Одержимый

      — Господин Намджун, можно с вами поговорить? — поймал мужчину в коридоре Тэхён.       — Да, конечно, но может пройдём в мой кабинет?       — Нет-нет, — отступил на шаг подросток, — у меня всего пара вопросов. Я не займу много времени.       — Что же, — усмехнулся его реакции Намджун, — задавай их уже.       — Э… Я, то есть мы… то есть, все хотят, чтобы хоть одно наше занятие проходило на улице, — начал немного неуверенно Тэхён, хрустя пальцами. — Вы ведь говорите, что мы свободные личности, но почему-то не отпускаете нас за пределы школы, — продолжил он уже смелее. — Вы не думаете, что прогулок во дворе, где вокруг только высокий, каменный забор, нам может не хватать? Как же социум и прочее? Мы же подростки!       — Тихо, тихо, не бунтуй, — поднял руки в успокаивающем жесте Намджун. — Мы на острове. Там, за стенами, ничего, кроме воды Восточно-Китайского моря.       — И тут вас обманули.       — На острове? — моргнул изумлённо Тэхён. — На каком острове? Он же японский, да? — начал он сомневаться в этом, услышав название моря.       — Конечно в Японии, — спокойно ответил глава школы. — Это прекрасный, маленький остров Хасима.       — Весьма, — иронично хмыкнул на это демон, — весьма прекрасный.       — Но нам рассказывали на уроках, что на этом острове угольные шахты, где работают корейцы с китайцами? Причём, многие из них погибли здесь.       — Ну, это всё официальная версия. Мне нужна была веская причина, чтобы сюда не совались обычные люди, — поморщился Намджун. — Но шахты тут и вправду есть — глубоко под нами.       — Значит вы нас никогда не выведете к людям? — расстроился Тэхён и принялся теребить край своей кофты.       — Почему же, Тэхён? Через шесть лет, каждый из вас получит задание и разбредётся по всем уголкам мира: кто-то вернётся в Южную Корею, а кому-то выпадет другое место.       — К примеру, не менее прекрасный Китай. А потом вас оставят там гнить.       — А что потом? После первого задания? — спросил подросток, стараясь игнорировать хриплый голос в голове. — Мы будем совсем свободны?       — Ну, это как повезёт и как справитесь с заказом. Но не думаю, что у вас будет вообще свободное время. Я выделю каждому квартиру, но у вас будут и следующие задания, — развёл руками Намджун, — так что будете на выездах постоянно.       — Ну хотя бы будете гнить не на одном месте, уже хорошо, — потешался демон.       — Почему вы не расскажете об этом всем?       — А что это даст? Не нужно торопиться, время ещё не пришло. Ты один у нас тут такой любопытный, — уголки губ мужчины поползли вверх.       — Но вы ведь, считай, оторвали нас от общественной жизни, огородили от других. И как вы собрались делать из нас храбрых воинов, если мы и людей-то не видим почти?       — Знаешь, что у него в мыслях? «Хватит вам и рож японских. Вон их сколько: охрана, обслуживающий персонал, да мастера.»       «Ну хватит! — теряет, наконец, терпение Тэхён. — Я не могу сосредоточиться, когда ты постоянно ворошишь не только мои, но и чужие мысли! Ещё и свои пихаешь».       Демон, то ли обидевшись (что маловероятно с его-то характером), то ли сжалившись над своим носителем, наконец замолк.       Намджун открыл было рот, но передумал и ничего не ответил. Его лицо за это время успело поменять выражение с задумчивого на насмешливое, и в итоге, с хитро прищуренными глазами, он наклонился к Тэхёну, который был ниже его на полголовы, и спросил:       — Я соглашусь выпустить вас с острова, и вам проведут внеплановый урок социологии. Но что мне за это будет?       — Что? — Тэхён нахмурился, силясь понять, почему за свободу нужно что-то отдавать. — А что вам нужно, господин Намджун? Вы ведь знаете, что ни у кого из нас тут ничего нет. Ну, я могу гарантировать полное послушание мастеру, с которым вы нас отпустите. И беру всю ответственность на себя.       — Ну нет, Тэхён, — досадливо поморщился Намджун, — так не интересно. Давай так: ты даришь мне всего один свой сладкий поцелуй и тогда, уже завтра рано утром, вы сможете покинуть остров на самолёте.       — Что? — глухо переспросил подросток, смотря на мужчину с нечитаемым выражением лица.       Намджун же с интересом следил за ним и незаметно сделал шаг вперёд. Тэхён, будто очнувшись, бросился по коридору прочь, но тут же оказался сбит с ног и прижат к холодной стене.       — Пустите! — он вскрикнул и начал брыкаться, норовя заехать кулаком.       Намджун его будто вовсе не слышал: водил носом по шее и втягивал ни с чем не сравнимый запах чистой молодой кожи. Его руки обхватили Тэхёна за талию и притянули к себе. В какой-то момент подросток замер и зажмурился, играя желваками. Его щёки полыхали от стыда, а сердце сжималось в страхе. Когда Намджун вдруг сжал его шею одной рукой, припечатывая к стене и лишая возможности дышать, смотря при этом на широко распахнувшего глаза подростка с непонятным вожделением, в конце коридора вдруг появился Чимин. А чёртов извращенец в этот момент больно впился в губы, да так, что перед глазами в звёзды всё рассыпалось. Но Тэхён всё ещё мог видеть, как его друг застыл на месте и сжал кулаки.       — Не нужно плакать, Тэ, — слизнул мужчина скатившуюся горькую слезу. — Знал бы ты, как сложно устоять перед таким молодым телом!       — Ненавижу, — прошептал Тэхён, смотря в спину нервным шагом удаляющемуся Чимину, который ни разу так и не обернулся.       — Но-но, не глупи только, — отпустил подростка Намджун и провёл по его нижней припухшей губе большим пальцем, — тебе ещё шесть лет учиться, не забывай.       Тэхён испепеляет его ненавидящим взглядом и брезгливо вытирает губы рукавом.       — Не беспокойтесь, я доучусь, и вы больше меня никогда не увидите. Передавайте заказы через каких-нибудь посредников. Я, — Тэхён запнулся, но всё же нашёл в себе силы продолжить: — Я не буду терпеть подобного отношения к себе. У меня есть гордость и достоинство, которые, очевидно, не каждому даны, — недвусмысленно бросил он. — Что это за школа вообще, где дети не могут чувствовать себя в безопасности? Вы мерзавец, господин Намджун. Конченный мерзавец.       — Тебе пора на занятия, — холодно бросил Намджун и, развернувшись на каблуках, ушёл, направляясь к кабинету.       Тэхён потряхивало. Он усилием воли заставил себя остановиться, сдержав рвущийся наружу поток ругани вслед: продолжения не хотелось, к тому же, он уже много лишнего сказал. Поэтому, глубоко вздохнув, Тэ остервенело потёр губы, на которые, казалось, теперь лёг омерзительный нестираемый отпечаток греха, и всё же отправился искать Чимина.       Тот сидел на холодном кафеле общественного душа, куда залетел уже отчаявшийся его найти Тэхён, но всё ещё горящий желанием стереть с себя чужие прикосновения. Наткнувшись на друга, он остановился и пару секунд стоял в нерешительности молча, обхватив себя руками. Чимин будто его и не заметил.       — Чимин? — тихо позвал Тэхён и опустился рядом на колени, как делал это в детстве.       Чимин тут же распахнул глаза, в которых было лишь режущее равнодушие.       — Чего? — резко отозвался подросток. — Надоело сосаться с таким опытным Намджуном? Что ты хочешь от меня? Я никчёмен.       