Маяк

      Андрей уже почти сипит, а не поёт, когда Игорь всё же даёт отмашку: на сегодня хватит, ничего больше писать не будут. Играть свою партию и петь одновременно оказалось сложнее, но уже к седьмой попытке начало хоть что-то получаться. — Отлично, Лунтик. К четырнадцатой попытке ты добьёшь эту песню.       Смолов, ковыряющий в своём блокноте карандашом, ободряюще похлопал музыкантам, бросив взгляд на часы. Время давно перевалило за четыре часа вечера, и в животе призывно урчало, напоминая о том, что работали они без обеда. Игорь, тоже покосившийся на часы и выдохшихся музыкантов, отключил свою аппаратуру, стягивая с головы наушники: — Хватит на сегодня. Пойдёмте по домам.       Дзюба тут же воодушевился, быстро отключая свою гитару и убирая её в чехол: — Игорь, нам ведь одну сторону! Пойдём вместе!       Акинфеев лишь безразлично пожал плечами, упорно не понимая, зачем Дзюба каждый раз таскается его провожать, когда сам живёт вообще в другом конце города. Но заставить отлипнуть вцепившегося в него клеща по имени Артём он попросту был не в силах, поэтому позволял каждый вечер прогулочным шагом провожать себя до дома, как будто он какая-то студентка, на которую непременно могут напасть хулиганы.       Вслед за звукорежиссёром и басистом ушёл Марио, сославшись на срочные дела. Никто не удивлялся этому: несмотря на дружелюбие, Фернандес был очень скрытным и никого в свою личную жизнь не допускал. Махнув на прощание, он скрылся за дверями студии, оставляя Андрея, Фёдора и Илью втроём. Прибрав инструменты и прочую аппаратуру, друзья заперли студию, после чего вышли на душную улицу Петербурга. Потянувшись и поправив немного сбившиеся с носа солнцезащитные очки, Смолов как бы между прочим предложил: — Народ, я с самого утра ничего не ел. Идёмте в ту кофейню, за углом, перекусим что-нибудь.       Андрей с Ильёй переглянулись, обменявшись понимающими улыбками: они всё ещё помнили, каким взглядом облизывал близнецов, бармена и официанта, их приятель. Впрочем, ничего против кофейни они не имели, как и против компании друг друга, поэтому лишь согласно кивнули, направляясь следом за заметно нервничающим Фёдором.       В кафе, на удивление, было почти пусто, но друзья выбрали тот же самый столик, за которым сидели в прошлый раз. Федя бросил быстрый, будто безразличный взгляд на близнецов, внутренне радуясь: он мог спокойно наблюдать за обоими со своего места, при этом оставаясь не особо заметным. Братья бросили на клиентов более заинтересованные взгляды, подмечая про себя, что минимум на три постоянных клиента у них стало больше. Лёша не стал сразу дёргаться к их столику, позволяя пару минут поизучать меню. Он лениво обернулся к брату, с широкой улыбкой вздыхая: — Видал? Этот тоже пришёл.       Антон криво усмехнулся, бросая быстрый взгляд на Федю, после чего бросил уже менее весёлый взгляд на часы: — Далер так и не пришёл. Надеюсь, он в порядке.       Лёшка бросил такой же хмурый взгляд на настенные часы в кафе, после чего подхватил свой блокнот и побрёл в сторону единственного не обслуженного столика. — Добрый вечер. Вы готовы сделать заказ?       Колокольчик, возвестивший о прибытии новых клиентов, заставил Лёшу обернуться, чтобы тут же расплыться в облегчённой улыбке. У двери стоял Далер, тепло улыбаясь старшему близнецу. Махнув Лёше в знак приветствия, он вместе с сопровождающим его парнем направился на привычное место у барной стойки, вызывая такую же облегчённую улыбку у второго близнеца. Старший Миранчук машет в ответ, вновь возвращая внимание клиентам, тут же подмечая изменения чудных лиц: их с Антошей новый знакомый смотрел то на Далера, то на весело болтающего с ним Антона, то на Лёшу с какой-то обидой и недовольством; один из его приятелей чуть ли не впал в ступор, едва ли не пожирая взглядом Кузяева; третьего же вся эта картинка явно смешила, он сидел с видом сытого кота, наблюдая реакции своих друзей. Алексей лёгким кашлем привлёк к себе внимание, повторив: — Так, вы готовы сделать заказ?

