Я буду рыцарем твоих снов

С неба падал пушистый, словно вата снег, с каждой минутой земля накрывалась снежной пеленой, народ куда-то бурно спешил, спотыкаясь об большие сугробы, топча под своими ногами белоснежные снежинки, что до этого медленно кружась, приземлялись на землю. Хрустальные, словно стекло, переливающиеся сосульки причудливо застыв, свисали с крыш домов. Деревья, небольшие кустики, пушистые ёлочки были покрыты инеем, каждая веточка была покрыта снегом, отчего леса и сады погружали прохожих в снежную сказку. Небо было затянуто темными тучами, с которых медленно, кружась в танце, падали подхваченные ветром хлопья снега. Анна расстроенными глазами, поблескивающими слезами смотрела на дисплей телефона, сидя за столом на кухне. Повернувшись, Россия направила взгляд своих глаз к окну, вглядываясь в зимние пейзажи за окном. Состояние было подавленное, последний день две тысячи восемнадцатого года, а новогоднего настроения совершенно нет. С каждой минутой все меньше времени оставалось до нового года. Это же пора праздника, дети с нетерпением ждут приближающегося чуда, волшебного дедушку-сказочника, что придёт с минуты на минуту и подарит ребятам новогоднюю сказку, зажжет стуком своего посоха новогоднюю ель, что будет переливаться разными огнями. Одним телефонным звонком все мечты России о счастливом новом году разбились, как стекло. В времена существования Советского Союза все страны перед Новым годом собирались за столом, дарили друг другу подарки, отовсюду из дома слышался звонкий смех и мирные беседы. Страны Союза любили наряжаться в разнообразные новогодние костюмы, веселится, играть в разнообразные новогодние игры, девушки даже водили хороводы вокруг ели, напевая заряжающие радостью песенки. Теперь же этого просто не стало, все страны разбрелись по своим домам, более таких посиделок не было из-за накалившейся ситуации в мире, страны более не собирались. За стеной послышались громкие шаги, в кухню, чуть облокотившись на стену рукой, зашёл Гилберт. — Украина вновь не приедет? — спросил Пруссия, бегая взглядом алых глаз по темной фигуре Брагинской. — Как ты догадался? — сухо сказала Россия, повернувшись к Пруссии. Свет из окна мягко падал на её распущенные русые волосы, а лиловые глаза будто святились в тени её лица. — Ты растраиваешься только, когда проблема связана с семьёй. Но почему она вновь не смогла? — Гилберт прошёл вглубь кухни, отодвинув стул из-за стола, присел рядом с Россией. — Как обычно её президент против, и как бы она не хотела и не рвалась сюда, её не отпускают, — Анна вновь чуть поникла, уткнувшись взглядом в столешницу стола. — А Беларусь? — Гилберт уставился взглядом на Россию. — Она… Она сможет приехать лишь после нового года, — В голосе русской читалась искренняя грусть. — Так! Отставить уныние! Собирайся! — вскочив с места, заявил Пруссия. — Куда это? — глаза Ани вопросительно забегали по ухмыляющуся лицу Пруссии. — Пойдём по Москве гулять, — Глаза Анны ещё больше распахнулись, взгляд устремился впрямь в глаза Гилберта. — Неужели великий хочет справить Новый год со мной? — прищурив фиалковые глаза спросила Россия с ноткой сарказма в голосе. — Я? — Щеки Пруссии залились краской, а глаза нервно забегали. Гилберт краснел, обдумывая в голове отговорки — Да не. Я что совсем что ли… — Ну пошли, — Анна встала из-за стола и направилась вместе с Пруссией в прихожую. Одевшись и вызвав машину, страны поехали в глубь Москвы. За окном сменялся пейзаж, в стекло машины бил снег, медленно, один за другим выглядывали домики, которые затем сменялись большими тянущимися ввысь небоскребами. Весь город был ярко украшен, на улицах пестрили вывески, на площадях стояли елки украшенные разнообразными гирляндами, шарами, свистульками. Снега в самом городе почти не было, но падающие с небосвода снежинки чуть прикрывали мокрый асфальт дорог и тротуаров. В городе кипела жизнь, медленно смеркалось, на город опускалась темно-синяя пелена, которая ознаменовывалась алым закатом, последним в этом году. А ведь больше в 2018 году никто не увидит ни одного заката — это последний, и теперь человечество будет встречать закаты лишь в новом две тысячи девятнадцатом году. Пруссия и Россия, как заворожённые ходили по пестрым, ярким, переливающимся улочкам Москвы, направляясь на Красную площадь. Толпа людей так же лениво плелась на площадь, где сейчас проходили разные гуляния. Детей встречал и радовал Дед Мороз и Снегурочка, с площади лился детский смех, взрослые же фотографировались, смеялись, зажигали бенгальские огни, что искрились золотыми огнями и искрами. Несколько часов страны блуждали по улицам города. И вот наконец-то впереди Красная площадь такая торжественная и праздничная. До нового рода оставалось всего ничего, время неминуемо бежало, будто куда-то сильно опаздывая. — Аня? — Гилберт взяв Россию за плечи, развернул её лицом к себе, вглядываясь к ней в очи. — Я давно хочу тебе признаться! Я уже долгое время питаю к тебе чувства, — Глаза Анны удивленно распахнулись — С самой нашей первой встречи моё сердце при виде тебя билось чаще и да, я не особо красноречив и эти фразы вообще прочитал в интернете… Короче я люблю тебя и хочу быть с тобой всегда! И да, возможно, сейчас ты меня ударишь, но я не обижусь, потому что я готов на все что угодно ради твоего признания! — В эту секунду Гилберт страстно впился в губы России, чуть приобняв одной рукой её за талию, а вторую задержав на скуле Анны. На удивление Гилберта, Анна мгновенно ответила на поцелуй. Время будто замедлилось, на небе разноцветным сиянием окрашивая небо взрывались салюты, а затем забили куранты… Площадь залилась смехом и визгами. Оторвавшись от мягких губ Анны, Гилберт с милой ухмылкой заглянул ей в глаза…- Аня, так ты? — Я люблю тебя, Гилберт! С неба медленно падал снег, сзади слышались радостные визги людей. Вот оно настоящее новогоднее чудо.