✗✗✗
— Почему ты пошёл с нами? Ты же понимаешь, что это ужасно неловко... — Чимин обращается к Хосоку, нервно крутит пачку сигарет, стоя на балконе этажа, где Чонгук пошел к врачу. — Он немного странный. И моя интуиция сказала мне, что мне стоит пойти. — Да. С тобой то духи, то интуиция говорят. Прекрасно, — небольшая обида. — Я серьезно, — друг смотрит на предмет в руках собеседника, осторожно спрашивая. — Хочешь покурить? — Я пытаюсь бросить, но я слишком много переживаю. А это отвлекает. Всегда отвлекало. — Но не сейчас, да? Ветер проскальзывает между крон деревьев, а солнце опускается на их листики, делая их светлее. Погода очень радует, лучи буквально освещают всю улицу, но беспокойство проникает в нутро, мешая быть умиротворённым. Будто что-то должно случиться. Что-то переломное, способное изменить нынешнее положение вещей. — Хосок, я люблю его. Чон тянется к пачке, забирая и медленно пряча в свой карман: — Всё будет хорошо, — тянет за руку к себе, обнимая за плечи, в силу роста упираясь в макушку рыжих волос, которые совсем немного выцвели за прошедшие два месяца. — Я рядом, — пауза. — Твоя любовь к психам — это, конечно, странная шту- — Хосок! — Чимин фыркает, лягая слегка друга под ребро, но понимая, что тот шутит.✗✗✗
— У меня всё тело в шрамах от него, а я чувствую будто виноват в том, что он суициднулся, — Чонгук вцепляется в свои волосы, оттягивая их. Он причиняет себе боль, так как агрессия, обида, боль не была высказана тому, кто её вызывал. Груз ответственности давит, заставляя снежный шар трястись из стороны в сторону. Печаль, отчаяние и горе — были отделены, но сейчас пришли и пытаются взять то, что им было положено изначально. Они не хотят больше быть задавленными, проигнорированными и скрытыми от других. — Мне казалось, что проще переломать себе кости, чем терпеть то, что со мной происходило. Я почти не помню, как это было. Моя боль... я сам будто исчезал. Мне стоило закрыть глаза, и я оказывался в другом мире. Но когда Тэхён прыгнул... — «Молчи. Это наша тайна.» — И его сбил поезд. Я мог только смотреть на пустоту перед собой. И кровь на стёклах вагона, — «Не говори ничего больше.» — Вы когда-нибудь задумывались о том, что насилие — это не самое страшное, что можно было бы пережить? — «Заткнись!» — Что для тебя было тяжелее, чем насилие? — врач концентрирует своё внимание на то, как Чонгук сжимает подлокотники, натягивая кожу кресла и заставляя её скрипеть под пальцами. — Увидеть смерть того, кого ты любил так сильно, что страдания стали самым настоящим наслаждением, — снежный шар падает с воображаемого стола, где проклятый сувенир находился всё это время. Глухой удар и трещина на стекле сопровождают затихающий голос, протестующий против данного рассказа и освобождения парня от клетки, которая эти несколько лет сдавливала своими прутьями со всех сторон крылья, испачканные в крови и переломанные окружающим миром. Чонгук чувствует слёзы на щеках, но не спешит их стирать. Он понимает, что замок с его личной тюрьмы сорван, но еще нужно подняться и выйти наружу. — Что ты чувствуешь, Чонгук? — Сокджин что-то коротко записывает, чтобы не переключать внимание пациента на себя. Комната погружается в тишину, которую нарушает только тихое шмыганье носом. Парень поднимает голову, но проскальзывает рассредоточенным взглядом мимо врача, поднимая голову к потолку. Ему кажется, что он оказался в сериале и прямо сейчас должны пойти субтитры, чтобы финал остался открытым. Но никакой съемки нет. Никакого «снято» не слышно. Нет смеха и красивого саундтрека, но вместо чужих криков в своих мыслях, он находит какую-то старую и почти забытую песню: I need you to hold me and help me forget about it all (Мне нужно, чтобы ты обнял меня и помог мне забыть обо всем этом) Hold, hold me (Держи меня) So far is he who lays to my side (Пока тот, кто лежит на моей стороне) Burning questions dance behind those eyes (Жгучие вопросы танцуют под глазами)* — Я чувствую свободу.✗✗✗
Can I be so bold and ask one thing? (Могу ли я быть таким смелым и спросить одну вещь?) Won’t you hold me and help me forget about it all? (Разве ты не обнимешь меня и не забудешь обо всем этом?)* Младший выходит из кабинета резко, замечая как Чимин тут же встает со скамейки. Буквально полтора шага отделяет его от того, чтобы... — Чонгук? Всё в порядке? — Чимин не успевает сообразить, когда его обнимают крепко, прижимаются влажными губами к его. Он чувствует, как чужие слёзы попадают на его кожу, но отвечает на поцелуй, разделяя чувства Чонгука и позволяя ему раствориться в собственных тепле и мягкости. Hold, hold me (Держи меня) I need you to hold me and help me forget about it all (Мне нужно, чтобы ты обнял меня и помог мне забыть обо всем этом)* На самом деле, Чонгуку очень нравился рыжий цвет. Но теперь он понимал, что рыжие волосы Тэхёна не имеют ничего общего с лисьим цветом волос того, кого он любит до учащённого сердцебиения и подрагивающих от переизбытка сильных эмоций ресниц. Его любовь пусть и была пропитана болью когда-то, но сейчас он ощущал, что она больше непричастна к тому, что он влюблён в Пак Чимина. Любовь не равно боль. Это была не тьма, а свет, но Чонгуку надо проделать ещё небольшой путь, чтобы выпустить снег и позволить ему свободно жить в части его настоящего. Хосок, наблюдавший за поцелуем пары, постарался отвернуться, но, когда вся сцена начала затягиваться, он прокашлялся, замечая косые взгляды пациентов и какого-то врача, спешно идущего к кабинету. — Нам пора, ребята. Чонгук смотрел так тоскливо, но одновременно радостно в глаза Чимина, что понимание того, что в этом поцелуе заключалось что-то большее, чем порыв нежности, было очевидным. Пак вытирает остатки влаги со щёк младшего, немного улыбаясь. — Да, нужно идти, — Чимин берет аккуратно Чонгука за руку и не ощущает сопротивления. Пальцы переплетаются, а их диалог становится повседневным, как только Хосок начинает рассказывать о работе и новых клиентах, отказавшихся платить за занятия. *Arctic Lake — Forget About It All