Не зарекайся

Уроки проходят на удивление спокойно. Спокойно для всех, кроме Антона и Ирины Викторовны. Девушка старается вести себя, будто ничего и не было. Снова её настоящее лицо скрывается под кучей масок, а каждый взгляд излучает холод и равнодушие. Ей и вправду нужно переключиться, если она хочет продолжить работать в школе в качестве учителя. Антон злится, когда голова после вчерашней пьянки начинает болеть и злится, когда понимает, что вчерашнее поведение Кузнецова объяснять не собирается. Тогда он начинает действовать по-другому. Парень громко разговаривает с друзьями на уроках и отказывается идти к доске, надеясь, что так сможет вывести девушку на эмоции. Но та лишь качает головой и угрожает походом к директору. На этом её внимание к Шастуну заканчивается. Так кажется парню. Иногда Ирина украдкой наблюдает за блондином, пока тот занят своими делами. Точнее, наблюдала до тех пор, пока их взгляды не пересеклись. Антон не глупый, не слепой. Он видит её уставший взгляд, видит, что она по каким-то причинам не спала этой ночью, и ещё видит вину, плескавшуюся в холодных карих глазах. Неужели ей не всё равно? Возможно. Но Ирина видит в глазах напротив жалость и обиду на неё. И понимает, что поступила правильно. Нельзя давать ложные надежды. Это равносильно предательству. Сегодня у неё есть шанс исправить это положение. Или испортить его окончательно. Она прячет свои глаза в учебнике, и до конца урока больше на него не смотрит. Вскоре, прозвенел звонок и почти весь 11 «В» вылетает из кабинета. Почти, потому что Антон остался сидеть на своём месте, буравя своим взглядом девушку. Та, наконец, открывается от заполнения журнала, и чуть подпрыгивает, когда видит, что осталась в этом кабинете не одна. – Шастун? – удивилась та. – Что-то случилось? Ирина искренне надеется, что парень просто не расслышал домашнее задание или хочет поговорить по поводу экзамена. Она боится оставаться с ним наедине. Даже на дополнительных. – Случилось, – горько усмехнулся Шастун, поднимаясь с места. – Но вам всё равно. И выходит из кабинета, громко хлопнув дверью. Звук эхом разлетается по всему этажу, возвращаясь в класс и настигает слуха девушки. Ирина морщится от шума. В который раз, она убеждает себя, что поступает правильно.

***

Закончился 6 урок. Антон плетётся на свою консультацию по литературе, еле передвигая ноги в сторону 215 кабинета. У них есть полчаса, а потом надо будет идти репетировать этот дурацкий танец. Антон ненавидит вальс. И День учителя тоже. Парень останавливается рядом с классом, когда слышит оттуда тихий смех и говор учительницы. Подслушивать не хорошо, но парня это ебёт сейчас меньше всего. – Да, я пойду, – Антон чуть наклоняется к двери, стараясь услышать каждое слово. – Сегодня в 7, наверное. Да, в «Фиалке». И как его зовут? Никита? Ладно, может всё не так плохо. Ты так думаешь? Хорошо. Пока, – девушка сбрасывает вызов тот момент, когда в кабинет заходит хмурый Шастун. Он, не глядя на Ирину Викторовну, садится на свою родную третью парту первого ряда, а не на первую, как всегда. Девушка сделала вид, что этого выпада не заметила и молча вытащила листок с заданиями из под завалов на столе, отдавая его Шастуну. Парень взял его, случайно касаясь руки учительницы, и та задержала дыхание, поднимая глаза на Антона. Между ними не проскакивает искра, нет. Потому что там уже пожар, который так просто не затушить. Сколько бы Ирина не пыталась этого сделать, Антон будет подкидывать туда всё больше и больше дров. Потому что так просто ничего нельзя закончить. И чувства заглушить нельзя. Только спрятать от других. От него. И она прячет. Девушка резко одёргивает руку, словно только что обожглась об этот самый огонь, и садится на своё место, будто ничего не было. Шастун качает головой. Ему этот цирк очень надоел, но и прекратить он это не может. Так и будет ломиться в закрытые двери. Потому что верит, что это взаимно. Он пытается вчитываться в условия задания, но мысли у него сейчас совсем не об экзамене. Кто такой Никита? Этот вопрос набатом звучит в его голове. Неужели, это её новый ухажёр? Парень трясёт головой, фыркая. Только через его труп. – Ты закончил? – вывел его из своих дум голос учительницы. – Нам уже идти надо. Кузнецова продолжает проверять тетради, поглядывая на часы. – Да, – парень сдает наполовину выполненный тест, и идёт собирать свои вещи. – Почему не до конца сделал задания? – интересуется Ирина. Шастун молчит, глядя в окно. На улице уже холодно, а он до сих пор ходит в своей любимой ветровке. Надо будет достать куртку. – Антон? – позвала она блондина. – Что с тобой происходит? Он знает, что она лишь делает вид, что ничего не понимает. Знает, и бесится. И ещё ревнует. Совсем чуть-чуть (нет). – А вы не видите? – выплёвывает парень. – Почему вы так себя ведёте? – Антон, я не поним... – Всё вы понимаете! – прорычал он, подходя ближе к столу девушки. – Вы всё прекрасно понимаете, – Шастун ударил кулаком о стол, чем напугал Кузнецову. Та вскочила, становясь за спинку стула, будто за барьер, что защитит её. – Антон, успокойся, – дрожащим голосом произнесла Ирина, а в уголках её глаз собирается влага. – Пожалуйста. Она понимает. Понимает и боится взбесившегося парня. И ей невыносимо тяжело. Потому что в этой войне с ним она должна биться одна. – Передайте Позову, что я не смогу придти на репетицию, – он схватил свои вещи со стола, выбегая из кабинета. Ирина медленно осела на пол, прижимаясь виском к стулу, цепляясь за него, как за спасательный круг, и беззвучно заплакала, роняя жгучие слёзы на свои колени. Минут через 10 она успокаивается и приводит себя в порядок, а после идёт в кабинет Дмитрия Темуровича, чтобы сказать, что они оба не смогут сегодня прорепетировать танец, ссылаясь на личные дела. Теперь она не уверена, что сможет продержаться здесь до нового года. И как бы они это не отрицали, в этом пожаре сгорят оба. В этой бессмысленной войне их ждёт поражение.