Друид

      Возвращаясь домой полный сил и энергии, Кайл все же испытывал муки совести: смерть живого существа, пусть даже старой бесполезной псины была для него трагедией.       Он много читал в Интернете о жестоком обращении с животными, да и сам не раз становился свидетелем, как некоторые люди обходятся со своими любимцами.       И теперь он уподобился им.       «Хотя», — увещевал Кайл совесть, — «я лишь избавил ее от необходимости влачить жалкое, преисполненное злобы и ненависти существование. Ведь собака, в сущности как и человек, должна получать достаточно ласки и заботы, иметь возможность достойно, в покое, встретить старость наконец! А что мог ей дать этот придурок Дурри?».       Но доводы разума казались неубедительными.       Как ни крути, он совершил убийство: умышленно, хладнокровно, руководствуясь эгоистичными мотивами. Это уже не спишешь на случайное поглощение силы в целях самозащиты — нет, он знал что делает и четко представлял, какой результат должен получить.       Сейчас Кайл казался себе чудовищем, обыкновенным кровососом, вампиром, который вместо крови питается жизненной энергией других существ. Однако в тот момент, ещё каких-то пять минут назад, на его лице не дрогнул ни единый мускул, ни тени сомнения не было в том мысленном импульсе, что запустил перекачку энергии от пышущей злобой собаки в его измученное тело.       С другой стороны было еще кое-что, что повергало его в ужас и чего ему очень хотелось избежать.       Как бы он выглядел в глазах родителей, приди он к завтраку в таком виде? Как объяснить им каким образом он умудрился сломать себе нос, ребро и получить дюжину ушибов не выходя из дому?       Возможно, именно нежелание отвечать на подобные вопросы подтолкнуло его на этот поступок.       Но с третьей стороны нельзя не признать, что новое убийство придало ему сил. Кайл чувствовал как энергия буквально распирает его изнутри, походка стала легче, более пружинистой, плечи расправились, а руки и ноги налились такой силой, что он с трудом подавлял в себе желание перейти на бег.       Остановившись возле машины, припаркованной у обочины, он взглянул на свое отражение на стекле.       Увиденное поразило его.       Из загадочного мира отражений, на него взирал статный молодой человек: под слегка обтягивающей его торс футболкой легко угадывались рельефные кубики пресса, которого у него никогда не было, а руки выглядели так, словно Кайл последние пару недель не вылазил из тренажерного зала.       Крепко сжав кулаки, он любовался как вздулись вены на его руках, с бешеной скоростью гоняя кровь.       Только сейчас, замерев у чужой машины, освещенный светом уличного фонаря, он в полной мере ощутил мощь переполнявшую его. Ему казалось, что если бы он захотел, то смог бы без труда опрокинуть эту машину.       На фоне в разы возросшей силы, цена, уплаченная за нее, больше не казалась чудовищной.       Ведь не будь у него этой силы, разве смог бы он защитить Викторию? А ведь как минимум один из байкеров сбежал, вновь принялся увещевать чертик сидящий на левом плече. Вдруг он вернется?       «Да», — мысленно согласился он, — «я сделал то, что было нужно».       Окончательно убедив себя в собственной правоте и праведности своих мотивов, он вновь подумал о Виктории.       Легкая, воздушная и невероятно красивая девушка заняла все его мысли, одним только взглядом, единственной улыбкой сквозь слезы завладела его сердцем. Он знал ее всего лишь каких-то полчаса, но казалось, что знакомы они уже долгие годы. Словно с самого момента сотворения Вселенной была предсказана их встреча и все события в его жизни, в том числе и обретение силы, были лишь подготовкой к этому моменту.       А те слова благодарности, жаркие объятия и ласковая улыбка, которую девушка подарила ему на прощание, стоили десяток таких потасовок.       И десяток собачьих жизней.

