Планетоид Гад принялся оправдывать свое гордое имя с первых минут Володиного пребывания на нем. Порывы ледяного ветра поднимали тучи пыли, снижая видимость до расстояния вытянутой руки. Пилот челнока опускался на площадку научной станции исключительно по приборам. Но вот посадочные опоры коснулись грунта. Внутри поселок от ветра защищал силовой купол. Но той минуты, что он был отключен во время посадки, оказалось достаточно, чтобы пространство между низенькими постройками с двускатными крышами покрыло пылью почти в сантиметр.
Володя вместе с другими новичками спрыгнул на землю и закрутил головой. Всего их было пятеро. Кроме Прохорова и двух веранцев на Гад завербовались два дембеля с далекой аграрной Кубани-3. Кто-то посоветовал парням домой не торопиться, а наняться на полгодика в научную экспедицию, чтоб потом вернуться в родную станицу на только с рассказами об армейских подвигах, но и полными карманами денег. Володя готов поспорить на что угодно, что этот советчик попался дембелям в кафешке космопорта не случайно, и что тест на шипение у них тоже отрицательный. Только спорить было не с кем, да и жизнь покажет.
От ближайшего домика к ним почти бежали люди. Отъезжающие с сумками и чемоданами спешили в катер. Усталые лица, торопливо протянутые стоящему у люка десантнику документы. Реально бежать на челноке класса «земля-орбита» невозможно, но для планет, где есть люди, находящиеся там не добровольно, существовало правило обязательной охраны всех бортов. Хотя здесь и законно отъезжающие больше всего напоминали бегущих. Вдохновляет....
Когда суета с посадкой-высадкой закончилась, пилот открыл грузовой люк. К нему тут же начал разворачиваться рукав разгрузочного транспортера, возле которого возник дядя в дохе и кислородной маске. Атмосфера Гада не ядовита, но разрежена и бедна кислородом, да и вездесущая пыль никак не желала опускаться на землю. Убедившись, что контейнеры чинно поползли в сторону склада, завхоз обернулся к прибывшим.
- Вон у стены пылесборники. Активируйте, и за уборку.
- Так, когда челнок взлетать будет, новая налетит, - попытался возмутиться Родик.
- Налетит. И ты ее снова уберешь, - заверил его завхоз с интонацией сущего старшины.
Правда, на трудовом фронте Прохоров не задержался. Коммуникатор завхоза пискнул и тот обратился к прибывшим.
- Лейтенанта Прохорова просит к себе профессор Казинский.
Космическая одиссея Владимира Прохорова по-настоящему началась. До этого его просто везли в комфортабельном корабле. Теперь придется осваивать новый мир, где формальные земляки-земляне могут оказаться непонятней и опаснее чужаков.
Внутри научная станция напоминала все тот же космический корабль. Строгая функциональная отделка стен, яркое больничное освещение и больничная же чистота. Хотя каждый из корпусов имел собственный выход на двор, но все чаще пользовались крытыми переходами. Так Володя вошел через хозяйственный блок. Звуки и запахи кухни из-за одной из дверей, Холл с десятком стиральных и гладильных машин, подсобки и кладовые с номерами на дверях. Под табличкой с надписью: «Кладовая №3 (астрономическая) – геологоразведчикам вход строго запрещен!» Володю встретил чудовищных размеров полосатый кот. У них овчарка на заставе не многим крупнее была, ей Богу!
- Мяу, - лениво сказал кот.
- Володя, - на всякий случай представился лейтенант.
- Мурик хороший!
Из-за угла появился парень с огромным пылесосом. Завидев кота, он живо подхватил его на руки.
- Эрик работать, а Мурик на кухню, да? Ругать кого будут? – строго обратился к полосатому парень, вовсе не замечающий постороннего.
- Извините, как найти профессора Казинского не подскажите?
- А? ...
Парень, наконец, повернул к Володе простоватое, точнее сказать, дебиловатое, лицо и заулыбался еще шире, чем коту.
- Я Эрик. Я работаю!
- Очень приятно, Прохоров Владимир. Профессор где?
- Профессор? А! Он там, - Эрик ткнул пальцем в один из коридоров. - Там. Мурика возьми?
Местный дурачок бесцеремонно вручил котяру лейтенанту.
Так, с дорожной сумкой в одной руке и тигром-недомерком - в другой, Прохоров появился в зоне отдыха станции, круглом просторном зале, заполненном разнообразными растениями и голографическими земными пейзажами вместо окон. В мягких креслах вокруг столика с чашками кофе в руках сидело трое мужчин.
Прохоров узнал всех троих по виденным еще на Земле фото. Профессор Ростислав Казинский – руководитель группы планетологов и всего проекта на Гаде - оказался щуплым немолодым, но необыкновенно подвижным человеком с седой бородкой клинышком и массивными очками. Ну, прямо киношный ученый, обращающийся ко всем «батенька», далекий от всего бытового и суетного, и мухи обидеть неспособный. Двое других – молодые мужчины до тридцати. Тот, что чисто выбрит, астроном Никита Новиков, ведет наблюдение за роем. Второй, бородатый, геологоразведчик Геннадий Блинков, копает некую шахту в недрах Гада.
- Здравствуйте. Лейтенант Прохоров прибыл.
Володя неловко впустил кота и подошел к столику.
- Владимир Иванович! Друг мой, мы рады вас видеть! – всплеснул руками Казинский: - Проходите, проходите! Мы вас ждали.
Прохоров опустился в предложенное кресло и взял в руки чашку. Кот обошел стол и вспрыгнул на колени профессора.
- Чудо, что за зверь, - выказал свое восхищение Володя.
- Редкостная мутация – результат пребывания его бабки на планете Протоф. Сейчас моя супруга пытается закрепить результат в новой породе.
- Вы здесь еще и котят разводите?
- Здесь? Нет, что вы! Работы ведутся в Новосибирске. Неужели сатрап из ведомства Берии не поинтересовался личными делами сотрудников станции?
- Это не входит в мои служебные обязанности, - сухо ответил лейтенант.
Тайны из того, кто он и откуда, не делалось. Но интонация, с которой профессор упомянул товарища наркома, Прохорову не понравилась.
- Извините, Владимир Иванович, но вам придется привыкнуть к милой привычке милейшего Ростислава Всеволодовича говорить, что думает, не думая, что говорит, - с извиняющейся улыбкой заполнил неловкую паузу Новиков.
- Друзья мои, ну разве я сказал что-то обидное? – кажется, вполне искренно всплеснул руками Казинский.
- С вами должны прибыть еще люди. Это верно? – поспешил сменить тему Блинков.
- Да, для Геннадия Дмитриевича это крайне важно, - неуемная активность профессора помешала Володе ответить. - Видите ли, мой друг, бурение дырки, которая превратит планетоид в пончик – дело слишком ответственное, чтобы доверять его каким-то инопланетянам. Так что без вольнонаемных проходчиков пончика не будет.
- Верно, прибыло еще четверо. Два пилота и два оператора проходческих комбайнов, - улучил момент, чтобы ответить Прохоров. - Ашаванты действительно плохие работники?
- Нормальные. Но я от использования подневольного труда воздержусь, - отозвался Блинков.
- Вас послушать, мы с Никитой Ильичом рабовладельцы какие-то: «Работайте, ашаванты, работайте, солнце здесь не взойдет».
- Астроному тоже требуются разнорабочие? – чуть коварно удивился лейтенант: уж больно удачный момент узнать расстановку сил и настроений. Это формально он присматривает за веранцами, на деле же его основной интерес – земляне.
И вопрос, в общем, не праздный. Формально на Гаде работает три группы, но очень разные: планетологическая экспедиция РАН – больше полусотни человек, государственная геологоразведка -пять человек, включая самого Блинкова и новоприбывших дембелей, и астрономический пост в лице единственного сотрудника Никиты Новикова, работающего на частный грант.
