***
Навык хорошего пловца - умение на Веране редкое. Негде там его оттачивать. Боятся люди Вераны воды, и нелюди ее тоже боятся. Правильно, в принципе, и те, и другие делают. Это сейчас как-то полегче стало, а в старые времена, Риша слышала, любой водоем кишел чудищами пострашнее Леса, да и просто вода убивала за милую душу. Только родная Ришина деревня - Нахаловка отделялась от человечьего жилья как раз «рекой». Широкий подземный поток неторопливо нес свои темные мутноватые воды через сводчатые коридоры подземной Вераны. То ли природные, то ли искусственные, кто знает. На одном берегу притулился к боку заводского реактора рабочий поселок. На другом – толком и не таясь, так, что тусклые огоньки из жилых пещер с заводского берега иной раз видны, деревня нелюдей. Но это не из-за какой-то особенной наглости Ришиных односельчан. Просто, чтобы выжить, нелюди обычно убираются на поверхность в леса. Но и там пригодные для жизни места по большей части уже заняты. И не только нелюди, но и обитатели человеческих куполов все чаще вторгаются в лес не в ходе краткосрочных рейдов, а на постоянной основе. В общем, группа нелюдей с полвека назад решила рискнуть и поселиться почти под человеческим куполом. Поселковые ими наверняка детей пугали, но терпели. Вреда-то от незваных соседей в общем не было, а со временем и некая польза образовалась. С малолетства Риша была среди тех, кто добывал кусок хлеба на другом берегу. А для этого на тот берег надо добираться. Риша добиралась вплавь. Там она зарабатывала гаданием да фокусами. Откровенным воровством не занималась почти никогда. Потому что даже ее безобидный промысел считался незаконным, ибо кто не работает, тот не ест. Гадалку и циркачку любой патруль мог забрать, даже будь у нее регистрационный чип. И привет Полигону! А без чипа - просто на месте пристрелить, чтоб с этапом не возиться – запросто. Оно ей надо? А чтоб поселковые власти закрывали глаза на ее визиты, порядок лучше не нарушать. Она и не нарушала. Поэтому патрули заводской охраны ее регулярно с рабочего места на людном перекрестке спугивали, лениво гнали до берега, где она прыгала в воду, а служилые шли писать рапорт об очередном утопшем нелюде женского полу. День последнего похода в поселок два года назад не задался с самого начала. Она продрала глаза ближе к обеду, но все равно голова раскалывалась, и во рту сохло. Вчера толстая Кута-самогонщица позвала ее с несколькими девушками помочь разливать готовое пойло. Пока самогон по пластиковым бутылкам фасовали, нанюхались, хоть закусывай. Потом хозяйка работницам сверх оговоренной оплаты еще по граммульке поставила. Риша спиртное не любила, но от халявы не отказалась. Правда, как до дому добралась, теперь не помнит. Морщась и по-старушечьи кряхтя, потянулась к одежде, чтоб пересчитать вчерашний заработок. Тому, что его не оказалась, девушка почему-то не слишком удивилась. Интересно только, это скряга Кута предпочла напоить и не заплатить, или «подруженьки» трезвее оказались? В общем, хочешь – не хочешь, а идти работать надо. Жрать-то по мере прояснения похмельной головы хотелось все сильней. Риша кое-как умылась-причесалась и, тихо чертыхаясь, вылезла из своей конурки-пещерки в общую подземную галерею, служащую здесь улицей. Ее окликнули почти сразу. - Эй, Ришка, привет! А я к тебе по делу. Тощая фигура Родика заполошно кинулась наперерез, словно парень боялся, что девушка бросится наутек. - Привет, - без особого энтузиазма отозвалась догадавшаяся о сути дела Риша. Не ошиблась. - Тебя Тоба-Прыщ к себе зовет. Мы вчера большой куш взяли. Тоба сегодня по такому случаю пир закатывает. - Мы? – постаралась уйти от неприятной темы Риша. - Ага! Представляешь, я вчера с Прыщем и его парнями на серьезное дело ходил. Все по-взрослому! До самого наземного уровня по таким крысиным норам на брюхе ползли – жуть! Зато наверху – магазинище! Это что-то! Охранник нам навстречу! Прыщ ему в лоб бах! Тот брык! Продавщица орать, а Прыщ ей нож к горлу: «Заткнись, дура, а то...» От восторженного Родикова рассказа вновь заломило виски. Парень – ее ровесник. Одно время был ее соседом. Сразу