Далер напрасно боялся, что их с Андреем планы нарушит вездесущий петербургский дождь. Ближе к вечеру из-за рваных облаков выглянуло солнце, заставляя даже вечно хмурых людей поднять лицо к небу и улыбнуться. Оставив машину на охраняемой стоянке, Далер поднял взгляд на окрашенные в аквамариновый и шафрановый оттенки облака, медленно плывущие по небу. Он часто замирал в восхищении, наблюдая за причудливыми хитросплетениями красок, которыми щедро делилась природа. Если в такие моменты он находился дома, то увиденное немедленно отражалось на плотном акварельном листе лёгкими штрихами пастели. Иногда он собирал в сумку всё необходимое, и уезжал на пару дней куда-нибудь на морское побережье, где закаты и рассветы были особенно прекрасны.
Именно таким — мечтательно глядящим в небо — и застал его Андрей. Он тепло улыбнулся, вспоминая точно такой же взгляд и полуулыбку, направленную в небо с мансарды дома напротив. Незаметно достав телефон и сделав пару снимков, Андрей подошёл поближе, весело заметив:
— Мне начинать ревновать тебя к небу? Мне такие влюблённо-мечтательные взгляды достаются значительно реже.
Обернувшись, Далер шагнул вперёд, пожимая прохладную ладонь Андрея, мимолётно обнимая его за плечи:
— Ну, в таком случае, мне стоит ревновать тебя к музыке?
Лунёв ухмыльнулся, разглядывая спокойное, даже умиротворённое лицо своего художника. Ему было удивительно легко рядом с Далером, и по лёгкой полуулыбке и расслабленной позе художника становилось понятно, что и Далер не испытывает рядом с ним стеснения. Не решившись на улице взять Далера за руку, Андрей убрал ладони в карманы толстовки, кивая вперёд:
— Надеюсь ты голоден и в настроении посмотреть какую-нибудь комедию. Я арендовал нам зал в антикинотеатре, ужин уже должны были доставить.
Далер впечатлённо кивнул:
— Да, я только вспомнил, что даже не обедал сегодня. Близнецы меня в фарш перекрутят, если узнают, что я опять питаюсь как попало.
Андрей покачал головой, неторопливо вышагивая рядом:
— Придётся мне следить за тем, чтобы ты не растворился от голода в воздухе, как Снегурочка над костром.
Кузяев неловко улыбнулся, решив перевести тему:
— Расскажи лучше об этом антикинотеатре. Про антикафе я слышал, а это что за заведение?
Андрей пожал плечами, останавливаясь на перекрёстке:
— Это небольшой зал, оборудованный проектором, где можно посмотреть любимое кино своей компанией, без посторонних. Оборудована как комната отдыха с мягкой мебелью и столиками. Вроде как кафе, только с персональной комнатой, в которой ещё и кино крутят.
Далер придержал Андрея за рукав, пропуская мимо них лихо мчащегося велосипедиста, провожая парнишку укоризненным взглядом, впрочем, тут же забывая о нём, переключив внимание на спутника. Выслушав Андрея, он задумчиво протянул:
— Вот как. Ни разу там не бывал. Будет интересно.
Лунёв улыбнулся, спускаясь в подземный переход, ухватив Далера за руку, чтобы тот не потерялся в толпе возвращающихся с работы людей. Пульс под его пальцами частил, заставляя улыбаться ещё шире. Выбравшись на другой стороне улицы, Андрей тихо заметил:
— Я рад, что тебе интересно. Хотелось провести первое свидание с тобой в необычном месте.
Далер едва заметно покраснел. До него наконец начало доходить, что это не просто встреча с близким другом — это самое настоящее свидание, на котором он не был чёртову уйму времени. И как-то так плавно, ненавязчиво в его жизнь вошёл Андрей, что Кузяев даже не подумал о таких аспектах, как свидания, романтика и прочее. Заметив лёгкое волнение Далера, Андрей вновь обхватил его запястье рукой, ускоряя ход:
— Не волнуйся ты так, Далерка. Свидания — совсем не больно и даже временами весело.
Добравшись до нужного места и пройдя в свой зал за улыбчивой девушкой-администратором, Андрей и Далер остановились на пороге, разглядывая вполне уютную обстановку. Столик уже был сервирован ужином из ресторанчика неподалёку, а на экране застыли первые кадры какого-то смутно знакомого фильма. Поблагодарив администратора и закрыв за девушкой дверь, Андрей приобнял Далера за плечи со спины, тихо спросив:
— Как тебе начало?
Оставшись наедине с Андреем, Далер значительно расслабился, слегка откинувшись на парня. Прикрыв глаза, когда прохладные, чуть обветренные губы коснулись его шеи, Далер выдохнул:
— А ты знаешь толк в романтике. Ничего, что зал явно подготовлен для свидания, а ты пришёл совершенно очевидно не с девушкой?