***

      Наутро проснувшись, Кайл первым делом подошел к зеркалу, желая оценить свое обновленное тело при свете дня, но из зеркала на него взирал все тот же тощий, нескладный парень со всклоченной шевелюрой.       Несколько расстроившись возвращением к своему привычному виду, он все-таки, в глубине души, был рад, что не придется объясняться с родителями.       Наскоро позавтракав и пожелав отцу и матери хорошего дня, он отправился на работу.       До офиса его компании «Винтер Ринг» было около трех кварталов, поэтому Кайл всегда ходил на работу пешком. Он часто поражался «креативности» предпринимателей своего родного города по части придумывания названий, большинство из них были крайне однообразными: Винтер-то, Винтер-это, словно если не добавить слово «Винтер» в название компании, оно не будет звучать.       Сама компания «Винтер Ринг», где приставка «Ринг» в названии явно указывала на основную деятельность — телефонные звонки, являлась дочерней компанией крупного мобильного оператора, и в основном представляла услуги мониторинга. Проще говоря, следила за качеством покрытия в северной части штата, когда-никогда фиксируя редкие обращения пользователей.       Внутреннее убранство «Винтер Ринг» представляло собой классический американский офис: целый этаж поделенный на боксы, примерно метр на полтора, в каждом из которых, словно птица в клетке, сидит оператор.       В обязанности Кайла входили прием звонков и почты, а также чтение служебной корреспонденции.       Не смотря на то, что официально он занимал пост старшего менеджера, он все больше выполнял функции личного секретаря босса, небезосновательно надеясь на долгожданное повышение.       С головой погрузившись в круговорот рутинной работы, время от времени разбавляемой каким-то поручением лично от Боба Шелдона, Кайл не заметил как наступил обеденный перерыв. Привычно устроившись в углу столовой у окна, он молча жевал свою картошку с салатом, когда в его кармане зазвонил телефон.       — Привет. — Раздался в трубке спокойный и уверенный голос Виктории; казалось от вчерашнего потрясения не осталось и следа.       — Привет.       — Как насчет встретиться? Сегодня вечером?       Кайл на секунду замешкался с ответом:       — Да, конечно! Во сколько за тобой зайти?       «Зайти? Черт, обычно во всех фильмах парни заезжают за девушкой на машине», — запоздало спохватился Кайл.       — Давай лучше встретимся в семь «У дядюшки Тома», — ответила девушка.       — ОК. — Немного замялся Кайл, будучи уверенным, что Викторию смутило отсутствие у него машины. — Буду ждать тебя ровно в семь.       Положив трубку, Кайл все же широко улыбнулся. Его вчерашние похождения, и героическая, как он сам считал, схватка с байкерами, дали неожиданный результат.       Впервые, сколько он себя помнит, девушка первая позвала его… на свидание? Возможно рано об этом говорить, но такая перспектива выглядела весьма заманчиво.       Виктория имела достаточно силы духа и выглядела достойно, даже после неудавшейся попытки изнасиловать ее бандой байкеров. И если это могло и не впечатлить, то факт того, насколько быстро она совладала с собой и не ударилась в истерику, действительно произвел на Кайла впечатление.       А теперь ему представилась возможность ещё один вечер провести в ее обществе, чему он безусловно радовался.       Однако, липкое и навязчивое чувство беспокойства мухой кружило над ним, вселяя смуту в душу. Конечно он и раньше встречался с девушками и нет, он не был робким и неуверенным в себе ботаником, но никогда у него не было такой девушки.       Виктория в его глазах была воплощением красоты, женственности и сексуальности, даже невзирая на ее вчерашний растрепанный вид, и то, что он видел ее лишь при свете луны, он считал ее самой красивой девушкой из всех, что он когда-либо знал.       