Одно счастье

***

      Время уже близилось к рассвету. Небо светлело с каждой минутой, со стороны леса было слышно пение птиц, ночной мороз, освежающий запутанные мысли, потихоньку спадал, уступая место мягкой теплоте утреннего солнца. Ночью шел дождь: трава сплошь и рядом покрыта маленькими блестящими росинками, а на дороге, идущей от ворот до самого крыльца школы, дугой обходя неработающий, заваленный коробками, фанерами и всяким хламом фонтан, в местах застоялись лужи. Я жду у ворот уже около пятнадцати-двадцати минут, ковыряясь ногтем в какой-то деревянной балке, подпирающей укрепленный забор. Взгляд цепляется за ботинки и я решаю, что они уже очень плохи. Но где найдешь новые, если практически все магазины сосредоточены в центре города, со стопроцентной информацией заполоненного ожившими мертвецами? Либо снимай обувь с зомби, либо ходи босиком. Сейчас все так работает: либо, либо. Остается только выбирать и идти на риски. Спустя еще пять минут я решаю пробежаться пару кругов перед воротами, ведь, когда я уходила, все еще спали в своих постелях и видели десятый сон, наверняка наполненные чем-то теплым и приятным, как воспоминания из детства. Первый круг дался мне легко, но уже к пятому появилась легкая отдышка и неприятное чувство жжения в ногах. Ну и где носит этого Джеймса? Конечно, как я, такая наивная дурочка, смогла понадеяться на первого встречного? Уверена, что он лежит в своей палатке где-нибудь в лесу, раздобытой в том же самом туристическом магазинчике и спит крепким сном. А я жду тут…       — Клементина! — как только я развернулась спиной к лесу, чтобы побрести обратно к Эй Джею и не стоять на одном месте, от прохлады скрючившись как суслик, меня окликнул знакомый голос. Джеймс держал в одной руке маску, во второй свой неизменный рюкзак со всем необходимым на любой случай, как я поняла, и шел вперед. Размеренно вышагивая, обходя лужи. Что-то в нем изменилось… Он достал теплую куртку, точно. — У меня есть две хорошие новости.       — Скажи, что ты откопал еще и автомобиль, — саркастически взмолилась я, ухватывая улыбку парня.       — К сожалению, нет, — он поджал губы. — Но! Карты местности у меня, а еще я решил, что иду с вами. Подумал, что иметь компанию в такое непростое время не так уж и плохо.       Я закатываю глаза, приподнимая один уголок губ, и отвечаю:       — Ты попал в передрягу и чудом выжил.       — Что? Как ты… — Джеймс удивленно нахмурился.       — Я волшебница, — пожимаю плечами и тяжело отпираю скрипучие ворота в школу. — Пошли, пора будить ребят.       В холле уже стояла сонная Вайолет и, зевая, почесывала голову. В руках было нечто, похожее на миску, в которой что-то дымилось и очень пахло. И пахло оно не плохо. Как только я и Джеймс прошли чуть дальше, намереваясь зайти за угол, за спиной раздался кашель. Вайолет с треском поставила миску на кофейный столик перед старым диваном и непонимающе нахмурилась.       — Я думаю, что тебе стоит объяснить это, Клем, — девушка тряхнула своими светлыми волосами и уперла руки в бока. Ее глаза не выражали ничего, кроме закрадывающегося раздражения и затмевающего все немого вопроса.       — Это Джеймс, он помог нам с Эй Джеем, когда его подстрелили. А еще он раздобыл нам карту местности и я подумала, что неплохим решением было бы взять его с собой, — пожимаю плечами, замечая, как Вайолет раздражается все больше и больше.       — Если что-то пойдет не так, я убью его первым, — буркнула та. — Я разбудила Руби, Омара и Аасима. Луис и Митч за тобой.       