Глава 2. Едкий
8 ноября 2018 г. в 07:49
Он проснулся от солнечных, раздражающих его сквозь закрытые веки, лучей, которые пробирались через шторы и напоминали о том, что наступает новое и до колик ненавистное утро. Живот болел, тошнило и было противно от самого себя, ведь всё вновь повторяется. А где он сейчас? Наверняка, у какой-то очередной девушки — официантки, что не смогла пройти мимо «милого» парня, находившегося в состоянии сильного алкогольного опьянения, который с трудом шёл влево, если ему надо было туда, и с усилием не падал вниз, если ему требовалось повернуть направо.
«Милый», — Чонгук поёжился от этого вязкого и ванильного словечка, что проскользнуло недавно в мыслях и быстро примостилось в голове рядом с другими сладковатыми прозвищами для парочек. Лишь одному человеку он позволял когда-то так себя называть. Чонгуку же такое обращение до чертиков не нравилось и выбешивало, но он позволял именно Ему.
Парень открывает глаза и зажмуривается от большого количества света, проехавшегося по его глазам с многочисленными лопнувшими капиллярами, создавшими кровавую сеточку на белках. Постепенно, всё же привыкая к упрямой яркости, которая исчезать не собиралась, Чонгук начинает осматривать комнату: небольшая… справа балкон, откуда и бил этот ужасающий свет, абсолютно белые стены, будто в психоневрологическом диспансере, к которым были прибиты полки, заставленные книгами, музыкальными дисками (кто ими ещё пользуется) и фотографиями в аккуратных рамочках. Взгляд цепляется за одно фото, и юноша судорожно сглатывает, вглядываясь в рядом стоящие: «Квартира парня?!».
Резко сев на кровати и морщась от головной боли, он попытался вспомнить вчерашнее, но кроме попытки отделаться от навязчивой дамы с замашками на женитьбу, всё было словно в тумане.
Больше никакого самобичевания или дурости. Чонгук просто смирился — это то, кто он есть теперь: злобный алкоголик, который собрался сейчас попробовать выкурить. На столике рядом с кроватью, так кстати, одиноко лежала пачка сигарет, забытая владельцем вчера ночью по усталости. Плевать на запреты, плевать, что он сейчас неизвестно где и неизвестно с кем. Даже неважно, что произошло уже днём ранее, так как поблизости к неожиданности оказывается спасительный табак, который должен подарить облегчение, пусть и мимолетное. По крайней мере, Чонгук пробовал один раз, сжёг горло, но был доволен отступившей моральной тошнотой, что не уходила от него и на миллиметр, впиваясь ножевыми от солнечного сплетения до горла и прижимая лезвие под кадык.
Взяв пачку, он выудил из своего кармана зажигалку, которой часто отпугивал зачинщиков драки, угрожая либо спалить всё, либо спалить всех. Всегда срабатывало. Главное — было выглядеть действительно психом, которого из больнички только вот выпустили, достаточно вынуть справку из заднего кармана. Безумный взгляд с кровавой паутинкой вокруг радужки внушал неподдельный страх очередным пьяницам или подросткам, у которых кулаки начинали чесаться именно в тот момент, когда Чонгук высвечивался красной мигающей точкой на их радарах под высоким градусом по поиску игрушки для битья. Пусть это и простое совпадение, но, что поделать, если приключения его любили больше, чем он их.
Неделя, пошла новая неделя, а боль всё не уходила. Он затянулся и закашлялся едким дымом, который опалил мягкие стенки горла ядом. Долгожданное облегчение не наступало, поэтому вновь прислоняя сигарету к губам и зажимая её зубами, он втягивает воздух ртом, тут же давясь и слыша громкий хлопок двери, бьющий по вискам дребезжанием. К этому, довольно отвратительному звуку, примешивается не менее противный до дрожи голос с претензией.