И теперь Кайл всерьез опасался, что на ее фоне будет выглядеть смешно и глупо: о чем с ней говорить, как себя вести? Как ему, после столь яркого и впечатляющего знакомства не ударить в грязь лицом и удержать планку?       Погруженный в такие мысли, он и не заметил как закончился рабочий день. Часы показывали 18:15, значит он успевает еще зайти домой, чтобы переодеться. ***       В без десяти семь Кайл уже сидел за угловым столиком в кафе «У дядюшки Тома». На всякий случай он решил прийти пораньше и теперь от безделья тихонько ковырял столешницу когтем.       Благодаря силе, отобранной у Эмми он научился выпускать когти по желанию, которые, к слову, тоже значительно окрепли и больше не напоминали тонкие крысиные коготки.       От легкого, незаметного, царапанья под столом, на его коленях уже возвышалась небольшая горка стружки, но это занятие, неожиданно для него самого, приносило ему такое удовольствие, что он предпочитал не задумываться о порче общественного имущества.       Из задумчивого состояния Кайла вывела женская сумочка опустившаяся на край стола.       — Привет, — лучезарно улыбаясь, поздоровалась Виктория.       — Привет! — резко отдернув руки из-под стола и втянув когти, как-то скомкано ответил Кайл.       — Я тебя напугала?       — Нет-нет, — он нервно улыбнулся. — Просто я… задумался.       Сегодня она была одета в легкое летнее платье цвета лазури и короткую джинсовую безрукавку. Белокурые волосы были аккуратно причесаны и уложены, а на миловидном лице угадывался чуть заметный макияж, подчеркивающий ее естественную красоту.       Едва Виктория заняла место напротив Кайла к ним подошла официантка — полная девушка лет двадцати пяти.       — Что будете заказывать? — приготовила она блокнот.       Кайл и Виктория, не зная вкусов друг друга, переглянулись:       — Мне, пожалуйста, кофе и два тоста с джемом. — первой заговорила Виктория.       — А мне колу и картошку фри.       Быстро записав заказ, девушка, которую, если верить бейджику на ее переднике, звали Дженни, удалилась.       — Ты хотела о чем-то поговорить? — нарушил Кайл затянувшуюся паузу.       — Ну да, точно… — нерешительно начала Виктория. — Вообще я хотела рассказать тебе о последствиях вчерашних событий, хотя сейчас сомневаюсь, интересно ли это тебе.       — Конечно же интересно! — он нарочито изобразил крайнюю степень заинтересованности, хотя в глубине души надеялся, что она просто хотела встретится.       Виктория набрала побольше воздуха, и начала рассказ:       — Сегодня я пришла на работу, но у нас было закрыто. — Издалека начала она. — Мне пришлось долго стучать в дверь, прежде чем Брюс пустил меня, выглядел он встревоженным. В баре находились несколько полицейских…       Она прервала свой рассказ, завидев приближающуюся официантку с их заказом.       — Они сразу же начали задавать мне вопросы. — Продолжила Виктория, когда Дженни отошла за пределы слышимости. — Спрашивали, из-за чего началась драка, кто так избил байкеров.       Кайл немного напрягся.       — Я им сказала, то же что и тебе вчера.       — А про меня? — осторожно поинтересовался он.       — Нет. — Отрезала Виктория. — Я сказала, что кто-то вступился за меня, и когда тот верзила, Гарри, потерял бдительность, я вырвалась и убежала. Поэтому меня и не было на месте, когда приехала полиция.       — А как ты им объяснила, что ничего не видела?       — Сказала, что он так сильно заломал мне руки, что я буквально уткнулась носом в землю, а от боли едва могла соображать.       Кайл испытал одновременно облегчение и гордость за новую подругу, ведь она не растерялась и не выдала его, а ее история звучала очень правдоподобно.       — Благодаря тебе у них нет нормальных свидетельских показаний. Вряд ли они поверят кучке отморозков — в любом случае те постараются выгородить себя, и полиции об этом известно. — Он взял ее руки в свои. — Спасибо тебе.       — Да… не за что. — смутилась девушка, слегка сжав ладони Кайла в ответ. — Это тебе спасибо. До сих пор передергивает, как вспомню. Всю ночь тряслась от страха, но уснуть так и не смогла.       