«Любимая кофейня «Монро». С нетерпением жду возвращения потрясающего баристы и не менее потрясающего официанта из отпуска».
Антон откинул телефон в сторону, зарываясь лицом подушку, тяжело вздыхая. После звонка Далера, между ним и Лёшей возникло неслабое напряжение. С одной стороны, всё было как всегда, но весёлые шуточки сошли на нет, как и разговоры в общем, что было первым звоночком о серьёзности момента. И если учитывать тот факт, что у них с Лёшей обычно мысли сходились, Антон подозревал, что и в этот раз брат точно так же, как он сам, гоняет мысли о внезапно возникшем романтическом треугольнике. Их вкусы всегда и во всём совпадали: в одежде, в музыке, в еде, даже в девушках (ну, или парнях, иногда и такое бывало). И в этот раз по вкусу им пришёлся нахальный, привлекательный, остроумный фронтмен «Догмы». Антон видел взгляды брата на Федю и его ответные улыбки. Видел, что старший братик тянется к обаятельному солисту и тот тянется в ответ. Он буквально чувствовал вину за то, что сам точно так же запал на Смолова, и злился на мужчину за то, что видел в его глазах такой же неприкрытый интерес к своей персоне. Если раньше у них выходило определить, кто именно будет встречаться с понравившейся обоим девушкой методом двойного свидания, то здесь такой фокус не прокатил от слова совсем. Они в отпуск-то решили уехать из Питера только для того, чтобы проветрить головы и расставить всё в них по полкам. И вроде бы даже вышло, почти получилось абстрагироваться от внезапно нагрянувшей «головной боли», как раздался звонок от Далера с мольбой привести Смолова в чувства. Впервые за очень долгое время они прятали друг от друга экраны телефонов, когда писали скомканные, неловкие, совершенно несуразные сообщения одному и тому же человеку. И уже почти сутки эта неловкость не покидала пределы их съёмной однушки. Лёша, сославшись на желание затарить морозилку мороженым, а холодильник водой, сбежал в гордом одиночестве покорять ближайший супермаркет, оставив Антона вариться в собственных мыслях дома, в таком же гордом одиночестве. Решившись на крайние меры, Антон вновь взял в руки телефон, быстро набирая сообщение Далеру:«Кузь, у меня башка счас взорвётся. Чё делать?! Смол и мне, и Лёхе нравится, а эти долбаные свидания только всё усугубили! Я и Лёху расстраивать не хочу, но и сам не смогу видеть, как Федя только с ним флиртует!»
Сжав телефон в руке в ожидании ответа, Антон наконец поднялся с постели, выбираясь на кухню. Налив себе стакан воды, парень прислонился к посудному шкафчику, разглядывая экран блокировки. На фотографии были они с Лёшей. Далер тогда весь день просидел у них в кофейне с фотоаппаратом, снимая посетителей, обслуживающий персонал, просто интерьер или прохожих за окном. Эту, где они с Лёшей стоят за барной стойкой, крепко обнимая друг друга, он сделал практически случайно. Антон буквально только вернулся из затяжной командировки, и Лёша никак не мог и не хотел отлипнуть от младшего брата. Здесь они оба буквально лучились счастьем и неприкрытой любовью друг к другу. Антон отпил воды, отставляя стакан в сторону, вновь глубоко вздыхая. Любовь. Ещё одна больная для них тема. Несомненно, они были привязаны друг к другу с пелёнок: братья, да ещё и близнецы — тут и без лишних объяснений всё понятно. Вот только чем старше они становились, тем яснее было то, что их привязанность друг к другу перерастает в нечто гораздо более крепкое, глубокое, вязкое. Необходимость быть друг у друга на виду, быть как можно ближе, стала значимее воздуха. Интуитивная связь обострилась до предела: все мысли, чувства, ощущения — одни на двоих, будто у единого организма. Хлопнула входная дверь, и через несколько минут на кухню зашёл загруженный пакетами Лёша. Увидев близнеца, он протянул ему один пакет с продуктами: — Я кофе купил. Сваришь? Антон принял пакет, тепло улыбнувшись старшему брату: — Конечно, Лёш. А пломбир купил? Вместо ответа Алексей достал из пакета несколько брикетов мороженого, оставив один на столе, а остальное убирая в морозилку. Антон выудил