- Требуются, дорогой Владимир Иванович, ох как требуются! - похоже профессор Казинский монополизировал право давать любые ответы на любые вопросы. - Только не разнорабочие, а квалифицированные лаборанты-наблюдатели. И они среди ашавантов есть. Целых четыре вполне квалифицированных ученых-дивани. Трое из них - в распоряжении Никиты Ильича, что позволило организовать непрерывное наблюдение за роем, а у нашего друга-астронома есть время на еду, сон и даже дружеские беседы. Открытым остается только один вопрос: сколько фамилий окажется в заголовке статей об аномальном рое?
- Ох, товарищи ученые, - решил, что этой порции местных дрязг на первый раз ему хватит, и начал закругляться Володя, - устал я с дороги. Мне бы в свою комнату, вещи разложить.
- Сейчас Будда вернется, покажет, - посоветовал Казинский.
- Только это минут через сорок. Пока всю пыль внутри периметра за улетевшим катером не вычистит, не вернётся, - не согласился Новиков.
- Так он новеньких припахал.
- Значит, через полчаса.
- Давайте, я вас провожу, - положил конец высоконаучной дискуссии Блинков.
Они вышли в коридор и через пару переходов оказались в жилом корпусе. Еще одна небольшая зона отдыха и несколько лучей-коридорчиков с жилыми комнатами. На дверях -таблички с именами обитателей. Комнаты одноместные, ссыльные веранцы вперемешку с землянами. Остановились у двери с незнакомой фамилией.
- Это теперь ваш дом. Табличку не успели заменить.
- Спасибо. Сам бы я наверно заблудился. Будда — это прозвище завхоза?
- Да. Ростислав Всеволодович любит называть людей по им же самим придуманным кличкам. Часто, весьма остроумным, надо признать. Но вообще-то здесь принято обращаться по именам. Все хозяйственные дела у нас на брате Керуше.
- В экспедиции нет штатного хозяйственника?
- Есть. Эрик Фокис.
- Это который дурачок?
- Он не всегда был таким. В прошлом Эрик - один из лучших учеников Казинского, подающий большие надежды ученый. Потом - катастрофа на Панафе, тяжелая травма и вот… Но Ростислав Всеволодович не оставил своего ученика. По-прежнему берет его во все экспедиции, причем - на хорошо оплачиваемые должности. По молчаливому согласию остальных членов экспедиции, которым приходится делать работу Эрика.
- Но здесь-то все свалили на одного?
- Формально брат Керуш - повар. Но порядок в месте скопления семи десятков безалаберных ученых навел железный.
- Вам это не нравится?
- Не нравится? Наверное, это неточно сказано. Просто в восемнадцать лет я попал на территорию Великого Стархарда в качестве невольника и восемь месяцев отработал на плантации. Я не в коем случае не оспариваю справедливость наказания, но от использования труда заключенных воздержусь.
- Спасибо. Я вас понял.
- Служебные помещения по левому коридору. Ваш кабинет там.
Блинков кивнул и зашагал прочь. Володя закрыл за собой дверь. Небольшая комната, аккуратная, но казенная. Душ, туалет, просторный встроенный шкаф. Новый жилец быстро раскидал вещи по полкам и отправился осматривать служебные владения.
Кабинет – такая же комната – только еще более казенная. Никаких деталей о личности бывшего хозяина. Все в идеальном порядке. Служебные бумаги аккуратно заполнены и абсолютно бесполезны: формальные характеристики сотрудников, психологические портреты и благостные отчеты по ситуации.
Впрочем, вчитаться в наследство предшественника, которого, похоже, ничего, кроме благонадежности ашавантов не интересовало, Прохоров не успел. В дверь постучали.
- Освети благое солнце путь гражданина начальника.
В дверях показался Шахрам Ашар. Володя торопливо поднялся из-за стола, не желая обижать веранца.
- Освети благое солнце и вас, уважаемый ашавант Ашар. Присаживайтесь.
- Позволено ли мне спросить о новых пилотах: могу ли я начать знакомить их с техникой? Высокочтимый профессор Казинский желает, чтобы полеты группы начались как можно быстрее. Машины для благородных земных пилотов уже расконсервированы.
- Можете. Только они сейчас метут двор под чутким руководством брата Керуша. Да и землянами не являются. Ваши земляки с Вераны.
- Война уже началась?
Голос Шахрама прозвучал безразлично. Слишком безразлично, чтобы отражать реальные чувства.
- Нет. Пехлеваны Родик и Риша – вольнонаемные сотрудники станции. На Земле же оказались случайно. В результате неудачного испытания нового звездолетного двигателя.
Говорить о выкрутасах господина Алу Володя не стал. Почему-то не хотелось расстраивать человека. Да и не успел, ибо в дверях появились брат Керуш и только что помянутые пилоты. Двое последних пребывали в не вполне обычном состоянии. Очевидно, оба сообразили, что имеют дело с атраваном (которые, как известно, бывшими не бывают), только когда тот снял шапку и маску. Теперь Риша впала в состояние тихого восторга от соседства столь благого человека. Родик же густо краснел и прятал глаза. Видать, шибко громко возмущался тому, что он – пилот-пехлеван, а не дворник какой. Теперь стыдно. Керуш же чинно поприветствовал «ашаванта начальника», деловито обменялся вполне земными рукопожатиями с Шахрамом, потом оба попросили разрешения уйти. Прохоров разрешил, но попросил Керуша провести его по станции.
- Ну, пошли, пехлеваны недоделанные, - в голосе Шахрама сквозила неприкрытая ирония.
- У меня пятьсот часов налета за год, между прочим! – огрызнулся Родик.
- Если б не гауптвахты, было бы больше, - тихо съязвила за спиной Риша. - Ты глаза-то разуй, дурень. Кому хамишь? Это же сам легендарный товарищ Ашар, деревня!
Володя украдкой бросил взгляд на Шахрама. Лицо пехлевана-звездолетчика осталось невозмутимым. Хотя, о том, как его помнят на родине, он очевидно не задумывался. А там командир корабля, сбившего два вражеских звездолета, и добровольно отдавшийся в руки землян ради безопасности городов Декагона, слыл героем, победившим морально, но посмертно.
Они всей гурьбой дошли до ангаров, где Шахрам и дивани Дехзад уже приготовили машины для новых пилотов. Теперь в огромном сарае в ряд стояли три приземистых приплюснутых, напоминающих не столько самолет, сколько морского ската, машины. Две, абсолютно новые, блестели заводской краской, третья - та, на которой летал Шахрам Ашар, словно наждаком тертая, со следами выправленных вмятин и заклепанных пробоин.
Инженер Дехзад как раз латал очередную. Он быстро подбежал к пришедшим, поздоровался деловито с пехлеваном, почтительно с ашавантом с добродушным любопытством – с молодыми пилотами. Прохорову представился со всеми возможными церемониями. Цветасто, но недолго. Ибо недозалатанный киль манил к себе со страшной силой. Талантливый инженер Дехзад Шириз чувствовал себя средь этого железа, как рыба в воде, и это придавало ему уверенности.
Из ангара Прохоров и Керуш прошли в лабораторию, от которой у Володи осталось крайне сумбурное впечатление. Несколько плавно переходящих один в другой залов с низенькими перегородками напичканы непонятными приборами и не вполне адекватными личностями. На Володино «Здравствуйте» половина и голов от приборов не подняла. Зато неизвестный товарищ с выпученными глазами налетел на лейтенанта с воплем:
- Брат! Нет, брат, ну ты понимаешь?! Гравитационная постоянная изменяется по синусоиде!
Керуш бережно убрал сумасшедшего гения с Володиного пути и легонько толкнул его в сторону другой отчаянно спорящей компании.
- Там же сдвиг по фазе точно, как в расчётах! – еще долетело до экскурсанта.