Кайл покрепче сжал ее ладони в своих и ласково улыбнулся:       — Теперь все будет в порядке, я в любой момент смогу защитить тебя, — «Как же пафосно это прозвучало! Кретин!»       По лицу Виктории было понятно, что она удивлена, но эти слова ей приятны.       — Есть правда и плохие новости. — Немного нахмурившись продолжила она. — Хэнк в больнице, у него сотрясение мозга и перелом двух ребер. Также в больницу попали и нападавшие: Оскар, парень в которого стрелял Гарри, в очень тяжелом состоянии, в реанимации. Остальные в палатах обычного режима.       — А что случилось с парнем, который в драке не участвовал?       — Его задержала полиция и пытается выяснить детали происшествия, — Виктория вновь чуть нахмурилась. — Я случайно услышала, что двое из них были сильно исцарапаны, как будто их подрал дикий зверь.       Кайл внутренне напрягся, опасаясь неловких вопросов, на которые он не готов дать ответ.       — Полиция думает, что у нападавшего, то есть у тебя, был с собой какой-то зверь, вроде собаки или большой кошки. Или же на них напал какой-то маньяк, с самодельным ножом с несколькими лезвиями, потому что все царапины были параллельны, и, по их мнению, одним лезвием такого не сделаешь, — закончила Виктория, глядя в свою чашку.       — А ты что думаешь? — своим вопросом Кайл заставил ее посмотреть ему в глаза.       — Ничего. — Вновь потупив взор, ответила она. — Я тебе сильно обязана, и поэтому даже не хочу об этом думать. Главное, что все позади.       Кайл испытал огромное облегчение — до чего же эта девушка сообразительна и умна!       — Спасибо тебе, — одними губами прошептал Кайл.       — За что?       — Просто спасибо. ***       Еще ненадолго задержавшись в кафе, они вышли на улицу.       Смеркалось, хотя до темноты было еще далеко. На улице стояла теплая приятная погода, легкий ветерок колыхал листья на деревьях, в воздухе ощущался аромат цветов и какой-то тонкий, неуловимый… привкус?       Кайл на мгновение даже замедлил шаг, обдумывая свои новые ощущения.       Это чувствовалось в легком дуновении ветра, развивающем волосы, щебете птиц, в шелесте колес проезжающих мимо машин. Необъяснимое чувство витало в воздухе вокруг них, когда они переходили улицу, на пути в небольшой парк, неотступно следовало за ним, пока они прогуливались под сенью деревьев — волшебное, таинственное и непостижимое.       Внезапно, буквально на секунду Кайлу показалось, что он увидел какую-то тень, мелькнувшую за деревьями. Он резко остановился и стал вглядываться в том направлении.       — Что такое? — обеспокоено спросила Виктория.       — Ничего, наверное, просто показалось.       Они двинулись дальше, но проходя мимо того места, Кайл, как будто, почувствовал легкий незнакомый запах, но не придал этому значения, стараясь поскорее выбросить странную тень из головы.       Сейчас ему не хотелось думать ни о чем постороннем.       Они шли мирно беседуя, наслаждаясь долгожданной вечерней прохладой и постепенно опускающейся на город тишиной, словно кто-то большой и незримый один за одним отключал источники звука. Сперва затихли радостные крики детей, которых родители укладывали спать, потом музыка и барах и клубах, затем шум машин из размеренного монотонного гула превратился в редкие отголоски долетающие до слуха ночных обитателей.       Город засыпал.       Общаясь на разные темы, Кайл все больше замечал сходство между ними: во вкусах, интересах, взглядах на вещи и жизненной позиции. Чем больше он узнавал Викторию, тем больше крепли его симпатия и доверие к ней.       Украдкой взглянув на девушку, когда она увлеченно рассказывала очередную историю, Кайл подумал, что это взаимно.       