Развернув Далера к себе лицом, Андрей покачал головой:
— Администратор — младшая сестра Артёма. Она с нами уже ничему не удивляется, да и рот на замке держит. Не бойся, ни здесь, ни в нашей группе о тебе никто ничего плохого не скажет и не подумает.
Шагнув вперёд, Далер крепко обнял Андрея, пряча улыбку на его плече:
— Тогда я счастлив.
Не удержавшись, Андрей мягко приподнял лицо Далера, накрывая его рот совершенно невинным поцелуем — именно так, как он хотел всё то время, что они провели порознь. Удивительно, как его, зачастую грубого и прямолинейного человека, Далер превращал в нежнейшее существо на свете, заставляя задумываться о таких вещах, как романтика, свидания и прочих атрибутах конфетно-букетного периода. Далер жался к нему доверчиво, ласково, словно домашний кот, выпрашивающий редкой ласки. Оторвавшись от пахнущих мятой губ, Андрей сделал несколько шагов вперёд, увлекая за собой своего художника на мягкий диван, поближе к экрану и ужину.
Они совершенно неприлично смеялись над каждым нелепым моментом «Евротура», который, как оказалось, просто обожали оба. Они наперебой спорили о том, возможно ли повторить такой тур им самим, и что было бы здорово когда-нибудь всё же попробовать попутешествовать вдвоём. Разобравшись с ужином под первый фильм, они лениво целовались под джаз, напрочь игнорируя приключения Джо и Джерри в ещё одной горячо любимой ими комедии. Время близилось к десяти часам вечера, когда они вышли на свежий воздух. Лёгкие сумерки обступили их, пряча от редких прохожих их короткие поцелуи, украденные урывками в переходах и тёмных аллеях. Они уже стояли возле подъезда Далера, прячась под козырьком от глазастых бабушек из их домов, когда Андрей, вновь прервав поцелуй, внезапно зашептал:
— Заметался пожар голубой,
Позабылись родимые дали.
В первый раз я запел про любовь,
В первый раз отрекаюсь скандалить.
Далер прикрыл глаза, забираясь ладонями под толстовку Андрея, подхватывая тихий голос музыканта:
— Был я весь — как запущенный сад,
Был на женщин и зелие падкий.
Разонравилось пить и плясать
И терять свою жизнь без оглядки.
Едва ощутимо покрывая поцелуями тонкие черты лица Кузяева, Андрей тихо спросил:
— Я могу пригласить тебя на утренний кофе к себе домой?
У Далера не хватило сил ответить что-то, только лёгкий кивок послужил согласием. Вновь обхватив рукой изящную ладонь художника, Андрей потянул его за собой в сторону своего дома. Взлетев вдвоём по ступенькам на последний этаж, они привалились к двери Андрея жарко целуясь, совершенно наплевав на всех, кто мог их видеть.
Не без труда отперев дверь, они буквально ввалились в квартиру, цепляясь друг за друга. В совершенном беспорядке скидывая с себя вещи, они доплелись до спальни, рисуя на спинах друг друга алые хитросплетения узоров, разрезая ночную тишину мелодичными полувздохами, оседающими на хрупких станах ключиц. Им было совершенно всё равно на то, что обоим рано утром вновь бежать по своим важным делам, расставаясь на добрую часть суток, а может быть и на дольше. Они изучали друг друга руками и губами, запоминая каждую чувствительную точку, извиваясь на постели единым целым. Врывающийся в приоткрытое окно прохладный ночной воздух оседал испариной на разгорячённых телах, заставляя жаться ближе друг к другу, хотя казалось, что ближе просто некуда.Не было пресловутых бабочек в животе. Это была стихия, неистовая, беспощадная, сметающая на своём пути любые преграды. Страсть захлёстывала с головой подобно цунами, раскатываясь по венам горячей лавой, тайфуном разметая все мысли из головы, заставляя сотрясаться от нахлынувших разом эмоций в едином порыве. Глотая один на двоих раскалённый воздух, они распластались на смятой постели, боясь расцепить соединённые ладони, будто их могло отнести друг от друга по разным концам света.
Андрей лениво сцеловывал солёные капли с плеч Далера, шепча заветные строки:
— Я б навеки забыл кабаки
И стихи бы писать забросил.
Только б тонко касаться руки
И волос твоих цветом в осень.
Он не заметил, как уснул совершенно обессиленный Далер. Осторожно расцепив их ладони и откатившись в сторону, Андрей накинул на них тонкое одеяло, вновь аккуратно прижимая своего художника к себе. Залюбленный, умиротворённый, такой хрупкий в его руках — Андрея вновь затопила волна щемящей нежности к Далеру. Оставив лёгкий поцелуй на ночь в мягком ёжике волос, Андрей уже сонно выдохнул:
— Я б навеки пошел за тобой
Хоть в свои, хоть в чужие дали…
В первый раз я запел про любовь,
В первый раз отрекаюсь скандалить.