Но тут же спор был перекрыт отчаянными воплями. Сидящий перед экраном человек вцепился обеими руками в гарнитуру, будто с него кто-то пытался сорвать наушники, и орал в микрофон:
- Сиуяш, миленький! Доставь мне его! Христом богом прошу, не упусти!
В отсеке у астрономов было потише. Но азарт в глазах имелся не только у вернувшегося к работе Новикова, но и у его недобровольных помощников.
- Не желаете взглянуть? – впервые адекватно отреагировали на Володино вторжение на пир научной мысли.
- С интересом.
На экране мельтешили сотни точек. Лейтенант с трудом сообразил, что это не совсем точки, а камни различных форм и размеров – знаменитый метеоритный рой.
- Как бараны в стаде, - только и сумел сказать ошеломленный наблюдатель.
- Вот именно. В их вроде бы хаотичном движении есть некая упорядоченность. Они практически не сталкиваются между собой.
- Если бы сталкивались, то рой давно перестал бы существовать. Импульсы при столкновении разбросали бы камни далеко друг от друга, - подхватила женщина-дивани.
- У стада должен быть пастух, - наудачу поддакнул лейтенант, но никто на его провокационную фразу не отреагировал.
На шахту геологоразведчиков они смотрели через окно. Благо, рыли они ее под куполом поселка, прямо посреди внутреннего двора.
Потом вновь прошлись по жилым и хозяйственным помещениям. Спортзал, баня с бассейном, еще одна зона отдыха, столовая. Теперь Прохорову казалось, что он запомнил очертания хитросплетений здешних коридоров.
- Спасибо, брат Керуш. Я не очень сильно сломал ваш график?
Прохоров заметил, что во время обхода Керуш постоянно на что-то отвлекался: то сухость земли в кадке с цветами проверит, то лишний свет в пустом помещении пригасит, то настройку кондиционера поправит.
- Ни в коем случае, ашавант начальник. Счел за честь, - без тени иронии отозвался Керуш.
- Давайте без гражданина начальника. Меня Владимиром Ивановичем зовут.
- Хорошо, Владимир Иванович.
- Который сейчас час? – спохватился Прохоров, сообразивший, что черное небо за окном за несколько часов на Гаде и не думало менять цвет. Значит, и не вечер и не утро Ночь что ли в разгаре?
- Пять часов пополудни. Планетоид слишком далеко от центра системы. Здешнее солнце не многим крупнее обычной звезды и заметно более тусклое, чем большинство из них.
- Жрецу Солнца не сложно жить в мире вечной ночи?
- Не сложнее, чем любому другому. Священен только благой Вар, а его не видно и с Земли.
Вопрос Керушу, видимо, оказался неприятен, и он заторопился прочь.
- Владимир Иванович, здесь не принято спрашивать о прошлом. Даже тех, кто прилетел сюда добровольно, по зову сердца и научного интереса. Скелеты в шкафах есть у всех. Посторонние туда не лезут, - Блинков застал конец разговора лейтенанта с атраваном. - Но вообще-то я зашел пригласить вас посмотреть на летающие камни.
- Идемте.
Они вновь в ангаре. Только теперь кроме флаеров там стояли шесть гусеничных машин вроде бронированных тракторов. Тоже серьезно помятых. Из кабин вылезали люди в скафандрах. Все шесть пехлеванов, отметил про себя Прохоров. Теперь он хотя бы мельком видел всех двенадцать. «Трактористы» выглядели так, как и положено человеку после выполнения тяжелой, но привычной и нужной работы.
Народу в ангар сбежалось порядочно. Все толпились возле выгруженного железного ящика, из которого раздавались звуки ударов, да и сам он временами вздрагивал и пошатывался. Володя подошел ближе. Как раз тогда, когда один из ученых трясущимися от волнения руками отодвинул крышку ящика. Под ней оказалась еще одна, но уже стеклянная.
Десяток голов склонились над бронестеклом. Внутри от стены к стене летал камень. После нескольких хаотичных ударов он разворачивался и летел к противоположной стене, в которую вновь начинал тыкаться до тех пор, пока не улетал обратно. Второй камень делал тоже самое, только между полом и потолком. Третий, наиболее спокойный, зигзагом ползал по дну.
- Синусоида! Я же говорил, синусоида! – восторженно шептал давешний ученый муж.
Наконец ящик погрузили на тележку и укатили в лабораторию. А стая ученых набросилась на выходящих из душа трактористов с намерением качать всех на руках. Большинство, правда, ускользнуло, но пара бедолаг почувствовала на себе всю мощь познавательного восторга.
Ажиотаж вокруг самодвижущихся камней и их добытчиков постепенно улегся, и все потянулись ужинать.
Столовая блистала прямо-таки арктической чистотой. В меню сразу несколько земных и веранских блюд. Народ накладывал себе приглянувшееся и рассаживался за столы. Усевшийся на свободное место так, чтоб видеть по возможности весь зал, Володя наблюдал за тем, как Родик и Риша выбрали места среди сидящих обособленной кучей ашавантов. Никто из них не прикоснулся к еде, пока не уселся последний из своих, и брат Керуш не произнес благодарственной молитвы Вар. Геологоразведчики тоже сидели своей компанией. Судя по продолжающимся за столом научным спорам, большинство ученых тоже придерживались корпоративного принципа. Новиков сидел с дамой-доктором и психологом, фамилию которого Володя никак не мог запомнить. Казинского не видно. Ага, вон Эрик поволок поднос с едой. Значит, профессор предпочитает ужинать в одиночестве.
Все уже разошлись, Керуш и вернувшийся с пустыми тарелками Эрик принялись разбирать со столов, а Прохоров уходить не торопился. Тут же объявился полосатый. Прельщённый остатками рыбы Мурик запрыгнул на стол. Эрик только походя погладил его по спине.
- Убери пожалуйста грязное животное с кухни. И дверь прикрой плотнее, чтоб назад не залез, - бросил через плечо Керуш.
- Почему грязное? – бесхитростно заулыбался помощник.
- Сделай, пожалуйста то, о чем я попросил, - голос звучал бесстрастно, видимо, ситуация возникала не единожды.
Эрик со вздохом подхватил лохматого пирата и поволок к выходу.
- Мурик хороший. И Эрик хороший. Подожди, я тебе рыбки потом принесу.
На месте исчезнувшего за дверьми Эрика возник профессор Казинский.
- Будь ваша воля, приказали бы усыпить обоих, не так ли?
Керуш не ответил. Даже не повернулся. Только Прохорову был виден вдруг заледеневший взгляд. При всем своем внешнем спокойствии этот человек ничего не забыл и ни с чем не смирился.
- Владимир Иванович, я, собственно, вас ищу. Не желаете коньячку? Друг мой, нарежьте-ка нам лимончику.
Володя не отказался, и они переместились в комнату Казинского. Стандартное жилое помещение станции. Только небольшой сервировочный столик говорит о пристрастии хозяина к домашним трапезам. Казинский заметил обращенный к этой детали обстановки взгляд гостя.
- Эрик стесняется есть в присутствии чужих людей. Вот я и составляю ему компанию, - развеял возникшее недоумение Ростислав Всеволодович. - Надеюсь, вам-то привязанность к ставшему инвалидом коллеге не кажется странной?
- Нет. Что вы.
Теперь уже Володя посмотрел туда же, куда и хозяин. На висящую над столом фотографию. Трое хохочущих мужчин: уже тогда седовласый Казинский, вполне здоровый, даже в смехе чуть задумчивый Фокис и бесшабашно веселый молодой человек, лицо которого показалось лейтенанту знакомым.
- Вы знали погибшего Мотина?
- Без тела не хоронят! – нервно вскинулся Ростислав Всеволодович, но моментально стих. - Да, Саша был моим учеником. Как и Эрик.
Молча и не чокаясь выпили.
- Вы знаете, что «друг» на Веране – это обращение к представителям низшего сословия? Стоит ли обижать атравана?
- С чего вы взяли, Владимир Иванович, что мне есть дело до обид и суеверий этого типа?
Разлили по второй. На этом первый день Прохорова на Гаде подошел к концу.
На следующий день Володя увязался на смену с трактористами. Всеми работами ашавантов вне поселка командовал Шахрам. Задачи ставили ученые, но как и какими силами их реализовывать, решал именно бывший звездолетчик. В тот день он сам собирался обучать новеньких обращению с флаерами, двоих пехлеванов оставил чинить сильно побитые камнями трактора, остальных отправил по оговоренному с исследователями маршруту.
Володя занял место рядом с водителем в машине Сиуяша Фокура. Этот день слился в его памяти в сплошную полосу серой пыльной мути. Дороги на Гаде, естественно, отсутствовали. Даже направления угадывались с большими затруднениями. Затруднения эти были представлены в широком ассортименте: мелкие и крупные камни, расщелины, спуски-подъёмы любой крутизны и пыль, пыль, пыль. Машину трясло и швыряло так, что разговаривать абсолютно невозможно. За окном смотреть не на что. Четыре часа они добирались до некоего кратера, в котором по предположению ученых должны наблюдаться некие аномалии. Потом час ползали по его дну и склонам в надежде обнаружить хоть что-то. Потом внезапно под дном их трактора ударил гейзер, едва не опрокинувший машину. Потом еще два. Все четыре трактора поспешно зачерпнули вырвавшейся на поверхность взвеси и убрались восвояси. Еще четыре часа дороги – и они дома. В общем, понятно, отчего на эту работу добровольцев не находится.
Следующий день выдался куда интересней. С легкой дрожью в коленях после вчерашней тряски Прохоров напросился пассажиром теперь к Шахраму, который запланировал первый рабочий вылет всей тройки.
Взлетела машина на удивление легко и бесшумно. Сперва они просто скользили выше вечной пылевой бури. Смотреть на клубящееся внизу марево оказалось занятно. А над головой – черное, вечно ночное небо без звезд. Точнее, далекие звезды казались совсем мелкими и невзрачными по сравнению с густой кляксой метеорного роя. Еще точнее – антикляксой, ибо была она белой на черном.
Потом Шахрам приказал ведомым оставаться на прежних курсах, а сам нырнул в едва различимый сквозь бурю каньон. Две высокие стены защищали от ветра, и пылевые облака проносились сверху, поэтому внутри было хоть и темно, но довольно хорошо видно.
Теперь Володя почувствовал скорость. Складки стен на поворотах то и дело вырастали перед самой мордой машины и тут же уносились прочь, чтобы вновь возникнуть и исчезнуть. Дух захватывало. Прохоров повернул голову к сидящему рядом пилоту.
- Это не опасно?
- В пределах разумного, - не без гордости ответил Шахрам.
Ему очевидно нравился сам процесс полета. Да и пижонил перед землянином, куда ж без этого. В общем, с самореализацией у Ашара и здесь все в порядке.
Вышли ли они в конце концов к тому же самому кратеру, что вчера, или это был другой, Володя не знал. Но теперь три крылатых машины чинно кружили над огромной воронкой, сканируя ее со всех ракурсов и во всех диапазонах.
Шахрам снял руки со штурвала.
- Теперь пусть автопилот поработает.
- Сильно отличается от звездолета?
- Отличается, - спокойно кивнул Шахрам. - Только я не в претензии. Все правильно. Винить некого. Вы это хотели от меня услышать?
- Да. А что насчет брата Керуша?
- А что насчет брата Керуша? – невинно пожал плечами Шахрам. - Если вы о том, не держу ли я на него зла, из-за того, что он втянул меня в авантюру с земной яхтой, то нет, не держу. Не маленький, знал на что шел. Если вы о его отношении к своему нынешнему положению, то кто ж атравана поймет.
Потом поговорили об особенностях полетов на Гаде. На обратном пути Шахрам в каньон не полез, но уже перед посадкой сделал пару горок и прочих фигур не очень высшего пилотажа, после чего и он, и находившиеся в ангаре случайные зрители могли наблюдать не вполне твердую походку вылезшего из кабины Прохорова.
- Извините за мелкое хулиганство, ашавант Прохоров. Ваша выдержка вызывает уважение, - услышал Володя уже в спину.
За следующие несколько дней Володя перезнакомился со всеми обитателями станции, начал разбираться в отношениях между ними. Как и везде, где на относительно небольшом пространстве собирается много народу, отношения разные. Но чего-либо подозрительного, способного выявить интерес Шио к станции, заметить не удалось. Не удивительно, для этого надо плотно работать с землянами, что в формальный круг обязанностей лейтенанта не входило. Шпион же Шио не был настолько наивным, чтоб его слова и поступки бросались в глаза.
Ситуация изменилась случайно, но кардинально, во время второго приближения Гада к спутникам Шио со времени появления Володи на Гаде.
Во время первого Прохоров не сразу сообразил, что происходит. Просто утром к завтраку не вышла половина землян. В лабораториях тоже пусто. Зато в кабинете психолога ревело сразу три лаборантки Казинского.
- Что происходит? – одними губами спросил Володя, стоило дамам погрузиться в гипнотический сон.
- Через каждые десять дней маяки Шио подходят настолько близко, что зависимые люди впадают в депрессию, даже не слыша самого шипения. Теперь два дня пятьдесят человек из семидесяти обитателей базы будут валяться по комнатам или слоняться без дела. У нас с доктором Ивановой появляется много работы, а у брата Керуша – много Шио-нечувствительных помощников для генеральной уборки.
Володя прошелся по вдруг опустевшим коридорам. Узел связи никто не охранял. Не заперли даже. Мало того, лейтенант простоял возле него почти час, в коридоре никто не появился. Вздумай злоумышленник воспользоваться связью, не заметят. Побродив по коридорам еще немного Прохоров вернулся к психологу.
- Скажите, товарищ Егорич, а подавленное состояние можно симулировать?
- Зачем? – пожал плечами психолог.
- Мало ли... На субботник не хочет, например.
- Как-то не задумывался. Наверное, возможно. Только повод вы придумали какой-то неудачный. Керуш слишком хороший организатор, чтобы заставлять кого-то работать силой.
- Да я это так. К разговору. Странным только показалось, что руководителем экспедиции назначен Шио-зависимый.
- Так в земных условиях у Ростислава Всеволодовича положительная реакция почти отсутствовала. Так, легкое беспокойство. А здесь все усилилось и обострилось.
- Бывает.
Прохоров-то надеялся, что невозможность притворяться больным сразу резко сократит число подозреваемых. Но не судьба.
Тот «прилив Шио» обошелся без происшествий. А вот следующий….
Следующий раз прилив накатил под вечер. Еще утром люди деловито принялись за свои дела, но после обеда сперва разгорелись два скандала и драка, которую быстро разняли благодаря оказавшимся радом Володе и Сиуяшу. Кстати, Прохоров смог оценить весьма серьезные навыки пехлевана как рукопашника. Но очень быстро в ход пошли главные калибры – антидепрессанты с транквилизаторами, и вся активность мало-помалу сошла на нет.
Ночь опустилась на станцию гораздо раньше обычного. Лейтенант решил не мудрствовать лукаво, а просто сесть в засаду возле узла связи и подождать, не придет ли кто. Но едва он успел пройти из жилого модуля в служебный, как грохот выстрела заставил его сорваться с места.
Во время «приливов Шио» свет на ночь не приглушали, чтоб полумрак не усиливал и без того гнетущее ощущение замкнутого пространства. Поэтому, влетев в нужный коридор, Прохоров одним взглядом оценил ситуацию: в дверях узла связи безвольно прислонился спиной к стене все еще сжимающий пистолет в руке профессор Казинский. Володе стоило известного труда разжать сведенные пальцы, чтоб забрать оружие. В десятке шагов возле ведущей на крышу лестницы психолог Егорич склонился над распростертым телом. Лейтенант подошел ближе. По полу растекалась кровавое пятно. Импульс излучателя разворотил колено спускавшемуся сверху Керушу.
