***
Эти же три дня Андрей проводит до поздней ночи в студии, доводя до ума их новую песню и раздумывая над ещё одной. Сергей вроде бы и не стоит над душой, но всё же подгоняет, зная, что без постоянного контроля парни могут просто пустить всё на самотёк, как студенты учёбу за месяц до зачётной недели. И вроде бы мелодия идёт, и к записи уже всё почти готово… но Андрей мечется потерянным зверем по комнатушке студии. Из головы всё никак не уходит тот парнишка-художник, обронивший его портрет. Лунёв в тот же вечер определил, откуда был сделан рисунок, но времени зайти на огонёк в тот дом всё никак не находилось. Да и что он хотел сказать парню? «Хэй, привет, ты тут мой портрет обронил. Какого хрена ты следишь за мной?» Или же: «Привет! Мы столкнулись случайно в понедельник на переходе, ты мне понравился, как и твой рисунок. Давай встречаться!» Вероятность посыла в пешее эротическое в обоих случаях была слишком высока, а это не устраивало уже самого Андрея. В конце концов, эта нервозность привлекла внимание Артёма, полностью поглощённого в эти дни Акинфеевым. Решив дать звукорежиссёру отдохнуть немного от своего пристального внимания, Дзюба подсел к сидящему за установкой Лунёву, глядя прямо в глаза барабанщику, словно они были на допросе: — Я тебя внимательно аллё. Андрей отвлёкся от созерцания пыли на поверхности большого барабана, рассеянно глядя на приятеля. — Что? Артём лукаво усмехнулся, прищурившись: — Наш Лунтик кажется влюбился. Кто она? Андрей повёл плечом, отодвигаясь подальше от Артёма, отводя взгляд в сторону: — С чего ты вообще это взял? Дзюба ухмыляется ещё шире, глядя на пунцовые от смущения щёки приятеля: — Ходишь несколько дней потерянный, будто в рот воды набрал. Не шутишь, не смеёшься. Кажется твоя девочка просто высший класс, чемпионский разряд, раз ты такой по уши влюблённый. Андрей краснеет ещё сильнее. Они конечно не скрывали друг от друга свою ориентацию, и в целом, никто в группе особо не парился по поводу того, с парнем или девушкой встречаться, лишь бы человек был хороший. Но признаваться Артёму в том, что он по самое не балуйся встряпался в совершенно незнакомого парня, да ещё и с первого взгляда, было как-то не очень здорово. К счастью, смущённого донельзя Андрея спас Игорь, подойдя к «допросной», и отвлекая внимание Дзюбы целиком на себя: — Андрей, у тебя здорово получилось спеть ту песню. Сможешь исполнить её сам? Всё же, не все ударники могут одновременно петь и играть. Лунёв кивает, краем глаза замечая совершенно по-детски восхищённый взгляд Артёма, обращённый на звукорежиссёра: — Без проблем, я иногда бываю на бэк-вокале. Думаю, смогу подстроиться. Акинфеев одобрительно кивает: — Тогда попробуем прямо сейчас. Если всё быстро получится, сегодня или уже завтра запишем её. Барабанщик показывает два больших пальца вверх в знак одобрения, и когда Игорь уходит за свою аппаратуру, ехидно смеётся над Дзюбой: — Кто-то втюрился в Акинфеева… Теперь уже очередь Артёма краснеть и строить невинные глазки в пол: — Ну… Да, есть такое. Заметно, да? Андрей тихо присвистывает: судя по сбивчивой речи смущённого донельзя Дзюбы, он и правда по уши влюбился в их звукорежиссёра. — Палишься по всем фронтам, Дзюбиньо. Как он только ещё не заметил? Последняя фраза звучала вполне правдиво: по Игорю нельзя было сказать, что он замечает влюблённые взгляды и совершенно топорные подкаты басиста их группы. Игорь был собран и отстранён от всего, кроме музыки. И это ужасно огорчало Артёма. Хлопнув приятеля по спине, Андрей широко улыбнулся: — Не переживай так, Тёмыч. Ты хоть знаешь своего краша. А я вот даже имени своего не знаю. Сообразив, что сболтнул лишнего, Андрей тут же машет руками на блеснувшего глазами Артёма: мол, не сейчас, потом, отвали. Артём гаденько ухмыляется, потирая ручки, словно паук почуявший очень жирную муху, попавшую в его паутину. И Андрей понимает: от разговора не отвертеться. Разнимает их негласную битву Федя, вольготно расположившийся на стуле перед пультом звукаря: — Дерзай, Лунтик! Благодаря тебе у меня будет время передохнуть на одной песне. Илья и Марио молча переглядываются, и Фернандес начинает свою партию, давая старт остальным музыкантам.***