после того, как тот из материного дома ушел, а с бандой Тобы еще не связался. Мать Родика – проститутка, принимала клиентов там же, где и жила, выставляя сына за дверь, чтоб не мешался. Подросший парень и сам предпочитал ночевать подальше от веселых гостей, которым после дозы Кутиного зелья что мальчик, что девочка – все едино. Вот только найти укромное место, особенно зимой, получалось не всегда. Как-то раз закоченевший Родик вернулся слишком рано. Разбуженные его появлением трое нетрезвых мужиков вдруг решили, что кто-то отпил из их бутылки, а сделать это кроме сопляка некому, значит нахала надо поучить как следует. О том, что было потом, обычно болтливый Родик упорно молчит. На истошные вопли сбежались вообще-то вовсе не любопытные соседи. Навстречу им вырвался перепачканный кровью Родик. Два мужика орали, что в парня вдруг демон вселился. Третий, с ножом в горле, помалкивал. Только теперь проснувшаяся пьяная хозяйка дома ничего толком пояснить не смогла. С тех пор Родик там не появлялся. Поселился на другом конце деревни рядом с давно уж жившей самостоятельно Ришей. Сперва промышлял мелким воровством и попрошайничеством. Потом чем-то глянулся бандиту Тобе. - Ты бы поосторожнее там. Смотри, подставят тебя Прыщевы дружки. - Ты чё? Мне Тоба доверяет. Даже мешок с хабаром барыге в поселок снести доверил. Вот! Родик горделиво показал увесистый тюк. - А это Прыщ тебе велел передать. Гостинец. Еще сказал тебя позвать. На протянутой ладони оказалось цепочка с кулоном – камушком в оправе в форме цветочного бутона. Риша молча приняла подарок. - Что Прыщу сказать-то? Придешь? - Подумаю, - нехотя отозвалась девушка. Хотя чего тут думать. Идти придется. Прыщ на нее глаз положил, теперь не отступится. Значит, если сама не придешь, его дружки силой приволокут. От мыслей о близости с Тобой, которого вовсе неспроста Прыщем прозвали, аж передернуло. До своего рабочего места – перекрестка - она добралась без происшествий. Успела спокойно расположиться на пока пустом месте. На покрытом яркой тряпкой ящике появилась банка с записками-предсказаниями, они же билеты беспроигрышной для Риши лотереи, три стаканчика и шарик для игры в наперстки. Только устроилась, как после смены от заводского шлюза повалил народ. - Кручу-верчу, копеечку выиграть хочу: один полный, два пустой – угадай, который твой! – зазывно начала Риша. И тут поняла, что день решительно не ее. В конце улицы появился местный квартальный Тит. Ну почему сегодня дежурит именно он? Двое его коллег на ее представления тоже сквозь пальцы смотрели, не без основания полагая, что лучше уж работяги во вверенном квартале на фокусы с элементом мошенничества лишнюю копейку потратят, чем на паленую выпивку или богомерзкую курительную дурь. Но, в отличие от Тита, плату за свое невмешательство не требовали. В его же дежурство Рише приходилось тащиться в участок, где Тит и удовлетворял свою похоть. По месту службы, так сказать. Не отрываясь от охраны общественного порядка. От мысли о вечно потном и сопящем квартальном едва не затошнило. Вот ведь жизнь, кому рассказать о том, что девчонка-нелюдь регулярно трахается с пехлеваном, не поверит никто. А на деле – и рассказывать противно. Хотя, какие в местной заводской охране пехлеваны? Так, название одно, а по сути - такое же отребье, что и прочие обитатели поселка. Впрочем, думай, не думай, а не заметить «дорогого господина Тита» нельзя. Риша надела на лицо подобострастно-радостную улыбку и шагнула навстречу. Только что-то нынче Тит совсем не в духе: глазки бегают, морда не просто от пота лоснится, а красно-белыми пятнами пошла. - Давай-давай, пошевеливайся, лахудра, - зачем-то принялся подгонять ее Тит уже у самого входа. Перешагнув порог, Риша поняла причину этой нервозности. В единственной комнате охранного отделения их встречали трое пехлеванов. Настоящих. Человека с наземных ярусов с местными не спутаешь. Тит пытался что-то блеять, но старший жестом приказал ему заткнуться, а второй вывел в боковую дверь. Похоже, влип квартальный основательно. Но Рише совсем не до него. О себе думать надо. Улыбка на лице девушки стала