- Дорогу! Дорогу!
Доктор Иванова уже летела по коридору с мобильным мед. модулем. Егорич и Прохоров подняли стонущего атравана на каталку и занялись профессором.
- Призрак... Я видел монстра.. - бесцветным голосом сообщил тот, глядя в стену напротив из-под полуприкрытых век.
- Понятно, - зло сплюнул психолог, извлекая шприц-ручку с успокаивающим. - У Ростислава Всеволодовича и раньше галлюцинации случались. Он скрывал, но нет-нет, да про голоса с видениями и обмолвится.
- А Керуш что ночью на крыше делал?
- Лунатиков ловил. Мы с ним обычно пару раз за ночь «приливов Шио» территорию обходим. Бывает, приходится любителей гулять во сне с карнизов снимать.
- Понятно. Много еще на станции оружия?
- Не знаю.
Каталка с раненым Керушем скрылась за дверями операционной. Еле переставляющего ноги Казинского Прохоров и Егорич свели под руки в терапевтический бокс. И на выходе столкнулись с еще одной санитарной каталкой.
Стоило Керушу с Егоричу отвлечься от лунатиков, как кто-то из них свалился с крыши. Ведущий наблюдения за роем Назаров очень вовремя оторвался от окуляров, глянул в окошко и отправился подбирать пострадавшего. По ходу заметил безнаказанно выезжающий за пределы поселка трактор. Пора вмешиваться.
- Новиков, поднимайте всех Шио-невосприимчивых.
Астроном возражать не стал, и не по-научному четко ринулся исполнять. Через десять минут Владимир Прохоров прохаживался вдоль недолгого строя вменяемых обитателей станции. Тринадцать ашавантов, сам Новиков, Блинков и двое дембелей. Еще закончивший возиться с профессором Егорич и занятая ранеными доктор Иванова. Итого: двадцать человек.
- Товарищ Егорич, берите дивани из группы Новикова. Ваша задача - контроль за Шио-зависимыми. Буйных тащите в медпункт. Остальных кормите нужными таблетками, вам лучше знать какими, и чтоб в течение следующих суток никто носа из комнат не высовывал. Товарищ Риша, поступаете в помощь доктору. Товарищ Блинков, со своими людьми и пилотом Родиком немедленно отправляетесь на поиски покинувшего пределы станции человека. Помним, что он психически не в себе. Остальные - в моем распоряжении.
Оспаривать право лейтенанта отдавать приказы никто не стал. Получившие задания молча отправились их выполнять. Прохоров обвел взглядом оставшихся.
- Наша задача - обеспечить нормальный режим на опасном объекте. Коллега Дехзад, необходимо поставить сигнализацию на технику и замки на входы-выходы и основные помещения. Как это сделать, вам – инженеру виднее. Но ситуация, при которой мы абсолютно случайно заметили, как кто-то покидает пределы поселка, повториться не должна. Справитесь?
- Думаю, да. Надо только со склада получить инструменты, - чуть растерянно и совсем не по-военному отозвался Дехзад.
- Товарищ Новиков, ищите ключи от склада и берете на себя всю хозяйственную часть.
- Разрешите исполнять? Дехзад, за мной.
А вот у астронома со строевой подготовкой во время срочной все в порядке было. Развернувшись через левое плечо, он потрусил в сторону складов.
- Товарищ Ашар, силами ваших людей патрулируете территорию. Расставьте посты и вместе с Фокуром - ко мне.
И это распоряжение выполнено почти мгновенно. Теперь перед Прохоровым стоят два пехлевана.
- Мы с вами проводим досмотр жилых помещений с целью обнаружения и изъятия оружия. Задача ясна?
- Так точно.
Если у кого и возникли сомнения в законности этих действий, то они остались невысказанными. Досмотр прошел без происшествий. Хозяева комнат либо крепко спали, либо находились в состоянии глубокой прострации и удивления или возмущения ночным визитом не выказывали.
Оружия же нашлось на удивление много. Пять пистолетов и семь ружей. Трудность возникла с их идентификацией. Ни ашаванты, ни лейтенант в земных оружейных системах двадцать третьего века не разбирались. Опись составлять придется позже. Пока к стволам просто прикрепили бирки с номерами комнат, из которых они были изъяты.
- Под этот арсенал оружейную комнату выделять надо, - обвел глазами разложенную на столе в кабинете Прохорова добычу Сиуяш.
- На рабочих местах тоже посмотреть надо. Я табельное оружие не в каюте, а на мостике в сейфе держал, - подал голос Шахрам.
Сказано – сделано. Арсенал пополнился еще одним маленьким, видимо, дамским, пистолетиком и самурайской катаной, висевшей над консолью центрального компьютера. Но больше всего удивил Новиков, добавивший в общую кучу излучатель армейского образца (Прохоров такой в Крыму у Дымова видел). Астроном же четко и уверенно продиктовал марки остального оружия. Вместо объяснений доложил об обстановке.
- Блинков на связь вышел. Чудила из его же геологов отъехал аж на двадцать кэмэ, да заснул за рулем и провалился в расщелину. Зачем его туда понесло, объяснить не может. Бормочет только, мол, душно ему тут. Чудилу с переломами Родик на флаере в медпункт привез, остальные транспортер из расщелины вытаскивают.
В общем, к утру лейтенант Прохоров вполне обжился в роли чрезвычайного руководителя станции. Основные дела сделаны: оружие заперто в сейф, лаборатории, узел связи и ангар заперты и опечатаны. Сигнализация и замки установлены. Шио-чувствительные спят. Раненые прооперированы. Только завтраком никто вовремя не озаботился. Пришлось Володе экстренно резать бутерброды для своих бойцов.
За столом висела тяжелая тишина. Говорить никому не хотелось. Странная, суматошная ночь тому виной, или спутники Шио нынче так разбуянились, что действуют даже на тех, кто их не чувствует. Не дай бог.
- Товарищ Ашар, составьте график дежурства на сутки. Включаете всех, кроме доктора. Остальным спать.
***
- Высокочтимый брат Керуш, вам надо покушать.
Атраван медленно поднял тяжелые веки. Риша склонилась над ним с миской в руках. Есть не хотелось, но показывать собственную слабость не в его правилах. Керуш согласно кивнул. Девушка нажала кнопку в изголовье кровати, и та плавно приподнялась, превратившись почти в кресло.
Керуш не удержался от того, чтобы скользнуть взглядом по одеялу. Лишний раз убедиться в том, что нога на месте. Он отключился, увидев во время погрузки на носилки весящую на сухожилиях ногу. Потом ничего не помнил. Несколько раз приходил в себя, всякий раз видя склоненное над собой лицо девушки-пилота, и вновь впадал в беспамятство. Но про то, цела ли нога, спросить успел.
Вопрос вовсе не праздный. Безалаберное милосердие зажравшихся землян вполне могло позволить себе сохранить жизнь калеке. С них станется. При их-то богатстве. О разнице между не просто уровнем достатка, продиктованным этим уровнем укладом жизни на Веране и Земле кричала даже крохотная, захолустная станция на Гаде.
Еще два года назад Керуш опытным взглядом администратора прикинул, в какую копеечку влетает Земле научная станция, и интереса ради поинтересовался уровнем ее рентабельности. Пусть не сейчас, а в будущем земляне же надеются вернуть вложенное. Не угадал. Исследования носили исключительно научный характер. Интересно тамошним дивани, видите ли. Правда, в последние время у Керуша возникло подозрение, что интересно здесь не только дивани, но и пехлеванам, но сути дела это не меняет.
