Одно счастье

***

      — Я буду охранять ваш сон, — шепчу я настолько тихо, что это услышала только она.       Моя мама лежала сейчас передо мной, рядом с сопевшим папой, в её светло-карих глазах, обрамлённых густыми длинными ресницами, озорно играл с каждой минутой тлеющий огонёк костра. Она натянула вторую часть спального мешка, прозванную одеялом, до самого подбородка и улыбалась. Она улыбалась везде: на ужине вместе со всеми, за игрой перед сном, что предложил Луис, даже ходила со мной навестить Эй Джея и то, без улыбки не обошлось. Тот момент был достаточно забавным, — её лицо с округлёнными до размера блюдца глазами, казалось бы, навсегда въелось мне в память, когда я сказала, что у Растяпы нет биологической мамы и я её ему заменяю уже около пяти лет. Её заразный смех, когда она пошутила, что не планировала так рано становится бабушкой, и вопросительные взгляды отца. Он тоже был неимоверно рад, что, все-таки, потерянная дочь нашлась, долго обнимал меня, сидя на брёвнышке, которое откуда-то кто-то притащил. Но встреча с мамой была сильнее.       — Так странно слышать это из твоих уст, Клем, — тихо говорит она и снова обнажает ряд идеально ровных зубов. — Раньше я говорила это тебе. А сейчас, — зевота одолела ее так же быстро, как прошёл сегодняшний день, а прошёл он неимоверно быстро, просто моментально и так насыщенно. — Мне пора спать. Ты тоже долго не задерживайся, если что, буди Луиса, он мальчик крепкий. Спокойной ночи.       Я целую ее в щеку. Так трепетно и нежно, надолго прижимаясь к ее коже губами, а после того, как она закрыла свои красивые большие глаза, вытянулась во весь рост. Весь лагерь уже, кроме нас, некоторых дежурных, видел десятый ванильный или совершенно противоположный ему сон, полукругом расположившись у тлеющего костра. Я дежурю первая, ровно до двенадцати часов ночи, после меня сменяет Луис и держится до трёх утра, а все остальное время ведёт пост Ви.       Я присела около костра, первым делом подкинув туда немного собранного Аасимом и Вилли хвороста, выставив замёрзшие ладони вперёд. На улице похолодало так, что от каждого дуновения ветра зубы начинали выстукивать ритм какой-нибудь бешеной чечётки. Тепло, исходящее от огня еле-еле обогревало меня, укутанную в две кофты. Наверняка, за спящих людей беспокоится нет смысла, ведь одеты они так же, как и я, но дополнительно ещё спят не по отдельности и накрываются утеплённой внутри частью спального мешка. Огонь в этой цепочке служит лишь освещением на ночь освоенной нами территории, ну, и немного, совсем чуть-чуть обогревателем рук.       Час, на мое собственное удивление, прошёл достаточно тихо и мирно. Стояла на ногах одна я, поблизости в радиусе трёх метров не было видно ни ходячих мертвецов, ни людей, ни голодных бешеных зверей. Только сверчки, засевшие в высокой траве немного дальше, в заросшем пшеничном поле, и размеренное посапывание десятка людей стояло в воздухе, отражаясь от столбов редких деревьев и простираясь на метры вперёд. Спать не хотелось совсем, хотя за рулем невыносимо клонило спать. Хотя, кто знает, может быть это просто мимолетный каприз организма.       После первого обхода я не заметила ничего необычного, кроме нескольких ходячих, которые вперевалочку, медленно, неприятно хлюпая и издавая гортанные звуки, проходили мимо. Странность была в том, что эти мертвецы ходили медленнее, чем обычно. В прошлом году они сбавили скорость точно намного позже, после полутора месяца после выпадения первого снега. Мертвая женщина подошла слишком близко к нашему временному лагерю, поэтому ее пришлось усыпить, а мужчина, который шел чуть поотдаль, глупо отвлекся на шуршание в кустах от брошенного мной камня.       Ближе к концу моей так называемой смены проснулся Луис. Он поднялся со своего спального места, сладко потянулся до хруста в костях и широко зевнул, оглядывая отдыхающих вокруг него людей. В это время я проделывала свой третий обход, искала в округе что-нибудь полезное. Ну, или старалась найти, потому что ничего, кроме сухой и высокой травы, старых следов от посевов на огромных полях и разрушенный сооружений, видимо, раньше служившими какими-то сараями или даже ангарами для хранения специальной техники, внутри которых не было абсолютно ничего, кроме кромешной темноты и гулкого эхо.       — Сегодня слишком холодно, — совершенно внезапно сказал Луис, незаметно подкравшись со спины. Я стояла неподвижно, вглядываясь в темную линию горизонта, которую практически незаметно, пытаясь уловить какие-либо признаки движения или что-то ещё, но ничего. Абсолютно тихо и спокойно. Или может быть мне просто везёт?       — Ты напугал меня, засранец, — в шутку бросила я и прыснула тихим смехом. Луис не заставил себя долго ждать: на лице появилась улыбка и она становилась все шире и шире, пока он, закатив глаза, не покачал головой, хихикая про себя.       — Извини, что так произошло, — он пожал плечами, подойдя ближе. — Ты так и не сказала, почему ты смогла поменять в корне эту женщину, Диану, кажется, даже не пошевелив пальцем.       — О-о-о, — устало протянула я. — Это долгая история, Луис. Я думаю, со временем ты поймёшь все сам.       Он покачал головой в знак согласия и уставил свой взор туда же, куда и я, — в бескрайнюю мглу, которая в скором времени осветится первыми утренними лучами солнца. В воздухе повисла тишина, такая, которой не было уже как несколько долгих лет, что мы путешествовали с Эй Джеем.       Ветер колыхал края моей кофты и, будто играя, то усиливался, вызывая целые табуны мурашек, то стихал, задевая лишь кончики высокой травы. Каждое такое дуновение стоило нескольких минут беспрерывного клацанья зубами, из звука которого получился бы неплохой звук для дробилки, закутывания в то, чего уже нет, и, конечно же, заметной дрожи, что пробирала не только в коленках. Ещё один такой раз повторился незамедлительно, когда я сделала шаг назад, чтобы уходить к костру, дабы хотя бы немного погреться и уже лечь спать, ведь смена уже с минуты на минуту должна была кончиться. Я моментально обхватила себя руками, съежилась, будто обижена на весь уцелевший мир и поспешила убраться с того открытого холма. За спиной раздавалось шуршание травы — парень идёт за мной. Он обогнул меня по правой стороне и быстрее прибежал к костру, усевшись на мое же место, приглашая усесться рядом, раскрыл руки, чтобы обнять и терпеливо выжидал момента. И как бы мне не хотелось лезть в объятия к парню, ведь я не очень люблю это, можно сказать, что даже не переношу, перспектива быть окоченевшей заживо и стать хрупче хрусталя ни капли не привлекала.       — Держи, Клем, тебе это нужнее, — парень заботливо накинул на меня своё пальто, когда я грузно приземлилась на землю, и прижал меня к себе. Тепло почувствовалось сразу же.       — Зачем? — спрашиваю я, нахмурив брови и опустив голову на плечо парня. Зачем он делает это все для меня? Его забота, когда он спрашивает, не устала ли я и старается любыми способами меня подменить, его теплые прикосновения, когда я злюсь или напряжена, пытается успокоить, и при каждом споре рано или поздно встает на мою сторону.       — Что «зачем»?       — Не прикидывайся дурачком, — ухмыляюсь, устремив свой взгляд в огонь. — Все, что ты сделал для меня. Зачем?       — Просто так, — он пожимает плечами и я это чувствую. — Ты стала для меня очень близка, Клем. И уже не имею и малейшего понятия, что бы я делал, если бы в Эриксоне не появилась ты. Как ураган ворвалась в мою жизнь, напрочь снеся крышу. С самого первого дня я не перестаю думать о… о том, что бы было, если бы мы были вместе. Ну, знаешь, не как друзья.       — Как парень и девушка?       — Именно, — парень продолжает. — Как парень и девушка. В общем, я хотел тебе сказать эти волнующие пару слов еще в школе, когда пригласил помочь настроить то чертово фортепиано. Помнишь, когда я просил дергать за тоненькие натянутые струнки в самом инструменте и даже однажды убедил тебя три раза крякнуть? — он пропустил смешок. Меня тоже задела эта ситуация и я почувствовала, как уголки рта поползли вверх. — А потом ворвалась Руби, Эй Джей очнулся, а ты сорвалась с места, оставив меня на едине со своими мыслями. Тогда я долго всматривался в наши инициалы, выцарапанные на лакированной поверхности, обведенное в неидеальное, неровное сердце и точно понял. Ты — это то, что я так долго ждал. Ты теперь все в этом сплошь и рядом пропитанном гнилью, воровством и смертью мире, Клем.       Тишина ударила по ушам звенящим шумом, когда я опустила взгляд на свою руку рядом с его. Его признание обрушилось на голову как гром среди ясного неба, ведь я еще не решила, кто для меня несет что-то большее, чем простые отношения партнеров по выживанию или какие-то дружеские.       — Я не прошу твоей взаимности, не прошу быть рядом насильно, если ты этого не желаешь. Я могу дать тебе время все обдумать и переварить, если потребуется, — добавил Луис, но я лишь помотала головой.       Я подняла голову с его плеча и посмотрела в его глубокие, темные кофейные глаза. Нежно прислонила ладонь к его щеке и улыбнулась, потянувшись к нему. Было немного боязно сделать что-нибудь не так: прикусить губу, ударится носами и все в этом духе… Но Луис взял инициативу в свои руки, в прямом смысле, обхватив мое лицо шершавыми, нереально теплыми ладонями и прислонился губами к моим. Я прикрыла глаза, стараясь уловить каждый момент, запомнить его запах, впечатать в память каждый стук сердца. Но это длилось не долго, к сожалению парень отстранился, оставив после себя лишь чувство пустоты.       — Рад, что ты не отвергла меня, — полушепотом протягивает он.       — Рада, что сумела найти тебя, — в его манере ответила я и широко зевнула.       Все таки несколько долгих часов за рулем автомобиля и ночное дежурство определенно выбило мои потребности из привычной колеи, сон одолевал с каждой секундой все сильнее и сильнее. Я сползла ниже и удобно устроилась на коленях Луиса, потихоньку проваливаясь в сон, а когда он размыто произнес «сладких снов, Клем», я окончательно забылась глубокой дремотой.