Чистокровные. Под тяжестью короны

Вдохновившись наставлениями Джинни Уизли — девушки, чьим духом она восхищалась ранее, а теперь и вовсе имела возможность поболтать лично, — Гермиона начала приводить себя в порядок, напевая ободряющую песню. Её соседки по комнате с самого утра отсутствовали, поэтому ничто не омрачало ее дух. У девушки была великолепная возможность собраться с силами и мыслями, — чтобы поверить в себя. Надев под привычную форму туфли, подаренные новой знакомой, она действительно поверила: сейчас мир способен рухнуть к ее ногам. В конце концов, много ли людей в этом мире может удостоиться подобного шанса за несколько месяцев до окончания учебы? Как показывала практика: лишь она одна, поэтому использовать данную возможность стоило со всей серьезностью. В последний момент, собрав свои учебники и заплетя волосы в косичку, она отправилась на Зельеварение будто в первый раз. Гермиона почти что опоздала, но профессора все еще не было, а ее новый факультет, к ее немалому удивлению, и вовсе не удостоил ее вниманием. Только оглядевшись, девушка поняла, что весь кабинет плотно забит учениками и что места для нее здесь нет. Свободная парта была лишь в первом ряду, куда она могла бы сложить свои вещи, но точно не в данной обстановке. Кто вообще посмел бы сесть на место Гарри Поттера, даже если бы в кабинете не было ни единого стола? Вот и Гермиона не решилась на такой отчаянный шаг, хотя и с облегчением признала, что она даже рада отсутствию Гарри. Его вечерняя реакция ввела девушку в шок и, если говорить честнее — вовсе напугала. Но она была уверенна: когда он успокоится и задумается внимательнее, то точно поймет, что нужно действовать. Драко, Блейз и Рон уже были на своих местах и отчаянно делали вид, что не замечают новую знакомую. Хоть они и являлись представителями двух разных факультетов, но эта четверка и еще несколько детей представителей попечительского комитета школы обучались все вместе по решению своих родителей, считавших, что подобные меры их сплотят. Между гриффиндором и слизерином, по мнению благороднейших семей, не могло быть границ. Разумеется, только для избранных детей. Сейчас Малфой недовольно рассматривал вид из окна, всем своим видом показывая друзьям, что уделять внимание девчонке сейчас точно не стоит. Уизли периодически бросал взгляд в сторону Гермионы, но его старался отвлечь Забини, считая, что лучше не привлекать к ней всеобщее внимание. И только Пэнси демонстративно улыбалась подругам каждый раз, когда замечала, как Гермиона нервно перебирает ремешок своей сумки. — Мисс Грейнджер, вы намереваетесь уйти только потому, что я задержался, или таким образом стараетесь выразить неуважение к новому факультету? — в своих немых обещаниях поквитаться с каждым в этом кабинете, кто сейчас не воспринимает ее всерьез, девушка даже не заметила, как зашел профессор Снейп, застав ее переминающейся с ноги на ногу у двери. — Простите, профессор. Я не нашла места, куда присесть, — только и смогла подытожить она. — Действительно, некуда. Никто не подвинется для нашей новой ученицы? Казалось бы, реакция присутствующих будет очевидна и, кажется, приемлема: никто из слизеринцев не уступит место рядом, и для нее найдут спасительное одинокое место подальше ото всех. Но невозможно знать все наверняка. — Пусть присаживается рядом, — неожиданно раздался голос с передних парт, — я подвину сумки, и она сможет занять место отсутствующей Милисенты. Профессор с легкой улыбкой жестом пригласил Гермиону пройти за парту, на что остальные лишь недоуменно посмотрели на Пэнси. Паркинсон лишь учтиво убрала свои вещи со стула, освобождая его для новенькой. Неожиданно для самой себя, Грейнджер мгновенно повернулась к Малфою, будто ища для себя поддержки, как могло бы показаться со стороны. Но это лишь естественная реакция человека в столь неуверенной ситуации — взглянуть на того, с кем лучше знакома. Ведь будь здесь в данную минуту Гарри Поттер, она точно бы обратилась к нему и, возможно, получила бы больше