Наслаждаясь обществом друг друга, витающим в воздухе ароматом цветов и особым очарованием этого позднего августовского вечера, они даже не заметили как стемнело. И лишь остановившись в свете одного из уличных фонарей, они обратили внимание на длинные тени, отбрасываемые ими в уже наступившую ночь.       — Ого, — присвистнула Виктория. — Загулялись мы с тобой. Пора бы и возвращаться.       Кайл озадаченно взглянул на часы:       — В хорошей компании время летит незаметно, — усмехнулся он.       — Ты абсолютно прав… — Виктория замолкла на полуслове и настороженно поглядела в ночное небо, заслышав отдаленный раскат грома.       Сверкнула молния, затем еще одна, расчертив небо огненной вспышкой, она, на секунду окрасила окрестности в белые и серые тона, словно на старом фотоснимке, а затем оглушительно прокатилась волна грома.       Внезапно, словно кто-то открыл гигантский кран на небе, начался ливень. Он лил тугими струями, заливая глаза, с глухим стуком падая на разгоряченный за день асфальт. Сильные порывы ветра, налетевшего так же неожиданно, бросали капли воды Кайлу и Виктории в лицо, мешая дышать и заставляя закрываться руками от неистово атакующей влаги.       За те несколько секунд, что они простояли под сенью деревьев в прерывистом свете фонаря, они успели вымокнуть до нитки.       Передвигаясь практически в полной темноте, они создавали мириады брызг с каждым шагом по бушующему водному полотну, в которое всего за несколько минут превратилась аллея парка.       Кайл бежал впереди, держа девушку за руку и старательно вглядываясь в ночную мглу, в поисках обещанного укрытия, как вдруг за спиной раздался радостный смех Виктории.       От удивления он даже слегка сбавил шаг и оглянулся, чтобы убедится, не показалось ли ему. Виктория прямо светилась от счастья: мокрые волосы прилипли к ее лицу, дождь заливал глаза, но она смеялась, на бегу пытаясь поймать капли воды открытым ртом.       Наконец добежав до небольшой деревянной беседки, они остановились, отплевываясь от воды и пытаясь отдышатся.       — Ух… ничего… ж… себе… дождина… — делая глубокие вдохи на каждом слоге, восстанавливая дыхание от напряженного бега, пропыхтел Кайл.       — И не говори! — Виктория, хоть и тяжело дышала, по прежнему улыбалась.       Улыбнувшись ей в ответ, Кайл первым делом проверил мобильный телефон на работоспособность, опасаясь, не залило ли его водой, а после принялся стягивать с себя мокрую футболку, надеясь хотя бы немного отжать из нее воду.       Дождь тугими струями хлестал по крыше беседки, сильный ветер налетал порывами, время от времени бросая в ребят тучами водной пыли.       Кое-как отжав одежду, Кайл стал натягивать ее на свое мокрое тело, на мгновение потеряв Викторию из виду.       Наконец-то справившись с непослушным воротом футболки, он буквально нос к носу столкнулся с девушкой, которая оказалась неожиданно близко. Гораздо ближе чем он запомнил.       Некоторое время они смотрели друг на друга; с такого расстояния, даже при тусклом свете фонаря, Кайл мог рассмотреть мельчайшие черты ее лица: едва заметные веснушки на тонком носике, складочки в уголках рта, что свидетельствовало о том, что девушка часто улыбается, длинные пушистые ресницы. Но самыми поразительными были ее глаза — небесно-голубого цвета, они как два горных озера, чистые и глубокие, манили его в пучину, обещая… что? А в следующий миг девушка приблизилась еще немного, сперва коснувшись носом его носа, а после, легонько дотронулась губами до его губ.       Нежный целомудренный поцелуй, больше похожий на мягкое касание бутона розы, продлился всего один короткий миг, превратившись в настоящую бурю страсти: их языки сошлись в безумной пляске, а руки Виктории принялись лихорадочно ощупывать его спину, пытаясь проникнуть под мокрую футболку.       Кайл едва мог дышать от сдерживаемого возбуждения, с силой сжимая ее талию, медленно продвигаясь руками вдоль поясницы, все ниже и ниже.       