Не зарекайся

Вскоре, наступила очередь их номера. Часть 11 «В» вместе с учителями вышла на сцену, занимая каждый свою позицию. Шастун волнуется. Он дрожащей рукой берёт её в свою, второй аккуратно приобнимая за талию. У него сейчас сердце готово выпрыгнуть. На него с зала смотрят так много людей, что он начинает мысленно молиться всем известным богам лишь бы не опозориться. Лишь бы не опозорить её. Ирина же его полная противоположность. Она спокойна. С лёгкой нежностью и пониманием смотрит на него и улыбается. Она любит сцену, и сейчас, она хочет, чтобы Антон тоже её полюбил. Тоже её почувствовал. Пока музыка не заиграла и не включили свет на сцену, девушка поднимается на носочки и еле слышно шепчет: – Успокойся, – тёплое дыхание коснулось его чувствительной кожи. – Всё будет хорошо. И он, будто под гипнозом, успокаивается. Потому что верит ей. Полностью, безоговорочно доверяет. Потому что она вселила в него уверенность, которой ему сейчас так не хватало. А ещё ему не хватает её... Из школьных колонок полилась знакомая мелодия, одноклассники включили свет и сцена теперь полностью освещенна. Пары начали своё движение. Антон переключил всё своё внимание только на Кузнецову. Для него теперь никого не существует. Есть только он, она и этот пустой зал. Гости конечно же никуда не делись, но ведь лучше представлять, что кроме них двоих здесь никого больше нет. Никто в этом мире ему больше не нужен, кроме неё. Он весь принадлежит только ей. Целиком и полностью. И один этот танец несёт в себе больше смысла, чем в сказанных друг другу словах. Сейчас они действительно выглядят влюблёнными, настоящими. Он кружит её, отрывая от пола и та, словно птица, расправляет свои руки, счастливыми глазами смотря вверх, на яркие софиты. Ирина в детстве очень часто хотела стать птицей. Так можно улететь от проблем, повидать всё красоты мира и быть свободной. Она до сих пор хочет летать. Сейчас для них ничего не имеет значения. Есть только этот миг и их оголённые души.

***

Когда они закончили танцевать, всё разбежались кто куда. Ирина после танца словно испарилась. Антон искал её по всей школе, но так и не нашёл. Возможно, она снова сбежала. В конце концов, Шастун просто не выдержал и вышел на улицу, закуривая сигарету на ходу и не боясь быть замеченным. Всё равно все учителя сидят в актовом зале. Кто его сейчас будет искать? Но парень решил сильно не наглеть и двинулся в сторону их с парнями места, затягиваясь. После того, как это всё закончилось, на душе блондина стало пусто. Словно что-то важное вырвали из тела, не спросив. Пусто и холодно. И холодно даже не из-за погоды, нет. Этот холод вызван тем, что на сцене они буквально светились, напоминая собой солнышко. Одно большое единое солнышко – дарили тепло другим и грели друг друга. А теперь без неё он ни светить не может, ни греть. Потух, и остатки тепла испарились вместе с Ириной. Смешно даже. Она снова ушла и что-то утащила с собой. Клептоманка чёртова. Антон прислонился к стене, глядя на застеленное облаками небо. Уже темнело. Через полчаса закончится концерт, а потом он пойдёт домой, перед этим выкурив ещё пару сигарет. Это уже как ритуал. Бессмысленный и убивающий. Он потушил сигарету о стену, засовывая руки в карманы и выдыхая сизый дым. – Я так и думала, что ты здесь. Парень чуть подпрыгнул, оборачиваясь на источник звука. Это была Ирина. Она накинула поверх платья куртку, но всё равно выглядела так, будто вышла только в нём. Она дрожит. Но вряд ли это от холода. – И что? – хмыкнул он. – Настучишь Позову? Он ведь не это хотел сказать, но слова сами вылезли наружу. В груди то, что должно биться, кажется, сейчас еле-еле шевелится. Снова эта тупая боль застилает разум. Ирина качает головой. – Нет, – коротко отвечает та и поднимает голову вверх. Она же шла сюда с определённой целью: поставить жирную точку в этой болезненной истории. Но сейчас, увидев этого разбитого мальчишку, девушка понимает, что не сможет сделать этого. Сердце не позволит. И ему приказать она не в силах. – Знаешь, я тут в инете ковырялся, – тихо сообщил блондин, глядя на неё. – И нашёл один интересный стих. Кузнецова улыбается, переводя взгляд на него. Улыбка тёплая, добрая, и парень расслабляется, сам невольно начиная улыбаться. – Расскажешь? – поинтересовалась она, утопая в зелёных омутах. Кажется, что сейчас сильнее, чем прежде. Антон кивает и прочищает горло. Улыбка вмиг пропадает, и выражение его лица становится нечитаемым. – Одни говорят: мир умрёт в огне, другие твердят про лёд. Я долго жил, и кажется мне, огонь скорей подойдёт, – Шастун усмехается. Он ведь видит себя этим огнём, а её – льдом, который даже под самими сильными лучами отказывается таять. И тот мир, который находится на грани гибели, является отношениями между ними. И если его не разрушит он – разрушит она. – Но если кто-нибудь мне сказал, что дважды нас гибель ждёт, я не удивился бы. Я узнал, что ненависть – толще, чем лёд. Ненависть – вот то, что он должен чувствовать к ней, но не может. И она тоже. Антон смотрит на неё и видит, что она понимает о чём идёт речь. И как бы они друг друга не отталкивали, у них ничего не выходит. Как грёбаные противоположности будут притягиваться. – И равнодушие холодней вечных покровов льда. И если для смерти не хватит огней, лёд сгодится тогда... – закончил Шастун, подходя к ней. Он не хочет думать о том, что это в один момент может закончиться. Просто уже не поможет представить себе жизнь без неё. Антон берет её холодные руки в свои и пытается согреть. У него самого руки отчего-то горячие, словно только от костра убрал, и кольца тёплые. Парень растирает её ладони с тыльной стороны, нежно поглаживая большими пальцами. Ирина тает. От нежности его тает, и смотрит, с какой заботой и осторожностью он это делает. – Я тот самый лёд, – не спрашивает, утверждает она. Антон чуть кивает. – Я и вправду такая холодная? Этот взгляд, молящий о том, что она оказалась не права, гипнотизирует парня. Он, не соображая, наклоняется вперёд и накрывает её губы своими, совсем не надеясь на ответ. Но она отвечает. Робко, неуверенно, но отвечает и кладёт свои руки ему на щёки. У парня внутри фейерверк взрывается, а Ирина просто уже не может. Он не выходит из её головы ни на секунду. Укоренился, и ничем не вытравишь. Поцелуй становится более жадным, опьяняющим, как будто в последний раз целуются. Обоим стало не хватать воздуха и они отстраняются, соприкасаясь лбами и загнанно дыша. – Ты не холодная, – шепчет он, заправляя выбившуюся прядь ей за ухо. – Это я заставил тебя быть такой, и мне очень жаль. Моей жизни не хватит, чтобы извиниться перед тобой... – И не нужно, – будто в бреду, шепчет девушка и снова тянется к таким желанным губам с яркой горечью сигарет. Где-то в глубине души она чувствует, как разбивается её "нерушимая" клятва, словно хрустальная ваза, разлетаясь на мелкие осколки.