из доставшегося ему продуктового набора пачку зернового кофе, едва не выронив её тут же из рук. Парень обернулся к брату, севшим голосом просипев: — Лёх, ты головой ударился? Он же… он же грёбаную кучу денег стоит. Старший Миранчук обернулся, немного виновато улыбнувшись брату: — Это ведь твой любимый сорт. Мы редко себе позволяем его. Да и упаковка небольшая и со скидкой. Повезло. Отложив в сторону продукты, Антон притянул к себе брата, крепко обнимая его. В нос ударил свежий запах парфюма и… сигарет. Зажмурившись, Антон тихо прошипел: — Ты снова курил. Когда Антон вернулся из своей командировки, он обнаружил на их кухне пепельницу и полупустую пачку сигарет. Он на полном серьёзе отчитал глупого братика за то, что тот гробит своё здоровье и взял честное железное слово, что тот больше никогда не возьмёт в рот эту дрянь. И за всё это время Лёша держал своё слово, не желая расстраивать братика. Но после знакомства со Смоловым… его будто бы переклинило. Он видел острые, жгучие, как перец чили, взгляды, которые Фёдор и Антон кидали друг на друга, и ему хотелось выть от тоски. Хотелось отойти в сторону и впервые за долгие годы уступить младшему братику, хотя бы для того, чтобы между ними снова перестало висеть это невысказанное, густое напряжение. И сегодня оно достигло своего пика. Купив кофе в лавке возле супермаркета, он наткнулся взглядом на пачку сигарет, которые покупал, пока Антона с ним не было. Антон вжал Алексея в стену, крепко удерживая за плечи. В его голосе звенела сталь: — Ты, блять, обещал мне, что больше никогда не возьмёшь в рот сигарету, пока я рядом с тобой! Вот он — я! Рядом! Так какого рожна ты снова начал курить?! Крик младшего стал последней каплей для старшего. Стряхнув со своих плеч родные руки, он довольно ощутимо всадил кулак в живот брата. Напряжение, что копилось две недели, выплеснулось в драку. Они били друг друга едва ли в пол силы, щадя лицо и стараясь не бить туда слишком уж жёстко. Оказавшись в конце концов на полу, Антон снова вжал брата за плечи в холодный линолеум, вглядываясь в такие похожие на его собственные глаза. Лёша смотрел совсем не зло, но так отчаянно, что Антон невольно ослабил хватку, лбом вжимаясь в худое плечо. — Идиота кусок. Алексей протянул руки, вжимая брата в себя, глядя в неровный потолок крохотной кухни. Как они умудрились ничего не разбить и не уронить — одному Богу известно. — Я не хочу, чтобы он вставал между нами. Я не хочу снова остаться без тебя, Тош. Усевшись на брате, Антон притянул его к себе за плечи, вжимаясь губами в его лоб: — Я тебе обещаю, что ни один парень или девушка, кем бы они для нас ни были, не встанет между нами, Лёш. Я клянусь тебе, братик. Алексей приподнял голову, целомудренно прижимаясь губами к губам Антона. Каждая их ссора заканчивалась этим жестом. Антон ласково провёл ладонью по затылку брата, заглядывая в его глаза: — Ну, и что мы будем делать с этим чудом? Он ведь так и будет таскаться в кофейню, пока не добьётся одного из нас. Поднявшись на ноги и подняв следом брата, Алексей прикусил губу, задумчиво выдавая: — Знаешь, мне кажется он не одного из нас добивается. Ему нужны мы оба. Несколько долгих мгновений братья смотрели друг другу в глаза, размышляя, взвешивая все за и против. В конце концов, согласно кивнув друг другу, они провели по абсолютно одинаковым ссадинам на скулах друг друга, виновато улыбаясь и молча извиняясь за глупую ссору и драку.***
Далер уже сворачивал оборудование, затаскивая его в машину, когда на телефон одна за другой упали совершенно одинаковые смс от близнецов. Прочитав оба сообщения, он убрал телефон в карман. Он не собирался становиться судьёй в этом любовном треугольнике, где каждая сторона будет планомерно выносить ему мозг. Он верил в то, что братья взрослые люди, и сами способны разобраться в своих амурных делах. Телефон снова возвестил о сообщении, и Далер уже хотел разозлиться, но вместо этого только тепло улыбнулся.«Насколько нагло будет с моей стороны напроситься к тебе на чай сегодня до вечернего эфира?»
