Возвращение

Главная пиршественная зала гудела, как растревоженный улей. И за накрытыми столами, и на балконах, и на примыкающих к ней террасах слышался смех и разговоры. Разве что сейчас – когда солнце исчезло за брызгами водопадов, летящих в великую Бездну – среди сотен этих голосов уже было не услышать ни одного детского. И теперь – в отсутствие отпрысков - праздник пошел еще веселее. Асгард окутали густые темно-синие сумерки. Они вместе с ветром лились внутрь распахнутых высоких окон, но еще не спасали от духоты, стоящей в зале после жаркого дня. Даже золотые узоры на стенах и колоннах словно плавились от яркого света многочисленных ламп. Поэтому когда они погасли, сменяясь призрачно-лунным светом ночников, в первых миг по залу пробежал всеобщий вздох облегчения. И лишь потом в наступившем полумраке раздались смешки, торопливые перешептывания и смущенный кашель. Некоторые из гостей, пользуясь темнотой, выскользнули вон. Пусть хмель и жара уже давно ударили в голову, а предстоящая щекотливая церемония была за последние годы далеко не первой – по нраву она приходилась далеко не всем. Впрочем, некоторые из гостей – в тот момент бывшие на верандах или парадной лестнице – напротив, поспешили внутрь: свет единственной непогашенной лампы манил их, словно мотыльков. Ее золотистое сияние вспарывало полумрак будто ножом – казалось, что от светильника до самого пола протянулся осязаемый столп света. Вот только тени вокруг него сгустились еще чернее. Первыми в золотистый круг скользнули две служанки. Быстро положили на пол небольшие подушечки и тут же снова растворились среди теней. За ними следом неспешным уверенным шагом в него ступил наследный царевич. Одним движением стянул с плеч ярко-красный плащ и сбросил его на пол, расстилая поверх подушек. Мотнул головой, отбрасывая назад упавшие на лицо волосы. Сощурился, вглядываясь в окружающий мрак, привычно блеснул улыбкой – словно был на очередном смотре или триумфе. Впрочем, женихи этот обряд всегда переносили проще. К тому же Тор не мог не знать, что как бы его не обожали подданные – сегодня большая часть их взглядов достаётся его младшему брату. Точнее, племяннику. Или почти супругу. Вникать в нюансы отношений внутри царской семьи у простых асгардцев было не принято – слишком дорого это любопытство могло обойтись. Но сегодня открыто не пялиться – другого слова тут не подберешь – на внезапно всё же оказавшегося живым Локи они не могли. После внезапного возвращения из небытия Хелы мальчишка просто исчез. Впрочем, тогда исчезли многие – как раз вообразившие, что могут иметь свое мнение о том, кто из членов царской семьи займет Хлидскьяльв. Конечно, слухи о том, что младший сын Одина на самом деле - внебрачный сын Хелы от Лафея, царя Йотунхейма, начали ходить уже вскоре, но всерьез их не воспринимали. То, что богиня смерти может подарить кому-то жизнь – уже звучало как анекдот. К тому же никаких официальных заявлений Хела о его судьбе не делала и двору не представляла. Служанки и охрана той части дворца, что занимала царица, тоже предпочитали лишний раз рот не раскрывать. И лишь когда в Асгард прибыло первое брачное посольство, стало ясно, что Локи – вовсе не призрак и не пустой слух. Правда и после заключения помолвки – что первой, что седьмой – своего сына или все же дочь (кто там разберет этих йотунов?) Хела показывать не спешила. Тор оказался в этом списке восьмым и - видимо, чтобы лишний раз не испытывать судьбу – их с Локи поженили уже безо всяких предварительных заявлений и церемоний. Поэтому многие из асгардцев видели бывшего младшего царевича сегодня впервые, что само по себе не могло не вызывать любопытства. Благо, и посмотреть было на что. Первое что бросалось в глаза – поразительное сходство Локи с