еще зазывнее, а поза - откровеннее. Это – ее единственный, пусть и совсем призрачный шанс. Все без толку. Те даже бровью не повели, не взглянули даже. Проверили наличие (в смысле отсутствие) чипа. Потом долго водили вдоль всего тела каким-то сканером, пока машинка не сообщила: «Параметры в пределах нормы». Сканер в руках бойца сменился разрядником. - Давай, только несильно, - распорядился старший. От электрического разряда Риша вскрикнула и осела на пол. Ее немедленно вернули в вертикальное положение. - Отвечаешь на мои вопросы быстро и четко. На размышление не больше пяти секунд. Поняла? - Да, ашавант начальник, - обреченно мотнула головой задержанная. Перед ней возникла объемная карта-схема их Нахаловки. Уже довольно точно составленная. Ей оставалось только детали уточнять. А старший вносил новые пометки. С чего это вдруг их клоповником заинтересовались настоящие чистильщики, думать некогда, да и неинтересно. Может, Прыщ-зараза привлек ненужное внимание. Может, правду старики болтали, и наверху пехлеванам кто-то настучал в бубен настолько крепко, что народ с верхних уровней того гляди вниз побежит, вот место и расчищают. Только какая ей разница, если вот сейчас вопросы у начальника кончатся, и ее убьют. Вопросы кончились. Ее вывели в боковой коридор, который почти сразу заканчивался тупиком. Риша отчаянно развернулась навстречу идущему сзади охраннику. - Не стреляйте, дяденька, пожалуйста. Не думайте, я не заразная и по-всякому умею, а? Даже если солдат согласится, это едва ли спасение. Просто небольшая отсрочка. Но он не согласился. Тихо выругавшись, швырнул заупрямившуюся арестантку в створки вдруг раздвинувшихся в конце коридора ворот. Риша ошалело огляделась. Да это же клеть подъёмника. Значит все-таки на Полигон. И черт с ним, с тем, что там больше года не живут! Это же целый год впереди. Она обессилено опустилась на пол и лишь тогда заметила, что в просторной, рассчитанной человек на пятьдесят клети еще кто-то есть. В дальнем углу плаксиво шмыгал разбитым носом Родик. Его отлупили, и весьма основательно. Теперь понятно, откуда у пехлеванов схема деревни. - На пароме взяли? - Угу. Паромщик сдал, гад. - А меня квартальный. - Чего не отправляют-то? - Конца зачистки ждут, дурень. Кого не постреляют, сюда пригонят. Разговор дальше не клеился, хоть и сидеть пришлось довольно долго. В конце концов в их подъемник набили под завязку сплошь молодежью – ровесниками Риши и Родика. Рядом тихо шептались про то, что зачищают нынче как-то необычно. На месте постреляли только тех, кто пытался сопротивляться да откровенно никчёмных синяков-укурков. Здоровых и покорных же распределили по возрасту: сопляков загнали сюда, совсем взрослых - в соседние клети. На верху их перепуганную толпу погнали на санобработку, обрили под ноль без разбора пола, переодели в чистые, да чего там чистые – новые комбинезоны и, совсем уж чудо чудное, вживили чипы идентификации. После чего бывших нелюдей, превратившиеся в добропорядочных ашаванов Веранского Декагона, погрузили на военный транспорт, который после недолгого пути выгрузил их на огромном летном поле в компании еще нескольких тысяч таких же свежевыбритых и перепуганных бедолаг. На то, чтобы придать этой толпе некое подобие строя, ушло время. Но вот вопли пехлеванов увенчались успехом, и к ним вышел… Риша сразу и не сообразила, кто. Удивленно тянула шею, пока рядом Родик не заголосил сдавленным шепотом: - Атраван! Я не я буду, атраван! Вокруг загалдели, иные начали пальцами на появившегося показывать. Неудивительно. Живого представителя высшей касты веранского общества обитатели андерграунда раньше не встречали. Их соседи – работяги-джихади, реже воины-пехлеваны. Риша как-то раз видела инженера-дивани, и то - мельком. Так что солдатам вновь пришлось сильно постараться, чтобы привести удивление подростков в приемлемые формы. Из речи атравана следовало, что их прекрасная родина – Благой Декагон Вераны - недавно подвергся гнусному нападению, которое было блестяще отбито доблестными армией и флотом. - Короче, наваляли пехлеванам по самое не балуйся, - зло прокомментировал, сплюнув