На последних словах его голос всё же сорвался и прозвучал надтреснуто глухо.       — Что ты вообще знаешь? — чувство вины у Тэхёна как волной смыло. — Не нужно делать выводы по…       — Ну конечно, — перебил его Чимин, иронично кривя губы, — что я могу знать. Я ещё такой молодой. А вот Намджун — другое дело. — Он вдруг поддаётся вперёд, к Тэхёну, и прищуривает глаза: — Скажи, вы давно уже так? Наверно и подальше поцелуев заходило?       — Что? Нет! Что ты вообще несёшь?!       Чимин откинулся обратно, прижимаясь затылком к стене и больше не смотря на возмущённого Тэхёна.       — А я думал, в чём же дело? Может, мой ненаглядный Тэ и вправду не такой? Может, мне стоит отступить, не доставать его лишний раз? А всё намного проще, да? — он криво усмехнулся, всё так же рассматривая белоснежный потолок над ними.       — Я не хотел этого, Чимин, слышишь? — попытался достучаться Тэхён.       Всё это начинало походить на глупое кино, в котором герой пытается оправдываться, но другой не слышит, на своём настаивает и делает свои выводы. И потом, как правило, всё катится к чёртовой бабушке — и отношения, и жизнь, и всё остальное и прочее.       — Вот потому я к тебе и не лез со своими любовными соплями.       — Да не об этом я, — досадливо воскликнул Тэхён, совсем теряя терпение. — Ты можешь не пялиться в потолок, а выслушать меня, наконец?!       — Не хочу я тебя больше слушать, — поджал губы Чимин и посмотрел ему прямо в глаза. — Будь счастлив со своим Намджуном, но ты мне задолжал кое-что…       Он резко схватил Тэхёна за узкий ворот кофты и притянул, буквально ударяясь пухлыми губами о его губы. Тэхён мычит от боли и отталкивает его. Холодную тишину вдребезги разбивает звук хлёсткой пощёчины. Чимин скривил губы в ухмылке, прижимая к горящей коже ладонь, и встал на ноги. С разбитых губ сорвалась крупная капля крови.       — Чёрт. Мы ещё встретимся, когда я стану опытным и искушённым в любом деле, и ты захочешь быть со мной. Но будет поздно, Ким Тэхён. До встречи.       Он быстрым шагом вышел из душа, аккуратно прикрыв за собой дверь. Но лучше б истерично хлопнул ею, в щепки разнося замок — тогда бы Тэхён не чувствовал себя настолько подавленным. Он лишился всего, что у него было — лучшего друга. А ведь это было единственное, что осталось из прошлой жизни. Наверно, Тэхён разревелся бы, но не давало крепко сжавшее горло раздражение. А всё этот Намджун…       Только сейчас Тэхён вдруг заметил, что демон молчал с того момента, как Тэ психанул и попросил не мешать. Не вставлял больше свои язвительные фразочки по поводу случившегося, да и вообще никак не комментировал это.       — Не молчи…       — А что я могу сказать, Тэхён? Я просто захлебнулся в переизбытке твоих негативных эмоций. Держи себя в руках, я уже сыт.       — Я не могу. Посмотри, что происходит вообще! — воскликнул Тэ. — Они все будто с ума посходили!       — Тебе нужно смириться с тем, что ты так влияешь на особей мужского пола. Значит, есть в тебе что-то, что так притягивает их. Не вижу ничего такого, чему бы ты мог так рьяно сопротивляться, — с ноткой недоумения заявил демон. — Любовь — не грех. К кому бы она ни была.       — Ну конечно. Что насчёт того, что в одной священной книге (забыл, что за книга) описывается сцена наказания жителей Содома и Гоморры? Ведь эти города стёрли с лица земли!       — Кто сказал, что там были гомосексуалы? — хрипло рассмеялся демон в ответ. — Ничего конкретного о их блудных делишках не было сказано.       — Ну ещё бы их расписывали…       Демон недовольно пофыркал и снова начал выявлять недовольство по поводу увлечения Тэхёна различной литературой, которую он откапывает в недрах безлюдной огромной библиотеки, содержание которой на семьдесят процентов состояло из старинных летописей и свитков с плохо понятными иероглифами:       — Я говорил тебе, что чтение этих книг не идёт на пользу? Не забивай свою тёмную головушку. И вообще, не упоминай при мне всё это. Слушать противно.       — От чего же?       Ответить демону не дала звонкая мелодичная трель, прокатившаяся по всему учебному крылу здания. По расписанию у бойцов было дзюдзюцу, преподавателем которого был славный господин Масахиро. Тэхён устало потёр переносицу и встал на ноги, которые успели порядком затечь от долгого сидения. Что ж, сейчас не помешало бы размяться и вытрясти из головы весь хлам, что скопился за эти сумасшедшие пару часов.       В просторной — точнее совершенно пустой — комнате-зале, уже все собрались и ожидали лишь мастера. Сложив ноги калачиком, Тэхён уселся на устланный по-японски соломой пол, и огляделся: Чимина нигде не было.       — Добрый день, бойцы, — поприветствовал всех вошедший переводчик господина Масахиро. Мастер низко поклонился. — Сегодня ваш мастер желает начать сразу. Разминка уже была, так что становитесь друг против друга, принимайте стойку, сосредотачивайтесь.       Тэхён откинул чёлку, встал в привычную позу напротив одного из парней и стал слушать ежедневное напутствие мастера:       — Помните, что вся ваша сила сосредотачивается во вздохе. Дождитесь, когда ваш вздох совпадёт с выдохом противника и только затем бейте.       Тэхён весь подобрался и постарался дышать равномерно, в то же время следя за движением груди соперника. Тот дышал как-то отрывисто, а затем вообще чему-то усмехнулся, и Тэхён решил почему-то, что удачней момента не будет. Но его удар ловко блокировали и послали в ответ такой силы, что он отлетел в сторону, падая на жёсткий настил.       — Чёртов хитрец, — пробормотал Тэхён и потёр ушибленный бок, на котором, без сомнения, уже завтра будет приличных размеров синячище.       Парень подал руку, но Тэхён проигнорировал этот жест и поднялся с пола сам.       — Поменяйтесь парами, — перекрикивая всеобщий шум, сказал старик-переводчик.       Ученики молча перестроились. К Тэ подошёл господин Масахиро, который по своему обыкновению всегда принимал участие в тренировках, иначе бы в нём и нужда пропала — переводчик, наверняка, давно вызубрил каждую фразу и мог бы спокойно вести уроки без мастера. Но так, Масахиро всегда был рядом со своими учениками, раздавал щедро точёные, выверенные годами удары и следил, чтобы всё исполнялось в точности, как он говорит.       — Всё в порядке? — на искажённом японским произношением английском спросил он у слегка пошатывающегося Тэхёна.       — Не совсем, — ответил тот, ощущая давление в висках.       Господин Масахиро всегда отличался особой наблюдательностью и участливостью: прощупав рёбра подростка и удостоверившись, что хрупкие кости того целы, и удар не оказался таким сокрушающим, как казался со стороны, он всё же отпустил Тэхёна «подышать свежим воздухом».       Проклиная себя и своих безызвестных родителей, которые не пожелали возиться с таким слабым, болезненным ребёнком, Тэхён прошёл через охрану у входа, уже привыкшую, что его выпускают во время занятий, и направился в сад. Хотя, можно ли назвать садом небольшую и единственную полянку с блёклой невысокой зеленью, где нет ни деревьев, ни кустов? Тэхён давно подозревал, что с этой местностью что-то не так, но из низких окон одноэтажного здания было видно только стены из неровного серого камня и всё, что они скрывают от мира извне. Потому известие, что это вообще отдалённый от цивилизации остров, лишь подтвердило подозрения.       