матерью. Та же бледная кожа, острые скулы, цвет глаз и волос. Даже походка и движения рук с одинаковыми узкими кистями и тонкими ловкими пальцами. Это сходство прекрасно было заметно и сейчас, когда Хела, твердо удерживая Локи за плечи, ввела его в круг света. Даром, что на ней самой было платье ее геральдических черно-зеленых цветов, а на царевиче – приличествующее невинной невесте белое с серебром. Быть может, воспитывайся Локи как мужчина – его отличали бы на порядок более широкие плечи и сложение, даже если бы обвившие его тело мускулы и не сравнились бы с дядиными. А походка и движения были бы более пружинистыми и свободными. Сейчас же – если не особо вглядываться – его можно было принять за рослую и худую девицу. Наверное, поэтому Тора эта свадьба в особое смущение и не вгоняла. И наследник весь день не отлипал от своего брата-племянника-мужа, ухаживая за ним, увлекая в танцы и целуя при первой удобной возможности. Отчего у Локи даже теперь – несмотря на уже явно нездоровую бледность (которая накатывала в этот момент на большинство невест) – рот горит алым цветом, словно свежая рана. У гостей, что вышли вон, когда погасили огни – этот вид вызывал бы только сочувствие. А вот те, кто остался (особенно, если они не входили в ближний круг и в спальню наследника приглашены не были) – скорее думали о том, как роскошно этот зацелованный рот будет смотреться, когда эта царственная куколка в своем белоснежном наряде и со своей безукоризненной осанкой будет при всех отсасывать своему жениху. Царица перебрасывает брату конец тонкой цепи, что тянется от ошейника Локи – тот перехватывает его на лету и привычным уже жестом обматывает вокруг своего запястья, - и обеими руками надавливает сыну на плечи, заставляя опуститься на колени на расстеленный плащ. Судя по тому, что против обыкновения двигается Локи не слишком изящно – от шока он впал в полное оцепенение. Впрочем, не он первый, не он последний.

***

Флешбэк - Что-то не вижу счастья в глазах, - обронила Хела, споласкивая руки в стоящей рядом каменной чаше. - А ведь все так удачно складывается. Ты остаёшься в Асгарде… - Я этого не сделаю, - голос Локи звучит ровно. Неожиданно - в первую очередь для него самого – так как в голове все еще шумит, а душа сжимается от черного отчаяния. Хела на это заявление заинтересованно вскинула бровь. Само по себе оно удивляет мало – так Локи отвечал на ее приказы почти всегда. За исключением тех, что касались его возможного брака. Видимо, согласен был пойти за последнего пастуха – лишь бы оказаться подальше от «родного дома». - К лекарю это, - едва заметно кивнула Хела головой в сторону до сих пор лежавшей без сознания Эсти. – Переживаешь за Тора? Как бы его твоё личное «проклятие» не настигло? Или просто зад по плети заскучал? - Я не суеверен. Хотя и лишился уже семерых женихов, - стражницы отпускают Локи, чтобы завернуть фрейлину в обрывки ее же одежды и вынести вон. Это придает уверенности, хотя теперь он остается с Хелой наедине – да еще в этом месте, где часто давился собственной кровью и слезами. Да и сейчас ноги еще немного дрожат от ее слов о будущей свадьбе. – Просто мы с ним в слишком близком родстве, мама. Негласно запрещенное слово действует ожидаемо – по лицу царицы словно проходит волна. В глазах вспыхивает ярость, раздуваются крылья носа, до хруста стискиваются зубы и желваки. Исчезает этот гнев, впрочем, еще быстрее – столь открыто реагировать на подобное Хела считает ниже своего достоинства. - Тебя это смущает? Мне почему-то казалось, что ты по нему скучаешь… - А тебя – нет? Впрочем,… ты ведь всегда этого хотела… - вместо крика из груди Локи вырывается смешок. – Странно было бы, если бы его прихоть тебя удивила. Ты же превратила его в свое подобие. О его «подвигах» легенды ходят. Одна другой страшнее. Надеюсь, вы уже успели потрах… Прилетевшая звонкая оплеуха сбивает с ног, заставляя растянуться на полу. Вытирая кровь из треснувшей губы, Локи задерживается взглядом на выглядывающем из-под края халата Хелы кончике домашней туфли. - Выбирай выражения в присутствии своей царицы, наглый щенок. Эта фраза его уже откровенно смешит. Учитывая, сколько всего он видел из того, чего подданному не стоит знать о своем правителе, а ребенку – о своих родителях. Наверное, он все же немного сошел с ума – как в тот день, когда она впервые приказала надеть на него ошейник. И он взял – и повесился на этом самом ошейнике. Из всех его попыток бегства эта стала самой нелепой – можно ли сбежать от богини смерти, умерев? И попыткой самой мучительной – его воскресение или исцеление напоминало сплошную агонию. Скорее всего, ею оно и было - несколько суток он балансировал на самой грани жизни и смерти, изредка приходя в сознание и задыхаясь от мучительного жара. Завернув их обоих в кокон из одеял, Хела обвилась вокруг него словно змея, и ее тело было таким горячим, словно Вечное пламя, которым она воскрешала своих мертвецов, горело в ней самой. - Ах да, как я мог забыть. Вы трахнете меня на двоих перед всем Асгардом. Или это нужно только тебе? – запрокинув голову, Локи взглянул ей прямо в лицо и принялся расстегивать на себе платье. – Я единственный, кого ты еще стесняешься пригласить в свою постель? Жизнью наследника ради такого рискнуть не страшно? Не слишком ли дорогой фарс ради такой мелочи? – Он уже почти кричал, даже этого не замечая. - Лучше просто сделай это сейчас! Сделай то, что сделала с Эст, только… Конец фразы утонул в самом прямом смысле слова. Схватив Локи за шкирку, как котенка, Хела с размаху погрузила его голову и плечи в бассейн. Удерживая за шею, и надавив ему коленом на спину, она смотрела, как расплывается в воде черное облако волос из полураспущенной косы. В какой-то момент тело под ней перестало трепыхаться и обмякло. А потом вновь забилось в мучительных, выворачивающих все тело судорогах. Будь на месте богини смерти кто-то другой – Локи уже был бы мертв или умер бы в считанные часы от отека легких. Зато у мальчишки сейчас «райское» ощущение, что у него по венам струится вместо крови огонь. О, она - Хела, дочь Одина Всеотца - была очень-очень хорошим палачом… Вытащив мальчишку из воды, царица оставила его у края бортика, и, присев на скамью, какое-то время смотрела как тот, похожий на мокрого взъерошенного воробья, дергается на полу, безвольно открывая рот. Сегодня сил на капризы и пререкания у него точно не будет. Но потом с него лучше глаз не спускать. - К слову о страшных легендах и суевериях: это Тор убил твоих женихов. Всех семерых. И разгромил мир того, кого я прочила в восьмые кандидаты. Можно сказать, твой брак я ему проспорила. Эти слова – самые ужасные из того, что Локи сегодня слышал. Хоть оглушенный после пытки он и не может понять, что именно в них так его ужасает. Только хрипит: - Зачем? - Сказал, что не хочет, чтобы это сокровище – кровь нашей семьи – доставалась кому-то еще. Врал, безусловно. Вы в вашем возрасте кажетесь себе такими хорошими лжецами. Сокровищем он явно считал тебя, а не какую-то абстрактную кровь. Похоже, теперь Локи на ум приходят те громы и молнии, которые она метала, узнав об очередной сорвавшейся помолвке. - …не смутило…рушил… ои планы? Хела пожала плечами. - Он – будущий царь Асгарда. А цари должны иметь характер. И уметь добиваться своего. Любыми средствами. К тому же нашими с ним усилиями в округе теперь нет ни одной равной нам семьи, куда бы тебя можно было отдать, не продешевив при этом. Конец флешбэка