На секунду девушка отстранилась и очень серьезно посмотрела ему в глаза: внутри у Кайла все оборвалось, он вдруг подумал, что оскорбил ее, позволил своим рукам лишнее. Но в глазах Виктории блеснул озорной огонек и она заливисто рассмеявшись, вновь притянула его к себе, слившись с ним в очередном горячем поцелуе.       Они простояли так очень долго, заключив друг друга в жаркие объятия, пытаясь унять дрожь промокших тел, а дождь все так же гулко стучал по крыше и листьям деревьев.       Наконец-то Кайлу стало понятно, что за незримое чувство сопровождало его весь вечер, дразнящим ароматом витая на грани восприятия, оставляя едва уловимый сладкий привкус на губах.       Любовь.       Виктория, словно прочитав его мысли, еще плотнее прижалась к нему, провоцируя на очередной поцелуй.       А в это время, кто-то незримый и, до сих пор, неизвестный, наблюдал за ними, стоя под сенью ближайших деревьев. ***       Вернувшись домой ближе к полуночи, Кайл пребывал в прекрасном расположении духа, вновь и вновь воскрешая в памяти события минувшего вечера.       Даже несмотря на то, что они расстались буквально полчаса назад, он до сих пор боялся поверить в собственное счастье, опасаясь очнуться в любой момент и понять, что это был всего лишь сон.       Подумать только, за два неполных дня, между двумя совершенно незнакомыми людьми, зародилась и вспыхнула настоящая любовь. Раньше он считал, что такое возможно только в дешевеньких мелодрамах категории В.       А ведь и впрямь события развивались как в кино: когда дождь все-таки закончился, он предложил Виктории вновь проводить ее домой. На этот раз они шли, держась за руки, беседуя уже на более близкие темы, стремясь как можно больше узнать друг о друге.       Крепко поцеловав девушку на прощание, Кайл пожелал ей спокойной ночи и направился домой.       Луна ярко освещала его путь, а воздух, чистый и влажный после дождя, как будто искрился в лунном свете, полностью отражая его внутреннее состояние.       Полностью погруженный в свои мысли, Кайл неспешно шагал по залитой лунным светом улице. Он даже не подозревал, что по его следам крадется незримый преследователь, тот, кто следил за ним весь сегодняшний день.       Незаметно, скрываясь в тенях, незнакомец тихим призраком плыл за Кайлом, внимательно вглядываясь в каждое его движение, прислушиваясь к дыханию и следя за каждым ударом сердца.       Настороженно замирая каждый раз, когда Кайл останавливался или менял направление движения, он с нескрываемым интересом изучал его.       Не будь Кайл так увлечен мыслями о Виктории, он, наверное, почувствовал бы преследователя, обратил на него внимание.       Также, не витай Кайл в облаках, он заметил бы еще одну фигуру.       Доведенный до отчаянья злобой и чувством вины, хищными птицами, терзающими его душу, Гарри, сидя верхом на своем верном мотоцикле, с нескрываемой ненавистью смотрел в спину удаляющемуся Кайлу.       Он был пьян и выглядел просто ужасно: лысина блестела от пота, а глаза ввалились, свидетельствуя о сильной усталости и, вполне вероятно, дозе-другой героина, принятых накануне.       Однако Гарри был не тем человеком, чтоб осознать свои ошибки, корить себя в чем-то или, не дай Бог, осознать свою вину.       Он винил Кайла в том, что его друзья попали в больницу, что одного из них арестовали и что он, Гарри, вынужден скрываться от полиции, один, без верных соратников.       Он винил Кайла и в том, что тот помешал его планам поразвлечься с Викторией. Сама девушка была для него безразлична и он не считал большой потерей то, что ему не удалось отведать ее юного тела. Но сам факт того, что этот сопляк помешал ему, выводил его из себя.       С ранней юности Гарри привык получать все, чего пожелает.       Будучи выходцем из неблагополучной семьи он привык к боли, унижениям и утратам.       Он привык сражаться.       За каждый кусок хлеба, глоток воды, за каждую красивую девушку, встреченную им на своем пути.       