ВНИМАНИЕ: НЕЦЕНЗУРНАЯ ЛЕКСИКА! Тут ее будет много, если кто-то не переносит это (на своём опыте знаю — такие лица есть), советую проматывать диалоги или сразу перейти на следующую часть.
***
Крик был преимущественно женским и этого было достаточно, чтобы понять, что тут что-то явно пошло не так. Я сразу же отцепилась от Луиса, выхватив из-за кожаного ремня чёрного цвета свой неизменный потрёпанный временем, обмотанный синей изолентой пистолет с моими инициалами и тихими шагами начала идти на шум. В голове крутились разные мысли: от нападения ходячих до возможных жертв; от этого защемляло сердце и было трудно дышать. Крики прекратились намного быстрее, чем ожидалось и послышались голоса: мужские вперемешку с детским плачем навели ещё больший ужас, стоило только подумать, кому принадлежал этот плач. Чем ближе я и Луис были, тем отчетливее становились голоса. Принадлежали они явно не американцам и даже не англичанам. В речи проскальзывали акценты, — один смешнее другого, — но по тону было не трудно определить, что обладатели этих голосов явно были настроены не совсем доброжелательно. — Кроме вас тут кто-нибудь ещё есть? — мужчина с грубой внешностью и с видными немецкими корнями направлял пистолет в дулом к голове отца. За ним стояло ещё несколько крупных мужчин и твёрдых, холодных женщин, одетых в военную форму. У меня словно перехватило дыхание. Каждый из них держал каждого члена моей группы, а главный поставил на колени моих родителей и грозился выстрелить им в голову, если они не признаются. Но все молчали. Я уже было собралась сделать шаг, чтобы выйти на свет и попросить их остановиться и оставить нас, но Луис быстро схватил меня за запястье и неприятно сжал, слегка потянув назад. — Говорить! — нервно выкрикнул другой мужчина, не крупнее того. Группа военных. На вид ему было от силы лет сорок, азиатской внешности и достаточно приятной наружности. Его темные волосы стояли «ежиком», а на руке золотым отливали дорогие часы. Широкие брови встречались на переносице, тонкие губы образовывали полоску, а рука даже не дрогнула, направляя оружие на безоружных, беззащитных детей. Уроды. — Стреляй, японец, — нетерпеливо выкрикнул третий огромный бугай с русыми волосами и яростно сверкающими голубыми глазами. На его слова повернулись ещё несколько мужчин и женщин. — Я не японец, я китаец, чертов назойливый русский, — прошипел тот и вновь уставился куда-то в толпу. — Да один хуй, вы все на одно лицо, — выплюнул на непонятном языке тот, кого назвали русским и отступил шаг назад, выхватывая из набедренного пояса наточенный нож. Вайолет явно заметила меня и стала незаметно подавать непонятные сигналы. Я свела брови на переносице, слегка наклонив голову, но когда почувствовала резкий толчок в спину, такой, что я сразу повалилась на пол, больно ударившись лицом об бетон, я поняла, что это все означало. Перед глазами поплыла странная серая дымка и все стало размазываться, как краски на холсте под дождем, в одну единую массу серо-зеленую массу. Легкие будто снова кто-то сжал, оставив на спине огромный пыльный отпечаток военных кожаных сапог. В голову уткнулась что-то холодное и длинное. Дежавю. — Мыши, командир, — отчеканил женский голос. Он не был знакомым мне, но у неё был странноватый ирландский говор. Я посмотрела на Луиса, кряхтя от недостатка кислорода и перевела взгляд на другую женщину, которая подобрала выброшенное в полёте мной оружие. Парня с дредами тоже удерживали, но это делал парень, едва старше нас и было видно, с каким трудом ему давалось это. — Что за? — возмущённо выкрикнул Луис, когда свободная женщина стала прощупывать его тело, а меня словно накрыло волной. Я едва приоткрыла свои глаза, тяжело дыша и дернулась наверх. — Ты ее сейчас убьешь, Жак, — азиат шмыгнул носом. — Нам не нужны девушки, — мой мучитель сильнее впечатал дуло оружия мне в затылок и нажал на спину своим сапогом. — Нам не нужны слабые девушки, французский ты багет, — русский закатил глаза. — А она… она нам подходит. Забирайте их всех и везите в лагерь, там проведём отбор.***
Я открыла глаза уже в какой-то непонятной клетке, держа голову на коленях у Вайолет. Девушки склонились надо мной с такими лицами, будто впервые увидели оживший труп, Руби все чаще и чаще стала легонько бить меня по щекам, бормоча слова мольбы и призыва, а блондинка просто тяжело дышала, наблюдая за всей этой ситуацией. Когда в глаз попал единственный яркий лучик света, моя голова разорвалась на миллиарды маленьких-маленьких кусочков, виски пронзила резкая боль и затылок заныл. — Неужели, — счастливо выдохнула Руби, обхватывая мое слабое тело руками. — Я думала, что ты больше не проснёшься. Этот француз так сильно приложил тебя дробовиком, мы все подумали, что тебе конец. — Ненавижу французов, — постаралась улыбнуться я, но, могу поспорить, вышло невероятно