сквозь выбитый зуб, Родик. И верно. Хотя вслух об этом атраван не сказал, но по итогам недавних событий власти сочли за благо создать новый род войск – палубную штурмовую авиацию. Но все доблестные пехлеваны и так денно и нощно берегут покой ашаватов, и служить там просто некому. - Боимся, что в следующий раз не отмахаемся. Помогите, люди добрые, кто чем может, - вновь перевел с атраванского на человеческий Родик. Риша досадливо отмахнулась, потому что дальше пошло самое интересное. Если опустить пафосные завывания о том, какое неслыханное доверие родины свалилось на их непутевые головы, и соответственно, какую несказанную благодарность им следует сейчас испытывать, то получалось, что на пилотов этой самой авиации учить станут их. - Ну, че, подмогнем товарищам пехлеванам, коли просят? – наконец сменил гнев на милость Родик. Риша только плечами пожала. Будто их кто спрашивал. Но учиться оказалось неожиданно интересно. Трудно было привыкнуть вставать по утрам не когда хочется, а когда подъем. Но с этим можно свыкнуться. Гораздо ценнее то, что поселили их в чистой и теплой казарме, кормили три раза в день, и без причины не наказывали. А еще Рише безумно нравилось ходить по верхнему городу. Даже и не в увольнительную, а просто с поручением каким сбегать. Радость переполняла от осознания того, что теперь она шагает по чистым улицам Хабада на законном основании. Мало того, большинство встречных джихади и дивани принимали ее за пехлевана. Формально она и была теперь представителем этой касты, хотя потомственные пехлеваны так не считали, но это детали. Еще, правда, кайф от прогулки мог испортить Родик, которого непременно разбирало чего-нибудь спереть и вообще вести себя как нелюдь из леса. Но выкрутасничал Родик не только в городе, но и по месту учебы. Отчего увольнительных регулярно лишался и настроение Рише не портил. Через год их обучение сочли завершенным и отправили на свежепостроенный авианосец. Командир которого после их первого массового тренировочного полета час орал, периодически переходя на визг, о том, что с такими пилотами враг не нужен: дайте время, они сами поубиваются и авианосец до кучи раздолбают на хрен. По сути он был прав. Летали они пока еще плохо. Как ни просто выглядела их тактика, а отрабатывать следует и ее. Во-первых, организованно покидать авианосец. Банально не сталкиваться с ранее выпущенными машинами и теми, кого стартовая катапульта выбросит следом. Потом быстро собраться в кучу и всей дурью валить на вражеский корабль, в который следует выпустить по две торпеды, а потом выбрать наиболее уязвимое место для тарана. С учетом, что враг – наверное не идиот и сидеть сложа руки не будет. Поэтому у них на все про все около двух минут. После чего они либо завалят вражину, либо вражина завалит их и примется за прикрывавший их огнем авианосец и корабли сопровождения. Вот ради этих двух минут реального боя, который по-любому будет у них один, они по пять часов в день не вылезали из штурмовиков, и так, и эдак заходя на модель вражеского корабля в натуральную величину. - Ну, а толку? Только горючку зря жжем, - разглагольствовал растянувшийся на койке Родик. - Кто сказал, что нам именно такая калоша достанется? А другую разглядывать некогда. С бывшим соседом судьба все никак не хотела ее разводить. Они мало что на одном авианосце служили, но и летали в паре. То, что именно этот раздолбай в бою станет прикрывать ее огнем, пока она определяет цель атаки, ее не слишком обрадовало. Но сейчас она с ним согласна. Последний месяц – сплошные ученья, плавно переходящие в боевое патрулирование. Во втором случае патрулирует подозрительный район авианосец, а пилоты чуть не сутками сидят в кабинах уже поданных на элеваторы штурмовиков, и едят, и спят там же. В общем, ухайдакались вусмерть. Теперь пара недель относительно спокойной жизни на орбитальной крепости. Это хорошо. Но соглашаться с Родиком западло, поэтому она лениво повернула голову в сторону напарника. - Не чирикай попусту. Самая благая беседа – это еда, самое благое дело – это сон. - Мудро говоришь, чисто атраван. Значит, самое благое