Когда гаснет солнце

Марк проснулся от звуков, доносящихся с кухни. Грохот кастрюль и запах чего-то мясного заставили его поморщиться. Они с Джексоном выпили немного, поэтому голова не болела и тошноты от одной мысли о еде не возникало, но самочувствие все равно было неважным. Идти на кухню не хотелось. Сейчас, на трезвую голову, он не представлял, как будет смотреть в глаза Джексону. Вчера все казалось более простым под легкой алкогольной дымкой. Во рту стоял отвратительный привкус, а чтобы попросить зубную щетку, нужно было заговорить с хозяином. Решив не усложнять себе жизнь и пойти на поводу у обстоятельств, он поднялся с дивана и начал одеваться. На кухне его ждал сюрприз. В ярко-зеленом переднике у плиты крутил задницей Бэмбэм. Его уши были заткнуты наушниками, поэтому удивленного сонного Марка он увидел не сразу, а только когда повернулся к столу за нарезанными овощами. — О, первый пошел! Привет, соня. А я вам тут решил завтрак приготовить, — заговорил он бодро, даже не думая сбавлять громкость голоса. Марк с подозрением на него посмотрел. Был в этом его визите какой-то подвох. — И не смотри на меня так, — закатил глаза Бэм и отвернулся к плите, закидывая в глубокую сковороду овощи. — Когда ты спросил про адрес Джексона и его предпочтения в еде и алкоголе, я сложил два и два, подумал, что на утро вам будет хреново, и решил поработать ангелом-хранителем. Ведь приятно проснуться, а на столе готовый завтрак, правда? Марк не сдержал благодарной улыбки. Конечно, Бэм не договаривал. Скорее всего, он мог предположить события, которые произошли с ними вчера, и сегодня с утра пораньше прибыл, чтобы разрядить атмосферу неловкости, которая наверняка возникла бы между ним и Джексоном, будь они вдвоем. Ну, или Марк, проснувшись первым, просто по-тихому сбежал бы до пробуждения Джексона. Это было больше похоже на правду. — Тебе наверняка нужны щетка и полотенце. Первая в верхнем ящике под раковиной, полотенце любое можно взять в шкафчике в ванной, — продолжал Бэм, не оборачиваясь к Марку. Тот молча кивнул и вышел с кухни. Когда он вернулся, Джексон, помятый и взлохмаченный, в одних пижамных штанах, сидел за столом и пялился в одну точку, пока Бэмбэм о чем-то радостно вещал. — Привет, — сказал Марк, стараясь сделать интонацию максимально непринужденной. Пока было непонятно, как нужно себя вести. Джексон вздрогнул, поднял на него глаза и молча кивнул. Потом опустил взгляд ниже, на футболку и джинсы, и отвернулся, так ничего не сказав. Скорее всего освежил в памяти вчерашние воспоминания и убедился, что они были реальны. — Я освободил ванную, иди умойся, — сказал Марк, начиная испытывать неясную тревогу. Ему было важно то, как Джексон все воспринял, но еще ему было страшно. Тот просто кивнул, встал со стула, и только сейчас Марк заметил у него над пупком небольшое покраснение. Кажется, он неплохо присосался к этому месту. Сердце забилось чаще. Джексон прошел мимо, так и не смотря на него, и скрылся в ванной. Бэм, уже выключивший плиту и шустро сервировавший стол, посмотрел на Марка пронзительно, как будто просканировал рентгеновскими лучами, а потом негромко спросил: — Все-таки вы вчера переспали? Но ведь утром ты спал на диване… Наверняка тоже заметил засос. — Мы не спали, — лаконично ответил Марк, только одним тоном давая понять, что не намерен обсуждать эту тему. Пусть Бэмбэм сколько угодно фантазирует по поводу этого у себя в голове. То, что между ними произошло, имеет значение только для них и ни для кого больше. Бэм только пожал плечами, мол, дело хозяйское, а потом кивнул головой на тарелку: — Садись и ешь давай, зря я здесь что ли столько времени крутился? Марк послушно сел. В последнее время ему все чаще казалось, что в их тандеме старше именно Бэмбэм, а Марк так, потерянный подросток, впервые столкнувшийся с непривычными чувствами. Когда пришел Джексон, с влажными волосами и свежей белой футболке, и принялся за еду, атмосфера за столом приняла странный оттенок: Бэм о чем-то увлеченно болтал, а Марк с Джексоном молча ели, то и дело бросая друг на друга взгляды, как тайно влюбленные подростки под надзором строгого взрослого. Когда Марк подумал о таком сравнении, то не смог сдержать улыбки. В очередной раз глянув на Джексона, все еще улыбаясь своим мыслям, он встретился с ним взглядом, а на губах поймал слабую тень ответной улыбки. Дыхание перехватило от такого