поддержки, чем от Драко, который лишь отвел взгляд. Она ведь не могла представить, что он насторожился в этой ситуации не меньше, чем сама Гермиона, вот только виду не смел подать. — Спасибо, Паркинсон, — девушка даже не посмотрела на соседку по парте, понимая, что та безумно зла на неё за мимолетный взгляд на Малфоя. — Грейнджер, мне нужен этот флакон. Я возьму, — раздалось над ухом у девушки, и тут же чья-то рука потянулась, забрав нужную вещь с её стола. — Конечно, только положи на место, — проворчала она, смешивая очередной ингредиент. Сейчас, во время приготовления очередного зелья, Гермионе подумалось о том, что слизеринцы такие же ученики и люди, как и все прочие: трудятся вместе, когда это необходимо, и серьезно подходят к своей работе, взаимодействуя друг с другом. Она даже улыбалась, надеясь, что все будет не так плохо, как она рассчитывала, но ровно до тех пор, пока реальность не заставила ее снова вернуть бдительность. Ученики действительно серьезно подходили к своим заданиям, вот только взаимодействовали они между собой, а с ее стола лишь безвозвратно отбирали ингредиенты, необходимые ей для работы. Гермиона изо всех сил старалась не привлекать на себя лишнее внимание, пока не осознала: в первый день на слизерине она "пролетела" и как новенькая на факультете, и как ученица: сделать нужное зелье в подобных условиях не представилось возможным. — Ты суп варила? А нужно было зелье, — Пэнси с насмехающимся видом посмотрела в котел соседки, которая была уверена, что сидит здесь, а ни где-либо отдельно, как раз для того, что остальным было удобнее мешать ей со всех сторон. — Может быть, и суп. Сейчас попробуешь, — устало проговорила Гермиона, которая чувствовала себя подавленной из-за своей неудачи, и, подняв свою палочку вверх, швырнула котел в направлении Пэнси. Паркинсон, казалось бы, неготовая к такому выпаду, была слишком хорошо обучена родителями и профессорами, чтобы потерять бдительность с врагом, пусть даже на уроке. Поэтому ей не составило труда, взмахнув в ответ, отрекошетить котел обратно на новенькую. Под присвистывание одних и смешки других присутствующих, Гермиона стояла, глядя на то, как тягучая жидкость скатывается вниз по ее форме, оставляя следы на полу. — Десять балов со Слизерина, мисс Грейнджер. Советую вам понять представителем какого факультета вы теперь являетесь, поскольку присутствующие воспитаны достаточно, чтобы не доводить до подобного. А вы портите репутацию Хогвартса в целом, потому что школа опирается на результаты учеников из благородных семей. И я не желаю, чтобы на этот факультет пала хоть тень сомнения из-за того, что вы находитесь не на своем месте. — Если вы не согласны с перераспределением, прошу вас обратиться к Дамблдору, профессор. Я подстраиваться не стану. Все эти годы ваши хваленые ученики присваивали себе заслуги, которые мой родной факультет добивался упорством, а не связями, — Гермиона осмотрела свою испорченную форму и поспешила выйти из кабинета, сдерживая на людях свои слезы. Драко, все это время не отрывавший своего внимания от происходящего, подался вперед, чтобы выйти за униженной девушкой, но, увидев взгляд своей и без того раздраженной невесты, лишь отвернулся к своему котлу. Гермиона громко хлопнула дверью кабинета и, зайдя за первый поворот, тут же прислонилась спиной к стене. Она снова взглянула на свою форму и смогла только со злостью сжать кулачки. Это происшествие, ее состояние и в общем сегодняшний день никак не вязались с ее утренним настроем. Почему все пошло настолько отвратительно, если она поверила в свои силы? Ответ был прост: она маглорожденная когтевранка Гермиона Грейнджер, и данный факт не оспорят ни ободряющая поддержка, ни какие-либо туфли, ни переход на новый факультет — уж точно. Быть может, ей стоит и вовсе покинуть школу, попытать счастье в магловском мире, который, возможно, не будет ее отторгать так явно, как магическое общество? — Экскуро, — послышался знакомый голос справа от девушки, сегодня спокойный и привычно