***

      Далер едва не забыл привести в порядок свой внешний вид перед выходом из офиса. Рома наблюдал, как его «наставник» тихо матерится, пытаясь пригладить при помощи расчёски и воды торчащий в разные стороны шухер на голове. Добившись наиболее приемлемого вида, Далер кивнул сам себе, в уже более приподнятом расположении духа направляясь вместе с Ромой в сторону «Монро», болтая на отвлечённые темы. Оказалось, Рома большой поклонник рок-культуры, и знал едва ли не поимённо всех музыкантов Петербурга. Зобнин с таким пылом говорил о музыке и своих работах на эту тему, что Далер лишний раз мысленно улыбнулся: этот парень действительно может подсказать дельные вещи.       «Монро» встретило парней прохладой и запахом свежесваренного кофе. Далер на ходу поприветствовал занятого работой Алексея, совершенно не обращая внимание на его клиентов, после чего едва ли не подскочил к барной стойке, привычно плюхаясь на высокий стул: — Кофе мне! Кофе, блин! Кофе без сахара мне!       Антон отбил ему пять, после чего кивнул в сторону Романа. Далер похлопал по стулу рядом с собой: — Садись, Ром. Тоха, это Рома. Он стажёр нашей фирмы, будет помогать мне с тем заказом. Рома, это Антон, бармен, у которого на районе получается самый вкусный кофе! Постарайся не путать его с Алексеем, они это не любят, и в наказание могут насыпать в напиток вместо сахара соль.       Подошедший к барной стойке Алексей весело фыркнул: — Хорош пугать, не такие уж мы и злые. И всего раз стоило солонку с сахарницей спросонья перепутать, чтобы ты на всю жизнь запомнил это.       Антон потрепал брата по плечу, забирая у того заказ и передавая на кухню, после чего уже более строго посмотрел на Далера: — Так, кофе не налью, пока не закажешь нормальный обед. Зная тебя, ты опять питался какой-нибудь пластмассовой дрянью, типа «Доширака».       Далер состроил оскорблённую мину, слишком уж картинно бросив: — Как ты можешь называть подножный корм студентов «пластмассовой едой»?! Я оскорблён! И вообще, это я старше вас двоих на три года. И мне положено читать вам нотации о вреде «студенческой пищи» растущему организму.       Губы Антона дрогнули в улыбке, после чего все четверо грянули дружным хохотом. Зобнин заметно расслабился, было видно, что эти трое дружат очень давно, и вполне не против принять в свою компанию четвёртого человека. Сделав вместе с Далером заказ и получив наконец свои чашки с кофе, они прошли за столик, по прежнему не глядя по сторонам, усаживаясь неподалёку от музыкантов. Их негромкий разговор был вполне слышен Феде, Андрею и Илье.       Далер сделал наконец первый глоток кофе, блаженно зажмурившись: — Блин, ради Тохиного «американо» я готов убивать, наверное…       Рома ярко улыбнулся, делая первый глоток своего «эспрессо», так же довольно зажмурившись: — И правда, очень вкусно. Антон настоящий мастер.       Кузяев ухмыльнулся, откидываясь на спинку стула, расслабляя спину: — Только не перехваливай его. И Лёху тоже. Иначе носы задерут, и придётся нам опять подраться.       Рома округлил глаза, но тут же расслабился под тихим смехом Кузяева: — Расслабься, я пошутил. Сколько знаю этих двоих, они никогда не задирали нос. Да и драться не любят. Но умеют.       Рома так же откинулся на спинку стула, задумчиво глядя на узор столешницы под ладонью: — А вы давно знакомы?       Далер пожал плечами, задумчиво складывая из салфетки журавлика: — Лет пять, наверное. С тех пор, как я переехал в Петербург. Мы с самого начала были соседями. А потом они сюда устроились работать. Вот и общаемся часто. До работы рукой подать.       Рома перевёл взгляд на окно, зажмурившись в улыбке, наблюдая за спешащими куда-то людьми. Зобнин любил этот город, с его переплетениями улочек, скверов, парков и набережных. Даже сейчас у парня был с собой фотоаппарат. Кто знает, когда на глаза попадётся что-то, что он захочет запечатлеть? Отвернувшись от окна, Рома скользнув взглядом по помещению, натыкаясь на внимательный взгляд тёмных глаз в паре столиков от них. В них светилось какое-то любопытство, на дне играла искорка смеха, и Рома бы залюбовался, если бы его не окликнул Далер ответным вопросом: — А как тебя занесло к нам в компанию на стажировку?       