антиванский бренди

Он сидит, ноги скрестив, и смотрит на Хоуков. Они такие шумные, что, пожалуй, у него должна была бы разболеться голова: он морщится, когда пес Гаррета начинает задорно лаять, но в целом не возражает. У них в доме приятно горит очаг, и Зевран незаметно придвигается к нему поближе: Гроза, мабари Мариан, поднимает голову, удивленно урчит и кладет ее обратно на лапы. Гаррет и Бетани, показывающие фокусы, заставляют Лиандру улыбаться так искренне и нежно, что ему даже немного завидно. Совсем чуть-чуть. По-светлому. У них всех замечательная мать — Зеврану о таком и мечтать в голову прийти не могло. Зеврану и того, что было, хватало с головой. Зеврану, пожалуй, даже немного обидно. До тех пор, пока Гаррет не кивает ему, приглашая присоединиться. Зевран бы, может, и отказался от этого всего — посиделок у очага, песен и плясок, вкусного ужина, просто чтобы никого не смущать, — но Амелл так мило просил его, что он не удержался. Он смотрит на то, какой радостью лучится лицо Стража, как он правда _счастлив_ здесь, и ощущает свою причастность. Ощущает значимость момента. Ощущает любовь. Он пальцы свои с чужими переплетает, улыбаясь самыми уголками губ и глаз, так нежно, что думает, что вот-вот расплачется. Амелл улыбается в ответ и просто обнимает его. Вокруг шумят Хоуки и лают развеселившиеся псы. И все у них хорошо. И все у них… — Это моя семья, — дрожащим шепотом говорит Амелл. У него в глазах такая паника, что Зеврану больно. — Это моя семья, я не могу просто… бросить их. Он кивает. «Я понимаю, мой Страж». «Я не перечу, мой Страж». «Я всегда с тобой, мой Страж». Он вместо этого только сжимает чужую ладонь. — Это _наша_ семья, мой Страж. И этим, наверное, все сказано.