Тэхён плюхнулся на траву и обхватил колени руками. Долго сидел так, размышляя о чём-то, а потом воскликнул:       — Чёртов Намджун! О каком самолёте он говорил, если у нас нет взлётной площадки, или как это вообще называется! В любом случае, для самолёта на этом островке места, как для дзюдзюцу в душевой кабинке!..       — Ты чем-то расстроен? Что-то случилось?       Рядом присел неизвестно откуда появившийся парень года на два старше Тэхёна. Он участливо посмотрел на шокированного своей догадкой подростка и протянул колечко очищенного ананаса — последнего из баночки. У Тэхёна из головы сразу все мысли вылетели.       — Откуда?! — изумлённо захлопал ресницами он, зная, как дорого ценятся фрукты в Японии, хотя вообще не ел их и в Корее, в детдоме. — Спасибо!       — Мой господин любит баловать меня, — улыбнулся парень, наблюдая, как Тэхён в долю секунды съедает сочное лакомство.       — Это восхитительно, — облизнулся тот, как только последний кусочек исчез за щекой.       Облизав ещё и пальцы, он, наконец, поднял глаза на парня и понял, что где-то уже встречал его, как бы избито эта фраза не звучала: казались знакомыми эти добрые, светящиеся глаза, на которые спадала прямая каштановая чёлка.       — Мы встречались?       — Навряд ли, — засмеялся незнакомец, и его смех был подобен звону редких весенних колокольчиков. — Говорил же — у меня уже есть господин.       Щёки Тэхёна предательски пунцовеют.       — Я не это имел ввиду...       Парень засмеялся снова, а Тэ вдруг подумал, что такой лёгкой радости здесь не видали лет пятьдесят точно. Он в этом просто не сомневался. Сиротам не до смеху — у них обучение, они слишком устают, чтобы оставались силы на какие бы то ни были эмоции. Ну, а взрослые вообще смеются не чаще, чем плачут.       Как всегда оказалось, что неудобно сидеть: что-то впилось в тощую пятую точку. Поёрзав, Тэ достал из заднего кармана свободных штанов тигра и отложил его в сторону, на примятую жухлую траву. Вот же ж…       — Ты ведь из учеников? — спросил в это время парень, продолжая улыбаться. — Наверняка искуситель?       — Нет, почему же?       — Да ну? — искренне удивляется незнакомец. — У тебя такое изящное хрупкое тело; сложно представить тебя с катаной в руках — скорее с тэссэном.       — С чем, с чем? — переспросил Тэхён, недоумённо хмурясь и прикусывая ноготь указательного пальца.       — Это веер со стальными спицами, — пояснил парень, — ты чего? В древности его использовали почтенные полководцы. Сейчас же его можно встретить, наверно, только в музеях или у заказных убийц. Хотя, может, я ещё чего не знаю.       На секунду его лицо приняло задумчивый вид, но тут взгляд бистровых глаз упал на потрёпанного тигра, и лицо парня моментально вытянулось.       — Откуда у тебя это?       Тэхёну показалось, или в его взгляде действительно появилась жёсткость, вытесняющая промелькнувшую тоску?       — Мой это тигра.       — Я спросил – откуда?       — Друг подарил, — пожал плечами Тэхён, не понимая, к чему такая дотошность и внимание к бедной игрушке.       — Тэхён? — тихо спросил парень, вглядываясь в отдалённо знакомые черты лица.       — Что? — по привычке отозвался Тэхён и вопросительного посмотрел на него, но только потом сообразил, вспомнив, что они не называли друг другу имена. — Откуда ты…       — Тэхён! Мать твою бесстыжую! — бросился ему на шею ошалевший подросток. — Я уж думал не встречу тебя никогда!        «Мать бесстыжую твою» — это было одно из самых любимых выражений детдомовского друга, одна из других таких же сумасшедших розочек, которые никогда не вязались с его весьма милым образом.       Тэхён нахмурился и отодвинул от себя прилипшего парня.       — Какого вообще?..       — Тэхён, задница твоя бесстыжая, — возмутился тот, тряся Тэ за плечи.       — Джин? Да прекратить ты меня трясти! Как тебя вообще занесло сюда?       Узнавание пришло не сразу; всё никак не верилось в то, что это тот самый маленький Джин, оставивший после себя лишь тёплые воспоминания и мягкого тигра. Тэхён крепко сжал парня в ответных объятиях.       — Ну, можно сказать, меня усыновили, — немного смущённо ответил на его вопрос Джин.       — Да? Кто же?       — А вон, смотри, — показал на окна второго этажа парень, — его окна.       Тэхён посмотрел и не увидел ничего, кроме бардовых штор, наверняка, совершенно не пропускающих в комнаты дневной свет.       — Подожди, — вспомнил он вдруг и, поражённый своей догадкой, уставился на вновь обретённого друга: — это же кабинет главы школы?       — Ага, он и взял надо мной опекунство. Но у нас немного другие отношения, — покраснел Джин.       — Что, прости? — захлопал длинными ресницами Тэхён и вспомнил, как совсем недавно этот опекун…       — Не знаю, как это назвать, но он просто повёрнут на молодости. Думаю, когда я вырасту, уже не буду так нужен ему. Или отношения перейдут на другую ступень… — Джин потёр шею и отвёл глаза. — Пока что, дальше ласк не заходило.       — Боже, Джи, ты ведь не был таким! Что случилось?       — Я никаким не был, — обиделся почему-то парень. — Джун мне как отец, но чуточку ближе. Так ко мне ещё никто не относился. Он, конечно, бывает груб, но это не так страшно.       — Он точно извращенец, — вздохнул Тэхён и поморщился на выпад демона: «Ну вот, даже твой друг ненаглядный любви своей не стыдится». — Ты не думаешь, что у него может быть ещё кто-то другой? Тут ведь полно молодых, а ты сказал…       — Конечно могут, — пожал плечами Джин. — Но они все уйдут, а я останусь. Из всего молодняка ещё ни одному не удалось удержаться надолго в его ветреной голове. Я же у него в сердце.       — Ты так уверен, — удивился Тэ. — С чего ты это взял?       — Я живу здесь с того момента, как он меня забрал из детдом, пока тебя таскали по психиатрам. Я знаю тут каждый уголок и каждого человека, что работает на Джуна. И, знаешь, что они говорят? Что я первый, кого он пустил в спальное крыло. А я там живу, между прочим, — поднял указательный палец Джин. — Ты думаешь, он стал бы оформлять все эти бумажки и брать меня к себе, будь я всего лишь его очередной игрушкой?       — Резонно, — задумчиво ответил Тэхён. — А что он делает с игрушками?       — Не интересовался, — легкомысленно махнул на это рукой парень и встал с земли. — Холодает уже. Пошли, что ли, обратно?       Хоть и безоблачное, но серое небо, на котором никак не было видно солнышка, и вправду выглядело пасмурно.       — Дождь наверно будет, — сам себе тихо говорит Тэхён и тоже встаёт. — Обещай, что мы ещё встретимся? Меня часто отпускают с занятий.       — Да хоть каждый день, — улыбнулся Джин. — Мне всё равно делать нечего до самого вечера, пока Джун не вернётся. Сейчас у вас обед, да?       — Да. Потом два свободных часа, на которые нас иногда запирают в комнате.       — Ладно, тогда до завтра, Тэхён.       