сдержанный, — ты снова выглядишь раздраженной, хотя очистить свою мантию ты способна одним заклинанием. Снова Драко? Гермиона посмотрела на прячущего свою волшебную палочку Гарри, а затем почувствовала, как испаряется унизительное зелье с ее формы. — Пэнси… а ты как узнал, что я здесь? — Я услышал зов о помощи. Я уже не мог его не услышать. — Как у тебя получилось? Как человек может быть таким? — Не придумывай ничего лишнего. Я искал тебя, потому что у меня есть две новости, — парень подошел ближе к девушке и взял ее за руку, — хорошая и плохая. Начать со второй? — Конечно, — Гермиона смотрела на него, не отрываясь, даже не понимая могут ли его слова ее ранить, но она точно хотела их услышать. — Я прощаюсь с тобой, потому что, скорее всего, больше не вернусь. Я готов оставить здесь все и уехать очень далеко. — Но зачем? — А это хорошая новость. Твое поведение вчера сбило меня с толку. Я был глуп и зол, но всё же понял: если мне нужна Джинни, то не нужно просить ее остаться со мной. Она хотела, чтобы я понял ее и поддержал. Я уезжаю к ней. Гермиона молчала, потому что не находила нужных слов, чтобы объяснить ему или себе, как сейчас его присутствие необходимо ей здесь и неважно имеет ли обычная маглорожденная на это право. Она хотела бы быть счастлива от того, что помогла ему сделать такой серьезный шаг, на какой он был не способен, пока не поддался эмоциям, но радости это ей не приносило. И Гарри это понимал. Он наклонился и почти невесомо коснулся губами ее макушки, после чего развернулся и пошел прочь. — Гарри, — Гермиона окликнула парня, и он обернулся, но она будто сглотнула слова, что вертелись на языке, и просто поинтересовалась, — как ты узнал, что я захочу услышать сначала плохую новость? — Все хорошие девушки хотят счастливого финала, — он улыбнулся и, подняв за нее кулачки на прощание, скрылся за поворотом. Гермионе становилось неудобно стоять на ногах, будто нужно присесть и все обдумать. Она решила направиться в единственное до сих пор безопасное для нее место — библиотеку. Сложно было понять, от чего она сильнее приходила в отчаяние: с одной стороны, она искренне испытывала к Гарри симпатию и, понимая, что между ними ничего быть не могло, все же не желала его отпускать; с другой же стороны, она просто чувствовала, что снова остается одна и больше никто не сумеет появиться вовремя. Вечером, после долгих раздумий и неинтересных, как ей сейчас казалось, книг, Гермиона спустилась на ужин в Большой зал. Она не была уверенна, есть ли ей место за столом слизерина или когтеврана, но в последние дни ей было не комфортно вообще в любом уголке своей школы. Радовало лишь то, что в теплые весенние дни многие ученики предпочитали ужинать на свежем воздухе, от чего людей сейчас было немного. Девушка присела за стол своего факультета и мечтала скорее дожевать содержимое своей тарелки, чтобы скрыться в комнате и никого больше не видеть. Она только поднесла ложку ко рту, как ее тарелка отодвинулась на несколько сантиметров к краю. Гермиона послала свой презрительный взгляд в сторону ухмыляющихся слизеринцев и вернула все на свое место, вот только кто-то снова повторил свою проделку. Девушка нервно взяла в руки посуду, но она резко перевернулась и облила ее. Снова. Группа слизеринцев открыто засмеялась, и сложно было понять, кто из них действительно к этому причастен. — Приятного аппетита, — Гермиона поднялась с места, неотрывно глядя на веселую компанию. Стол со скамьями слизерина от края до края затряслись, после чего абсолютно каждый предмет, что лежал на нем, левитировал вверх и с грохотом опустился. Студенты, пол и стол были испачканы в еде, напитках и разбросанных женских сумках. Драко, Рон и Блейз, до этого оживленно разговаривающие о чем-то у входа, перевели свои заинтересованные взгляды на происходящее. — Я бы мог уже привыкнуть к ее поведению, но каждый раз удивляюсь, как в первый, — лишь, улыбаясь, констатировал Забини, когда профессор Снейп уводил Гермиону к профессору Дамблдору. — Считаете, что