Это и была основная причина, почему он подался в байкеры, едва ли накопив денег на приличный байк.       Он ненавидел быть как все: ходить на работу, платить налоги, содержать семью. Такие ценности были не для него. Нередко, путешествуя от города к городу, они со своей бандой совершали мелкие ограбления, занимались вымогательством, насиловали или нанимались на грязную работенку, чтобы выбить из кого-то должок.       Байкерское сообщество уже давным-давно официально отреклось от их шайки и оказывало всяческое содействие властям в их поимке. Поговаривают даже, что название их банды — «Ангелы дорог» — стало чем-то вроде ругательства среди других группировок.       Но им было наплевать.       Скорость, грубая сила и верные друзья, это были их ценности в жизни, весь мир принадлежал им и они могли получить все, что смогут отобрать. А теперь, из-за Кайла, он лишился своих друзей, верных соратников, единомышленников. Он лишился своей семьи!       Крепко сжимая в руке бутылку дешевого виски, другой рукой он вытащил из-за пояса пистолет. Неверной рукой прицелившись в спину проходившего в каких-то десяти метрах Кайла, он задержав дыхание, плавно потянул спусковой крючок.       Раздался сухой щелчок и боек застыл на полпути, столкнувшись с сопротивлением предохранителя.       Гарри мерзко выругался и попытался другой рукой, не выпуская бутылку, взвести пистолет в боевое положение. Чувствуя предательскую слабость в руках, он непослушными пальцами пытался отщелкнуть тугой флажок предохранителя, но лишь расплескал виски на затворную раму.       Чертыхнувшись, он отшвырнул бутылку в сторону и, наконец-то, снял оружие с предохранителя. Но Кайла уже нигде не было видно. ***       Дни сменялись днями, а отношения между Кайлом и Викторией крепли. Созваниваясь в любую свободную минуту и встречаясь каждый вечер, они все больше и больше узнавали друг о друге.       Сейчас Кайл с уверенностью мог сказать, что их взаимная симпатия действительно переросла в настоящую любовь, наполняя его сердце теплотой, каждый раз когда он думал о ней.       Виктория, к слову, тоже ходила как солнце, сверкая улыбкой и буквально лучась радостью.       Но белая полоса не может длиться вечно и оставаться исключительно белой. Всегда есть черные пятна. Пусть даже в самом дальнем углу, но они есть на каждой странице нашей жизненной книги.       Временами усиливающийся голод, который невозможно утолить едой, гнал Кайла на ночные улицы, в поисках нового источника силы. За прошедшие три недели он вынужден был поглотить сущность еще четырех собак, не все из которых, к сожалению, были бездомными. Чувство стыда и раскаяния в содеянном с каждым новым поглощением, он старательно избегал слова «убийство», становилось все меньше. Зато теперь он чувствовал в себе достаточно силы, чтобы совершить что угодно. Изменения его физической формы теперь становились все более кардинальными — сразу после поглощения он становился похож на бодибилдера со стажем; и сохранялись дольше. В последний раз мышечная масса продержалась с полуночи и почти до пяти вечера следующего дня. В тот день Кайлу даже пришлось отменить встречу с Викторией, ведь нежные руки девушки и ее цепкий взгляд точно заметили бы разницу.       Но вместе с голодом его, также, не покидало ощущение, что за ним постоянно наблюдают, оценивают каждый его шаг.       Он и сам старательно выслеживал незримого наблюдателя: долгими ночами он бродил по тихим улицам, вглядываясь в каждую тень, прислушиваясь к каждому шороху, но ни разу не заметил ни единого признака присутствия кого-либо. Только лишь гнетущее ощущение постоянной слежки, которое со временем грозило превратиться в манию.       Все чаще у него возникало жгучее желание поглощать, получать больше силы, чем ему необходимо для выживания, но, помня о пристальном взгляде из темноты, он старался сдерживать себя.       