Вообще, думая о землянах, атраван чувствовал себя впервые попавшим в город деревенщиной. Так он, десятилетним мальчиком прилетевший в школу Зоара из заштатного вахтового поселка, которым был тогда Хабад, смотрел на толпы народа под рукотворными куполами Спутника. Такое же ошеломляющее детское чувство охватило брата Керуша, когда он смотрел через иллюминатор посадочного челнока на свободно раскинувшуюся вне всякого купола огромную и величественную Москву. Только тогда душу охватила обида и зависть слабого и обделенного к сильному и благополучному.
Вот и теперь это неприятное чувство ущербности своего мира шевельнулась в душе. Степень серьезности полученной травмы Керуш осознавал. Разрушенный коленный сустав – штука дорогостоящая. Отец Керуша служил жрецом в Хабаде. Административные функции в рабочем поселке всецело в руках рудничного начальства – дивани. В руках атравана оставались дела духовные и медицинские. Так что детство Керуша прошло в том числе и среди пострадавших от очередного взрыва на шахте.
В общем, понимание того, что сохранение ноги обойдется землянин ох как недешево, имелось. И это не принесет им особой пользы. Наверное, Керушу следует испытывать чувство благодарности. Но получалось скорее раздражение.
Вот с каким-то таким чувством атраван хлебал принесенный Ришей бульон и вполуха слушал рассказ девушки о событиях на станции последних суток. Именно вполуха, смотреть на симпатичную девушку было гораздо приятнее. Все-таки веранские девушки - самые красивые.
- Как вы себя чувствуете?
Риша убрала посуду и бережно коснулась ладошкой его лба. Прикосновения оказалось столь же приятным, сколь и неожиданным. Таких, как эта девушка, он привык издали одаривать снисходительной улыбкой, поэтому не сообразил, как реагировать на неожиданный жест.
- Доктор говорит, вы много крови потеряли, и температура подняться может. Тогда надо принимать лекарство. Но пока жара нет. Хотя надежнее проверять вот так.
Девушка вновь коснулась его лба только теперь губами.
- Я вас не оскорбила своей неучтивостью? – вдруг зарделась Риша.
Керуш улыбнулся в ответ. Хотелось надеяться, что снисходительно. Хотя на деле улыбка наверняка получилась просто жалкой. Ну да ладно, если девица просидела у его постели с ночи, то видела его куда более беспомощным и слабым.
А быть слабым атраван не привык. Сильное общество нуждается в сильных членах. Тот, кто лишился силы, должен уйти, не становясь обузой. Как всякий ашавант, брат Керуш с детства гордился тем, что его смерть будет легкой. Стоит старости или болезни начать серьезно подгрызать его тело, едва ощутимый укол шприца, и погружение в вечный сон предотвратит долгие мучения. Правда, затеяв сложную политическую игру, целью которой стало бы превращение Новой Вераны в доминирующую Директорию Декагона, он понимал, что проигрыш для него обернется несколькими часами пыток и ударом ритуального кинжала. Но это был его осознанный выбор. А вот к длительной тяжелой болезни Керуш оказался не готов. На глазах соотечественницы – особенно.
Тут еще традиционная закрытость внутренних сторон жизни атраванов добавляла неудобств. Вне закрытой для посторонних части храмов-офисов появлялись только атраваны- мужчины. О существовании атраванов-женщин большинство ашавантов из других каст и не подозревало даже. Тогда как создание семьи – священный долг перед кастой и Вар. Жениться в год окончания семинарии и родить сына и дочь - единственно возможная форма организации личной жизни любого атравана. Только все это не для посторонних глаз. Брат Керуш слыл необыкновенно популярным и открытым политиком, но о том, что двенадцать лет назад он женился на подобранной для него Ковеном столичной Директории девушке, четыре года назад овдовел, так и не став отцом, но новую жену ему найти не успели, вне касты не знала ни единая душа.
Керуш вдруг поймал себя на мысли о том, что готов думать о чем угодно: о былых политических интригах, умершей родами супруге, о безрассудной расточительности землян, только бы не о сидящей рядом девушке, чьей смуглой коже безумно идет стыдливый румянец. Осознав это, он принялся довольно бесцеремонно разглядывать Ришу. Пожалуй, положение тяжелораненого давало ему такое право.
В дверь коротко постучали. И не дожидаясь ответа, на пороге появился землянин Прохоров.
- Освети благое Солнце здоровье брата Керуша. Как вы себя чувствуете? У меня к вам несколько вопросов, если позволите.
- Освети Вар и ваш путь, Владимир Иванович. Я готов, - отозвался атраван.
- Что случилось вчера ночью?
- Виноват. Пренебрег советом уважаемого профессора Казинского, за что и поплатился.
- Каким именно советом?
- Не шляться по станции по ночам, особенно во время «приливов Шио».
- Как он мотивировал этот запрет?
- Собственно, прямого запрета не было. Просто досточтимый профессор несколько раз высказывал свои сомнения в целесообразности ночных обходов.
- Он чем-то это мотивировал?
- Нет. Просто смеялся либо ворчал: мол, не желает чувствовать себя пациентом дурдома.
- Что же случилось прошедшей ночью?
- Я спускался по лестнице с крыши, когда услышал шаги внизу. Окликнул. И сразу выстрел.
- Что именно сказали помните?
- Вроде бы «Ашавант профессор, это вы?»
- Почему вы решили, что это именно Казинский? Вы же не могли его видеть.
- Я его не видел. Просто, у многоуважаемого профессора есть привычка сидеть ночами на узле связи и разговаривать сам с собою.
- Поясните.
- Я видел уважаемого профессора ночью сидящим перед экраном дальней связи, по которому бежала сплошная рябь. Похоже, он разговаривал с пустым экраном.
- Уверенны? Может разговор велся с отключенной картинкой?
- Может быть. Были ли на земном дивани наушники я, право слово, не заметил. Но его речь скорее была монологом, чем диалогом.
- О чем шла речь?
- Какой-то старый научный спор. Мне показалось, он обращался к мертвому Александру Мотину. Мне стало неловко, и я тихо ушел.
- Казинский вас заметил?
- Кажется, нет. Во всяком случае, он не заговаривал об этом.
- Когда это было?
- Чуть более месяца назад.
- Замечание о нежелательности ночных обходов было сделано до или после этого случая?
- Гораздо раньше. Не меньше года назад, наверное.
- При каких обстоятельствах?
- Встречались поздно вечером в коридоре. Как раз все у той же лестницы, кстати.
- Спасибо. Приношу вам официальные извинения по поводу произошедшего недоразумения. Поправляйтесь.
Землянин вполне искренно улыбнулся и заспешил прочь. Похоже, история про ночные визиты руководителя станции на узел связи здорово взбодрила охотничий инстинкт лейтенанта. К черту! Стоило двери закрыться, Керуш глухо застонал от собственной беспомощности. Едва ли Прохоров хотел этого осознанно, но напомнил об очевидном: бывший атраван теперь никто. Успей он сделать еще пару шагов вниз, заряд пришелся бы в голову. Но разве это повод обвинять в чем-то почтенного человека: профессора и руководителя экспедиции? Конечно же, нет. Просто несчастный случай.
Горечь от понимания собственной ненужности и чужеродности в мире землян наконец выплеснулась наружу. Слабость физическая помешала воле сдерживать боль душевную. Два года Керуш держал в узде ущемленную гордость, не потому что надеялся когда-нибудь смириться с собственным поражением или поправить свое положение, потому что видел во внешней покорности землянам свой долг. Его слова, дела и даже взгляды будут благими по меркам Земли, лишь бы не стать поводом для осложнения отношений Земли и Вераны. Во всяком случае, пока земляне не начнут открытую агрессию.
Керуш надеялся, что еще на год его хватит. Дальше ни он, ни другие ашаванты не загадывали. Не обсуждали даже. Но внезапный всплеск отчаяния оказывался сильнее. И неизвестно, чем бы оно кончилось. Но тут сквозь нахлынувшую боль послышалось.