Просыпается Далер под звонок телефона, неприятно звенящего прямо под ухом. Нащупав раздражающий девайс, Кузяев сонно бормочет: — Далек Рузяев… Гончаренко на том конце провода тихо смеётся: — Приятно познакомиться. А Далера Кузяева к телефону можно? Парень тут же подскакивает на кровати, приглаживая растрепавшиеся волосы, будто начальник в эту минуту находится в его комнате: — Да, Виктор Михайлович, я слушаю. Гончаренко снова усмехается, по-отечески журя подчинённого: — Снова режим себе сбил, спишь днём, а работаешь ночью? Эх, Далер, ну что ж ты так? Далер и правда чувствует себя виноватым, а когда бросает взгляд на часы, то ещё и холодеет: контрольный час по сдаче удалённого отчёта о работе прошёл два часа назад. Гончаренко, будто предвосхищая извинения, обрывает так и не начавшуюся оправдательную речь: — Да знаю я, что у тебя работа будет в срок готова. Ты мне лучше другое скажи: ты сам точно справишься? А то я тут поразмыслил и решил дать тебе в подмогу одного студента-практиканта. Если бы Далер не был так напряжён, он бы тут же упал на постель с благодарным вздохом. Но вместо этого художник лишь кивнул, отвечая: — Помощь бы пригодилась. Будет проще работать, да и свежий взгляд на ситуацию всегда будет кстати. Виктор кивает, бросая взгляд на сидящего перед ним стажёра: — Ну вот и славно. Подходи в офис, познакомлю вас. Час тебе хватит собраться и добраться? Кузяев тут же вскакивает с места, начиная судорожно метаться по комнате в поисках вещей: — Да, я скоро буду, Виктор Михайлович. Гончаренко сбрасывает вызов, а Далер судорожно впихивает себя в летние слаксы, первую попавшуюся футболку с минималистичным «Голубем мира» Пикассо и сверху зачем-то накидывает рубашку с коротким рукавом, хотя в этом нет необходимости. Подхватив сумку через плечо и ключи от квартиры, Далер захлопывает дверь, несясь через три ступеньки на выход. Таким вот растрёпанным, заспанным, с немного шальным взглядом он предстаёт перед Гончаренко и стажёром через полчаса после звонка первого. Виктор старательно прячет улыбку за чашкой холодного кофе, а стажёр лишь ошалело хлопает глазами. Немного успокоившись, Виктор кивает своему сотруднику, предлагая взмахом руки занять второе свободное кресло: — Ты как всегда чересчур пунктуален, Далер. Познакомьтесь: Далер, это наш новый стажёр, студент института Телевидения, Бизнеса и Дизайна, Роман Зобнин. Роман, это ваш руководитель практики, Далер Адьямович Кузяев. Молодые люди пожали друг другу руки, после чего Виктор продолжил: — Далер, выбор места работы, как и прежде, целиком и полностью, на тебе. Для Романа этот проект — отличная возможность получить опыт и проявить свои навыки, полученные при обучении. Разумеется, за стажёра будет дополнительная премия. Далер лишь кивал на слова руководителя. Сейчас он был согласен на всё, лишь бы больше не тащить практически одному весь проект. Рома же смотрел на Гончаренко и Кузяева как на небожителей. Он не раз слышал их имена на занятиях и вне их, старался посещать выставки, просматривал работы, разбирал каждую из них, стараясь понять, вникнуть, стать однажды таким же хорошим специалистом, чтобы его имя было у всех на слуху. И теперь смотрел на них, и не верил своему счастью. Когда он просил путёвку на практику именно в компанию Гончаренко, Зобнин был уверен, что его просто развернут и скажут, чтобы не отвлекал от более серьёзных дел. А уж о том, чтобы приложить руку к организации крутейшего в Петербурге рок-феста, он и мечтать не мог. Очнулся Рома только когда Далер встал со своего места, пожимая руку Виктору. — Я всё понял, Виктор Михайлович. Отчёт… Гончаренко махнул рукой на слова Далера: — Иди ты со своими отчётами. Лучший отчёт будет довольный заказчик и положительные эмоции участников фестиваля. Я доверяю тебе, Далер. Кузяев молча кивнул, про себя решив всё же отправлять удалённые отчёты, если они с Романом будут работать вне офиса. Всё же, это дисциплинировало его. Махнув стажёру, чтобы тот шёл за ним, Далер направился в свой кабинет. И только бросив взгляд на зеркало в коридоре, приложился лицом к руке: креатив креативом, но шухер на его голове явно переходил все границы разумного. Выдохнув, парень зашёл в свой кабинет, ища взглядом портфолио, задумчиво бросив за спину: — Ром, давай договоримся: мы на «ты» и только по имени. А работать… Тебе как проще: в кафе, дома или в офисе? Зобнин заглянул в кабинет Кузяева, робко ответив: — Да мне, собственно, не важно. Где ва… тебе будет удобнее. Запихнув портфолио в сумку, Далер кивнул: — Значит будем совмещать. Смотри: завтра у нас встреча с заказчиками, предоставление готовых наработок, набросков, идей. Скорее всего затянется с утра и до обеда. У меня все наработки дома на ноутбуке, но я могу сбросить тебе их на почту. Идёт? Рома с готовностью кивнул: — Да, не проблема. Кузяев довольно кинул в ответ, бросая взгляд на рабочие часы, задумчиво спросив: — Ты есть не хочешь? Я нормально уже наверное пару дней не ел. Зобнин пожал плечами, кротко улыбаясь: — Я бы поел. Далер с готовностью перебросил сумку через плечо, неловко улыбаясь: — Отлично, тогда пойдём, тут есть отличная кофейня неподалёку.