Небольшой клуб не в центре города, но и не на окраине заполнялся со сверхскоростью новыми людьми, искушенными первым бесплатным напитком. Плюс этой акции состоял в том, что большинство из пришедших не останавливались после него и продолжали пить. Здесь стояла всего пара столиков, которые были закиданы горой верхней одежды. На улице пусть и не было холодно, но достаточно, чтобы в танце осознать, что куртка не только стесняет движения, но и заставляет всё тело гореть.
Атмосфера располагала к долгой ночной тусовке несмотря на то, что раскачивающие и глубокие биты с басами разбавляли выступающие рэп-артисты. Вернее, они поддерживали настроение публики, добавляя смысла в пребывание здесь. Ведь строчки о жизни цепляли также, если не сильнее, чем желание физически выплеснуть накопленные эмоции через танец.
Осторожно обходя уже достаточно пьяных гостей и улыбаясь приветливо, Хосок просит бармена сделать пару шотов текилы. Он тут же оборачивается и ловит при этом бокал с маргаритой какой-то девушки, возвращая его обратно хозяйке. Хосока никогда не пугали подобные места. Он любил наблюдать и анализировать, как разум людей охватывает алкогольная поволока, ломая барьеры и снимая психологические блоки. Большинство из присутствующих превращается в сгусток энергии, который выливается вместе с эмоциями в пространство.
Но есть и другие. Вот, дверь в туалет захлопывается за мужчиной, который держит женщину в коктейльном платье за запястье, собираясь забыться в сексе и утонуть в оргазме, который на время освободит их обоих от реального мира. А, вот, где-то у огромной колонки смеётся парень, допивая бутылку пива и скатываясь по стене, наверняка до этого употребляя что-то покрепче, чтобы мысли раскололо на «до» и «после».
Демоны и демоницы взлетают к потолку, рассыпаясь от громкой музыки невидимыми искрами, оставляя после себя лишь горечь, головную боль на утро и сильную тошноту. На сцену выходят танцовщицы, ремикс сменяется плавной музыкой, но лишь ненадолго. Следующим будет выступать Юнги, Мин Юнги. Как раз тот рэпер, ради которого Хосок здесь ошивается и не собирается уходить.
Чон опрокидывает оба заказанных шота в себя и наблюдает за тем, как световые лучи и диско-шар пульсируют в темноте зала. На сцену поднимается парень с выбеленными волосами, ухмылкой и отчётливым фингалом под глазом. Хосок без понятия, когда тот успел его получить. Но сейчас он опускает этот замеченный факт, погружаясь в строки, которые быстро произносит Юнги, отчеканивая чётко в ритм. Слова отражаются на слушающих громкими возгласами и криками.
Хосок поправляет серебряную цепь на шее, закатывая рукава и вслушиваясь в голос с хрипотцой. Ему бы хотелось подняться на сцену и вставить пару куплетов из своего репертуара, но он предпочитает тихую и спокойную жизнь администратора, периодически посещающего звукозаписывающую студию. Он всегда боялся, что потребность в одобрении других может испортить его личность. Поэтому от подобного рода проявлений себя всегда отказывался.
Юнги же в своей черной кожаной куртке с множеством железных атрибутов и обтягивающих джинсах выглядел слишком привлекательно для того, кто мог бы остаться без внимания хотя бы на секунду. Чон не сомневался, что некоторые взгляды были прикованы не к исполнителю в целом, а терялись где-то между его бёдер. На что стоило только ухмыляться. Похоть под градусом цвела термоядерная.
Пот скатывается по тонкой шее рэпера. Он снимает с себя куртку и бросает её в толпу, которая сразу же в попытке оторвать себе кусок побольше, раздирает её на части. Некоторые железные цепочки разъединяются и кольцами бьются об пол, теряясь под ногами людей. Насколько надо поехать крышей, чтобы так себя вести?
Юнги заканчивает, вставляя микрофон в стойку на сцене, заходит в гримерку и со злобой пинает деревянный стул, который попадается по пути в туалет. Он хлопает дверью, включая кран и трогая кровоподтёк, который явно заметили почти все на танцполе.
— Блять, чтоб вы сдохли нахрен! — парень выходит обратно в гримерку, хватая рюкзак с огромным количеством на нем брелков, тут же звенящих, и достает телефон.
Искать нужный номер не приходится, он первый в истории вызовов.
— Мне нужна бита и твоя задница через час у магазина Дэдли.
— Без проблем, — голос максимально спокойный и ровный. — Они испортили всё-таки твое настроение?
— И не только его, — Юнги нажимает на красную трубку, резко вспоминая, что его ждут снаружи. — Как всё невовремя, — шипит.
Вода охлаждает лицо, помогая прийти в себя и стать немного более рассудительным, чем пару минут назад. Мокрые пряди падают на глаза. Юнги смотрит на себя в зеркало, обрамлённое лампами, и понимает, что не готов сегодня отложить свою месть, ради того, чтобы наладить личную жизнь. Любой может с ним подраться, но никто не имеет права выставлять его жертвой среди его поклонников и новых потенциальных слушателей.
Он звонит Хосоку, прося его отправиться домой, потому что по определенным причинам ситуация вышла из-под контроля и ему надо ехать в совершенно другое место, нежели изначально планировалось.
