Маяк

      После того, как Семак поспешно покинул студию, Андрей отдал гитару Марио, буквально падая на поверхность стола, бурча в сложенные под головой руки: — Кто-нибудь, скажите, что мы можем сегодня расходиться… Я сейчас усну прямо здесь. Или умру от голода. Я ещё не решил.       Артём откинулся на спинку стула, беззаботно проговорив: — Богданыч же сказал, что у нас неделя. За неделю Господь Землю сотворил. А сделать приличную аранжировку на то, что ты спел — как два пальца об асфальт. Кстати, классные стихи. Когда написать успел?       Лунёв повернул голову в сторону басиста, недовольно буркнув: — В тысяча девятьсот четырнадцатом. Стыдно не знать классику, Дзюба.       Басист скривился, как от зубной боли: — Опять ты со своим Серебряным веком. Дай угадаю: это был Маяковский?       Лунёв щёлкнул Артёма по носу, хмыкнув: — «Отлично» за сообразительность, Дзюба. Садитесь.       Илья, закончивший наконец обихаживать свою гитару, задумчиво бросил: — А что, мне понравилось. Лунтик прав: раз текст не идёт, значит надо сделать реверанс поэтам прошлых веков. Мало кто из нынешней молодёжи вообще слышал о таких поэтах, как Владимир Маяковский. Нам плюс: обращаем взгляд молодёжи на русскую литературу.       Смолов, пересматривавший сохранённое видео с песней Андрея, криво ухмыльнулся: — Главное, не обращать их взор на менее цензурные стихи того же Маяковского. Иначе цензура нас в эфир не пропустит ни одной радиостанции. Даже той, на которой работает наш просвещённый барабанщик. Кстати, ты из-за эфира такой тухлый сегодня?       Федя может и не подавал вид, но прекрасно замечал всё, что происходило вокруг. И раздрай Андрея не прошёл мимо его глаз. Лунёв коротко кивнул, борясь с желанием прикрыть глаза и поспать хоть немного: — Сколько раз просил Богданыча не собирать нас по понедельникам. Я со студии домой только в шесть утра вернулся. Кое-как глаза разлепил, чтобы сюда прийти.       Марио покачал головой, раскачиваясь на стуле: — Я всё равно не понимать, зачем ты работать на радио, Андрей. Мы же хорошо зарабатывать на музыке.       Марио, хоть и проживший приличное время в России, но всё равно так и не избавившийся от милого акцента, смотрел на Лунёва с долей отчаяния, силясь понять, зачем друг убивает себя на двух работах. Барабанщик сонно усмехнулся, выпрямляясь на стуле, чтобы совершенно точно не уснуть: — Из любви к искусству, мой бразильский друг. Исключительно из любви к искусству.       С пятницы по воскресенье Андрей работал диджеем на популярной радиоволне, появляясь в эфире с полуночи и до четырёх утра. Весь дополнительный доход Андрей откладывал на свою мечту: Harley-Davidson V-Rod Muscle. Мотоцикл стоил баснословных денег, но Андрею на мечту денег было не жалко.       Наконец, голос подал Игорь, всё это время внимательно слушавший остальных членов группы, делая мысленные пометки о своих новых знакомых. Услышав, что Марио из Бразилии, Акинфеев щёлкнул пальцами, припоминая: — Марио Фернандес. Ты, вроде как, раньше был фронтменом «Каменщиков»? Хорошая рок-группа была. Жаль, развалилась.       Марио коротко кивнул, бросая осторожный взгляд на Игоря. Он не просто так в своё время переехал из Бразилии в Россию, и прошлое было запретной темой в его компании. Игорь же благоразумно умолчал о том, что ему ещё было известно о ритм-гитаристе, переводя своё внимание на Андрея: — Может, нам и правда стоит на сегодня разойтись? По правде говоря, я только с дороги, не успел даже в квартиру заселиться. Может быть, соберёмся здесь завтра? Когда все будут в состоянии работать.       Лунёв благодарно кивнул Игорю, потягиваясь. Всё, чего сейчас желала душа ударника — это горячий обед и крепкий двенадцатичасовой сон. — Только сначала предлагаю зайти в кофейню неподалёку, перекусить. А то у меня с моим графиком в холодильнике мышь повесилась. Да и ходить по магазинам за продуктами и стоять потом у плиты я не в состоянии.       Идея была принята единогласно, и вскоре вся компания высыпала из прохладной студии в душное уличное пекло. Артём, немного отставший вместе с Игорем от остальных, попытался завести разговор с мужчиной: — А почему ты решил перебраться из Москвы в Питер, Игорёк?       Акинфеев невозмутимо продолжил свой путь, безразлично бросив: — А почему ты решил, что я тебе отвечу, Артём?       Дзюба пожал плечами, подставляя лицо яркому солнцу: — Да ни с чего. Просто, надо же как-то было разговор начать.       