my tempo

Сехун пришёл домой очень поздно. Чунмён в это время уже должен был спать, но он лишь вышел из кухни и начал разглядывать брата. — Где ты был? Сехун вздрогнул от неожиданности и развернулся в его сторону. — Гулял. — Что на тебе за… — Чунмён подходит ближе — будто... — смотрит прямо в глаза и вздыхает — одежда мотоциклиста? Сехун сглатывает и понимает, что нет смысла скрывать. Он бы всё равно узнал. Рано или поздно. Он сам хотел сказать, только позже, но раз уж именно сейчас зашёл разговор… Кивок. Чунмён прикрывает глаза и облизывает пересохшие губы. — Это же опасно. Голос тихий. Сехун хочет протянуть руку, но сдерживает себя. — Ты же помнишь, как погибли наши родители? — Сехун сжимает кулаки — Я не хочу потерять тебя, Сехун. Не хочу и не буду терять! Сехун стискивает зубы и опускает голову, когда чувствует, как Сухо на него смотрит. — Ты специально это делаешь? — Сехун поднимает голову и вопросительно смотрит на брата — Ты специально хочешь сделать мне больно? Специально всё это делаешь, а? Скажи! Сухо толкает Сехуна назад, но тот ничего не может сказать. Он просто не знает, что сказать. Чунмён будто с катушек съехал. Он брата таким редко видит. Можно сказать - практически никогда. И сейчас всё это так странно, что внутри всё сжимается. — Чёртов эгоист! Ты вообще обо мне не думаешь?! Вообще не понимаешь, как я волнуюсь за тебя? Как переживаю за тебя, а? Дурак! Сехун резко хватает его за руки и Чунмён начинается вырываться, но уже через минуту успокаивается и руки повисают вдоль тела. Сехун всё ещё не отпускает их. Что-то не хочется. Но… вместо этого он обхватывает этими руками лицо Чунмёна и вздыхает. Тот смотрит пристально, но не делает попыток убрать руки брата. — Я начал участвовать в гонках, потому что это единственное, что давало мне стимул жить. Этот адреналин возвращал меня к жизни. Понимаешь? Я снова научился дышать. Спустя почти год. — Чунмён сглотнул и положил свои руки поверх рук брата — Я не хочу делать тебе больно. Никогда не хотел. И мне на душе паршиво из-за того, что тебе больно. Что я тебя расстраиваю. Что всё плохо именно из-за меня. И да, я эгоист, но ты знаешь, почему я таким стал? Потому что хотел от тебя отдалиться любым способом. — Почему? — А разве ты не понял тогда? Чунмён опускает взгляд. Всё он понял, но... Они молчат несколько минут, прежде чем Чунмён снова смотрит в глаза Сехуна. — Ты же понимаешь, что это невозможно? Так нельзя, Сехун. Это противоестественно. И ты знаешь об этом, но... всё равно продолжаешь это всё... хотя... Ты же знаешь, что не можешь… меня… — Любить? Сухо прикусывает губу. — Я ненавижу тебя, Чунмён. — За что? Сехун легонько улыбается. Как-то больно. Слишком. — За то, что ты мой брат. Чунмён усмехается и эта чёртова влага из глаз даже не спрашивает разрешения. Всё пошло под откос. Абсолютно всё. Такая точка… невозврата. Когда ты действительно не знаешь, что делать. Ты в тупике. Перед тобой стена. Которую ты разбить не в силах. А если и разобьёшь, то выхода всё равно не отыщешь, потому что там не лабиринт, из которого ты найдёшь путь к свободе, там просто замкнутый круг. Ты идёшь вперёд, но выхода так и не находишь. Именно так сейчас всё и происходит. Чунмён просто не может найти выход из сложившейся ситуации. Потому что он его не видит. И Сехун не видит. Он просто пытается всё исправить, но не получается. Чунмён просто так старался построить всё заново. Он так старался и… сейчас всё просто берёт и рушится вдребезги. — Прости меня, Сехун. Прости за то, что… — Сехун заглядывает в родные глаза и стискивает зубы — за то, что я твой брат. За то, что пытался снова построить нашу жизнь и… за то, что дал себе надежду на то, что всё будет как прежде. Чунмён практически начинает захлёбываться в собственных эмоциях. И от этого только хуже. Ведь он не хотел вот так вот просто показывать свою слабость перед братом. Он ведь... — Я так хотел быть сильным для тебя, но посмотри, что со мной стало! — Сехун сглатывает, но продолжает смотреть в глаза — Я так хотел… быть для тебя… сильным… Сехун впивается в губы. Резко. Потому что не может больше слышать всего этого. Ему ничего не остаётся. Потому что он не уйдёт, как обычно это делал. Он больше не оставит Чунмёна одного. И он заплатит любую цену за свои чувства. Такие неправильные. Но чувства. Он не отступит. Чунмён сопротивляется, толкается, пытается оттолкнуть Сехуна, но сил вообще никаких, да и не хочется больше отталкивать. Просто... не хочется. В итоге он просто сдаётся. А Сехун лишь крепче прижимает и понимает, что всё. Это всё. Это начало конца для них. Пути назад уже не будет. — Прости. Сехун отодвигается и отходит на шаг, осознавая, что только что сделал. А Чунмён… теперь уходит он. Вот так вот просто срывается с места, несётся в свою комнату, закрывает дверь и оставляет Сехуна одного. В этот момент Сехун чувствует, что теперь… кажется... понимает, как чувствовал себя его брат. И как же ему теперь всё исправить?