криво. — Где Эй Джей? Где Луис? Остальные? — Не знаю, Клем, — Ви заботливо провела рукой по моей голове чем-то мокрым и вонючим. Затылок защипало. — Мы так же очнулись в этой собачьей клетке, как и ты. Но тут не было никого, кроме нас. — Мне нужно его увидеть, — паника снова подкралась неожиданно, вылезла их глубоких углов и ударила с новой силой. — Мне нужно узнать, все ли в порядке. Я подскочила, но тут же впечаталась лбом в сетку, та неприятно зашумела и мне пришлось снова откинутся на ноги Вай, приложив грязную ладонь к ушибленному месту. — Не так резко, дорогая, — Руби прижала мои плечи к ногам блондинки и отползла к дальней стенке, обхватывая свои ноги. — Этот сумасшедший тебе затылок раскроил. — Нам нужно выбраться отсюда, отыскать парней и свалить к чертовой бабушке подальше, — делаю повторную попытку подъема, но теперь куда аккуратнее, чем предыдущая и она проходит более ли менее успешно. Но это мне ничего не дало, клетка, в которой мы сейчас сидим, накрыта пусть и не плотной, но закрывающей остальной мир от нас, тканью. Отсюда даже и десяти сантиметров «за» не видно, что уж там. Должно похлопать бы солдатам за их прекрасную, на удивление и огромное сожаление, развитую соображалку. — Вскоре должны принести ужин, — подаёт голос Вайолет. — Нам сказали, чтобы мы много не болтали, русский не любит, когда под его ухом кто-то жужжит. Это может плохо обернуться для всех нас. — Русский не любит… бла-бла-бла… — передразниваю я и чувствую резкий толчок сбоку. Показалась чёрная грязная подошва и грубый, уже знакомый голос. — Жрите, — но другом языке сказал русский и приоткрыл окошко сверху, отодвинув ткань и просунув через это окошко пару тарелок с красным жидким супом. — Говорите, пожалуйста, на английском, — просит Руби, забирая тарелки с пищей внутрь. — А попу, тебе, рыженькая, не подтереть ладошкой? — насмешливо пробормотал он на ломанном английском. — Вот же докучные мелкие сучки. — Следи за словами, Русский, — ирландская женщина-солдат в военной форме прошла мимо, бросив на нас неоднозначный продолжительный взгляд. — И аккуратнее, они всё-таки ещё дети. Да уж, дети мы… мы больше сейчас собаки, мартышки, да кто угодно, кого можно спокойно встретить, в каком-нибудь задрипанном старинном зоопарке за хлипкой стеной вольера. Только в нашем случае это никакой не вольер и никакой он не хлипкий. — Что ты тут делаешь, Миранда? — светловолосый мужчина дернул широкой пушистой светлой бровью и скрестил руки на груди. Он оценивающе провёл взглядом по ее телу в свободной военной форме и ухмыльнулся. — Ганс послал, сказал, чтобы я присмотрела за тем, как ты тут справляешься, — она спокойно пожала плечами, даже не поведя ухом на его невыносимое заносчивое поведение. — Зная тебя, ты их тут измучаешь будь здоров. — Мне какая разница, они нужны им, а я лишь играю роль ловца, — говорит он, запихивая руки подальше в карманы. — Я это и имею ввиду, — она присела у клетки прямо на землю и прикрыла поднятую мужчиной ткань, закрывая весь обзор на происходящее. — Я могу пока за ними присмотреть, иди, отдохни. — Ты как всегда великолепна, — томно произнёс русский и ушёл в противоположную сторону. Когда шаги полностью потонули в лагерной шумихе, темная ткань вновь поползла вверх, открывая вид на яркие зеленые, как изумруды, глаза, веснушки и недлинные, медные волосы. Ее пухлые губы образовали милую улыбку и я на одну секунду задумалась, как эта девушка могла служить в армии? — Пока злой дядька ушёл, я могу поотвечать на ваши вопросы. Могу поспорить, у вас их туча, — она стянула с головы берет такого же комуфляжного цвета, как и форма, и выдохнула прохладный воздух. — Только в пределах разумного, девочки. — Это шутка, да? — непонимающе спрашивает Вайолет, поправляя свои светлые волосы. — Ты абсолютно права, девочка, — протянула зеленоглазая девушка в военной форме. — На самом деле я просто хотела разрядить обстановку. — Кто вы такие? — не выдерживаю я. — Русский уже упоминал, кем мы являемся. Мы — ловцы. — Работаете на Рейдеров? На Лилли? — снова спрашиваю, на что получаю непонимающий взгляд и удивленное выражение лица. Девушка вытянулась и прочистила горло. — Знаете Лилли. Ты Клементина, так? — девушка-военный понизила голос. Я кивнула. — Черт. Вам всем нужно бежать, она скоро прибудет сюда. — Ты нам поможешь? — Руби подползла ближе. — Помогу, — кивает рыжеволосая. — Но для начала, давайте так. Я помогу вам, а вы поможете мне. — Без проблем, Миранда, — улыбнулась Ви. До прихода Русского, Миранда поведала мне о сменах, об охранниках и дежурных и о том, что за полицейским участком есть стоянка с грузовиком, а в самом полицейском участке, неподалёку от их лагеря, держат ее сестру и остальных детей, включая членов моей группы. Она мимолётом составила примерный план и назначила время побега. Два часа ночи. Мы будем готовы.