже был молод и меня воспитывали так же, как и тебя. И я ни о чем не пожалел. Эта цена короны, что будет надета на тебя. Она имеет вес. Я всю свою жизнь постоянно над чем-то работаю, чтобы наш род процветал. — Благодаря этому я всегда получал больше денег, чем твоей любви. С самого раннего его детства, родители Драко часто позволяли себе оставлять его одного сначала на воспитание сестры его матери Андромеды, а после и вовсе на самостоятельное саморазвитие. Будучи единоличным хозяином Малфой-менора, мальчик привык, что ему все приносят по первому зову, никто не смеет ослушаться, и те, кто его окружают, без ума от него и его положения. В детстве его одиночество прекрасно скрашивали лучшие друзья — такие же избалованные, «коронованные» обществом наследники своих родословных. Но время шло, и парни взрослели. Позже их совместное времяпровождение становилось более вынужденным, у каждого давно были свои взгляды и интересы: Рон и Блейз сроднились друг с другом сильнее остальных и проводили время либо за совместными дружескими соревнованиями, либо, будучи не помолвленными, со своими новыми увлечениями. Гарри Поттер после отъезда Джинни практически большую часть времени спал и пребывал в одиночестве, зацикливаясь на собственном самобичевании. — Сегодня кто-нибудь видел Поттера? — Опять, наверное, где-то придремал. После последнего письма Джинни он окончательно погрузился в себя. Драко, ты все еще не привык к его отсутствию? — Твоя сестра, Рон, вызывает во мне искреннее восхищение, — вмешался Блейз, — даже отсутствуя в стране и на горизонте, она умудряется доставить Гарри столько боли и проблем. — Он сам виноват. Знает же, что ей так трудно угодить, но все ещё гонится за ней, как за снитчем. Если нравится девушка — хватай и целуй. Что сложного-то? И Драко действительно верил в свои слова. Если хочешь — получай, к чему неоправданные усилия? Если бы он чего-то пожелал, то получил бы это любой ценой. Видимо ты не в курсе, но друзей нельзя купить за деньги. Дружба завоевывается сердцем, будто эхом отозвались в голове слова знакомой ему грязнокровки, потому что это было тем, что не укладывалось в его сознании. Одно её существование было не от мира сего, и это выбило его из колеи. Если бы в тот день все было по-другому, и эта девчонка с гриффиндора вытерла его туфлю, то уже сегодня никто ни о чем бы ни помнил. Если бы тогда когтевранка не заступилась за свою подругу — сейчас бы его не мучили дополнительные сомнения, но они появились в его жизни, как и она — непредсказуемая и нелогичная девчонка. Её поведение, определенно, раздражало его, привыкшего к всеобщей покорности. Как смеет она — девушка не то чтобы из маловлиятельной семьи, вообще из низшего общества, грязнокровка, — так обходиться с тем, кто в ад её существование превратит только одним пожеланием? И он действительно пытался — до тех пор, пока не начал чувствовать, что её свобода и дерзость его вовсе не отталкивают. Это было чем-то новым, а всё неизведанное он привык познавать. Только она не поддавалась ни единому правилу, никакой логике, что его учили с детства. — Я стою в одной комнате с таким психопатом. Как я могу нормально мыслить? Видя твое лицо, меня в дрожь бросает — настолько ты мне омерзителен. И он ясно понимал: она не врет. А он её не понимает. Драко поднял взгляд и ухмыльнулся: неужели она идет на его зов, стоит ему только подумать о ней? Гермиона шла медленно, опустив глаза в пол и сжимая в руках мантию. По ней было видно, что собственные мысли поглотили её так же, как и слизеринца несколькими минутами ранее. — Осторожно, — неожиданно выпалил Драко, и, когда она от неожиданности подняла на него глаза, он моментально поставил ей подножку. Гермиона только успела почувствовать, как теряет равновесие и уже летит носом к полу, но Драко схватил её за шиворот и развернул. Девушка оказалась в шатком положении: хоть парень и повернул её лицом к себе, крепко держа, она все еще была достаточно наклонена, чтобы не держаться на ногах самостоятельно. Малфой навис над ней, одной рукой сжимая за шиворот, а второй придерживая у локтя — будто устраняя опасность, которую сам же и создал. — Ты в порядке? — Это же ты подставил мне подножку. — Если бы не подставил, то не смог бы поймать тебя, — воспользовавшись секундной растерянностью девушки, он нагнулся к ней поближе, но почувствовал знакомый запах. Хватило одного взгляда, чтобы