Пальцы Далера запорхали по клавишам, быстро набирая положительный ответ, после чего завёл машину, направляясь в сторону дома. С тех пор, как они с Андреем начали общаться, внутри будто поселился тёплый огонёк, греющий душу, пока они были порознь. Только стоило им оказаться рядом, огонёк разрастался в стихию, заставляя задыхаться от нехватки воздуха и острого желания дотронуться, поцеловать, разделить этот бушующий жар на двоих, чтобы не сгореть самому в одиночестве. Подъехав к дому, Далер заметил знакомый внедорожник. Решив, что солист просто подвёз Андрея домой, Кузяев припарковался возле своего подъезда, ставя машину на сигнализацию. Первым из внедорожника вышел Андрей, светясь радостной улыбкой. Он крепко обнял Далера, тут же выпуская его из объятий, когда к ним подошёл Федя. То ли заряда позитива от близнецов хватило ненадолго, то ли похожие решили совсем дать ему от ворот поворот, но Смолов выглядел крайне удручённым. Пожав руку Далеру, он с затаённой надеждой тихо попросил: — Далер, слушай, это очень важно. Ты можешь сказать, куда близнецы испарились из города? Художник покачал головой, сжимая ладонь Андрея в поддержке: — Прости, Федь, но я торжественно поклялся, что никому не скажу ни слова. Они даже симки поменяли, чтобы до них не докапывались сменщики. Смолов огорчённо вздохнул, покачав головой, когда внезапно оживился Андрей. Положив руку на плечо Далера, он кивнул на телефон Фёдора: — А что, на фотографиях нет геолокаций? Фёдор тут же вскинул голову, роясь среди постов с фотографиями похожих в надежде, что хоть на одной есть их местонахождение. Далер с Андреем переглянулись, каждый радуясь, что им не пришлось проходить через то, что сейчас происходит в этом треугольнике. Счастливый вздох и радостный голос отвлекли их друг от друга: — Нашёл! Подъезд и квартира только не указаны. Но это ерунда, найду! Спасибо, дружище! Хлопнув Андрея по плечу, Федя сорвался с места, явно торопясь в сторону аэропорта. Андрей с Далером проводили хвост автомобиля взглядом, после чего Андрей украдкой коснулся губами виска своего художника: — Сумасшедший… Ты предупредишь братьев? Далер пожал плечами, ухмыляясь: — Я пообещал им не выдавать их местоположение. Но, может, они сами хотели, чтобы их кто-то нашёл?***
Игорь сидел в ставшем привычном за две недели кресле, ещё раз прослушивая переписанные сегодня песни, сравнивая их с исходными записями. Хотя, он скорее просто слушал их, одновременно размышляя о явной симпатии, которую он заметил со стороны Артёма. Он не был слишком уж самокритичен, но никак не мог взять в толк, что же в нём нашёл бас-гитарист. Не сказать, что он был стар или некрасив, отнюдь, Игорь всегда очень следил за своим внешним видом. Но его жизнь была необычайно скучна и однообразна в последнее время. Всё, что у него было: съёмная квартира, старая полуакустика и куча привычек, составлявших его жизнь. Из размышлений его вырвала внезапно наступившая тишина. Опомнившись, он поднял взгляд перед собой. Артём держал в руках его наушники, мягко улыбаясь: — Ты и спишь с открытыми глазами? Я уже пару минут как снял с тебя наушники. Игорь улыбнулся в ответ, выключая аппаратуру: — Ты что-то оставил? Мне казалось, все ушли. Артём кивнул, возвращая Акинфееву его наушники, присаживаясь на край стола: — Забыл. Тебя. Мы же вроде договаривались сегодня до меня дойти, посидеть с пивом за приставкой? Минут двадцать тебя внизу ждал, пока