зрелища, а улыбаться захотелось вовсю, растягивая губы от уха до уха. — Кажется, никто не слушает меня в этом доме, — вывел его из сладкого дурмана громкий голос Бэмбэма. Марк вздрогнул и покраснел, представив, как он выглядел со стороны, пялившийся на Джексона и разве что слюну не пускавший. К слову, Джексон тоже смутился, хотя и не покраснел, только кашлянул и уставился в свою тарелку. Марк виновато посмотрел на Бэма. Тот не выглядел обиженным: в его глазах плясали лукавые чертята. Он даже подмигнул Марку. — Ладно, думаю, мне пора, — Бэм встал из-за стола и положил свою тарелку в раковину. — Вас я реанимировал, моя миссия выполнена. Теперь можно и своими делами заняться. — Подожди, — хрипло выпалил Джексон. Кажется, это было первое, что он сказал за утро. Марк встревоженно на него глянул. Игривость тут же куда-то улетучилась, а в голове как черви закопошились сомнения. — Ты чего? — Бэм тоже был удивлен такой реакции. Обычно Джексону было все равно на его присутствие. Джексон понял, что повел себя неправильно и попробовал исправиться: — Может, кофе выпьешь? Бэм приподнял брови, покосился на Марка, а потом якобы удивленно расширил глаза: — А-а, вот в чем дело! Если Марк задолбал тебя настолько, что ты боишься оставаться с ним в одном помещении, так и скажи. Я заберу его с собой. Марк бросил на него уничтожающий взгляд. — Я и так собирался уходить, — отчеканил он. — Не нужно меня никуда забира… — Я не это имел ввиду! — перебил его Джексон и тут же осекся, ошеломленный своей вспышкой гнева. — Я никуда не гоню Марка, просто… — он вздохнул и с усилием провел ладонями по лицу. Потом уставился куда-то в потолок и выдохнул: — Я не знаю. Бэм несколько секунд изучал его с вниманием ученого-натуралиста, а потом мягко улыбнулся: — Но мне правда пора, Марку, кстати, тоже. Он теперь совсем забыл в твоей компании о недоделанном групповом проекте. А его уже завтра надо сдать. Так что, Марк, пойдем, а то нас с тобой остальные ребята съедят. И тут Туан вспомнил, что и правда, у них висит проект, у которого горят все сроки дедлайна. Парни реально могут устроить им темную, если они все не доделают. Озарение так ясно было написано на его лице, что сомневаться в честности Бэмбэма не приходилось, и Джексон только покивал головой, мол, понимаю, конечно, идите. Прощание в прихожей было быстрым и неловким. Помахав рукой и бросив кривоватую улыбку Джексону, Марк вышел из квартиры вслед за Бэмом. На улице, когда они устремились по улице к скверу, он тут же возмутился: — Ну и как это называется? Почему ты выставил меня перед ним настоящим посмешищем? «Тебе надоело общество Марка? Я его заберу, бла-бла-бла» — передразнил он. — Как будто я бестактно навязываю ему свое общество, и это видно всем кроме меня самого! Бэм даже бровью не повел: — Успокойся. Его нужно приучить к мысли, что в нем действительно кто-то может нуждаться. Причем настолько сильно, что не захочет так просто от него уходить. Это было особенно удобно сделать после ваших переглядываний за столом. В какой-то момент я просто почувствовал себя лишним. Марк вздохнул. — Здесь это не поможет. Он сказал мне, что и рад бы что-то попробовать, но считает себя недостойным счастья. Я говорил ему, что… что он нужен мне. Но это не произвело на него впечатления. Он сам отгораживается от людей, создает непроницаемый кокон вокруг себя. — Да. Это его разумное побуждение: наказать себя одиночеством. Но в глубине души ему хочется быть нужным. Нам всем этого хочется, это нормальное человеческое желание. Джексон считает, что игнорирование этого желания будет достаточной платой за его ошибки. Наша задача — найти ему такую жизненную цель, двигаясь к которой, он будет считать себя нужным и при этом будет осознавать, что искупает свою вину. — И что же нужно сделать? — Марк не понимал, о чем говорил Бэмбэм. Теория была абстрактной и размытой. Он не представлял, с чего стоит начать. — Ну, начало уже положено, к моему приятному удивлению, — начал Бэм. — Я, честно говоря, даже близко не мог представить, что ты произведешь на него такое неизгладимое впечатление при первой встрече и вообще. Думал, будет все как обычно. Но тут сошлось сразу несколько факторов: во-первых, прошло достаточно времени с момента трагедии, и душевная боль притупилась; во-вторых, появился ты, человек, проведший шокотерапию при первой встрече и как яркая картинка, притянувший