разглядеть особенности мантии... Поттера. Когтевранка почти пришла в себя, как заметила во взгляде Малфоя знакомое презрение и прочитала в нем его дальнейшее действие — только помешать этому не успела. Парень мгновенно разжал свою хватку, и Гермиона полетела на спину, ударившись об каменный пол локтем и копчиком. — Ты больной? Совсем из ума выжил? — она перевернулась и села на колени, пытаясь сдержать слезы от обиды и боли. — Может быть, но не так, как ты. Что ты вообще делала в слизеринских подземельях? Почему ты идешь оттуда? — Тебе забыла отчитаться, ненормальный, — она поднялась на ноги, но он не дал ей отойти далеко, приблизившись снова. — Почему на тебе мантия Поттера, — он схватил её за руку, — что у вас вообще происходит? — Не трогай меня, — она вырвалась и сделала шаг назад, — ты псих! Ты нездоров. И я ненавижу тебя, ненавижу как ты одеваешься, как смотришь и что говоришь. Я ненавижу в тебе абсолютно всё. Всё! Девушка смотрела на него с вызовом и настоящим презрением. Ей даже не было страшно — напротив, её трясло от осознания его безнаказанности. — Гермиона, ты в порядке? — голос спасителя, человека, ставшего для неё надеждой. — Что вы опять не поделили? Гарри вышел из-за угла, вот только не с той стороны, с которой должен был — по предположениям Драко. Ведь тот был искренне уверен, что в подземельях Гермиона была с ним, но, оказалось, гриффиндорец находился в совершенно ином месте. — Я бы прошёл мимо, если бы не то, что на тебе надето. По всей видимости, ты решила вернуть мне мою вещь. Отдавай и иди, — спокойно констатировал он, глядя на девушку. — Что у неё вообще делала твоя мантия? — на эмоциях поинтересовался Драко. — Устраняла последствия вашей прошлой встречи. Вы привлекаете много нежелательного внимания — я спасаю нашу репутацию. Гермиона протянула парню вещь и поспешила прочь. Гарри обратил внимание на её стёртый в кровь локоть и повернулся к другу. — Прекрати это, пора остановиться. Если так будет продолжаться, Дамблдор обратит на это внимание. Не на всё можно закрыть глаза. — Зачем мне прекращать? Ты ведь всегда оказываешься с ней рядом, чтобы устранить последствия. Гарри ничего не ответил, и они молча последовали в спальню старост к Забини. Драко чувствовал что-то непривычное и причиняющее ужасный дискомфорт в груди из-за того, что не сдержался, не узнал всех обстоятельств, а поддался эмоциям. — Зачем ты её ударил? — как бы между прочим поинтересовался Поттер. — Я не бил ее, а поставил подножку. Мне было важно понять, что я почувствую, поступив с ней так. — И как? — Я позволил ей упасть, — выдохнул Драко и щелкнул пальцами. Он всегда делал это движение, когда ему приходилось смириться с чем-то ужасно неприятным. — Прекрати себя изводить. Не знаю, чего ты добиваешься, но хуже становится только тебе. Не нужно понимать, что ты чувствуешь к грязнокровке — её вообще не должно существовать для тебя. — Ты даешь мне советы, но сам оказываешься с ней гораздо чаще, чем я. — Вот только я не ищу с ней встречи. ***Утро следующего дня*** — Драко, сколько это будет продолжаться? — Пэнси устроилась рядом с парнем за слизеринским столом и буквально сопровождала взглядом каждое его движение, пока он завтракал, пытаясь не обращать на неё внимания. — Мои родители будут очень расстроены, если ты снова не сможешь приехать на наш прием. — Мои родители тоже будут в гневе, но я всё равно не смогу поехать. Нам предстоит важная игра с Гриффиндором. Мне нужно много тренироваться. — Ты и без того тщательно готовился. А мы с момента нашей помолвки ни разу не появились вместе на каком-либо мероприятии. Мы ведь поклялись перед нашими родителями и друзьями семьи, что отныне будем рядом друг с другом всегда. — Тогда ты тоже никуда не едешь. Разговор окончен, — он встал из-за стола и быстрым шагом направился к выходу. Утро этого дня выдалось для Драко не таким уж и спокойным. В окно их спальни настойчиво стучалась сова, и этот звук хотелось прекратить немедленно. Новости всегда его не особо радовали, а такие ранние и неожиданные уж тем более узнавать не хотелось. Поняв, что в комнате никого нет, пришлось ему самому впустить надоедливую птицу. Как и ожидалось, письмо от самого отца. Надеюсь, я не должен напоминать тебе, что прошлый раз был первым и последним, когда ты мог отказать моей просьбе. Я не думаю, что стоит снова доводить до того, чтобы я объяснял тебе простые