После комнаты Митча я направилась к предполагаемой комнате Луиса. Он все ещё спал, укутавшись в плотное одеяло. Не удивительно, что он под таким спит: его окно разбито, в помещении стоит не всем приятная прохлада. Каштановые дреды рассыпались по старой обдерганной и исхудалой подушке, покрытой сплошь и рядом какими-то пятнами непонятного происхождения, длинные ресницы подрагивали во сне, а губы растянулись в широкой улыбке. Не знаю почему, но я нашла в этом парне что-то милое и… привлекательное? Пожалев, что Ви оставила Луиса на меня, я решила сначала осмотреть его комнату, ведь он так спит… даже не хочется будить. Ничем не примечательная и, я бы даже сказала, ничем не отличающаяся от других: две двухъярусные кровати, в одной из которых спит парень, у левой стены стоит шкаф с полками, у правой и напротив окна — огромные письменные столы. Только на стенах висят несколько ободранных плакатов, со временем пожелтевших и сморщенных от сырости. Рядом с кроватью стояла та импровизированная дубина из ножки стола. Я подошла к письменному столу у окна: в свете солнечных лучей заметила яркий блик. Это была лакированная рамка, а в ней фотография. Мужчина, женщина и два маленьких мальчика. Они выглядели очень счастливо: мужчина сидел на покрывале, стелющемся неровной поверхностью по ярко-зелёному газону; женщина, обнимая одного мальчика, так сильно похожего на Луиса, открывала корзинку с приготовленной заранее едой; а рядом стоял мальчик, блондин и тянул руки к ароматным бутербродам. Пикник. Я уже не помню, когда в последний раз была на пикнике. Да что уж там говорить… образы родителей окончательно вылетели из головы несколько лет назад. Прошлое потихоньку начинает забываться. А я не хочу забыть все.       — Доброе утро, Клементина, — полушепотом, низко и сонно произносит Луис так внезапно, что по спине пробегают мурашки. Как было возможно так сделать? По комнате я передвигалась тихо, а он спал глубоким сном. — Решила навестить меня?       — Решила разбудить тебя, — закатываю глаза, но его улыбка все равно умело заражает. — Джеймс давно вернулся, пора выдвигаться.       Луис зевнул, зажмурив глаза, и сладко потянулся, хватаясь за висящее пальто на железном облезлом изголовье и сел, потерев лицо рукой. Он выглядел настолько уставшим, что словами не передать. Хотя он-то спал, а как сейчас выгляжу я, не спавшая уже сутки? От представленной картины меня передернуло. Парень уставился на мои руки, — они до сих пор сжимали ту рамку с фотографией, — и заметно погрустнел, подрываясь на ноги и наспех натягивая пальто. Дубина оказалась в его руках в считанные минуты, собранные вещи в грязно-красном рюкзаке за спиной. Он покинул комнату, кинув быстрое «пошли» и прикрыл дверь, жалобно скрипящую от каждого её движения. Мне казалось, что эта фотография ему дорога, а он просто не захотел брать её. Почему? Почему он оставил яркое воспоминание из его детства здесь, в доме, на месте которого вскоре останется только пепелище? Какую бы причину он себе не надумал, воспоминание должно остаться воспоминанием, тем более такое тёплое и радостное, как это.       — Луис будет жалеть так же как и я, когда сожгла фотографию родителей, — полушепотом говорю я и вынимаю фотографию из рамки. — Полежит у меня.       И правда, если бы я не сожгла в тот раз фотографию в костре, я бы хорошо помнила, как выглядели мои родители. А сейчас, спустя столько лет, наполненных страхами, смертью и постоянным выживанием, когда нет времени на то, чтобы вспомнить что-нибудь родное сердцу, образы стираются. Образы всех: родителей, друзей, бабушек, дедушек, теть и дядь, соседей и даже учителей из школы. Остаются только выцветающие пятна.       Пора идти.       