***
Это было долго. Это было больно. Это было страшно. Это было... глупо. На середине пути я подумал, что затея отчетливо воняет идиотизмом. Неужели не может быть адекватного обхода в окрестностях? Не всем нравится скакать, будто козел, по этим горам. Должен же быть какой-то нормальной подъем? Не может не быть связанным городок и любимая лужа местных. Или все-таки иного пути нет? И добраться в обход к городу можно только через туннель к восточной части города? На что понадобилась бы уйма времени...***
Ну, наконец-то. Такое чувство, что я лез несколько часов. Добрался до уступа. Середина подъема, грубо говоря. Смотрю вниз - не так уж высоко - но такое ощущение у меня было, будто лез на Living Shangri-la. Руки жжет, отвратительно. Ноги тоже. Все болит. А уж завтра что будет? Чудом не сорвался в некоторых местах. Дьявол. Надо лезть дальше. Хватаюсь за веревку. Нет! Руки кровоточат сквозь перчатку. Не могу. Рюкзак тянет вниз. Сил больше нет. Опрокидываюсь на спину, высоко влезть не успел. Просто лежу на рюкзаке, он греет, смотрю на скалу, на трос, на серое небо. Просто серая тишина и белое безмолвье.***
Наверное, я пролежал так довольно долго. Пусть даже жар от разгоряченного тела сменился зябким холодом замерзающего пота. Надо вставать. А то можно так и заснуть навсегда. Очень тяжко. Кряхтел как столетний старик. Тело ужасно ноет. Я застрял в середине скалы. Надо попробовать взобраться вверх. Ночевать на открытой площадочке у холодных скал, без зимней палатки, запасов топлива и каких-то крепежей - дурная затея. Надо превозмочь.***
Первый подъем был просто детской прогулкой на фоне вот этого восхождения на Голгофу. Не буду ныть и вспоминать это. Просто отвратительно. Когда я влез, наконец, наверх, то минут десять обессиленным мешком лежал подле камня, к которому привязали трос.***
Удалось очухаться. Кое-как привалился к холодному камню. Надо вставать. Иначе можно уснуть, даже если не навсегда, то здоровье такое не прибавит. Присосался к бутылке с водой. Холодная, конечно, удивительно, что не замерзла до конца, но глотать эту шугу - сомнительное удовольствие. Надо положить ближе к телу. Оклемался, встаю. Надо доковылять до города. Надеюсь, там выжили люди, они дадут мне приют. Ну, в крайнем случае, пойду к жилищу этого Петерсона. Как же здесь много камней. И как холодно. Пропотевшая одежда очень быстро охлаждалась. Шаг за шагом. Тело уже не дрожит, и я не чувствую ни рук, ни ног. Впереди виднеется дом в занесенном снегом поле. Стога сена превратились в огромные сугробы, над которыми возвышается то ли сарай, то ли трактор. Я ковыляю через это поле, конечно же, уже не обращая внимания, что боты полны снега и холодной воды, несмотря на все мои ухищрения. Левой-правой, левой-правой! Очень медленное ковыляние, облака на небе пролетают стремительно, будто смотришь на ускоренную съемку. Ну, наконец-то, я приперся. Красивая здесь веранда. Летом, наверное, приятно сидеть в кресле качалке и попивать... чаек. Дверь, конечно, заперта. Я проверил. Аккуратно и не касаясь ручки голыми руками. И, разумеется, ключ Петерсона не подходит. Это же не его дом, вероятно. Не думаю долго. Рюкзак на пол. Топор из рюкзака. Крак-крак - кое-как заколоченные доски отлетают от окна, пусть и пришлось повозиться. Замах. Звон стекла в белой тишине. Обухом расчищаю остатки стекла, забрасываю внутрь рюкзак. Сам аккуратно пролезаю внутрь, насколько это возможно с почти сведенными судорогами от холода конечностями. Значит, я разбил окно в спальню. Плевать. Устало плюхаюсь на кровать. Да, наверное, хозяин тут знатно развлекался... Нельзя засыпать. Отлежусь - займусь делами. Надо переодеться. Хотя и не во что. Но, должны же найтись какие-то шмотки здесь? Запалить огонек. Даже в этой спальне есть камин. Хотя здесь холодно. Смотрю в провал окно. Кусочек бездушного неба. Надо прикрыть чем-то, дует. Скоро встану. Кажется, я уже стал спокойно вламываться