Рома как-то неуверенно покрутил в руках чашку с кофе, пожав плечами: — Давно слышал о Гончаренко, он настоящий профи своего дела. Да и многие из вашей компании на слуху. Я много читал, интересовался вашей работой. Вот и решил попробовать стажироваться у вас. Хотелось бы потом у вас же работать.       Далер тонко улыбнулся, вспоминая самого себя в том же самом положении, в котором сейчас был Рома. Неуверенный в собственных силах и таланте, он так же робко постучался в дверь уже именитого тогда Гончаренко, несмело протянув свою путёвку на стажировку. Виктор Михайлович тогда разглядел в нём талантливого художника и дизайнера, способного быстро и качественно делать работу. Он сделал глоток по-прежнему обжигающе-горячего кофе, тихо выдохнув: — Зарекомендуешь себя, и Виктор Михайлович непременно тебя заметит. Надо постараться, и дело в шляпе. Ты вот на чём специализируешься?       Рома похлопал по кофру со своим фотоаппаратом, скромно улыбнувшись: — Фотография. Говорят, у меня неплохо получается ловить момент.       Далер коротко кивнул, обращая внимание на проходящего мимо Лёшу, отчего-то подмигивающего ему. Решив не обращать внимание на веселье явно скучающего друга, Кузяев положил перед собой бумажного журавлика, задумчиво, даже пристально глядя на Романа: — Послушай, у меня есть гениальная идея. На фестивале должна будет открыться новая галерея, так называемая «аллея современного рока». Нарисовать портрет каждого музыканта за два месяца проблематично, но вот сфотографировать, обработать и оформить вполне реально. Что скажешь? Вот тебе шанс показать себя, и внести вполне ощутимый вклад в подготовку фестиваля.       У Ромы заблестели глаза от предвкушения: — Около пятидесяти новых или уже известных групп. Сделать снимки, обработать, вывести на принтере и оформить пятьдесят стендов за два месяца. Это в целом реально. Но… студия, да и договориться с каждой группой…       Далер упёрся локтями в стол, внимательно глядя на Зобнина: — В студии или на улице, на репетиции или как-то ещё снимать — решать тебе. Завтра мы обговорим момент договорённости с группами с Денисом, он поможет тебе со всеми связаться. Какую-то часть возьму на себя я, если хочешь. Всё же, работа с типографией по поводу афиш, баннеров и билетов не должна затянуться надолго. Да и оформление места выступления тоже проблем не создаст. Основная загвоздка как раз в той самой аллее.       Рома с готовностью кивнул, тут же правда осторожно заметив: — А я думал, что ты художник…       Далер скромно опустил взгляд в стол, смущённо улыбаясь: — Я — универсальный работник. Что называется, и чтец, и жнец, и на дуде игрец. С музыкальными инструментами я, конечно, только на «вы» и за руку, но что касается оформительских способностей, то тут спектр моих возможностей широк: от компьютерной графики до живописи.       Глаза Зобнина восхищённо заблестели: — Вот это да! Когда ты всему успел научиться?       Кузяев перевёл взгляд на окрашенную в разные оттенки жёлтого улицу, невольно вспоминая утерянный портрет музыканта и горьковатый запах вечернего Петербурга, а вместе с ними и самого парня с соседней открытой мансарды. Его размышления прервал подошедший с заказом Миранчук-старший, с ухмылкой пробормотавший: — Парень-музыкант через два столика от вас на тебе скоро свои глаза оставит.       Далер перевёл удивлённый взгляд за соседний столик, чтобы застыть, словно лань в свете фар: на него смотрел его незнакомец-музыкант с соседней крыши, в которого он так неловко врезался несколько дней назад. Зазвонивший у Романа телефон заставил его встрепенуться и отвести взгляд, прикрывая пунцовые щёки ладонями. Лёшка уже ушёл к брату за барную стойку, чтобы оттуда обмениваться любопытными косыми взглядами со Смоловым. Зобнин посмотрел на экран телефона, после чего чуть ли не на крыльях подскочил с места: — Прости, звонок очень важный, мне надо ответить.       Далер лишь коротко кивает, сосредоточив взгляд на курином шницеле и жареной картошке перед собой, понимая, что в горло и кусочек не пролезет. Спустя несколько секунд напротив него кто-то садится, но Кузяев отчего-то слишком боится поднять свой взгляд на нового соседа. Тихий, мелодичный голос музыканта всё же заставляет его это сделать: — Наконец-то я тебя нашёл, художник.