животное – это свинья. Она либо ест, либо спит. - Нет. Самое благое животное – это змея. Она даже ест лежа. Вот на этой оптимистической ноте Ришина судьба заложила очередной вираж. Ибо в казарме появился дежурный с приказом для пилотов Риши и Родика немедленно явиться на центральный пост управления станцией. - Ну и че ты опять натворил, придурок? – лениво ворчала Риша по дороге. Но Родиковы выкрутасы оказались ни при чём. Исследовательскому центру дивани Натаса Алу понадобились летчики-испытатели новой машины. Две недели они осваивали пилотирование незнакомой техники – скорее крохотного звездолета, чем палубного штурмовика. Затем был по-настоящему испытательный полет с запуском экспериментального двигателя. Который кончился тем… Ну, в общем она плохо помнит, чем он кончился. Очнулась она уже на Земле. Место шикарное. Местные, похоже, особо не в претензии. О деталях она предпочитала не думать, потому что без толку.***
Володя в компании двух веранцев шагал от пляжа к столовой Базы. Последние дни он почти всецело проводил здесь. Нет, в Севастополь он, конечно, на второй же день съездил, но вся его настоящая жизнь крутилась вокруг чужого упавшего кораблика. Именно кораблика. Володю поразили его маленькие размеры. Не больше паровоза. Ну, если вместе с тендером. Сперва они смотрели на пришельца через прозрачную стену странного купола. Корабль лежал, зарывшись в песок, а люди в похожих на водолазные костюмах поливали его пеной из брандспойтов, которые тянулись к цистернам вроде той, что он подбил в первые часы в новом мире. - Топливо у звездолета сильно ядовитое. Проводим дезактивацию. Защитный купол, чтоб отрава по округе не распространялась, - пояснил командующий здесь Дымов. - Хорошо, реактор у них слабенький. Считай, в три дня управились. Потом они зашли в подсобку и влезли в такие же костюмы. В которых оказалось на удивление легко и комфортно двигаться. Внутри инопланетный корабль особого впечатления не произвел: в носовой части крохотная кабина с глухими стенами без иллюминаторов и двумя креслами перед приборной панелью, на которой этих самых приборов оказалось совсем немного. Потом узенький коридор и буквально напичканная всякими штуками со стрелками щель даже не с креслом – обломками обычного стула на полу. - Два пилота и инженер-механик, - пояснил Терентьев. - Пилотов отчасти защитили кресла. Оба завтра-послезавтра очухаются. Инженер отчего-то работал в совсем необорудованном отсеке. Тоже вроде бы живой, но врачи пока ничего не обещают. Они вышли наружу и зашагали к ближайшему строению, оказавшемуся госпиталем. Трое инопланетян лежали под стеклянными колпаками, окутанные кучей трубочек и проводов. И опять разочаровали. Люди как люди. Двое мужчин, точнее бородатый дядька и короткостриженный парень лет восемнадцати, и девушка – ровесница парня. Невысокие, темноволосые, смуглые с учетом нездоровой бледности. Если сравнивать с землянами, то как-то так представлял себе Володя североамериканских индейцев. - Ждал зелененьких пучеглазых крокозябр? - Ну… не крокозябр, конечно… - Спокойно, лейтенант. Космос большой. Есть в нем и крокозябры, и даже разумные тараканы. Но гуманоидов больше. Мы – земляне, люди Сторкарда и Эфроста близки настолько, что в совместных браках рождаются дети. Политически ангажированные этнографы все чаще говорят о единой гуманоидной расе галактики. Как так получилось, что за тысячи парсеков друг от друга автономно возникли части целого, никто внятно объяснить не может, но факт есть факт: люди Вераны мало чем отличаются от нас с вами. - Так вы знаете, откуда они? - Более-менее, - Терентьев сделал паузу. - Давайте так, я сейчас воздержусь от рассказа о Веране, а вы постараетесь сформировать собственное суждение об этом мире, общаясь с его людьми. Нам было бы интересно ваше независимое мнение, да и общаться с вами – по сути их товарищем по несчастью, им будет легче. - Хорошо. Только как я с ними общаться-то буду? - Через киберпереводчик «Толмач». Можно, конечно экспресс-изучение языка с помощью гипноза. Но без специальной подготовки это тяжело. А прибор позволяет вполне комфортно общаться. Вставляете