на территорию чужой собственности. Вести себя здесь как хозяин. Совесть? Ценности нашего мира? Все это стало незначимым перед аспектом выживания. Теперь каждый сам за себя, и лед примет неприспособленных. Ладно. Я все-таки встаю. Да, надо чем-то заткнуть окно. Как же тяжело, как я устал, как хочу сухости и тепла. Взор мой падает на платяной шкаф. То что надо! Внутри какие-то шмотки. Беру их в охапку, выхожу из спальни. Ну и беспорядок! Впрочем, инвентаризацией займусь позже. Среди одежды есть более-менее подходящие мне по размеру вещички, вроде мужские. Да и плевать. Носки, трусы, футболка, дырявые в промежности кальсоны. Брезгливость? Мне уже плевать. Тепло есть высшая ценность умирающего мира. Нормальные штаны! Вот это удачно. Хорошие такие, крепкие портки. И сухие. Пусть и холодные. Закончив переодеваться, подхватываю топор за обледеневшее топорище. Перчатки мои тоже промокли и покрылись ледяной коркой. Ладно, недолго осталось. Хрясь-хрясь. Дверцы шкафа выломаны с мясом, ну да неважно. Вылезаю через окно на улицу. Доски и частью вылетевшие из них гвозди подхватываю - вот что мне нужно. Интересный вопрос, а как мне выходить из дома, если я сейчас заколочу окно? А потом до меня доходит, что можно поступить умнее. Просто при помощи выломанных досок скрепляю дверцы шкафа в единый щит. Приколачиваю по углам от окна несколько досок, теперь щит можно вставить в эти своеобразные пазы. Получилось хлипко и по-уродски, но поддувать стало меньше. Тумбой и выпотрошенным мною же сундуком как следует прижимаю этот щит к окну. Пока сойдет. Спать буду не здесь, а на кухне. Там есть печь, как я заметил при беглом осмотре. Перетаскивать кровать или нет? Можно бросить матрас на пол к печи, но тогда может быть холодно. Но пролезет ли кровать в дверь, да и то еще совокупление это, переть тяжеленную железную кровать через весь дом. В общем, не буду тащить. Матрас положу на скамейку, что в прихожей и подопру какими-нибудь ящиками и прочим барахлом, коего здесь в достатке. А каркас кровати станет еще одной баррикадой, как следует придавливаю им щит. Теперь с улицы не пролезет ни холод, ни что-то или кто-то еще... Ладно. Зажигаю пламя в печи. Какое же это блаженство, смотреть на разгорающийся огонек. Пожалуй, для меня это будет приятным из разу в раз. Как, наверное, и для всех людей, оказавшихся в моей ситуации. Огонь разгорается, воздух потихоньку наполняется приятным дровяным запахом, в меру, конечно, и теплом. В кладовке нашел вкусности. Консервы, вяленый окорок, бутилированная вода, чай, ящик Юкон Джека. Не мудрствуя лукаво, плюхая в кастрюлю консервированный супец, настругиваю туда для нажористости вяленого мяска. Пока готовится, займусь инвентаризацией призового имущества. Оружия в доме на нашлось, жаль, конечно, ну да ладно, мне джереминого Ли-Энфилда пока хватает. Нашел аптечку с адреналиновым шприцом, зеоцином и ампициллином, слабительным и сорбентом. Несколько комплектов пригодной одежды того же размера, что была в шкафу. Множество всяких деревянных штуковин. Отлично горят в печи. Тухлое содержимое холодильника. Стухло до того, как замерзнуть. Дом остывал медленно. Ну и ладно. Более ничего полезного и рабочего не обнаруживалось. Как-то ожидаешь от фермерского дома, особенно, претендующего называться "фермой райских лугов", куда как большей крестьянской основательности. А здесь так, загородный домик отдыха... А где семена, клубни, инвентарь, топливо? Где это все? Завтра обшарю окрестности. Видимо, Милтон все же рядом. Надо пройти всего лишь несколько километров до него. А сейчас - спать. Подкидываю еще деревяшек в печь, прикрываю чуть вьюшку, чтоб тепло не вылетало в трубу. Рюмочка ликера, пара глав Лондона - вот умора, таскаю с собой еще с момента мародерства в бунгало на озере. Это было лишь несколько дней назад, но такое чувство, будто в прошлой жизни. Эх, хорошо. Тепло, уютно. Глаза сами слипаются. Спать.