***

Когда Локи не слишком изящно опускается коленями на подушки и плащ Тора, глаза у него совсем шальные. Едва ли он до конца понимает, где он и что с ним делают. Запрокинув его голову назад и увидев расширенные от дурмана зрачки, Хела едва слышно ворчит: - Ну и зачем ты его опоил? Не знала, что ты предпочитаешь бревна. Впрочем, кроме них больше никому состояние Локи не видно. А его пассивность, из-за которой Тору придется делать всё самому, примут за неопытность и смущение. - Нет, конечно, - Тор мягко обхватывает узкое лицо супруга обеими ладонями, заставляя запрокинуть голову еще выше, вглядываясь в его затуманенные зельем глаза. – Но поединки предпочитаю оставлять для войны и тренировок. Услышав в ответ что-то среднее между фырканьем и смешком, добавляет: - У всех свои вкусы, дорогая сестра. Я не осуждаю твои, ты – мои. Особенно с завтрашнего утра. - Согласна, что с утра это и впрямь будет не моим делом. Но до этого… Явно не слушая ее слов, царевич продолжает касаться лица Локи подушечками пальцев – нежно пробегается по полуприкрытым векам, тонкому носу, чуть разомкнутым и опухшим от его поцелуев губам. Ему явно хочется пробовать супруга с той тщательностью, с какой ребенок пробует давно вожделенный и щедро украшенный торт, стремясь ощутить на вкус каждую розочку и фигурку. - … ты еще про нас не забыл? Да и наркотик этот в голову бьет крепко, но выветрится уже через полчаса. А тебе вроде тут не нужна истерика. Чуть криво улыбнувшись, Тор отрывается от Локи и принимается расстегивать штаны: - Еще никогда твоя паранойя из-за возможного бесплодия Асгарда меня не раздражала так сильно. Неужели нельзя было сделать хотя бы одно исключение? - После того, как через это прошло столько дочерей моих подданных? Хотя проблема, конечно, совершенно надуманная. Это я про все эти девичьи переживания. Чего здесь стыдиться? - За стыд не скажу, но удовольствия получить тоже особо не получится, кхм, - руки у царевича и впрямь не дрожат, когда он под взглядом сестры несколько раз проводит ладонью по уже полувставшему члену. Гости его не смущают тем более. За годы войн он видел всякое. И слышал, наверное, все возможные сальные комментарии. Так стоит ли тратить время и силы, в них вслушиваясь сейчас? Равно как все присутствующие отлично знают, чем они с Локи будут заниматься на брачном ложе. Пусть смотрят. Пусть завидуют. - Боишься, что ноги подкосятся или скорострелом посчитают? Размерами-то тебя точно не обделило. - Не без этого… - выдыхает Тор, зарываясь пальцами в черные волосы с вплетенными в них серебряными нитями и жемчужинами, притягивая Локи к себе. – А еще это как… как пытаться достать подарок… не повредив упаковку. Он у нас… настоящее произведение искусства. До сих пор не верю… что ты хотела его отдать кому-то… чужому. Трется членом о высокий чистый лоб Локи, о его невозможные острые скулы и щеки. Легко надавливает пальцами на челюсть, заставляя открыть рот. Проходится головкой по безвольно раскрытым губам, пачкая их в смазке. Тот отвечает лишь все тем же пустым взглядом, и впрямь напоминая то ли статую, то ли дорогую фарфоровую куклу. - Ты ему косметику боишься размазать, что ли? – иронизирует сестра. – Тогда и в рот все спускай, чтобы по лицу не текло. - Хел, вот прямо сейчас… я как-то обойдусь… без твоих тактических советов… - Мне его направлять? - Нет, просто держи ему голову ровно. Неторопливо загоняет Локи в рот - неглубоко, чтобы тот не задохнулся с непривычки. Чувствует головкой влажное твердое небо, теплый мягкий язык. Толкается изнутри в одну щеку, затем во вторую, заставляя их пошло надуваться и оттягиваться вбок. От грязного зрелища простреливает желанием аж до кончиков ног. Даже жаль, что нормальный отсос сейчас не светит. С втянутыми от напряжения щеками младший смотрелся бы еще лучше. - Локи, высуни язык. Ты