стоит наказать меня за мое поведение? — Гермиона повернулась к директору, как только они остались наедине. — Обсудим это, — профессор жестом предложил девушке присесть, — нет, не считаю. Я не слепой, и не глупец. Я не воспитывался с идеями чистоты крови, и все же, я не иду против существующего положения. — Тогда что происходит? Вы позволили Шляпе изменить свое решение, как только я невольно пересеклась с отпрысками благородных семей. Хотя каждый в этой школе и за ее пределами давно знает, что Шляпа действует уже давно не по своему велению. Не так, как завещали ей свою волю основатели Хогвартса. Вы спокойно наблюдаете за тем, что становится со мной, словно я подопытный зверек, которого запустили в клетку к хищникам. Не проще было сразу отправить меня домой? — Безусловно, в том, что произошло есть моя вина. Моим пожеланием было оставить вас в этой школе, когда меня просили об обратном. — Это издевательство. — Вам суждено стать необычной волшебницей в магическом мире, — Гермиона лишь усмехнулась, но голос директора звучал слишком серьезно, и не было ни капли игривой доброты, как в привычном его поведении. — Думаете использовать меня, как напоминание всему магическому миру, что у каждого должно быть свое место? — Мисс Грейнджер, вас переполняет обида, но я ни за что бы не стал использовать человеческую жизнь, демонстрируя ее во имя каких-либо идей. Вы слышали что-нибудь про омут памяти? — Немного, — она замолчала, но директор не проронил ни слова, — я знаю, что используя воспоминания можно вернуться в прошлое и просмотреть ход событий. Но не изменить. — Теперь верно, — отозвался он после пояснения девушки, — есть способ заглянуть в будущее. Оно изменчиво, и каждое наше решение влияет на судьбу, но все же, его можно практически предвидеть. — И вы заглянули в мое будущее? — Да, — неожиданно тихо произнес волшебник, — но увидел будущее целого магического мира. То, что происходит сейчас за стенами школы — немыслимая жизнь. Влиятельные семьи с каждым новым поколением все более жадно мечтают о мире с исключительно чистокровными волшебниками, и в ближайшие годы война может быть неизбежна. К сожалению, сил сопротивления слишком мало, чтобы бороться за справедливость. — И я способна повести за собой маглорожденных и полукровок? — Нет. Но у вас есть шансы предотвратить войну. Признаюсь, вариантов слишком мало. Вы можете сбежать и, скорее всего, будете счастливы. У вас будет новая жизнь и семья, которая более не будет иметь отношения к миру магии. Вы доживете до старости в кругу своих близких и покинете этот мир, ни о чем не жалея. — Какой второй вариант? — Вы не сдадитесь и продолжите своими силами выживать там, где вам не место. Ваша судьба будет сложной, а каждый выбор — всегда нелегким. И когда вы умрете, будете о многом сожалеть, но вы не доведете влиятельные семьи до войны. Магический мир невозможно изменить полностью, но влияние благородных семей в Британии можно ослабить. — Почему вы решили за меня, когда оставили в школе, не спросив, не объяснив. — До того, как вас перевели на Слизерин, вы не знали проблемы этих семей изнутри. Сейчас, когда практически каждый ученик настроен против вас, и вы чувствуете их давление, то сможете абсолютно точно понять, готовы ли к испытаниям. — Если я откажусь… — Я приму ваше решение и отпущу, но попробуйте подумать о том, что я говорил вам сегодня. И позвольте вам показать, — Дамблдор взмахом волшебной палочки призвал некий сосуд к их столу. — Это омут памяти? — Нет, мисс Грейнджер. Удивительно, не так ли, как внешне схоже то, что разительно отличается внутри. Если позволите не посвящать вас в подробности, то я покажу вам то, что стоит узнать. Гермиона лишь кротко кивнула и, сделав глубокий вдох, окунулась в неизвестное. Ты думаешь это легко? Идти на жертвы? Я прошу тебя, когда меня нет, не позволяй причинять себе боль. Если будешь позволять, я сойду с ума. Ты не можешь просто остаться со мной? Я забуду вас. Хочу забыть всё. Даже в своих снах… хочу всё забыть. Этот