— Какого?! — осознав происходящее, к Чонгуку метнулся неизвестный (хозяин дома, верно), чуть ли не подпрыгивая на ходу и вырывая сразу же сигарету из бледных рук, что сжимали её, словно последнюю тросточку тонущий. Но, проигнорировав этот жест добра и воли, черноволосый парень спокойно взял вторую. Поджёг её и снова затянулся, уже сдерживая кашель, рвущийся изнутри. Хоть он и понимал, что организм отторгает отраву, но лучше так, чем эта дикая тошнота каждый день и пустота, которая почему-то не съедала ни позывы обнять «белого друга», ни болевые вспышки по телу, ни удушение, приходящее к нему на завтрак, обед и ужин, как по расписанию. Парень, до этого наблюдавший безмолвно за новой попыткой ухватить лёгкими больше табака, схватил гостя за запястья, сжимая их непозволительно сильно. Сигарета выпала из пальцев, скатилась по груди к шее, оставив на ней небольшой ожог в виде кружка и вызвав шипение.
— Айщ! Пусти! — Чонгук ударяет блокированными руками в чужую грудь со всей силой, и тот кренится назад, теряя равновесие.
Грохот. На пол падает незнакомец, а рядом приземляется стеклянный журнальный столик, что стоял, по счастливой случайности (или глупости), возле кровати. Чонгук, не теряя времени, вскакивает с постели и хватает нарушителя его своеобразной медитации за воротник цветастой футболки, уже замахиваясь, но внезапно останавливаясь, застывая и обращая всё свое внимание, которое купировало гнев, на цвет волос.
«Рыжий».
Злоба испаряется, как по щелчку пальцев. Чонгук пытается вспомнить, где же до этого он его видел, пока «рыжий» неподвижно лежал и смотрел на кулак, который должен был в ближайшее время спикировать ему на лицо. Но почему-то хозяин задействованной руки смотрит слишком ошарашенно, а после морщится вообще, вызывая немедленную реакцию за своим необдуманным поведением.
— Бей уже! Чего медлишь?!
Чон неторопливо опускает руку, разжимая пальцы и смотря на орущего с некоторым удивлением:
— Как тебя зовут?
«Да, Чон Чонгук, это тот вопрос, который задают, пытаясь врезать человеку. Конечно».
— Чимин. Пак Чимин. И вообще, я тебе хён. Побольше уважения, — голос прозвучал довольно ровно и спокойно, несмотря на всю абсурдность ситуации, а дополнение к ответу, так вообще, выходило за рамки нормальности. Однако, этих двоих похоже всё устраивало.
Чимин продолжает лежать неподвижно, а Чонгук всё еще пытается понять, откуда он знает парня, которого всей душой желал прибить минуту назад. А ещё, неужели он старше его? Выглядит мелким таким. Лет на шестнадцать, может на семнадцать. Не более же.
— Да ну, ты старше меня? И ты же сам куришь... — он было начал вторую реплику, примешивая её к своей саркастичности, но Чимин привстает на локтях и с лицом полного отрешения произносит:
— Ты пьешь. Я курю. Остановимся на этом, — он поднялся с пола, отодвинув оторопевшего Чонгука от себя. И это движение чуть пошатнуло его хрупкую реальность, смещая светлый горизонт на полную темноту. Боль ударила в черепную коробку по шкале сто из десяти. Он застонал, руками схватился за голову и зажмурился, лишь сильнее разгоняя мигрень в своей центральной нервной системе.
Чимин вздыхает, наконец-то вставая на свои родные две ноги и к Чонгуку приближается поднимая с нежностью с пола под руки и помогая уложиться на кровать.
— Тссс… Поспи ещё немного. И паспорт надо лучше прятать. Хотя, больше интересует, есть ли у тебя какие-то вещи помимо удостоверения личности.
Правда, младший уже и не слышит, что там Чимин бормочет, потому что, как бы он не сопротивлялся организму, сон всё же забрал свои нехватающие часы на восстановление «выпотрошенного» алкоголем тела.
Когда Чонгук проснется, ему опять будет нужна доза, доза спирта.