Джин снова стиснул друга так крепко, что кости тихонечко так хрустнули.       — Я уже и забыл, какой ты медведь, — прохрипел Тэ и похлопал его по спине, сдаваясь. — Отпусти.       — Ой, Тэ, а представляешь, Джун как-то показывал мне настоящего сибирского медведя! — восторженно воскликнул Джин и разжал руки, позволяя Тэхёну нормально дышать. — Не знаю, где он его достал, но мишка такой огромный, такой вонючий и грузный. Я тогда совсем ещё ребёнком был.       — Намджун тебя действительно баловал, — с ноткой зависти сказал Тэхён и вновь посмотрел на тёмные окна кабинета.       В этот момент шторка отодвинулась и появилось усталое лицо главы школы, которое, впрочем, при виде Тэхёна стало вдруг насмешливым. Подросток тут же отвернулся и скрипнул зубами. Взяв себя в руки, потянул Джина к двери, где Намджун не мог их видеть.       — Ладно, Джи, до завтра, — попрощался через несколько минут он и проскользнул в приоткрытую дверь.       Джин ещё долго продолжал стоять в одиночестве, смотря в хмурое небо, грозящее вот-вот собрать грозовые тучи и излиться слезами на грешную землю. На душе у подростка были смешанные чувства. Сердце сжималось от тоски, но в то же время оно было радо, что вновь встретило своего маленького друга. Тоскливо от того, что Намджун и вправду легкомысленный в плане отношений. Подарки дарит, дорогими вещами и фруктами балует, но как придёт вечером пьяный, так подростку смотреть на его губы, от чужих поцелуев распухшие, противно. А он ещё и лезет со своими грубыми ласками, будто ему всё мало.       Джин прикусил губу, сдерживая рвущиеся наружу слёзы. Было бы сегодня всё нормально…

♤♤♤

      На удивление, пришёл Намджун совершенно трезвый и в хорошем расположении духа. Бросил слегка помятый пиджак на кровать и подошёл к своему «сыну».       — Скучал, малыш? — тихо спросил он.       — Конечно.       Джин прижался к груди своего мужчины и закрыл глаза, млея от тепла, исходящего от него и от его рук, медленно скользящих по спине подростка.       — Я видел сегодня, как ты разговаривал с одним из учеников.       Джин напрягся, но Намджун продолжал его поглаживать по спине, другой рукой перебирая каштановые мягкие локоны.       — Да, — ответил, наконец, подросток.       — Как он тебе? Наверняка, и тебе он так же сильно понравился. Хочешь, он станет нашей общей игрушкой?       — Что? Нет! — Джин вырвался из нежных объятий лукавого и отступил к стене, тяжело дыша. — Ты пил сегодня? Как ты можешь говорить мне подобное?! Я и так тебе ничего не говорил, а ты совсем уже…       — Тише, тише. Не кричи, — оборвал его Намджун и медленно подошёл, нависая горой могучей. — Ты начинаешь наглеть, я смотрю. Мой пушистый щеночек обзаводится зубками? — искривил губы в усмешке мужчина. — Что это? Неужели ревность?       — Нет, — вспыхнул Джин. — Всё нормально, господин.       — Ну вот что ты обижаешься? — поморщился Намджун, зная, что подросток «господином» его так просто не зовёт.       — Зачем тебе все эти дети? — поднял на него глаза Джин. — Их и так много, отпусти хоть некоторых!       — Ты хочешь, чтобы я отпустил того тощего? — Намджун внимательно посмотрел на него. — К этому ты клонишь? Ну нет, детка. Сколько там детей – не тебе судить. Отпускать я никого не буду, даже ради тебя, избалованный ты мой щенок. Это моя работа, и за неё я получаю более, чем просто хорошо. Не лезь в эти дела, — с нажимом произнёс он, но тут же наклонился и поцеловал дрожащие губы. — Я лишь предложил тебе, потому что этот Тэхён действительно хорош.       Джин скривился и отступил ещё на шаг, упираясь в стену.       — Для чего хорош?       — Ну, а ты как думаешь? — хмыкнул мужчина и провёл большим пальцем по его подбородку, а затем по чуть приоткрытым, пухлым губам, как всегда любил это делать. — Хотя, конечно, с тобой никто не сравнится.       — Я хочу сегодня побыть один, — отчаянно замотал головой подросток и оттолкнул чужие руки. — Пожалуйста.       — А я не хочу этого.       Намджун грубо перехватил тонкие запястья подростка и прижал их к стене над головой. Любуясь ещё детскими очертаниями фигурки, он провёл рукой по груди, спускаясь ниже, на талию. Джин даже сквозь рубашку чувствовал его горячие ладони, от которых дрожь пробегала по всему телу.       — Когда ты вырастешь, твоё тело уже не будет таким прелестным, как сейчас, — тихо говорит мужчина, опаляя дыханием кожу лебединой шеи. — Пользуйся случаем, детка, пока я люблю тебя.       Уязвлённый Джин предпринимает ещё одну попутку вырваться, и это ему удаётся. Оттолкнув расслабленного Намджуна, он выскакивает за дверь спальни, хлопнув ею со всей силы.       — Не совершай ошибок, Джин-и! — несётся ему вслед. — Пожалеешь.       — Уже! — кричит в ответ Джин и несётся в учебное крыло, мимо ошалевшей охраны, к спальне учеников.       В коридоре уже потушили весь свет, и лишь редкие ночники подрагивали голубоватым светом, отбрасывая холодные блики на безликие однотонные стены. Двери спальни, к счастью, ещё не запирали, но там было совершенно темно. Джин шёл между коек, осторожно ступая, но всё равно наткнулся ногой на кровать, ударяясь мизинцем.       — Чёрт! Ты где, Тэхён?       — Джин? — послышалось откуда-то сбоку. — Ты что тут делаешь?       — Да вот, решил не ждать завтра, пришёл к тебе, — ответил Джин, морщась от противной пульсации в бедном пальце. — Где ты там?       — Я тут, пошли, — звучит прям над ухом парня, отчего тот тихо вскрикивает и отпрыгивает в сторону. — Тише, Джин, все только уснули!       Тэхён хватает Джина за руку и куда-то тянет.       — Надо мной спал один ученик… Эм… А сейчас он поменялся с другим, — прошептал он и посадил друга на свою кровать. — У нас каждая койка заселена. Я так понимаю ты пришёл на всю ночь?       — Наверно, Тэ, я не знаю, — ответил Джин, опустив голову. — Мне так плохо сейчас. Только не спрашивай, хорошо? Всего одна ночь, и со мной всё будет в порядке.       — Как хочешь. Дело твоё, — поджал губы Тэ, но решил не допытываться.       — Тебя ведь всегда бесило чужое недоверие? Как ты говорил? «На черта начинать, если не хочешь продолжать и вообще делиться чем-либо?!». Так? Неужто сейчас не выкажешь своего неудовольствия?       «Я совсем его не знаю, столько времени ведь прошло. Мы ничего друг другу не обязаны, так что пусть молчит, если хочет».       — Не обижайся только, Тэ, — будто услышал их мысли Джин. — Может позже я тебе всё расскажу.       — Не нужно, Джи, ложись спать, — покачал головой Тэхён, хотя друг не мог видеть этого в темноте. — Я посижу рядом, всё равно не усну. Сегодняшний день был очень длинным, — вздохнул он, вспоминая, с каким лицом Чимин свернул свой матрас и перебрался на другую койку, почти в другом конце комнаты.       — Может ляжешь рядом? — предложил Джин, чувствуя себя неудобно из-за того, что занял место друга.       — Ну нам же не по десять лет. Тут места только на одного. Всё, спи.       Тэхён уселся на подтапливаемый пол, облокотившись спиной о кровать и согнув ноги в коленях. Джин несколько минут ворочался с боку на бок, но всё же скоро заснул, а Тэхён ещё долго думал, глядя в темноту — Намджуна нужно ненавидеть или благодарить?