***

Минсок покупает им пиво. Они стоят около обрыва, что за чертой города, и наслаждаются тишиной. — Если тебя остановит полиция — права отберут. Минсок улыбается и смотрит на Чондэ, который стоит совсем рядышком и пьёт пиво, внимательно рассматривая что-то вдалеке. — Не ворчи, как бабуська. — Не называй меня бабуськой, ясно? — Ты совсем не изменился. Чондэ усмехается. — Ты, как я вижу, тоже. — Помнишь, как мы вечно спорили на химии? Чондэ хмурится, вспоминая. — Да. Ты вечно был не прав, но продолжал нести чушь с таким видом, будто всё совсем наоборот. И это жутко выводило из себя. — Но зато я многому у тебя научился. Чондэ резко поворачивается к Минсоку и смотрит на него. — Ты меня сейчас обманываешь, верно? — Нет. Я действительно очень благодарен тебе за то, что ты такой умный. — Ну спасибо. Вот прям сдох бы без твоей похвалы. Минсок смеётся и отпивает ещё пива. А Чондэ прикусывает губу и вздыхает. Такое небо красивое. Звёздное. Чондэ давно вот так вот не выбирался никуда. И тем более не пил. С тех пор, как Минсок снова появился в его жизни — пиво стало для него прям членом семьи. Вечно этот Ким вытягивает его куда-то. А теперь вот они вообще пиво пьют, смотря на звёзды. Что это ещё такое, а? — Кстати, а зачем ты меня привёз сюда? Минсок изгибает бровь. — Выпить по пивку. А что? — Просто это похоже на… свидание... — Если тебе так кажется, значит пусть это будет свиданием. — Нет, я не это им… — Прекрасное у нас свидание, не находишь? Звёзды, мотоцикл и ты как принцесса… — Что??????!!!? — Чондэ аж подпрыгнул на месте от злости. — Что? — Минсок делает невозмутимый вид. — Сам ты принцесса, понял? — Нет, Чондэ-я, я принц на стальном коне. Минсок смеётся, когда видит Чондэ таким вот раздражённым. Ему сейчас так спокойно. На самом деле… ему только с Чондэ так спокойно. Ещё в школе он приходил в кабинет самоподготовки, где ученики обычно готовили уроки и садился где-то поблизости к Чондэ. Но так, чтобы его вообще не было видно. Он прятался, когда Чондэ осматривал помещение, а потом… убедившись, что никого не оставалось и все уже разошлись по домам — Чондэ пел. И Минсок всегда чувствовал себя так спокойно, слушая его голос. Именно с тех пор — Чондэ для него — спокойствие. Глупо, правда? — Чондэ. — Что, принц на стальном коне? Такая издёвка в голосе… Минсок снова улыбается, а затем смотрит на Чондэ. — С тобой так спокойно. Чондэ поворачивается к Киму. — Только с тобой мне так спокойно. — Зачем ты всё это говоришь? — Потому что хочу, чтобы ты знал. Чондэ сглатывает. — Я не смогу ответить тебе взаимностью, Минсок. Ты же понимаешь, что не смогу. — Нет, я не понимаю. Минсок подходит ещё ближе. И Чондэ начинает злиться. — Мы оба мужчины. Работаем в одной школе. И всё это… да неправильно это, Минсок. Сам будто не понимаешь! — Нет, не понимаю, Чондэ. Вспомни, разве я хоть раз в своей жизни слушал окружающих? Чондэ помнит, как Минсок вытворял всякое. У него были волосы различных цветов, ирокез, пирсинг и даже есть несколько татуировок, но это никогда не мешало ему быть лучшим. Самый главный плюс этого человека — именно то, что он никогда не слушал окружающих, полагаясь только на свою голову. Но сейчас… — Минсок, отвези меня, пожалуйста, домой. — Обещай, что подумаешь о моих чувствах. — Я… — Чондэ вздыхает, считает про себя до десяти и смотрит на Кима — Хорошо. Только отвези меня домой. Минсок отвозит его домой со скоростью света и Чондэ тут же пулей несется к дому, даже не оборачиваясь, но… — Чондэ? Он всё же оборачивается. — Спасибо за это прекрасное свидание, принцесса. Он уезжает так быстро, что ботинок Чондэ не успевает достигнуть цели. — Вот же ж придурок! Чтоб тебя!

***

Чонин долго бродит по пустым дорогам, не спеша домой. Разговор с Кенсу так сильно его расстроил, что и разговаривать ни с кем не хочется. Он отключил звук, как только ему начали названивать Сехун с Чанёлем. Он знает, что поступает, как дурак, но мыслей в голове так много, хоть отбавляй. Ему отчётливо кажется, что в своей жизни он никогда ещё так не влюблялся. Его подкосило здорово это чувство... которое называют любовью. — Чонин! Парень оборачивается и видит, как к нему бежит Чанёль. Тот останавливается, когда достигает цели и начинает кашлять, заваливаясь на землю. А потом и вовсе ложится прямо на дороге в форме звёздочки и закрывает глаза, тяжело дыша. — Чанёль… — Чонин пинает его ногой, как самый лучший друг — Вставай. Мы вообще-то на дороге. Но тот лишь тянет его за руку и Чонин падает рядом с ним. — Лежи. Дай отдышаться. Чонин лишь вздыхает, но вставать не собирается. — Смотри. — Чанёль тыкает пальцем в небо — Красиво, правда? — Да… красиво. Чонин улыбается, как и Чанёль, который искал его повсюду. Бегал по району и искал. И он очень рад, что нашёл. