Чистокровные. Под тяжестью короны

Гермиона расположилась за самым дальним столиком в библиотеке, в углу, где не было окна, и даже свет свечей тускло освещал этот краюшек помещения. Впервые за долгое время девушка не занималась, не изучала чего-то нового, не повторяла изученного — она пряталась. Если бы сейчас кто бы то ни был подошел и спросил ее о самочувствии, она бы рассказала всю правду, даже не думая, что люди будут осуждать ее за слабость. Все утренние события в Большом Зале, диалоги и эмоции она даже не желала воспроизводить в памяти детально. Только «Слизерин! Слизерин! Слизерин» крутилось в голове девушки так часто, что она даже на секунду забывала значение этого слова. Нелепые слова и оправдания директора за изменение Шляпой решения отзывались несправедливой тоской в ее душе. «Это не шанс. Это приговор,» - произносила вслух она снова и снова. Сейчас когтевранка, а, точнее сказать, слизеринка желала услышать любые объяснения, поддержку, совет, что угодно — схватиться за любую соломинку, брошенную ей, тонущей в этот омут, — лишь бы не переживать этот кошмар в одиночестве. Гермиона лишь на секунду встретилась взглядом с Драко Малфоем, надеясь увидеть в его глазах хоть один ответ на терзающие ее вопросы, но он только отвел взгляд, как раньше делал всегда: будто для него все, что происходило, не имело значения. До этого момента она так страстно желала, чтобы он снова перестал ее замечать… но откуда тогда взялось щемящее чувство в душе, когда он отвернулся? — Я хотела бы верить в тебя, но ты не справишься, — послышался над головой за долгие годы общения ставший уже родным голос, только в этот раз непривычно отдаленный и резкий, будто отрезвляющая холодная вода. Гермиона подняла заплаканные глаза на Полумну: — Это последнее, что я желала бы услышать. Гриффиндорка облокотилась о стол и, грустно усмехнувшись себе, поднесла ладонь к лицу подруги. — Кто-то должен был сказать. А я все это время думала: какие слова я могу подобрать? Мы знаем друг друга лучше, чем кто-либо еще, но стоит ли мне обнадежить тебя или лучше раскрыть свои истинные чувства?.. Я не сумела понять. Ты ведь на самом деле не понимаешь, как все это далеко зашло. Иначе бы уже сбежала. — Ты сказала, что я не справлюсь? — Это единственное, о чем я хочу тебя предупредить. Родиться слизеринцем или гриффиндорцем нужно с пеленок. Иного никогда не бывало. Сегодня ситуация зашла так далеко, что моей веры не хватает для того, чтобы сказать слова поддержки. Можно было закрыть глаза на громовещатель и даже на то, что Драко увел тебя с бала, что уже само по себе абсурдно. Но то, что происходит сейчас, — немыслимо. Тебя перевели на Слизерин не из-за непревзойденных талантов, а для того, чтобы уничтожить. Стоило ли так далеко заходить? Такие решения не принимаются за вечер. Весь попечительский совет уже осведомлен о причине столь кардинальных перемен. И я не представляю более опасных событий, чтобы быть на слуху у этих семей. — Ты каждый день была со мной и яснее других знала, что я не желала подобного. — Разве? Ты больше остальных грезила о том, чтобы тебя заметили, и так мечтала стать не такой, как все. — Я хочу, чтобы ты ушла, — Гермиона тихо, но убедительно просила подругу остановиться, вместо поддержки ощущая лишь мурашки по коже и то, как кружится голова от слов ее самого близкого человека. Но руки Полумны тряслись, а голос дрожал, будто она всем сердцем ненавидела себя за собственное раздражение к подруге. — Ты единственная за целую историю нашей школы, кого Шляпа перераспределила на другой факультет. Ты хоть понимаешь, что это значит? Быть с тобой рядом сейчас не безопасно. Я восхищалась твоей храбростью, но сквозь