***
Рома босиком бродил по прохладному полу в квартире Ильи, рассматривая многочисленные виниловые пластинки на стеллажах и древний проигрыватель, на котором сейчас крутилась одна из любимейших пластинок Кутепова. Сам хозяин квартиры с лёгкой улыбкой наблюдал за Ромой. В его глазах Зобнин был похож на любопытного кота, которого привезли в новый дом и выпустили осмотреться.
I wanna be loved by you, just you
And nobody else but you
I wanna be loved by you alone
Рома едва заметно пританцовывал под Мерлин Монро, совершенно не замечая взглядов Ильи на себе, пока тот не подхватил его за руки, разворачивая к себе, уверенно ведя в танце. Рома покраснел, неловко улыбаясь, то и дело наступая на ноги Илье, который по всей видимости этого совершенно не замечал.
— Есть хоть что-то, что ты делаешь неидеально?
Илья весело рассмеялся от шутливо-возмущённого вопроса Ромы, придерживая его за талию, другой рукой сжимая его ладонь:
— Я ужасно плаваю. Знаю только один стиль, называется «топориком на дно».
Теперь уже пришла очередь Ромы смеяться, прижимаясь поближе к Илье. Ему всё ещё было неловко и страшно, но вместе с тем ужасно любопытно. Ему казалось, что рядом с Кутеповым он прост, как сибирский валенок, но при этом видел, что Илья готов щедро поделиться своими знаниями, своей жизнью, временем, чем угодно, лишь бы Роме было комфортно.
Заметив лёгкую задумчивость Ромы, Илья ласково погладил его по спине, спросив:
— Всё нормально?
Парень улыбнулся, коротко кивнув в ответ, пожав плечами:
— Задумался просто. Музыкант и фотограф — жгучая смесь творческих людей, находящихся в вечном поиске чего-то нового и неизведанного.
Кутепов с интересом кивнул, остановившись, но так и не выпустив Рому из объятий:
— Правду говоришь. И раз уж речь зашла о новом и неизведанном: в конце месяца, сразу после фестиваля, у нас наклёвывается отпуск. Я хочу немного попутешествовать. Может быть на мотоцикле, а может быть сесть на самолёт и улететь в какую-нибудь не особо туристическую часть света, где можно тихо и спокойно узнать что-нибудь новое и неизведанное. И я хочу, чтобы ты был рядом со мной, куда бы я не поехал. Только представь: ты, я и море новых впечатлений. Может ты даже найдёшь вдохновение для дипломного проекта или даже просто своей выставки.
Рома застыл, совершенно не зная, что ответить. С одной стороны, ему безумно хотелось провести остаток каникул не в душном Петербурге, а где-нибудь подальше, рядом с Ильёй, который наверняка даже из обычной поездки в Москву на мотоцикле сумеет сделать целое приключение. С другой, ему было неловко обременять Илью лишними тратами, ведь они оба прекрасно понимали, что даже оплачиваемая стажировка и мелкие подработки позволяют лишь содержать квартиру и временами набивать холодильник чем-то съедобнее Доширака. Подняв неуверенный взгляд на Илью и столкнувшись с ожиданием в его глазах, Рома мягко улыбнулся:
— Дай мне немного времени подумать.
Уткнувшись лбом в лоб Ромы, Илья улыбнулся в ответ:
— Разумеется, Ром. А сейчас пойдём спать. Иначе, если ты не выспишься, твой злобный руководитель практики открутит мне голову и установит вместо неё гипсовую голову Давида.
Под обоюдный смех, они вместе направились в спальню Ильи. Уже устраиваясь на прохладной сатиновой простыни, Рома попросил:
— Поставь, пожалуйста, дублирующий будильник на шесть утра, иначе я не успею на первый объект. На метро туда час с двумя пересадками.
Илья в ответ посмотрел на Рому укоризненным взглядом:
— Какое метро, Ром? Ты теперь со мной. Я быстрее любого метро, трамвая и такси.
Зобнин укутался в одеяло, чуть хмурясь:
— А как же репетиция и запись альбома?
Кутепов лёг рядом, притягивая Рому к себе, утыкаясь подбородком в его затылок:
— Мы собираемся позже, чем вы начинаете свои съёмки. Так что не бери в голову. Я в любом случае успею. Спи, Ромка. Доброй ночи.
Засыпая под тихий джаз со старой пластинки и медленное мерцание гирлянды над головой, Рома впервые за долгое время улыбался.
— Доброй ночи, Илья.