Я быстро сбегаю вниз по лестнице, проводя перекличку ребят: Омар и Митч решили, что вдвоем они никак не протянут, если останутся, поэтому, скрипя сердцем и сглатывая ком обиды, встрявший в горле, они вышли из школы первыми. Вайолет выходит из коридора первого этажа с поджатыми губами и разочарованными глазами в последний раз обводит холл, разрисованные стены и остатки мебели. Тяжелый рюкзак также висел у неё за плечами, в руках девушка сжимала своего верного друга — лук. Несколько стрел торчали из рюкзака оперением вверх. Луис выходит за ней, пробормотав слова благодарности за то, что школа стояла до последнего, подняв Эй Джея на руки. Я покидала здание интерната самой последней, повторно обойдя все комнаты, чтобы каждый из ребят ничего не забыл. В каждой было пусто, так, словно никого давно здесь и не жило.       Мы оставили ворота школы незакрытыми: пусть рейдеры немного порадуются тому, что «эти дети такие глупые, даже ворота не удосужились запереть». Луис обводил группу змейкой избегая ловушек, ведь кто как ни он знает этот лес в радиусе одного километра как свои пять пальцев. Солнце, спустя час ходьбы уже начинало припекать, я была уверена, что оно полностью испепелит нас, когда пробьёт третий час после обеда, если мы не найдём достаточно питьевой воды, укрытие и, желательно автомобиль. Или два.       Руби шла позади всех, затолкав руки поглубже в карманы. Рядом шёл Джеймс и Митч, поочередно несущие раненного Растяпу. Следом были Вилли и Тен, они весело о чём-то разговаривали и даже пропускали между слов тихий смех. Так, словно они не покинули место, где буквально выросли.       — Хей, Руби, — я сбавила шаг и поравнялась с девушкой. — Как ты? О чем думаешь?       — О том как бы не сдохнуть по дороге, — хмурится она.       — О чем это ты? — я ухмыльнулась, сделав как она, так же запихала руки в карман своих штанов.       — После начала апокалипсиса я ни разу не выходила за ворота школы, — бормочет Руби. — Я ни разу не убивала ходячего, ни разу не убивала человека для того, чтобы выжить. Я трусиха, Клем. Боюсь каждого шороха.       Это возмутило так, что я была готова просто взять и дать этой девушке смачного пинка под зад, но меня оставило то, что могли бы подумать другие. Просто аккуратно приобрела ее за плечи и сказала, тихо тихо, чтобы могла услышать только Руби.       — Есть ли у тебя человек, на которого ты могла бы ровняться? Твой сильный кумир с железной выдержкой и горой мышц?       — Есть, — так же тихо отвечает она. — Это девушка. Я её практически не знаю, но она всяко смелее всех нас вместе взятых.       — И кто это, если не секрет? — да, любопытство взяло верх.       — Она идёт рядом со мной.       Это я? Хм, весьма лестно, но она действительно многого обо мне не знает. И я решила это исправить, открыться и рассказать о том, что утаивала даже от своих родителей.       — На самом деле я такая же трусиха, — улыбаюсь, легко толкаю Руби плечом. — Я, на самом деле, боюсь всего: высоты, темноты, ходячих и людей, боюсь всяческих насекомых, с которыми прожила почти всю свою сознательную жизнь. Боюсь пауков. Но больше всего я боюсь потерять дорогих мне людей: Эй Джея, Хавьера, Кейт, Габриэля, которые живут в Ричмонде, куда мы и отправляемся. Вас.       — Нас? — удивляется Руби. — Но ведь мы знакомы-то всего ничего.       — Это не показатель, — я качаю головой. — Вы приняли меня, накормили, предоставили крышу над головой, ты позаботилась об Эй Джее. Вы сделали достаточно для меня, чтобы считаться дорогими.       — Это так… приятно? — Руби подняла голову. — Спасибо.       — И ещё одно, — я приостановилась, чтобы Митч и Джеймс ушли немного вперед. — Я тебе этого не говорила, поняла? Присмотрись к Митчу, кажется, он запал на тебя.       