пелену нашей дружбы я вижу только глупую девчонку, которая добивается своей мечты, рискуя собой и теми, кто рядом. Но меня это не заденет! Я не с тобой. Полумна крепко сжала плечо подруги и направилась к выходу, незаметно вытирая слезы. — Мне жаль, что я оставляю тебя сейчас. Надеюсь, ты поймешь, как только все узнаешь, — слова, уже не услышанные никем, самые искренние из произнесенных гриффиндоркой. Предательство подруги отразилось на Гермионе новой волной головокружения и потоком слез, которые она уже не смогла остановить. Она всегда была сильной, но эта капля оказалась последней. Спустя примерно пять минут она поднялась и пошла мимо потока знакомых лиц, реакцию которых из-за пелены слез она разобрать не могла, а перешептывания не слышала — из-за шума в ушах. Осознание приходило постепенно, пока она бесцельно шла по школьному коридору, будто ее выбросило в иную вселенную, где все неизбежно менялось. Она бродила по замку, где более не было для нее укромного места, где не было ни одной близкой души, где она не была бы в безопасности даже в собственной гостиной — ей волею судьбы более не было место нигде в этой клетке. Она остановилась перед дверями в Большой зал, осознав, что слаба настолько, что если дотронется до двери, чтобы ее открыть, непомерно тяжёлая, она даже не сдвинется с места. Гермиона молча смотрела, как ученики спешили на ужин или выходили уже сытые, но ни шагу не сделала в ту или другую сторону. — Ты выглядишь так, будто у тебя кто-то умер, — Рон Уизли подошел к девушке и, даже не взглянув в глаза, наблюдал за тем, как дрожат ее руки. — Передо мной рухнул целый мир и, кажется, я попрощалась с рассудком, — девушка медленно перевела взгляд на него и прикрыла глаза. — Если бы мир рухнул, это бы отразилось на каждом, кто здесь находился. Но ты только оглядись: ничего не произошло и не изменилось. — Рухнул мой мир. — Твой мир? Гермиона, у тебя мания величия? Мир не вертится вокруг тебя, и он не твой. Чтобы там не происходило, ты по-прежнему когтевранка, и не считай иначе. Слова, которые днями ранее задели бы Гермиону и отложились в голове с пометкой «ответить с сарказмом», неожиданно вызвали ее улыбку и вывели из тумана. — Это вам не следует забывать о том, кто я такая и на что способна. — Если ты планируешь остаться прежней, то я буду у тебя в долгу, — Забини подошел с другой стороны и беззаботно улыбнулся, — веселье продолжится, и в Хогвартсе никогда не станет так скучно, как было, пока мы не узнали тебя. Гермиона легко улыбнулась и потерла переносицу от усталости. — Эльфы перенесли твои вещи в новую комнату, насколько я слышал. Тебе бы не мешало отдохнуть. — Я не пойду туда. Мне там не место. — Но привести себя в порядок все же необходимо. Идем с нами, — Уизли и Забини переглянулись и, кивнув, будто мысленно сошлись на одной идее, аккуратно взяли ее под руки и повели за собой, почувствовав, что она не сопротивляется. Спустя полчаса и две чашки с мятным чаем, ароматом которого наполнилась вся комната старост, куда ее привели парни, Гермиона уснула на кресле у камина, заботливо укрытая плотным шерстяным пледом. — Она может проспать целые сутки, я полагаю, — тихо отозвался Забини, присевший рядом с расставляющим фигурки Уизли на диванчик около окна, — она обессилена. — Значит, мы не будем ее будить. Вряд ли она справится, если у нее не будет сил бороться. — Я думал, что только внимание Драко сыграет с ней злую шутку, но теперь, когда Люциус ее заметил, сомневаюсь, что все будет так просто, как мы предполагали. — Простой наша идея не была никогда. Я был почти уверен, что она сама справится со всем, но, видимо, мы должны помочь ей. — И тогда — мы поможем и нашим