Усмехнувшись, Игорь скосил взгляд на довольного жизнью басиста: — Считай, что попытка засчитана.       Дзюба победно ухмыльнулся, поправив кофр с гитарой на плече: — Супер. Идём дальше. Как тебе наш коллектив? Отличается от «Войнов»?       Акинфеев пожал плечами, потирая взмокшую от жары шею: — Да не очень сильно. Видно, что Сергей постарался перенести тот дух в новый коллектив.       Дзюба удивлённо воззрился на Игоря, вызывая у того короткий смешок: — Чего ты так смотришь? Семак был нашим менеджером тогда, всё время крутился, чтобы мы хоть где-то могли играть. Жаль, немного не дотянули до поры, когда можно было спокойно заниматься своей музыкой, без оглядки на финансы. Ваш Андрей мне напоминает Серёжу Игнашевича. Тот тоже мог «на коленке» буквально написать музыку на стихи.       Артём пожал плечами, разглядывая проносящихся мимо людей: — Невелика сложность на готовые стихи музыку подобрать.       Игорь лукаво ухмыльнулся, покосившись на басиста: — Не любишь поэзию?       Дзюба покачал головой, задумчиво ответив: — Не люблю конкретно Серебряный век. Со школы на него аллергия. Хотя Лунтик умеет подобрать такое, что хотелось бы петь. Вон, ходит вдохновлённый. Вцепился лист и не отпускает, будто смысл жизни нашёл в нём.       Игорь ничего не ответил, бросая взгляд на кафе, возле которого они остановились. Все уже почти зашли в переполненную кофейню, только Федя остановился, пристально глядя на приятеля: — Лунтик, отомри! Голову напечёт, заходи скорее.       Но Андрей, казалось, снова впал в ступор, глядя вслед улыбающемуся утреннему незнакомцу, только что пролетевшему мимо него, совершенно не заметив. Лунёв бы так и простоял в ступоре, если бы перед его носом не замаячил Дзюба. — Приём! Земля вызывает Лунтика! Как слышите?!       Андрей тряхнул головой, будто стряхивая с себя наваждение. Незнакомец вновь скрылся из вида, заставляя барабанщика обречённо вздохнуть: такой удачный шанс был познакомиться, и снова коту под хвост. И где теперь искать это чудное видение?       Зайдя наконец в прохладное помещение кофейни, Андрей прошёл за освободившийся дальний столик, бросая очередной взгляд на засмотренный до дыр рисунок. Пока остальные обсуждали меню, Андрей скользил взглядом по людям, оставшимся в кафе. С кем мог здесь быть его незнакомец? Кто мог заставить его улыбнуться так искренне, нежно?       Решив всё же сделать заказ, Андрей огляделся в поисках официанта, замечая, что за их столиком отсутствует Федя. — А Смол где?       Артём молча кивнул на барную стойку, за которой весьма уютно расположился Федя, делающий заказ. Невооружённым взглядом было видно смущённую улыбку бариста, и это значило только одно: Смолов нашёл себе новую жертву. Тут рядом с их столиком наконец появился официант, и Андрею на мгновение показалось, что у него двоится в глазах. — Вы готовы сделать заказ?       Тряхнув головой и сообразив, что бариста и официант — близнецы, Андрей продиктовал свой заказ, краем глаза наблюдая, как брат их официанта обеспокоенно следит за их столиком, пропуская мимо ушей умелый флирт их фронтмена. Как только Алексей — так звали официанта — отошёл от их столика, бариста заметно расслабился, улыбаясь вернувшемуся с заказом брату. Андрей тихо рассмеялся, наблюдая за тем, как вытягивается лицо Смолова от осознания, что перед ним близнецы. — Обломается Смол. Близнецов ему не покорить. Не его уровень.       Артём, оторвавшийся ради такого спектакля от разговоров с Игорем, с усмешкой следил за тем, как Федя забирает свой кофе, возвращаясь за их столик, и какими ухмылками обмениваются за его спиной близнецы. Усевшийся за столик фронтмен выглядел растерянным. Дзюба не преминул подколоть приятеля: — Что, облом-с вышел, поручик Ржевский?       Федя лишь неопределённо хмыкнул, отпивая глоток самого вкусного кофе, который он только пробовал в жизни, понимая, что у него появился на один повод больше забегать в эту кофейню неподалёку от студии. Илья, не увидевший привычной реакции Смолова, ехидно протянул: — Братцы, кажись, одинаковые сломали нашего Феденьку.       Близнецы покосились на дружно грянувший за дальним столиком смех со снисходительной улыбкой, бросая на несостоявшегося ловеласа внимательные взгляды. Переглянувшись, они кивнули друг другу. Кажется, они оба понимали, что в их кофейне появился ещё один постоянный клиент.