наушник, а сам конвектор вешаете на пояс. Только обратите внимание, при переводе будет попадаться много персидских или арабских слов. Несовершенство словаря. При первом знакомстве выяснилось, что веранцы – огнепоклонники. На самом деле общего мало, но составители словаря стали отождествлять веранские понятия с терминами земного зороастризма. Весь народ – ашаваны, вроде как правоверные – свои люди. Делятся на четыре касты: атраваны – жрецы, пехлеваны – воины, дивани – мудрецы, ученые и вообще специалисты, джихади – работяги. Следующий день Прохоров провел в Севастополе. Прошелся по знакомой Графской пристани, посмотрел на маяк. Потом – на памятники, которые не застал, на те, которые участникам второй обороны города, по сути, ему самому, на те, что освободителям 1944-го, и те, что не совсем понятной третьей обороне 2014-го: солдат с кошкой на руках и подписью «Вежливость города берет». На рейде незнакомые, но по-прежнему неприметно серые и хищные силуэты кораблей. На улицах доброжелательные, улыбчивые прохожие. У памятников героям Великой Отечественной войны – живые цветы. Оборванцев и нищих не видать. Очередей в магазинах – тоже. В общем, на первый взгляд потомки – люди приличные. Хотя расслабляться не стоит. А еще через день очнулись пилоты. Риша и Родик осознали свое положение на удивление спокойно. Во всяком случае, без обмороков и истерик, как у Володи было. Терентьев им жизнерадостно сообщил, что претензий по поводу незаконного пересечения границы к ним нет. Напротив, земляне готовы оказать им всяческое содействие. Задал несколько вполне формальных вопросов и удалился, оставив на попечение Прохорова. Рассказ инопланетян оказался на редкость бесхитростным и понятным: беспризорные скитания на грани уголовщины, облава, учеба, служба. По тому же пути судьба вела и самого Володю. Поэтому особых проблем в общении не возникло. Он сопровождал пришельцев от подъема до отбоя: зарядка, завтрак, потом лекции о прошлом и настоящем Земли, занятия в спортзале, разговоры «за жизнь». Вообще, физподготовке они внимания уделяли много. И потому, что лейтенант Прохоров считал кроссы и гимнастику вещью полезной, и потому, что местный доктор предупредила, что у пришельцев сперва из-за недоедания, а потом из-за долгого пребывания в невесомости мышцы слабоваты. Подкачать надо. - Я вообще не понимаю, как эти задохлики летали. Они же уже на 4 g отключаться должны, - вторила врачу буфетчица тетя Люба, внимательно наблюдая за азартно уничтожающими завтрак пришельцами. - Эй, заглот. Топай сюда за добавкой. Нечего хлеб за пазуху прятать, кому сказала! Здесь лопай от пуза, а куски не таскай! Володя строго кивал в такт тети Любиным словам. Типичную привычку беспризорника делать продовольственные запасы он понимал слишком хорошо, но отучать Родика от старых привычек следует. В столовую, точнее - уютное кафе с открытой верандой, зашел Терентьев. Приветственно помахал рукой и сел по соседству. Володя понял его жест как приглашение и, подхватив свой поднос, шагнул к его столу. - Разрешите, товарищ майор государственной… ой, извините, глобальной безопасности? - Присаживайтесь, Володя, - невозмутимо кивнул тот, оговорке очевидно не обидевшись. (И то верно, как название ни меняй, а контора – есть контора). - Ну как, представление о наших гостях уже сложилось? - О самих гостях – да. Простые ребята с самого дна. Малограмотные, про текущий политический момент не думающие, привыкшие жить одним днем. Но дружные, честные, открытые. Знаете, без внутренней гнили, что ли. Правда, парень склонен к мелкому воровству. Так, азарта ради. Но я ему объяснил, что это крысятничество. Вроде понял. А не поймет словами, харю начищу для простоты усвоения. Риша же аккуратно поинтересовалась, не должна ли она расплачиваться со мной или с вами за гостеприимство. - В смысле «расплачиваться»? Вместо ответа Прохоров густо покраснел. - Понятно. - Ну, я провел беседу, чтоб себя блюла и звание пилота Вераны не позорила. Она только обрадовалась. В общем, пережитки тяжелого прошлого в чистом виде. И недоработки воспитательной работы с личным составом. А вот о