друзьям, — Уизли усмехнулся сам себе, — Драко будет зол, когда узнает. — И все же я согласен с Джинни. Эта девушка способна расшевелить Гарри и Драко. Я надеюсь на счастливый финал. — Они так редки в нашем мире. Дверь непривычно громко хлопнула в образовавшейся тишине, и парни встретили вошедшего Гарри крайне недовольным взглядом. Он лишь в изумлении приподнял брови — реакция друзей на секунду вогнала его в ступор, но потом перевел взгляд на беспробудно спящую Гермиону. — Не смотрите на меня так. Сейчас ее не разбудят даже рухнувшие стены. Мне так кажется, — его голос все же прозвучал приглушенно. Поттер присел на стульчик рядом, но парни ничего не ответили. Как они и догадывались, спустя пару часов Гермиона спала столь крепко, как в тот момент, когда она только погрузилась в объятия сна в уютной обстановке. Гарри уже давно дремал на подоконнике, рукою прикрыв глаза от света, и, доиграв последнюю партию, Рон и Блейз разошлись по своим комнатам, разумно — как им казалось — решив, что Гермиона не растеряется, если проснется в комнате не одна. Драко переступил порог гостиной старост, надеясь оставить все беспокойства и волнения позади, желая лишь окунуться в тишину, где в столь поздний час до него не доберутся ни друзья, ни Пэнси, уверенный в том, что все они находятся в своих комнатах. Он сбросил мантию, будто груз с плеч, одним взмахом своей палочки зажег свечи и, мгновенно уловив силуэт возле камина, неспеша подошёл к девушке, чтобы убедиться, что зрение его не подводит. Увидеть её здесь оказалось еще удивительнее, чем утренняя новость о ее перераспределении. По какой причине она могла так назойливо вставать у него на пути или — по чьему-то велению — просто не позволять ему о ней позабыть? В одном он был уверен каждый раз, когда видел ее перед собой: знакомство с ней было ошибкой, которую он допустил как Малфой, но ее поведение было его отрадой как человека, которому претил путь одиночества и заученных с детства манер. И если раньше он об этом даже не задумывался, то сейчас уже не отрицал — ему точно есть с чем сравнить. Драко перевел взгляд с Гермионы на подоконник, где мирно посапывал Гарри, все еще прикрывавший рукой глаза от света, и в голове, будто вихрем, смело все то, что только что промелькнуло в подсознании слизеринца при виде девушки. — Что вы здесь делаете?! — будто отрепетированный требовательный тон Драко призывал присутствующих дать ответ немедленно, желательно в один голос, чтобы их слова не разошлись. — Драко? — Гарри несколько секунд не понимал, что происходит, но оглядев комнату, осознание пришло немедленно. — Не устраивай шума. — Извини, но я не такой заботливый и, как всегда, не дотягиваю до героя, — слизеринец подошел и тряхнул Гермиону за плечи, чем заставил ее открыть глаза и подскочить с кресла. — Ты выглядишь смешно, Малфой. Мог просто попросить уйти, — девушке пришлось проснуться в ту же секунду и, взглянув на Гарри, она подалась к двери, когда почувствовала у своего локтя его крепкую хватку. — Это гостиная Забини и он пригласил ее. Она пробудет здесь столько, сколько посчитает нужным. — Разве? Когда мы вообще в этой школе стали опекать грязнокровок? — Драко давно уже не забавляло участие Поттера в жизни этой девчонки, а от того очень раздражало, что даже с возвращением Джинни он не может оставить эту роль спасителя. На несколько секунд в комнате повисло молчание, и Гермиона уже действительно не понимала, что делает здесь, среди этих людей, и почему не может очнуться от столь затянувшегося страшного сна. Лишь появление Блейза заставило двух парней разорвать контакт взглядов, будто бросающих друг другу вызов. — Вам не спится что ли? — парень все еще был сонный