не понял, что ты забыл. Игорь смущённо почесал нос: он и правда совершенно забыл про то, что они с Артёмом о чём-то договаривались. Оторвал его от самокопания тот же Дзюба, легонько встряхнув: — Слушай, ты высыпаешься? Мне кажется, ты спишь на ходу. Давай я лучше подвезу тебя домой. Игорь удивлённо воззрился на Артёма: — Ты водишь машину? Парень пожал плечами, не понимая удивления Игоря: — Ну, да. А что такого? Не сказать, что я прям идеальный водитель, но аварий не создаю, езжу аккуратно. Поехали, я отвезу тебя домой. Заперев студию и спустившись на парковку, Артём остановился возле белоснежной Шкоды. Отперев дверь, он кивнул на пассажирское сиденье Игорю: — Лучше садись рядом. У меня на заднем сидении гитара пристёгнута и усилок. Усевшись рядом с водителем, Игорь бросил взгляд назад, убеждаясь, что заднее сиденье занято. — А в багажник убрать? Артём уже завёл мотор, пристёгиваясь: — Там сумка с вещами на случай внезапной командировки в другой город с благотворительным концертом. А ещё канистра с бензином, инструменты и много всякого хлама, который у меня руки не доходят разобрать и выкинуть. Кажется, там до сих пор где-то кошачий корм в большой упаковке. Игорь тоже пристегнулся, с любопытством спрашивая: — У тебя есть кот? Артём покачал головой, аккуратно выезжая с парковки: — У бывшей жены есть кот. При разводе она забрала его с собой. И прежде чем ты спросишь: да, я был женат пару лет. Разошлись на почве разных целей и интересов в жизни. Детей так и не завели. Игорь улыбнулся, дёрнув бровью: — Часто спрашивают? Артём хмыкнул, выруливая на главную дорогу: — Чаще всего молоденькие журналистки. Игорь задумчиво посмотрел на дорогу, после чего внезапно заметил: — Тём, а мы куда едем? Дзюба как раз остановился на светофоре, понимая, что свернул совершенно не туда. Вздохнув, он начал искать варианты, как выехать на нужную дорогу: — Прости, я просто машинально повернул. Совсем из головы вылетело, что я тебя вообще-то домой вёз. Игорь тут же покачал головой, накрывая руку Артёма на руле своей: — Тём, не извиняйся. Знаешь… Я не устал, правда. Раз уж мы хотели провести вечер у тебя с пивом и приставкой, то давай не будем менять планы. Артём неуверенно посмотрел на Игоря: — Ты уверен? Акинфеев посмотрел в кристально-голубые глаза напротив, коротко кивнув: — Определённо.***
Рома шёл домой совершенно обессиленный съёмками, с заполненной до отказа дополнительной картой памяти и бутылкой вина в рюкзаке. Скинув Далеру сообщение, что съёмки окончены и что обработанные фотографии он пришлёт в понедельник, Рома заглянул в винный магазинчик, выбрав недорогую бутылку крепкого вина, после чего неспешно побрёл домой. В наушниках играли бессмертные Агата Кристи, и смысл некоторых их песен явно сейчас отражался на лице Романа. Прочитав ответное сообщение от Далера, он отключил телефон, чтобы никого не видеть и не слышать как минимум до следующего вечера. Включив погромче музыку на музыкальном центре, парень прошёл на кухню, чтобы открыть бутылку с вином. Я уйду под утро, но уйду не насовсем. След от слёз припудри, отдохни в объятьях белых стен… Под не менее бессмертную «Арию», Рома сделал пару глотков терпкого вина прямо из бутылки. Сначала он хотел взять хотя бы стакан, но махнул на это рукой. Он был один, расшаркиваться бокалами и горячим сытным ужином было не перед кем. Почистив себе пару апельсинов, Рома подхватил тарелку с оранжевой