самой Веране я пока ничего определенного сказать не могу. С одной стороны, капиталисты-мироеды загнали трудовой народ под землю, а тех, кто на их корпорации не ишачит, вообще в нелюди определили. С другой стороны, беспризорниками занялись, причем - массово. Да и народ под землей живет вроде как из-за разрухи, от которой оправиться не успели, а тут к новой войне готовятся. И агрессоры вроде бы не они… В общем, информации мало. - С выводами не торопишься, это хорошо. Сейчас пойдем за новой порцией информации: дивани Натас Алу очнулся и горит желанием пообщаться. Первыми в палату выздоравливающего решили запустить его соотечественников для неформального создания благожелательной обстановки, а уж потом самим подтягиваться. Терентьев проинструктировал пилотов. Собственно, он не требовал чего-то конкретного, просто успокоить веранца. Вид его живых-здоровых компаньонов должен породить у человека уверенность в миролюбии хозяев, не более того. Получилось не очень. Риша и Родик несколько смущенно встали перед сидящим на кровати руководителем проекта. - Освети благое солнце многоуважаемого дивани Натаса… - кашлянув, начала традиционно некороткую приветственную формулу Риша. Отвечать Натас поленился, только недовольно потрепал осанистую бороду и наконец бросил короткую фразу на веранском. Родик процедил ответ сквозь зубы. Смысл для наблюдающих из соседнего помещения землян остался неизвестен, ибо «Толмач» только беспомощно хрюкнул. В палате повисло неловкое молчание. За стеночкой же Василий Петрович подвел итог первому раунду переговоров: - Теперь мы знаем, как по-веронски будет «долбоёбы» и «сам пошел нах». У экипажа разбившегося кораблика разговор не клеился, пришлось землянам вмешиваться. Завидевший новых посетителей Натас мячиком соскочил с места и затарахтел так, что киберпереводчик опять едва не сбился, теперь просто не успевая собирать слова в предложения. - Освети благое солнце достопочтенных и благородных хозяев сего дома. С трепетом и почтением склоняюсь пред вашей щедростью и на великодушие уповаю! Ибо без злого умысла оказался я здесь. Стремление к миру – единственное устремление души моей… - С кем имеем честь, уважаемый? – заткнул фонтан красноречия Терентьев. - Инженер-конструктор первой экспериментальной ракетостроительной компании дивани Натас Алу – разработчик первого гиперпривода в Декагоне! Смею вас заверить, это абсолютно моя разработка. Никаких заимствований не позволил я себе! И не понять, чего: страха или самолюбования, больше в этих словах. - Все ваше, уважаемый, кто ж спорит, - покладисто кивнул майор. - За исключением координат точки выхода на орбиту Земли. Вы не учли, что у вашего еще очень сырого прототипа дельта сферы точки выхода окажется гораздо больше, чем у серийного «Дерзновения». - Нет-нет! Никакого отношения к авантюре с «Дерзновением»! Я просто ученый. Как здравомыслящий, миролюбивый человек я горячо осуждаю потуги пехлеванской военщины. - Пацифист, значит, - с некоей печалью констатировал Терентьев. - Да не волнуйтесь вы так. Вас ни в чем не обвиняют. Мало того, я уполномочен заверить вас, что правительство моей страны сделает все возможное для вашего возвращения на родину. - Нет-нет! Это было бы совершенно невозможно! Работать под колпаком религиозный фанатиков становится все более нестерпимым. На подготовку к бессмысленной войне тратятся последние средства. Личное потребление даже в среде дивани сократилась в последние год – два на двадцать процентов. Нестерпимо! - Следует ли расценивать ваше заявление, как просьбу о предоставлении политического убежища? - Да! Да! Именно так. - Ваша просьба будет доведена до сведения моего руководства. Пока же вы остаетесь на территории этой базы. Если имеете сообщить что-либо, способное повлиять на решение нашего руководства, я готов вас выслушать. - Хотелось бы конфиденциально…. Володя демонстративно направился к выходу. Пилоты привычно последовали за ним. - Это он, че – специально сюда звездолет завел? – озадаченно уточнил Родик. - А я-то удивилась, какого черта он лично на борт приперся. Вот, значит, оно как… Вот тебе и инженер! Прознал, как