меня слышишь? – выдыхает Тор, легонько ударяя племянника по щеке, чтобы привлечь внимание. Тот как-то страдальчески искривляет свои черные брови, почти смешно морщит нос. Но все же соображает, что от него требуют. По языку скользить легко, слюны у Локи много, и Тор умело трахает его в рот, не пытаясь пока лезть в горло. Ощущая это осторожничание в самом буквальном смысле слова руками, Хела усмехается про себя, но делиться откровением, что это нежное создание у их ног способно заглотить до самых яиц, не торопится. Еще успеется. Пусть пока это побудет их маленькой тайной. У нее самой сладко тянет внизу живота при воспоминании о том, как она «готовила» Локи к этой, именно этой, свадьбе. Которая и впрямь развязала ей руки для многих интересных вещей. Мечтательно улыбается от проносящихся в памяти сцен: как приучала его удалять волосы на интимных местах, чистить и смазывать себя перед сексом, как при помощи игрушек учила ублажать мужчин руками и ртом, порой откровенно насилуя его горло… Жаль, что между ног оприходовать его было нельзя. Точнее, можно, но не всеми возможными – и желаемыми - способами. Но можно было, к примеру, заковать мальчишку в небольшие колодки, позволяющие притянуть запястья к лодыжкам широко раздвинутых ног, надежно «фиксируя» жертву в самой непристойной из поз. Однажды за свое упрямство Локи пробыл в них почти целый день, развлекая разбирающую за своим рабочим столом какие-то скучные документы царицу великолепным видом поротой задницы и блестящей от масла и его собственных соков промежности. Дергал красными от шлепков ягодицами, от чего его возбужденный, но перетянутый ремешком у основания член плавно покачивался, смаргивал слезы, но пощады так и не попросил. Но ко дню свадьбы уже начал заикаться только при одном упоминании колодок. Зато легко было убедить его в брачную ночь быть паинькой – донеся до него простую мысль, что, если он ею не будет, то его просто запрут в эти колодки и оприходуют уже без всяких сантиментов. И едва ли подданных это удивит больше, чем неизменный ошейник и поводок. Отбить в нем всякое сексуальное желание, Хела не боялась – темпераментом в этом вопросе Локи явно удался в прочую родню, а получать удовольствие мешала одна только гордость. Зато из-за нее с мелким паршивцем и было так хорошо – он почти всегда сопротивлялся. Везде, во всём. Даже когда это было бесполезно. И даже подчиняясь внешне, по-настоящему не смирялся никогда. Гнется, но не ломается. Поэтому ломать его можно было бесконечно. Действительно, маленькое сокровище. Гордое и забавное. Вопреки всем ожиданиям – в зале всё это время стоит полная тишина. Если закрыть глаза, можно решить, что они тут одни. Только когда Тор с коротким глухим рыком спускает Локи в рот и на некоторое время застывает так, давая члену обмякнуть и наслаждаясь влажным теплом, все вокруг отмирают. Голоса сливаются в сплошной гул, но скорее всего – как обычно – хвалят его мужскую удаль и сладость урванного им аппетитного кусочка. Царевич же в это время лишь легко поглаживает Локи большим пальцем по щеке. Смотрит на длинные подрагивающие стрелки сомкнутых ресниц, на которых повисли капли слезинок. На медленно стекающее по кончику языка, губам и подбородку семя – проглотить всё тот в своем состоянии просто не мог. - Если бы мы его лишились, я убил бы и тебя, - абсолютно спокойно и серьезно произносит Тор. - Тогда спасибо за предусмотрительность, братик. Я бы тоже скучала, - с привычным сарказмом отвечает Хела, кончиками пальцев собирая с подбородка сына вязкие белые нити и заталкивая их в послушно приоткрытый рот с еще непристойнее зардевшимися губами. Тоже на миг жалея, что они сейчас не одни. Отчего она не может впиться в этот перепачканный и такой соблазнительный рот поцелуем.