истины такими жестокими методами. А посему не омрачай нам предстоящую встречу и не представляй нас в невежественном свете перед семьей Паркинсон. Они устраивают прием, и ты обязан явиться со своей невестой. Ты больше не можешь делать вид, что происходящее тебя не касается. Как я могу доверить тебе наследие Малфоев, если ты не можешь подчинить себе собственный разум и дисциплинировать чувства? Не моя вина, что ты до сих пор не понимаешь, как именно тебе в этой жизни повезло. Везение — определяемое желаниями и интересами, оно для каждого свое. Их взгляды с отцом во многом были похожи, но видение лучшего разительно отличалось. Драко был достаточно воспитан, чтобы следовать воли отца. Проблема заключалась лишь в том, что это решение не было добровольным. И сейчас, когда все вокруг обязывало его подчиниться, лепечущая рядом Пэнси действовала на нервы Драко настолько, что он предпочел бы отказаться, несмотря на последствия. — Поэтому мы просто обязаны там появиться, — подытожила она свой монолог, неуслышанный парнем. — Ты раздражаешь меня, я не могу больше этого терпеть, — он остановился и потер переносицу. — Но что? Что именно тебя не устраивает? Я все терплю и жду, когда ты одумаешься, — Панси взяла его за плечо и повернула к себе, заметив идущую неподалеку Гермиону, — я даже последовала твоей странной просьбе относительно грязнокровки. Зачем я вообще должна была терпеть это унижение? Меня это задевает. Да куда ты торопишься, когда я с тобой разговариваю? Уже тише произнесла она, чтобы те немногие, кто находился в коридоре, не обратили на это внимание. Но это оказалось совсем не важным. Драко перевел взгляд со слизеринки на Грейнджер. — Гермиона, — окликнул он когтевранку и быстрым шагом направился к ней, — договорились же встретиться сразу после завтрака, почему ты так поздно идешь? Обе девушки вопросительно смотрели на слизеринца. Гермиона с искренним непониманием и неожиданным сочувствием к его тронувшейся психике. Пэнси же выжидающе следила, когда же он перейдет черту, и окончательно её добьет. И то, чего она боялась, случилось в следующую секунду: Драко усмехнулся сам себе и сделал шаг к Гермионе, чтобы коснуться своими губами её. На пару секунд каждый из них замер от растерянности, и даже когтевранка не пыталась его оттолкнуть. — Ты совсем стыд потерял! — Пэнси в два шага подошла к парню и, повернув его, ударила звонкую пощечину. — Это ничего не меняет. Я все еще твоя невеста. Паркинсон громко всхлипнула носом и, стерев пальчиками слезы, буквально побежала прочь. Гермиона, что в момент поцелуя, что после него, непрерывно смотрела в одну точку где-то за спиной Драко. — Ты в порядке? Эй, грязнокровка, — парень хотел привести её в чувства, но она лишь с непониманием смотрела на него, — да, это экстренная мера. И спасибо за помощь. Драко положил свою руку на плечо девушки и пару раз похлопал, как-то по-приятельски, и совсем непривычно для кого-то чужого. Гермиона посмотрела на свое плечо, а потом перевела взгляд на Малфоя, который стоял и ухмылялся, глядя на её растерянность. И только одно невербально произнесенное заклинание вывело его из чувства собственной превосходности, ведь недаром Грейнджер слыла такой уж хорошей в дуэлях — настолько неожиданно она достала свою палочку и отбросила Малфоя на пару метров, что тот, ударившись о стену, тяжело рухнул вниз. Девушка увидела, как несколько свидетелей этого происшествия мгновенно забежали в Большой Зал, а она, не спеша, подходила к обездвиженному телу. — Нет, — она присела на колени рядом с ним и отбросила палочку. Она не может его покалечить. Это испортит всю её жизнь. — Ты почему такой слабый? Ты не можешь просто лежать. Она затрясла его почти в нервном и истерическом состоянии: — Ты не можешь потерять сознание! Ты меня слышишь? — Я не могу его потерять, потому что ты слишком громкая, — парень медленно открывал глаза, пытаясь прийти в себя и привыкнуть к свету. — Малфой, да ты живой, — больше с удивлением произнесла Гермиона. — Ты бы хоть попыталась скрыть свои мысли. Такое искреннее разочарование лишает меня дара речи. — Малфой, — она присела рядом с ним и оперлась спиной о стену, как и он, — что ты от меня хочешь? — Чтобы ты перестала меня ненавидеть. Отвечала, когда я с тобой говорю. Здоровалась при встрече. Она прикрыла глаза и услышала, как с Большого Зала в коридор выбегают ученики. Но ей было все равно.