Хихикаю и убегаю вперёд, слыша позади только «подожди, что?» от Руби, ускорившиеся шаги, срывающиеся на бег и дыхание около: рыжая девушка обогнала меня с такой легкостью и поравнялась с Вайолет, устало потирая раскрасневшиеся щеки.       Ближе к обеду мы вышли на неизвестное шоссе, вдоль которого стояли только железные шесты, где должны были висеть дорожные знаки. Оно было пустым, но тихим и показалось мне знакомым. Перед аварией я и Эй Джей проезжали здесь. Через полчаса езды на машине назад где-то в канаве остался перевёрнутый, искореженный автомобиль.       — Эй, смотрите, — раздалось совершенно внезапно. Я шла медленно, опустив взгляд вниз, буквально вцепившись в ярко изрисованную карту. Вилли показывал рукой на возвышающуюся колонну с названием фирмы, продающей бензин и ценами на ней. — Это не та заправка, про которую ты говорила, а, Клем?       — Там, возможно, будут автомобили, — предположил Аасим.       — А я голоден, — пробормотал Тен. Вайолет крепче сжала руку мальчика и улыбнулась ему.       — Можем остановиться там, — предложила я. — Не более, чем на час, иначе придётся ночевать под открытым небом.       Заправка оказалась просто раем на земле: несколько работающих открытых машин с ключами зажигания, несколько недозаправленных автомобилей и один заполненный полностью. Она была чистой, словно кто-то недавно специально натирал её губкой. Это все принципиально не могло быть добром рейдеров просто потому, что их поисковый круг ограничивается только походами на Эриксон и в лес около школы из-за крупной живности. Омар нарыл несколько подтаявших шоколадных батончиков и меня сразу же начало мутить, как только о них услышала. Эй Джей, будь он окончательно здоров, точно не отказался бы от такой радости: съесть шоколадку, хотя наш рацион и не особо не отличался от каждого предыдущего дня. На завтрак — шоколадка, на обед — шоколадка и стакан воды, на ужин снова шоколадка. И это все в более ли менее благоприятный день. Вайолет была все время начеку, натянув тетиву, была готова расправится с любым вылезшим зомби. Луис и Митч направились во внутрь мини-маркета, чтобы найти что-нибудь полезное, если, конечно, там ещё не похозяйничали мародеры и не разгромили там ничего. Руби сидела с Эй Джеем и о чём-то с ним разговаривала, позже к ним присоединились Вилли и Тен, расспрашивая о самочувствии и о том, что он видел, когда спал почти весь день. Все занимались какими-то делами и я тоже не исключалась из этого списка. Приходясь по всем багажникам автомобилей, конечно, оставив самое сладкое на потом, я сначала откопала вещь, с помощью которой Хавьер когда-то сливал бензин с других машин на свалке и несколько спальных мешков. На всех не хватит, но можно придумать альтернативу, да ведь? Черствый хлеб, больше похожий на какой-то огромный сухарь, давно сгнившие бутерброды в целлофановом пакете и несколько двухлитровых бутылок с протухшей водой так же свободно валялись в багажнике одной из нескольких машин.       — Как ты? — спрашиваю у Растяпы, сажаясь коленями на асфальт. Он лишь улыбается и тяжело дышит, слегка сопит и тянет ко мне руку. Я, не раздумывая, сжимаю его маленькую ладошку в своих руках.       — Извини меня, Клем, — шепчет он, прикрывая глаза. Слишком яркое солнце.       — Ты не виноват, Растяпа, — отвечаю я.       — Никогда не называй меня Растяпой, — Эй Джей откашливается и снова расплывается в улыбке. — Я уже не маленький.       — Конечно, Эй Джей.       — Луиса и Митча нет больше пятнадцати минут, — Джеймс тихо подошёл со спины, за что чуть не схлопотал по самому сокровенному. Нельзя подходить тихо и незаметно, а потом резко заговорить. Нельзя.       — Возьми Аасима и сходи проверь, — устало говорю я.       