- Вам плохо, брат Керуш?
Его видят?! Присутствие постороннего свидетеля помогло побороть слабость. Теперь против его боли двое: его гордость и чужие глаза. Керуш кое-как справился с лицом и повернулся на голос. В дверях стояла испуганная Риша.
- Все в порядке. Мне уже лучше, - улыбка раненого вымученная, но искренняя.
Появление девушки вероятно спасло его от некоей непознанной опасности, которую от чувствует, но может и не понять. Спасибо ей, но она сделала свое дело, и ближе к побежденной боли ей подходить не надо.
- Может доктора позвать?
- Нет. Не стоит. Я уже в порядке.
- Тогда можно я рядом с вами посижу? А то страшно. Люди, кто в отключке, остальные делом заняты. В коридорах просто нет никого. Жутко.
А ведь Риша, того гляди, заплачет. Она только что здорово выручила его самого. Так почему ей отказывать в праве почувствовать себя в безопасности рядом с собой? Пусть посидит. Да и ему станет легче окончательно взять себя в руки.
- Знаете, брат Керуш, я пока в подземной незаконной деревне жила, про солнце и атраванов только слышала. Знала, что они есть где-то, и все. Моей жизни это вроде и не касалось. А потом в школе пилотов видела издалека. Словно из другого мира. Страннее землян казались. Нет, не страннее, чище и совершеннее, наверное. Я на полном серьезе полагала, что атраваны в туалет не ходят. Смешно, правда? Потом, на авианосце, когда наш офицер-воспитатель после очередной Родиковой выходки на него благим матом орал, да так ладно, что аж заслушаешься, поняла, что атраваны – тоже люди. Так и думала, пока вас не встретила. А теперь вижу, не такие же – лучше…. Я не знаю, как объяснить словами. Понимаете, я родом из Хабада. Точнее из пещер, что под Хабадом. Вы про такой рабочий район на Новой Веране, наверное, и не слышали….
- Отчего же? Старейшее более-менее постоянное поселение на поверхности Вераны, с которого началась новая Директория. Сейчас ее крупнейшая энергостанция. И еще… Я жил там с родителями до десяти лет, пока не уехал учиться в Зоар.
- Правда? Здорово. А я про своих родителей не знаю ничего. Только я не об этом хотела. Вот я, считай, всю жизнь в темных пещерах просидела. Здесь же коридоры широкие светлые... Вот чего я сейчас испугалась? Сама не знаю. Людей рядом нет. Чего делать, непонятно. Скомандовать некому, и я даже сама собой распорядиться не умею. А если бы от меня зависели другие люди? Все б, кранты. Стоило чему-то пойти не так, и все, наши и земляне – не важно, ищут спину, за которой спрятаться, голову, которая примет решение.
- Нашли?
- На станции сейчас товарищ Прохоров командует. Только он несколько месяцев назад с войны. То, что для нас – беда, ему – повседневность. Только я опять не о том. Очень немногие люди умеют отвечать за других. За себя бывает страшно и сложно. А когда за многих… Даже не представляю. Я глупость какую-то сказала, правда? Давайте я лучше расскажу, как мы с Родиком первый раз на солнце глядели. Прикольная история. Он же, болтун, пару раз ночами с Прыщом по магазинам лазал, а болтал-то про верхний мир, словно там родился. Его послушать, солнце – белый блин с треугольными лучами. А тут нас в казарму училища вечером привезли. Полночи обустраивались, то-се. В общем, на рассвете нас поднимать не стали, дали выспаться. Наутро Родику в уборную приспичило. Вышел в коридор, а там солнце прямо в окно. Он - орать. В девичью часть казармы с перепугу залетел. Глаза зажмурены. Слезы градом. Что не на свою койку лезет, не соображает. Девчонки - визжать. Дежурные пехлеваны прибежали на шум, но понять ничего не могут. Еще кто-то в коридор высунулся и тоже вопит: ослеп, огнем глаза выжгло. Еле успокоили. Так и пришлось начальству нам всем солнцезащитные очки выдавать. И все равно многие еще долго боялись от дневного света ослепнуть. Глупый, если вдуматься, страх, а все равно, как в душу пролезет – жутко.
Керуш рассеянно кивал этой болтовне. А ведь она не просто так все это болтает. Внезапная догадка сверкнула в мозгу как молния. Она прекрасно поняла, что стонал он вовсе не от физической боли. Поняла, не отшатнулась в страхе перед чужой болью, не стала лезть с расспросами и утешениями, а села рядом чтобы помочь. Помочь рассказом о собственных глупых страхах. Зачем? Не «зачем», а «почему». Потому что для нее он – не свалившееся на голову досадное недоразумение, как для землян, и не привычный формальный авторитет, как для товарищей по несчастью. Для нее он что-то значит сам по себе. Что? Он пока не понял. Не столь важно. Важнее понимание того, значит ли эта девочка что-то для него.
***
Кухонная мультиварка – агрегат не особо сложный: закладывай продукты по рецепту и запускай программу. Но без привычки над ужином Володе пришлось повозиться. Зато думать никто не мешал. А поразмыслить было над чем.
Перепроверить рассказанное Керушем у Казинского не получилось. Профессор проснулся, но «прилив Шио» еще не закончился, и разговор толком не состоялся. Или просто Казинский не захотел с ним разговаривать?
Неужели несанкционированные выходы на связь с неизвестным адресатом – просто каприз одинокого человека, которому не с кем поговорить, и он включает канал в никуда и говорит с погибшим человеком, в сущности – сам с собой? Может быть. А может и нет. Может, это ширма для общения профессора с кем-то более материальным. А может, сам профессор -ширма, за которой на связь с врагом выходит кто-то другой. Надо разбираться.
- Вам помочь?
В дверях пищеблока показалась голова психолога Егорича.
- Проголодались? – засмеялся Володя в ответ.
- Есть маленько.
- Помогать особо нечем. Расскажите мне лучше про Казинского.
- Что именно вы хотите?
- Прежде всего, я хочу, чтоб на станции больше не стреляли в людей. А для того, чтобы это обеспечить, мало просто изъять все имеющееся оружие, хотелось бы понять, насколько случайно произошедшее случайное недоразумение.
- Понимаю. Только, насчет случайности поаккуратнее надо бы. Ашаванты - люди очень сплоченные. По рабочим вопросам у них рулит товарищ Шахрам Ашар по праву старшинства среди пехлеванов. Но любое серьезное решение он принимает, только посоветовавшись, хотя бы переглянувшись, с братом Керушем. Он у них человек авторитетный, хотя и не афиширует это. Так что впечатление случившееся произвело тягостное.
- Типа, это только профессорам можно в ашавантов безнаказанно стрелять или всякому, кому не лень?
- Скорее, безнаказанно можно только калечить, или и убивать тоже? Что по сути дела не меняет.
- Спасибо. Проблему понял.
- Вообще-то тут не критично. Психологически ашаванты оказались ребятами очень устойчивыми. Ни одного сколько-нибудь серьезного нервного срыва за два года. В таком поганом месте, как Гад – это много. Отсутствие солнца, замкнутое пространство без природы, срывы Шио-чувствительных...
- Человек - скотина терпеливая.
- Человек может выдержать очень многое, если знает, ради чего. У меня сложилось впечатление, что они ждут войны Земли с Вераной. Что будет, когда назначенный срок пройдет, одному богу известно.
- А что за тараканы в голове у Казинского?
- С медицинской точки зрения, все в норме. У него и зависимость от спутников Шио очень незначительная. Тут скорее проблемы с собственной совестью. Понимаете, станция на Гаде начала создаваться около трех лет назад. Во многом это реализация научных идей Мотина. Они начинали здесь вместе. Но потом из-за какой-то ссоры Александр Степанович хлопнул дверью и улетел с Кокером. А исследования идут своим чередом, на сколько я могу судить, весьма успешно. Несмотря на страдания от «приливов Шио», научные сотрудники не разбегаются, предвкушая некий прорыв. У всех глаза просто горят.