ребенок не должен появиться. Иногда миру не нужен герой. У меня не было мотивов пощадить ее. И желания тоже. Я верила в тебя. И пожалела. Мне будет достаточно, если один человек будет помнить меня. Мы оба смогли выжить и не умереть, я знал, что мы встретимся снова. Полюби меня. Желательно искренне. Искренне… Гермиона неожиданно для себя распахнула глаза и отскочила в сторону. Она не видела ни единого фрагмента, но четко слышала фразы и голоса в своей голове. Они сменяли друг друга, были настолько разные, что невозможно было с точностью восстановить в сознании: кому они принадлежали? Чувства в душе сменяли друг друга, как слайды, заставляя ее ощутить все то, что будет с ней происходить в эти минуты, смешиваясь в одну глубокую ранящую боль. — Вы думаете, что теперь я буду способна согласиться? Вы и представить не можете, что я сейчас испытала, — девушка приложила руку к груди, чувствуя, как неистово бьется сердце. — Вы правы: не могу. Но я верю, что вы разберетесь в своих эмоциях, и это поможет вам сделать свой выбор. — Я не обещаю правильного решения. Но что мне делать сейчас, когда я выйду из кабинета? — Питайтесь как следует, крепко спите и старайтесь не переживать эти чувства во снах. Ведите себя спокойно. Не вставайте у слизеринцев на пути и будьте осторожны. Не рушьте то, что дается вам с трудом. И не сдавайтесь. Гермиона несколько секунд, не отрываясь, всматривалась в лицо директора, отчаянно пытаясь найти понимание, но он лишь сочувствовал ей, как могло показаться. Поняв что большего сегодня она слышать не желает, девушка вышла из кабинета и направилась в подземелья. — Я так часто сталкиваюсь с тобой, но все еще не могу понять: отчего ты такая странная? Драко Малфой неспешно подходил к Гермионе, которая расположилась на подоконнике в коридоре, куда её совсем недавно отводила Джинни. Практически безлюдное и тихое место для того, чтобы уединиться, утопая в своих мыслях. — Меня не воспитывали снобы, — она даже не повернулась, чтобы взглянуть на него. Вопреки самым смешанным чувствам относительно его персоны, сейчас она отчего-то не чувствовала обычного недовольства. И не могла точно вспомнить, принадлежал ли хоть один голос из ее сознания ему. — Смелое высказывание для воспитанной маглами, — Драко был спокоен и лишь взглянул на звездное небо. — Ты хотел сказать… для грязнокровки. — Я произнес так, как пожелал. Или я настолько жалок, что буду щадить твои чувства? — Ты жалок. Но ты прав, не настолько, — парень только усмехнулся в ответ и положил руки на подоконник рядом с коленями Гермионы. — Если будешь и дальше так со мной общаться, то никогда в этой жизни не отделаешься от меня. Ты мне интересна, и я хочу научиться тебя понимать. — Тогда возьму пример с Паркинсон, — Гермиона усмехнулась и повернулась, чтобы увидеть реакцию парня. Он не подал вида, но Гермиона услышала, как он нервно выпустил из легких воздух. — Твой пристальный взгляд раздражает меня. — А меня — твое присутствие. — Тогда отвернись и смотри на звезды. Мне нравится, когда на небе ни облачка. Ничто не затмевает их красоты, — Драко смотрел на звезды, все еще не отрываясь, будто цепляясь за каждую из них и стараясь быть где угодно, лишь бы не здесь. — Не слишком ты похож на человека с тонкой душевной организацией, чтобы ценить мелочи. Расскажешь откуда такое восхищение? — Когда я был маленьким, отец часто был в разъездах и укреплял свои связи, чтобы перенять от деда наследие Малфоев. Однажды, он прислал мне на день рождения телескоп с открыткой: Изучай звёзды. А потом мы вместе будем любоваться ими. — Так ты наблюдал за звёздами с отцом?.. — Нет. Гермиона повернулась к Драко и не сводила с него глаз. — Мы ни разу этого не сделали. Поверив этому обещанию, я так много занимался, что мог бы стать, наверное, астрономом. И что я получил на Рождество через пару лет? Ещё один телескоп. Тогда я понял, что тот первый телескоп с открыткой послала за него мама, замечая то, как мне не хватает отца. Знаешь, о чём я мечтаю с тех пор? — Смотреть на