тут местные жируют, и свинтил, поминай, как звали. По Ришиному голосу не понять, восхищается она дивани или презирает. Володя тоже оказался не готов дать оценку увиденному и, не мудрствую лукаво, уселся смотреть визор. Крутили новости: переговоры представителей Земли с типом в широком сером балахоне. Из-под капюшона торчала безволосая вытянутая вперед серая мордочка с черными глазами навыкате. По словам диктора выходило, что это представитель совсем далекой и ранее неизвестной цивилизации, случайно залетевший в Солнечную систему и предлагающий гостеприимным хозяевам мир и дружбу. Майор Терентьев подсел рядом. - Еще один вроде бы случайно залетел, - отвернулся от экрана Володя. - Бдительный. Молодец, пограничник. Со случайным гостем из системы Шио разберемся чуть позже. А вот версию о случайности визита высокоученого господина Алу, случившегося в результате неудачного испытания нового двигателя, придется отвергнуть на основании показаний самого фигуранта Алу. Гражданин утверждает, что целенаправленно угнал экспериментальный образец, изменив координаты точки выхода. - И что теперь с ним делать? - Для начала послушаем, чего он интересного про веранские дела напоет, потом пускай живет, как знает, лишь бы уже от наших военных секретов подальше, а то не ровен час… - Про что рассказывает? - Про приготовление к войне с Землей. - Как с Землей? - Обыкновенно. В следующем году государство планеты Верана – Декагон Директорий - ожидает вторжение в их сектор флота Земли, и, понимая значительное технологическое и численное превосходство сил агрессора, судорожно пытается организовать адекватный отпор. - Значит, Декагон этот с его делением на людей-полулюдей-нелюдей – все-таки фашисты, которых решили к ногтю? - Я бы так не сказал. Конечно, там много вещей, которые кажутся нам неприемлемыми, но еще я не говорил, что Земля планирует воевать с Вераной. Я просто хотел обратить ваше внимание, что ученый-дивани Алу не просто сбежал за границу. Он сбежал на территорию вероятного противника, угнав перспективный образец военной техники и не поставив в известность о своих планах экипаж. Для чего втемную использовал ополченцев-камикадзе. Профессиональные пилоты-пехлеваны могли заподозрить неладное, да и свести инженера, куда следует. - А это не может быть провокацией? Уж больно он какой-то скользкий. Не поймешь, чего больше – желания избежать войны или обиды за сокращение жалования. - Бог его знает. Понаблюдать надо. Вы этим и займетесь. С вами, как не вполне местным и не столь опасным он может быть более откровенным, или менее осторожным. А чтобы не выглядеть слишком информированным в их делах, ограничьтесь пока только теми сведениями о Веране, что в общедоступных справочниках вычитать можно. Никакой служебной информации о системе вам пока не требуется. - Есть организовать наблюдение. - К слову, тут наши психологи просили провести с вами тест. Не возражаете? - Я готов. - Наденьте наушники и прослушайте запись, а потом запишите на бумаге в нескольких словах ваши ощущения от услышанного. Володя надел протянутые наушники. В ушах зашуршало: «Ш-шип, шип-шип-шип, ш-шип». И так по кругу. Поняв, что ничего больше на записи не будет, испытуемый отложил наушники и потянулся за листком, удивленно отметив краем глаза напряженный взгляд Терентьева. У того аж испарина на лбу выступила. На бумаге же появилось: «Ритм, бессмыслица, бесконечность» Про психологов не знаем, а майора написанное вполне устроило. - Хорошо. Умеете адекватно оценивать обстановку. Эти звуки действительно бессмысленны, но люди с неуемной фантазией или расшатанными нервами склонны наделять их неким смыслом. С этой записью вообще занятная история. Поймали некую передачу в дальнем космосе. Пытались расшифровать. Без толку. Сочли бессмысленной, и чтоб зря добро не пропадало, психологи под тест пристроили. А потом оказалось это «голос» радиомаяков цивилизации Шио. Ага, тех, что в визоре. Живут у черта на куличках, не торгуют, не воюют, шляются по миру, свои спутники связи развешивают. Доказанного вреда от них нет. Хотя в иных мирах есть суеверие, что Шио – это к несчастью.