***

      Андрей бы так и не решился подойти к Далеру, если бы не задумчивый Илья, уже несколько минут сверливший взглядом парней за соседним столиком: — Судя по тому, что я слышу, они одни из организаторов будущего фестиваля. Занятные ребята. И если я правильно понял, тот, что в футболке с рисунком Пикассо, Далер Кузяев. Классный художник, оформлял одну из обложек для «Детей Неба». Помните, такая хиппарская группа была пару лет назад. Выпустила два альбома и распалась. Андрей, ты кстати ту обложку долго на заставке таскал, говорил ещё, что художник — гений. Вон твой гений, иди, знакомься, пока есть шанс.       Сам Илья нет-нет, но останавливал свой взгляд на соседе Далера, пробегаясь по нему вроде бы безразличным, но цепким взглядом, подмечая мелкие, ничего не значащие детали, о многом говорившие самому Илье. Застенчивый, немного неуверенный в себе, фанат своего дела. Что-то Кутепова цепляло, но что — понять он и сам пока не мог.       Бросив взгляд на Илью и Федю, явно занятых своими делами, Андрей вновь посмотрел на своего художника, на этот раз сталкиваясь с ним взглядом. Он видел, как очаровательно вспыхнул алый румянец на скулах парня, как дрогнула струна узнавания на дне тёмных глаз, и как поспешно он отвернулся, явно смущённый и растерянный. И это уже было настолько интересно, что Андрей поднялся с места как раз тогда, когда его сосед вышел поговорить с кем-то.       Лунёв сидел напротив Далера, любуясь им вблизи. Хотя было заметно, что парень явно недосыпает и вообще слишком переутомлён, но Андрею он казался просто очаровательным. Сообразив, что их молчание затянулось, музыкант улыбнулся, протягивая ладонь: — Андрей Лунёв.       Парнишка на секунду впал в ступор, после чего пожал протянутую ладонь, тихо ответив: — Далер Кузяев…       Ладонь Далера оказалась немного меньше ладони Андрея, но гораздо мягче и будто изящнее. Нехотя выпустив из своей руки чужую ладонь, Лунёв неловко усмехнулся: — Наконец-то я тебя догнал, спустя почти неделю гонок. Ты всё время ускользал у меня из-под носа. Никак не ухватить тебя за хвост было. А теперь сижу… и откровенно несу всякую чушь, вместо какого-нибудь оригинального подката.       Как только до Кузяева дошло, что его музыкант волнуется не меньше его самого, с его губ сорвался тихий смешок, а напряжение как-то постепенно отступило: — Ну, будем считать, что это был оригинальный подкат. Я оценил новизну строк в вашей песне, Андрей.       Лунёв вновь завис, глядя на расслабившегося вдруг Далера, улыбавшегося такой скромной, но такой яркой улыбкой, что с его губ невольно сорвалось: — Далерррка. Красивое у тебя имя. Словно горная река камни перекатывает на отмели.       Щёки Кузяева вновь вспыхнули пунцовым цветом, заливающим на этот раз ещё и шею художника. Неловкость момента разбил вернувшийся Роман, и на его лице было столько отчаяния и обиды, что Андрей не решился на дольше задерживать внимание своего художника. Он лишь протянул свою визитку, которую несколько лет назад всех заставил сделать Семак, за что барабанщик ему был сейчас благодарен: — Позвони мне, пожалуйста, попозже. Я хотел бы с тобой пообщаться.       И уже в спину ему донёсся ехидный смешок: — Если что, я докричусь до тебя с крыши своего дома.       Севший на своё место Роман уныло посмотрел на свой салат, тяжело вздохнув: — Закон равновесия Вселенной пришёл в действие: я нашёл себе работу, но меня бросила девушка. Один: один.       Далер сочувствующе похлопал Зобнина по плечу, принимаясь за свой то ли поздний обед, то ли ранний ужин: — Не переживай, Ромка. Иногда Вселенная может начать раздачу бонусов за хорошее поведение.       По-прежнему уныло хмыкнув, Рома принялся ковыряться вилкой в салате, время от времени всё же ловя на себе задумчивый взгляд из-за соседнего столика.