звёзды с собственным сыном, — Гермиона не желала в этот момент как-либо задевать Драко, она просто начинала понимать, почему он здесь. — Это слишком примитивно, Грейнджер, — парень усмехнулся и взглянул ей в глаза, произнеся со всей серьезностью, — не давать обещаний, которые не можешь сдержать. — Тогда мне жаль, что наступает день и звезд на небе тогда не видно. Иначе бы они каждый день напоминали тебе о твоем обещании. — Солнце тоже звезда, — Малфой снова посмотрел на девушку и улыбнулся, будто нашел идеальный момент для того, чтобы узнать о ней больше, — ты этого не изучала? Ты ведь проводишь за книгами все свое время. — В отличие от людей, книги никогда не подводят меня. Драко понял ее слова и воспринял их серьезно. — Не знаю, о чем ты думаешь, но я не презираю тебя. Каждый раз, пересекаясь с тобой лично, я знаю, что всему виной лишь мир, в котором ты воспитывался. Ты мог быть хорошим человеком, будь ты не Малфой. — Если ты действительно считаешь так, то покажи мне свой мир. Докажи, что выбор есть. Гермиона прикрыла глаза и ощутила в груди непреодолимую тяжесть. Слово выбор сегодня стало почти ненавистным. — Разве в этом есть смысл? Слишком поздно менять то, что нам начертано. Через пару месяцев мы покинем Хогвартс, и каждый окажется там, где ему и место. Удел твой быть Малфоем, а я не хочу поверить в тебя и горько пожалеть. Я уверена, так оно и будет. Они смотрели друга на друга неотрывно и молча, будто каждому было что сказать, но не было смысла доказывать. Гермиона только отвернулась к окну, как услышала отдаляющиеся шаги парня. Она не станет брать на себя ответственность за судьбы людей, которые и сами в себя не верят. — Застать тебя одну становится уже слишком непростой задачей, поэтому я не буду ждать, когда ты вконец испытаешь мое терпение, — Пэнси вышла из-за угла противоположного тому, куда несколько секунд назад ушел Драко. — Ты настолько не уверена в себе, что тебя нервирует общение твоего жениха с грязнокровкой? — Гермиона старалась казаться невозмутимой, но с осознанием, что ее палочка мирно покоится в сумке, которая стоит с другого края подоконника, и ей удавалось это неудачно. — Я не люблю чувствовать себя посмешищем. — Тогда тебе, наверное, тяжело живется. Один взмах палочки под невербальное заклинание, и Гермиона чувствует, как отлетает к стене, падая на пол с глухим стуком. Пара секунд на то, чтобы отвлечься на ушибленные места и понять смысл их появлений — Паркинсон не остановится. — Ты сейчас прекрасно выглядишь. Не наблюдала тебя раньше столь растерянную. Или точнее будет сказать — потерянную. И я мечтаю посмотреть на это подольше. Еще один взмах палочки слизеринки, и ее новая знакомая отлетает в противоположную стену, в этот раз ударившись головой. В глазах девушки потемнело, и резкая боль не способствовала принятию разумного решения, а от того Гермиона лишь чувствовала — сегодня она вытерпит все, что Пэнси себе позволит. — Акцио палочка, — раздался уверенный голос, и пара сильных рук подхватила ее, чтобы поставить на ноги около стены. "Гарри?" — промелькнула первая и абсурдная мысль, основанная на привычке быть спасенной им, и опровергнутая сразу, как только Гермиона открыла свои глаза. — Я не бью девушек, но мысленно я уже это сделал, — Пэнси видела во взгляде Драко не просто злость, а презрение, которого до этого удостаивались лишь те, кто получал от него громовещатель. Парень взял с подоконника сумку Гермионы и, подхватив девушку на руки, отнес ее в гостиную старост, где парни дали ей возможность отдохнуть от всего слизерина. Гостиная Слизерин. — Ты выглядишь так, словно завтра кто-то в очередной раз получит громовещатель, мой друг, — Забини подошел к Драко, так сосредоточенному на собственных размышлениях. — Напротив, завтра школа познакомиться с еще одним человеком, которого стоит воспринимать всерьез. Рон и Блейз лишь переглянулись, не понимая очередных мотивов друга. — Пора нам вмешаться и напомнить, что Грейнджер теперь слизеринка. И никто не посмеет этого оспорить.