к себе его внимание; в-третьих, твоя личная заинтересованность, сопереживание и искреннее страстное желание помочь. Пожалуй, в данной ситуации это очень важный фактор, и он уже стал базой для дальнейшего возвращения нашего Джексона к жизни. Марк потрясенно молчал. Оказывается, пока он тут занимался самокопанием, Бэм разложил проблему по полочкам и определил план действий. — В общем, главная идея спасения состоит в том, что ты должен доказать ему, что он тебе нужен. Что он может стать опорой для тебя. Покажи ему свои слабые стороны, расскажи о своих проблемах. Дай ему возможность помочь тебе — не просто своим присутствием в твоей жизни, а реальными действиями. Марк развел руками: — Но что я могу ему рассказать? Все мои проблемы по сравнению с его — просто детский сад, и было бы глупо на них жаловаться Джексону. Это будет выглядеть, мягко говоря, лицемерно. — Неужели ты смирился со своим прошлым и перестал жалеть о том, что могло бы случиться, но не случилось? — Бэм недоверчиво покосился на него. — Даже такое событие — ничто по сравнению со смертью близких родственников. — Ну, почему… Мне кажется, единственное, что может с ней сравниться — это смерть мечты всей жизни. Эта штука довольно редко встречается у людей и еще реже реализуется, чтобы так просто и безболезненно с ней расставаться. Марк не нашел, что ответить. Да, у него была большая дружная семья в Лос-Анджелесе, да, он учился в университете на специальности, к которой имел талант, да, у него было много приятелей и друзей… Но все это не раскрашивало его жизнь достаточно ярко. Она казалась выцветшей фотографией, которой он больше не мог добавить красок, хотя пытался: красил волосы, носил яркую одежду, улыбался широко и солнечно. Это не помогало. Джексон был первым ярким пятном в его жизни за долгое время. Своей яркостью он мог сравниться с его прошлой жизнью и, может, даже стать ее новым смыслом. Пожалуй, да, перед Джексоном Марк готов был предстать голым во всех смыслах этого слова и даже содрать кожу, если понадобиться. Они уже вошли в сквер и двигались по нему к дому Бэма: все проекты традиционно делались в его квартире. — Спасибо Бэмбэм, — сказал он наконец через несколько минут. — Думаю, ты абсолютно прав. Я попробую сделать, как ты предлагаешь. Тот только улыбнулся: — Ты уже многое исправил в его жизни, даже не подозревая об этом.

***

Марк вернулся домой около полуночи, выжатый как лимон, но довольный собой и жизнью. Проект был доделан, защитить его труда не представлялось, а ночью даже можно было поспать. Когда он собрался в душ, его умиротворенные размышления прервал телефонный звонок. Решив, что Бэмбэм что-то внезапно вспомнил, он со вздохом взял мобильник и застыл, забыв выдохнуть. Звонил Джексон. Ладони моментально вспотели, а сердце предательски пропустило удар. Марк поднес телефон к уху: — Алло? — Марк, привет, — голос Джексона звучал негромко и неуверенно. — С тобой что-то случилось? — выпалил Марк, пропустив приветствие мимо ушей. На том конце трубки повисла тишина, потом раздался голос: — М-м, нет. Я просто хотел извиниться за вчерашнее, это было… — Сначала я сказал тебе, что не могу завести отношения, а вчера сорвался как подросток. Не хочу, чтобы ты воспринял это как-то… — Заткнись, — сквозь зубы выдавил Марк. Он был зол. — Просто признай: то, что произошло вчера, понравилось и тебе, и мне. И не стоит об этом сожалеть. Мы взрослые люди, в конце концов. — Прости, — виноватый выдох в трубку. — Я чувствую себя последней сволочью, потому что… — Потому что не позволяешь себе хотеть, но все-таки хочешь? — снова перебил Марк. — Это глупо. Снова тишина. — Наверное, — негромкий ответ. — Я не знаю, что мне делать. Я устал, и только сейчас начал осознавать, насколько. Марк вздохнул и уже мягче сказал: — Позволь себе чувствовать то, что ты хочешь. Ты никому ничего не должен. На том конце трубки раздался смешок: — Да уж, не умею я держать себя в ежовых рукавицах. Захотел услышать тебя и пожелать спокойной ночи — позвонил. — А начал с глупых извинений, — проворчал Марк, пытаясь скрыть волнение в голосе. — На самом деле, я не жалею об этом, — последовало признание. — Просто знай. И спокойной ночи. — Спокойной… Марк услышал сигнал о завершении вызова и убрал телефон от уха. Простояв в прострации несколько минут, он наконец вспомнил, что собирался в душ и последовал первоначально намеченному плану.