Джеймс так и сделал: взял Аасима под руку и вошёл через главный вход в мини-маркет. Я все так же сидела рядом с Растяпой на голом асфальте, разогретом обеденным солнцем. Рядом валялась раскрытая карта, на которой был проложен маршрут. Если верить расчетам, то в Ричмонде мы будем через неделю, двигаясь без остановок на машине. Для нас эта дорога будет достаточно долгая.       Слышится крик, возня и звук бьющегося стекла. Все таки там было на что посмотреть.       — Клем, срочно! — Аасим пулей выбегает из мини-маркета и берет нас с Руби, таща туда. С собой я захватила портфель, а то мало ли там что-то такое, что не в коем случае нельзя просто так оставить.       — Доставай воду, — парень затолкал меня в небольшую подсобку, обводя стороной свежеположенных ходячих мертвецов.       Я онемела, увидев, что передо мной лежат люди. Они ещё дышат, вокруг валяется несколько банок с томатным супом, их губы были настолько сухие, будто они месяц провели под палящим солнцем с минимумом запаса воды. Но я оказалась права, воды у них и в правду не было. Руби активно открыла двухлитровую бутылку, до горла наполненную кипяченой водой и сначала прислонила к губам женщины, а потом и мужчина получил свою долю. Мы старались особо их не расспрашивать, но мужчина более или менее мог отвечать на некоторые из них.       — Давно вы здесь? — Луис присаживается рядом, кладя ладонь на лоб женщины. Она выглядела не очень здорово, чтобы не посчитать, что она одна из заражённых,       — Три дня без воды в душной запертой подсобке без окон, — хрипит мужчина. — Мы пришли пополнить запасы, без оружия, просто чтобы выжить.       — Мы искали нашу дочь, — внезапно начинает говорить женщина. Ее голос особо не отличался и голоса мужчины, такой же хриплый. — Не теряли надежды, спрашивали у всех, кто мог видеть её.       Я нахмурилась. Не хочется их как-то расстраивать, но их дочери, вероятнее всего, уже нет в живых.       — Откуда вы? — Луис продолжил свой расспрос. Я скрестила руки на груди.       — Ричмонд, — полушепотом отвечает мужчина.       — Мы направляемся туда, — я подошла ближе.       — Мы тоже ехали обратно, — кивает мужчина. Его кожа была темная, волосы чёрные как смоль, глаза темные, практически черные. Женщина была полной противоположностью: светленькая белокожая шатенка со светло-карими глазами.       — Это ваша машина с полным баком стоит там? — спрашиваю, почёсывая затылок. Мужчина кивает. — Как вас зовут?       — Я Эд, а это моя жена Диана, — он откашливается и пытается встать на ноги, это выходит только с третьего раза. — Мы столько провели взаперти, что даже не знаем, который час, и ночь сейчас или день.       — Он сам едва стоит на ногах, но, при этом смог взять свою жену и положить её на плечо, — шепчет мне на ухо Руби. — Поразительный мужчина.       На улице Эд улыбнулся, подошёл к машине и, открыв переднюю дверцу, аккуратно уложил свою жену.       — Луис, — тихо позвала парня я. — Бери Эй Джея и загружаемся в ту белую машину,       — Окей, — быстро кидает он и передаёт остальным, что пора выдвигаться в путь дальше.       Я подхожу к мужчине, что уже хотел обходить автомобиль и садится на место водителя и прочищаю горло:       — Мистер, э… Эд.       — Да, девочка? — отвечает он.       — Мы бы хотели продолжить путь с вами, — говорю я и вздыхаю. — У нас раненый маленький мальчик. Ему всего пять. В машине места мало, не могли бы вы взять с собой несколько моих ребят?       — Да, конечно, — он улыбается. — Не вопрос. Вы спасли меня и мою жену, мы вам обязаны.       — Спасибо большое, — мои губы растягиваются в улыбке. — Если захотите со мной связаться, у них есть рации.       — Давай, выдвигаемся.