мякотью цитруса и бутылку с вином, возвращаясь в комнату. На часах было около пяти вечера, но Зобнину на это было наплевать. Поднявшийся и никак не утихающий внутри него бунт требовал продолжения банкета и свержения с престола старых ценностей. Тараканы в голове боролись за место под солнцем, травя друг друга едкими воспоминаниями и стереотипами. Рома думал и пил. Пил и думал о том, что в его личной жизни всё скатилось в такую канаву, откуда даже с чьей-то помощью не выбраться. Ещё пару недель назад он мечтал о крепкой семье с умницей и красавицей женой, детьми и собакой, а теперь в его голове вертится совершенно наглый, самоуверенный, настырный и безумно обаятельный парень-музыкант. Губы, казалось, всё ещё покалывало от жадного, напористого поцелуя. И мысли шли по кругу, словно заевшая пластинка, раздражая и не давая ответить самому себе на вопрос: чего он в конце концов хочет? Решив глотнуть ещё вина, Рома перестарался, слишком сильно опрокидывая бутылку, проливая немного алой жидкости на белую футболку. — Твою мать! Поставив бутылку на столик, Рома, пошатываясь, поднялся на ноги, стягивая испорченную вещь. В этот момент в дверь позвонили. Бросив взгляд на часы, парень убедился, что ещё всего лишь восемь вечера, и законы он не нарушает. Отбросив в сторону скомканную футболку, он, как есть, в одних джинсах, пошёл открывать дверь. Если это престарелая дама из соседней квартиры — быстрее сбежит, пряча глаза от стыда. Если кто-то другой — наплевать. Впрочем, как оказалось, ни Роме, ни внезапному посетителю оказалось совершенно не наплевать. Илья обвёл его немного осоловелым взглядом, сжимая в руках непочатую бутылку вина. Обретя, наконец, дар речи, он дёрнул бровью, спросив: — Ты всех гостей встречаешь в таком виде? Рома, будучи уже весьма нетрезвым, опёрся на косяк двери, сложив на груди руки: — Нет, только незваных. Что хотел? Илья опёрся на тот же косяк, заглядывая в глаза Ромы: — Вообще, тебя. А так, просто решил, что пить в одиночестве вторую бутылку не стоит. А теперь вижу тебя, и понимаю, что пить не стоит вообще. Зобнин нахмурился, пытаясь хоть что-то прочитать на усталом лице напротив: — Это почему? Кутепов хмыкнул, прикрыв глаза: — Потому что пить с человеком, который пьянит без всякого алкоголя — заведомо хреновая идея. — Согласен. Илья вскинул взгляд на парня перед собой, рассматривая его лицо в полутьме коридора. Хотелось сделать крохотный шаг вперёд, накрыть губы поцелуем, распробовать вкус вина на его языке, смять в своих руках. А тараканы в голове Ромы бесновались, требуя поцеловать Илью. И крохотный шаг был сделан Зобниным. Накрыв терпкие от привкуса креплёного вина и сигарет губы поцелуем, Рома ухватил Илью за ворот клетчатой рубашки, притягивая ближе. Яростный, голодный, жаждущий поцелуй прекратился так же быстро, как и начался. Резко оттолкнув Илью, Рома запер дверь, тяжело дыша. Кутепов же едва устоял на ногах, совершенно бездумно разглядывая дверь, сжимая в руке всё ту же бутылку. И лишь спустя несколько минут на его губах расцвела совершенно безумная улыбка от осознания того, что Рома сделал этот первый шаг со своей стороны. И совершенно неважно, что он был пьян. Ведь всем известно, что нет никого честнее пьяного человека в мыслях и поступках. И эту бутылку вина он распивал один, сидя в прокуренной комнате, лениво перебирая струны гитары, с мыслями о том, что в следующий раз Рома его не прогонит.