- Ростислав Всеволодович чувствует себя вором, похитившим идею погибшего коллеги?
- И виновником его гибели. А тут еще компания ашавантов мешает забыть о случившимся.
- Ну что ж. Спасибо за интересный разговор. Ужин готов. Зовите людей.
Ситуация яснее не стала. Стало ясно, что делать. Делать то что дОлжно, и не суетится. Как говорил товарищ Вассерман, кто понял жизнь, тот не спешит. Пусть вражина, коли таковой имеется, суетится. А мы понаблюдаем.
После ужина Прохоров вновь возник в палате брата Керуша. Пострадавший заметно повеселел за прошедшие несколько часов. Только взгляд стал расчетливо-спокойным: «Ну, чего приперся? Что тебе еще надо?» С таким надо играть либо сколь возможно открыто, либо вообще не связываться.
- Еще раз приношу вам свои искренние извинения. Теперь - за собственную неосмотрительность. Подозреваю, что мои слова о случившемся недоразумении могли быть неправильно поняты, и полагаю, что следует объясниться.
- Я все вам рассказал, многоуважаемый ашавант Прохоров. Но если у вас возникли новые вопросы, сделаю все возможное, чтобы удовлетворить ваши недоумения.
- Я не столько о происшествии, сколько о его трактовке.
- Виноват. Был неосторожен. Впредь постараюсь быть осмотрительнее. Готов понести наказание…
- Прекратите паясничать. Вы, так же как и я, понимаете, окликни находившегося не в себе Казинского кто-то другой, профессор едва ли принялся бы стрелять. Память ли о погибшем Мотине тому виной. Или вы слишком часто становились ненужным свидетелем. Или тому была совсем иная причина. Не знаю. Пока. Но причина была, и чтобы ее понять, мне нужно, чтобы все относились к случившемуся как к случайности.
- Так в чем же дело?
- Не хочу, чтобы вы чувствовали себя брошенным.
- Допустим. Что дальше?
- Дальше я прошу вашей помощи. Вы блестяще организовали хозяйственное обеспечение станции. Но, как администратор, вы не можете не видеть, что управление здесь никакое. Время нынче не мирное. С бардаком надо кончать.
- Хотите стать хозяином Гада и окрестностей?
- Хочу, чтобы в случае войны с Шио Гад не стал просто смазкой для его штыков.
Керуш взял долгую паузу. Прохорову начало казаться, что атраван ему не ответит. Но тот наконец разжал губы:
- Я вас понял. Не вижу оснований отказываться от вашего предложения.
- Спасибо, - улыбнулся лейтенант.
- Это уже лишнее, - сварливо обрубил разговор Керуш.
***
«Прилив Шио» в тот раз затянулся особенно надолго. Людей отпустило только к концу следующего дня. Вечер на станции выдался по обыкновению шумным и бестолковым. Народ активно обсуждал последние происшествия и дружно навещал пострадавших.
Слегка опешивший от их наплыва брат Керуш кивал во ответ на очередное пожелание скорейшего выздоровления и принимал пакет с яблоками. Наконец из коридора раздался голос доктора, которая изгоняла стаю паломников из палаты лунатика и путешественника. Толпа двинулась было навестить атравана, но в дверях возник Сиуяш Фокур. В медбоксе наконец воцарилась тишина и порядок.
- Сиуяш, отнесите пожалуйста фрукты на пищеблок, ладно? – доктор заглянула в палату и принялась осматривать ногу Керуша.
- Хорошо, Зинаида Петровна. Сделаем, - откликнулся Фокур.
Доктор закончила осмотр и, пожелав спокойной ночи, вышла.
- Что это было? – промолвил Керуш, глядя, как Сиуяш складывает яблоки в коробку.
- Не знаю, высокочтимый брат Керуш. Но мне показалось, они были искренни.
- А давно это ты с земной дивани-доктором стали друг с другом по имени?
- Если высокочтимый брат Керуш считает такое поведение недостойным….
- Не считает. Если сами земляне твоим ухаживаниям препятствовать не будут, то почему нет?
- Спасибо, брат Керуш.
Ночь Керуш проспал на удивление спокойно. А утром к нему в палату явился Шахрам с креслом-коляской.
- Через четверть часа у профессора Казинского планерка. Вас ждут, - сообщил он.
Керуш кивнул. План Прохорова по захвату власти на станции начал осуществляться. Посмотрим. Это даже забавно. Под руководством доктора атраван перебрался в коляску. Кресло могло ехать само, но к управлению им надо приспособиться, а негнущаяся в колене нога торчала вперед и делала любое столкновение крайне нежелательным. Поэтому Шахрам Ашар просто покатил кресло по коридору.
В малом конференц-зале уже собрались участники заговора: Прохоров и примкнувшие к нему Блинков и Новиков. Ашар собрался было выйти, но Керуш остановил его жестом, и тот замер, положив руки на спинку коляски. Наконец появился профессор Казинский. Второй, после Шахрама, кто не в курсе происходящего. Руководитель экспедиции не счел нужным скрывать свое удивление.
- О, доброе утро господа! Что за высокое совещание в столь странном составе с утра пораньше? – Казинский бросил неприязненный взгляд в сторону ашавантов.
- Планерка по вопросу обеспечения безопасности жизнедеятельности станции в условиях усиления влияния фактора Шио, - отозвался Прохоров.
- Усиления? – скептически улыбнулся руководитель станции.
- Трое раненых за один прилив – это как-то перебор, - ответил такой же улыбкой лейтенант.
- Маяки Шио несколько сместились в плоскости своего позиционирования. Если представить их в виде треугольника, то раньше на Гад была направлена его вершина, а теперь – одна из сторон. То есть люди подвергаются воздействию сразу двух объектов, - попытался смягчить ситуацию Новиков.
- Посему предлагаю следующие меры усиления….
Володя бодро перечислил все то, что было сделано по его приказу за последние два дня. На его взгляд, нормальные меры поддержания порядка. Даже безотносительно «приливов Шио» ангар с техникой, энергоустановку и шлюзы входа-выхода следует контролировать. То, что в список ныне охраняемых объектов вошел и центр связи, смотрелось вполне логично. Другое дело, помимо предотвращения несчастных случаев, это лишало предполагаемого шпиона возможности шастать туда незамеченным. Так что ход сделан. Ждем реакции.
Реакция последовала и весьма бурная, правда, непонятно на что. Да и глупо было бы надеяться услышать требования оставить в покое узел связи. Так что послушав пару минут про бессмысленные ограничения жизни свободных людей в духе сталинских лагерей, Прохоров продолжил развивать наступление.
- Следующее: обеспечение неукоснительного выполнения этих мер требует усиления административного управления станцией. Поэтому прошу Ростислава Всеволодовича освободить от должности очевидно неспособного исполнять свои обязанности заместителя начальника станции по АХЧ Эрика Фокиса. По состоянию здоровья.
- Назначить предлагаете этого? – брезгливый кивок в сторону атравана.
- Да. Полагаю, что брат Керуш вполне управится не только с хозяйственными, но и с административными функциями.
- Готовы отнять у семьи несчастного инвалида положенные ему деньги? – профессор сменил тон с нахрапистого на вкрадчиво-жалобный.
- Во-первых, не положенные, а украденные у тех, кто за него работает. Во-вторых, лучше вам согласиться, иначе у дела будет официальная огласка.
- Сможете?
- Я в людей стрелял.
- Готов переводить жалование семье Фокиса. Мне ваши деньги без надобности, - с ударением на слове «ваши» отозвался Керуш.
На этом организованное сопротивление новым порядкам на станции оказалось сломленным.