Хосок не согласен с этим, но Юнги некогда слушать доводы в пользу здоровых ментально и физически отношений. У него чешутся кулаки, а глаза застилает ярость в связке с наслаждением от предвкушаемого возмездия.
✗✗✗
— Подожди, Юнги… Эй! Не бросай трубку! — Хосок расстраивается, смотря на надпись «вызов окончен», вздыхает и заходит в приложение, чтобы вызвать такси.
Как давно он привык к такой нестабильности нового партнера? Он не может ответить на этот вопрос, вставляя наушники в уши и включая недавно выпущенный трек от Юнги.
Вспоминая их время вместе, он отмечает для себя, что они стали меньше разговаривать, нежели в начале знакомства. Чаще всего это был секс, который сопровождался отсутствием какой-либо прелюдии. Хосока раздражало, что их отношения превращали его в проститута. И, пока размышления и домыслы парня мучали в салоне машины, Мин Юнги уже стоял, разминая руки в кожаных митенках, впереди трёх человек, которые были настроены довольно весело на предстоящее событие.
Отбрасывая в сторону сигарету, Юнги поднимает взгляд на смеющихся напротив парней, прося жестом биту и выставляя её перед собой.
✗✗✗
Прозрачные стены танцевальной студии пропускали солнечный свет, который заливал всё пространство внутри. Сейчас только девять утра, но Хосок уже на рабочем месте, перебирает квитанции об оплате аренды большого и малого зала, отмечая в журнале должников. У него немного болит голова и слегка дрожат пальцы. Он не мог спокойно спать этой ночью, потому что Юнги так и не позвонил, и не написал.
Внутри было тревожно и пусто. Громкий выдох немного развеял тишину коридора и опустился тяжёлым на плечи парня, который уже не хотел сам навязываться тому, кому он не интересен душевно. Чимин должен был прийти сегодня раньше, так как у него выходной. И, видимо, он планирует взять с собой Чонгука, который изъявил желание наладить контакт с окружением своего парня.
Хосока нервировала эта перемена, но он не мог выбирать за человека, который сам может решить, что ему делать и когда. Интуиция подсказывала, что стоит убрать непонятные изменения. Потому что никто и никогда не гарантирует, что данные отношения не навредят его другу и не превратят его в лишь подобие живого существа. Липкий страх поселяется в легких и не отпускает сознание, заставляя думать об этом постоянно.
— Эй, привет! — Чимин прищурился, стукнув по стойке и встречаясь взглядом с усталым взором напротив. — Хосок-щи, что с тобой?
— А где Чонгук? — парень смотрит в сторону двери, надеясь, что никто не заметит, что он игнорирует вопрос про своё состояние.
— Он на смене, но придет где-то минут через сорок. Пожалуйста, только не ссорьтесь, — улыбается, склоняя голову набок.
На Хосоке черная мятая футболка с принтом электрогитары и надписью «Rock», он натягивает улыбку в ответ и протягивает ключ от танцевального зала. Чимин смотрит недоверчиво, но друг мотает головой из стороны в сторону, как бы говоря, чтобы сейчас ему не задавали лишних вопросов.
Когда дверь легонько хлопает и раздается привычная музыка, Хосока начинает отпускать. Он вспоминает, где он сейчас и кто он на самом деле. Нащупывает свое нутро и находит свой луч света в царстве тьмы, которое возникло по причине другого человека. Парень не привык, что его эмоции могут так сильно зависеть от кого-то из окружающих его людей. Но понимание того, что это уже неизбежно, медленно съедает изнутри.
Зачем влюбляться? Зачем терпеть эту ноющую мышцу, которая не прекращает болеть при волнении за жизнь близкого? И как перестать чувствовать что-то негативное, когда хочется просто радоваться и не думать ни о чем плохом, что сейчас происходит?
Чонгук действительно приходит через то время, что и сказал Чимин. Аккуратно садится на скамейку рядом со стойкой администратора, поправляя рюкзак на плече и посматривая изредка на Хосока, будто на полицейского при допросе. С опаской и неким желанием поскорее закончить сие действо.
— Ну, привет, — Хосок поворачивается в сторону парня спустя пару минут тишины отмечая, что тот тут же отвел взгляд к стене напротив.
— Привет.
— Чимин, думаю, хотел бы, чтобы ты зашел к нему, а не сидел тут.
— Возможно. Но я пришел сказать, что… — Чонгук закусил губу, снова поправив лямку на плече и начиная рассматривать потолок. — В общем, я люблю Чимина, и не хочу, чтобы ты думал, что я плохой человек, — выпалил он и резко выдохнул, чувствуя, как тело немного затрясло от нервной нагрузки.
Хосок встал со своего места и сел рядом, слегка толкая Чонгука в плечо:
— Я не тираннозавр и не собираюсь тебя есть, так что прекрати так напрягаться, — он старается, действительно изо всех сил старается поверить, что всё будет хорошо.
Их начинающуюся беседу прерывает короткий сигнал на мобильном телефоне. Хосок тут же подрывается с места, хватая его и открывая мессенджер.
YOON
«Хосок, сорри, у меня реально были проблемы.»
YOON
«Я сегодня выступаю снова. Можешь прийти.»
YOON
«Если не придешь, я пойму.»
Хосок потирает лоб, поворачиваясь к Чонгуку:
— Если ты любишь клубы, то может продолжим разговор там?