и медленно осознавал, что появление сегодня Драко было им действительно не учтено. — Напротив. Грейнджер с Поттером уж как-то слишком сладко тут устроились. Я немного расшевелил атмосферу. Из четверки лучших друзей Забини всегда являлся примером сообразительности и понимания, неким связующим звеном столь непростых характеров остальных. Он быстрее других принимал решения, находил нужные слова и, что уж говорить, был, в общем-то, единственным справедливым человеком в компании, пусть и нечасто демонстрировал это качестао при посторонних. — Я отведу Гермиону к Джинни, и она проводит ее в новую комнату, а вы постарайтесь вспомнить до моего прихода, что вы друг другу не враги, — парень высвободил девушку из всё еще ощутимо крепкой хватки Гарри и под воцарившуюся тишину увел ее из комнаты. — Я провожу тебя в комнату, куда уже перенесли твои вещи. Если ты не вернешься сейчас, утром привлечешь гораздо больше внимания, чем оно уже тебе обеспечено, — Джинни аккуратно взяла девушку за плечи и подтолкнула вперед, чувствуя, что Гермиона прислушалась к ее словам. — Эти неугомонные снова тебя задели? — Только Драко. Я не успеваю его понять. Когда мне показалось, что я увидела в нем человека, он снова доказал мне, что это была лишь пелена, что застилает глаза и отвлекает от его сути. — А Гарри? — Он снова защитил меня. Не дал Драко почувствовать свое превосходство надо мной, — мгновенно отозвалась Гермиона, но тут же решила, что взболтнула лишнего. — У нас уже был разговор, который я бы не желала повторять. Тебе кажется, что Гарри сумеет тебя защитить и непременно будет делать это снова и снова. — Он только твой. Я не могу даже подумать чего-то лишнего, — Гермиона остановилась и взглянула в глаза собеседницы, но увидела в них только сочувствие. — Ты все еще меня не слышишь и не хочешь понимать. Завтра утром я уезжаю и больше не смогу тебе повторить: клад ценнее, когда до него труднее добраться. Драгоценности никогда не блестят на поверхности. Я понимаю тебя, потому что долго училась стирать грани между богатыми и бедными, чистокровными и маглорожденными, влиятельными и павшими, чему и посвятила свою жизнь. Но никто из парней с этим не знаком. Каждый из них будет следовать или заученным устоям, или своему сердцу, и тот будет ценнее, кто сделает усилие, чтобы понять тебя. — Ты говоришь красиво, но я предпочитала не ввязываться ни во что и надеюсь, что все вернется на круги своя. У меня был факультет, на котором было мое место. Подруга, с которой мне все невзгоды казались незначительными. И неприметная жизнь, из которой я хотела вырваться своими силами. Все пошло прахом, и мне сложно мыслить… Я хочу спать. — Пока мы не зашли в гостиную, ответь, что ты чувствуешь к Гарри? — Джинни увидела на лице Гермионы смущение, но всем видом показав, что спрашивает вовсе не из ревности, ожидала честного ответа. — А я должна чувствовать? Он тот, кто оказывался рядом в моменты, когда мне нужна была помощь. Я привыкла надеяться лишь на себя, но, когда моих сил могло не хватить, он помогал мне справиться, не говоря ничего лишнего. Он показался мне особенным, не похожим на остальных. И я вижу, как он страдает от любви, и каждый раз, когда мы пересекались, он дремал, чтобы не думать о тебе, я полагаю. И не понимаю, почему ты так категорична к нему, но он тот, кому стоило бы дать шанс. Если бы ты только видела его с той стороны, с которой видела его я — ты бы поняла, что он особенный. Джинни с несколько секунд смотрела на Гермиону, собираясь с мыслями, чтобы продолжить разговор. Она готова была поклясться, что видела силуэт Драко за поворотом, который возможно слышал монолог девушки, но быть может и не весь. — Ты из