Но однажды случилось непредвиденное. Задержавшись допоздна на работе, по случаю дня рождения Боба Шелдона, Кайл немного перебрал.       Устало плетясь домой по ночным улицам, он, внезапно, ощутил сильнейшее возбуждение и едва уловимый сладкий запах. Очень вкусный запах!       Чувствуя невероятную легкость во всем теле, он резко изменил направление движения и огромными скачками понесся в надвигающиеся сумерки.       Почти достигнув окраины города и свернув с Кросс-роуд на Паркинг-лэйн, он остановился принюхиваясь. Запах определенно усилился, к нему еще прибавились нотки шерсти, свежего сена и навоза.       Пробегая по мостику, перекинутому через неглубокий канал, Кайл мимоходом бросил взгляд на свое отражение; по инерции промчался еще пару метров, запнулся, попытался развернутся на ходу и со всего маху грохнулся об землю, подняв небольшое облачко пыли.       Поднявшись на ноги, он вновь вернулся к воде: из глубин канала на него недоуменно взирала оскаленная лохматая псина. В ужасе он отскочила назад — собака исчезла.       Начиная понимать, он медленно подкрался к кромке воды, вновь взглянув на отражение: псина была тут как тут.       Сделав несколько глубоких вдохов-выдохов и облизав нос неестественно длинным для человека языком, Кайл приказал себе успокоится.       «В конце-концов, что в этом такого? Я уже превращался в крысу, почему бы для разнообразия не побыть и собакой?».       Внимательно осмотрев себя с головы до… лап, Кайл пришел к выводу, что в своем теперешнем облике он куда крупнее обычной собаки. Вытянутая морда, уши торчком, черная шерсть отдает темнотой ночи, а клыки в оскаленной пасти больше похожи на крохотные кинжалы, чем на собачьи зубы.       Кайл хотел было еще немного постоять на берегу канала, размышляя о сюрреализме происходящего, но легкий вечерний ветерок вновь донес до него тот вкусный запах.       Не в силах справиться с охватившим его порывом, он сорвался с места. Тонкий нюх безошибочно вел его к цели, а мощные передние и задние лапы позволяли совершать невероятные прыжки вперед, намного превосходя обычную человеческую скорость.       С каждым шагом приближаясь к пункту назначения, Кайл все больше впадал в исступление, поддаваясь своему звериному началу — ему хотелось убивать.       Мутная пелена злобы, голода и охотничьего азарта накрыла его сознание и Кайл вообще перестал что-либо видеть. Запертый в собственном, пусть и измененном, теле, он оставался безмолвным соглядатаем, способным лишь слышать и чувствовать движение в пространстве.       Внезапно бег замедлился, плавно перетекая в шаг, а после и вовсе остановился. Зубы впились в мягкую податливую плоть, рот наполнился горячей сладкой кровью.       Прищурив глаза от удовольствия, Кайл острыми клыками терзал свежий труп какого-то животного, отрывая от него крупные куски мяса. Наконец утолив жажду свежей плоти, зверь отступил и Кайл вновь обрел контроль над собственным телом.       Он стоял над растерзанной, частично съеденной тушей коровы, а из его оскаленной пасти на дощатый пол, устланный соломой, капала кровь вперемежку с вязкой слюной.       Оглядевшись, он понял, что находится в коровнике, рассчитаном минимум на двадцать загонов, в каждом из которых находилась корова или бык. Правда сейчас в них находились лишь исушенные мумии, очевидно поглощенные Кайлом.       Поражаясь собственным силам, он пулей облетел весь коровник, желая проверить каждый загон. Но за каждой новой решеткой он видел одну и ту же картину: жуткий обтянутый кожей скелет коровы, иногда с теленком под боком и тупые мертвые глаза, слепо смотрящие в пустоту.       Он устало опустился на пол прямо посреди прохода.       Во коровнике, способном вместить более тридцати голов скота, стояла мертвая тишина, нарушаемая лишь поскрипыванием входных ворот, что разбитые в щепки болтались на одной петле.       — Кем же я стал? — попытался вымолвить он, но из его глотки вышел лишь утробный рык.