***

      Далер едва успел вовремя, влетая в почти пустой павильон, оглядываясь в поисках Сергея Семака. Мужчина уже ждал его возле пока ещё пустых стендов, разговаривая о чём-то с невысоким, крепко сложенным парнем. Обернувшийся на звук шагов незнакомец добродушно улыбнулся, как и Сергей, протянувший Далеру руку: — Рад снова видеть вас, Далер. Познакомьтесь, это Денис Черышев, второй организатор нашего фестиваля. По вопросам размещения выставки и оформления фестиваля вам нужно будет обращаться к нему. Я отвечаю за афиши, билеты и мерч.       Далер и Денис пожали друг другу руки, после чего все вместе прошли в рабочий кабинет Черышева для обсуждения деталей работы.       Когда Далер поздно вечером вышел из павильона, его голова была готова взорваться от перегруза. Голодный, совершенно дезориентированный от обилия информации и груза ответственности, упавшего на его плечи, Кузяев прислонился к стене рядом с выходом, массируя виски, пытаясь унять давящую боль. — Вас подвезти, Далер?       Парень поднял взгляд на Сергея, стоявшего в паре шагов от него. Пожав плечами, художник устало выдохнул: — Нам едва ли по пути.       Семак бросил взгляд на телефон, после чего вновь перевёл его на Далера: — Я собираюсь в сторону вашего офиса. Едва ли вы живёте где-то далеко оттуда.       Взвесив все «за» и «против», Далер устало кивнул: — Да, пожалуй, вы правы. Нам с вами по пути.       Салон Тойоты окутал Далера уютом и прохладой, заставляя на какое-то время провалиться в сон. Сергей решил не будить парня, пока они не доедут до офиса. Загудевший телефон заставил Семака улыбнуться, нажимая на гарнитуру, принимая долгожданный входящий вызов: — Я уж начал переживать, что ты решил заночевать у себя на работе.       На той стороне послышался мягкий усталый смех: — Я заработался. Где ты?       Сергей покосился на уютно уснувшего Далера, мягко ответив: — Везу твоего сотрудника к офису. Совсем забыл о времени. Парень так умотался, что уснул едва сев в машину.       Послышался вздох и мягкий укор: — Не бережёшь ты моих сотрудников, Сергей. А я ведь тебе лучшего подрядил.       Семак мягко улыбнулся, тихо ответив: — Прости, Витя. Я обещаю, что больше не буду так. Тебя забрать?       Виктор тихо усмехнулся: — Ну, если не хочешь, чтобы я шёл домой через половину Петербуга пешком, то да, забрать. Моя старушка снова не хочет меня везти. Только как быть с Далером?       В этот момент Сергей плавно притормозил на светофоре, от чего Далер открыл глаза, осматриваясь, немного виновато просипев: — Простите, я кажется уснул.       Бросив взгляд в окно, он увидел любимую кофейню и выходящих со смены Миранчуков, запирающих заведение. Далер тут же отстегнулся, коротко бросив: — Спасибо, что подбросили. Я позвоню вам, как только будут готовы наброски. Всего доброго.       Быстро выскочив из машины, Далер буквально побежал в сторону братьев, надеясь на компанию по дороге домой. Семак, глядя вслед художнику, хмыкнул в гарнитуру, трогаясь с места: — А Далер сам всё разрешил. Собирайся, Вить. Я отвезу тебя домой.       Виктор молча сбросил вызов поднимаясь с кресла и закрывая ноутбук, убирая его в стол под ключ. Подхватив лёгкую куртку, мужчина вышел из кабинета, спускаясь на улицу по опустевшей мастерской. Пахло растворителем и красками, отчего голова начинала болеть уже к обеду, если окна заедали и не желали открываться. Оглядев стоянку, Гончаренко увидел знакомую Тойоту, подъезжающую прямо к нему. Усевшись рядом с Сергеем, Виктор легко сжал его ладонь, откидываясь на спинку мягкого кресла. — Если бы только знал, как я тебе благодарен, Серёжа.       Семак лишь осторожно сжал плечо Виктора, трогаясь с места. Они давно уже понимали друг друга без слов. Хватало благодарного взгляда и осторожного прикосновения, чтобы сказать друг другу всё.