мира маглов, где была воспитана еще наивной и сострадательной. Наверное, поэтому тебе так близок тоскующий душой Гарри, но ты смотришь поверхностно. Гермиона прикрыла глаза и поняла, что все ее мысли незаметно ускользнули: она не выспалась. Джинни привела ее в комнату, где девушки обнаружили кое-где раскиданные, а где-то и вовсе испорченные вещи новоиспеченной слизеринки. — Ты близка мне Гермиона, — неожиданно заговорила Джинни, глядя на разбросанные вещи, — я постаралась стирать границы в нашем мире со своей вершины, надеюсь, ты поможешь мне в этом на примере своей жизни. Мы докажем, что можно изменить мир, если изменятся правящие им. — Вернулся, — Забини отошел от камина, как только Малфой вошел в гостиную для старост, — перевел дух? — Вполне, — Гарри и Блейз надеялись, что Драко прогуляется и вернется, по обычаю, в спокойном расположении духа, но он будто был заведен сильнее прежнего, — только я понять не могу, почему, как только у грязнокровки проблемы, Поттер тут же оказывается рядом? — Это случайность. Грейнджер была здесь, когда Гарри пришел. Я пригласил ее отдохнуть, так как она боялась идти в свою новую комнату. А мне нравится характер невоспитанной маглорожденной. — До этого ты тоже лишь мимо проходил? — частично игнорировал слова Блейза Драко, неотрывно глядя на Гарри. — Только когда ты создавал девочке проблемы. Это низко даже для тебя, в конце концов. — Конечно, куда же мне до львиного благородства. Признайся, ты был таким услужливым, чтобы она сейчас перед Джинни о твоих благороднейших качествах распиналась, уговаривая ее тебя не отвергать? Или твоя помощь действительно чиста и бескорыстна? — О чем ты говоришь? — Гарри видел, насколько Драко был раздражен и зол, но он слишком хорошо знал друга, чтобы быть уверенным в том, что он не манипулирует словами. Гриффиндорец бросил взгляд на дверь и, уловив догадку, бросился прочь. «Вон! Вышли все вон!» — послышалось за дверью еще до того, как Гарри Поттер вломился в женскую спальню слизеринок и дождался, когда сонные девочки поспешно выйдут в коридор. — Что ты делаешь? Тебе нельзя здесь быть, — Гермиона не успела еще улечься в свою кровать в тот момент, когда Гарри взял ее за плечи и пододвинул ближе к себе. — Это что ты делаешь? Кто тебе все это позволил? То, что между мной и Джинни — это не твоего ума дела, — в эту минуту гриффиндорец был сам не свой. Обычно хладнокровный и безучастный, сейчас он, казалось, ненавидел её. — Невыносимо смотреть, как ты страдаешь. Ты ничего не делаешь сам, считая, что все идет своим чередом. Ты видишь то, что она показывает тебе, ты не ищешь того, что спрятано глубже. — Твои слова… не смей быть похожей на неё. Иначе, я причиню тебе больше зла, чем Драко Малфой. И мне не нужен будет громовещатель. Резко выпустив Гермиону из своей жесткой хватки, Гарри немедленно поспешил удалиться, чтобы снова взять себя в руки, оставив девушку наедине с собой. Она лишь нашла силы лечь на недостеленную кровать и уснуть. Проснуться оказалось гораздо приятнее, чем засыпать. Это новый день, который приглушил бурю эмоций в ее душе. В комнате уже никого не было, и оставшиеся вещи, сложенные вокруг ее кровати, были более никем не тронуты. За исключением аккуратного чемоданчика, поставленного рядом с изголовьем кровати, на котором виднелась открытка размером с ладошку: Когда ты проснешься, я надеюсь, ты почувствуешь себя лучше. Новый день и незнакомая обстановка. Ты словно переродилась, и тем, кто знал прежнюю тебя, нужно заново с тобой познакомиться. Это мой подарок тебе, который поможет тебе сделать первый уверенный шаг. Люди всегда должны носить красивую одежду. А красивая обувь приведёт тебя в красивые места.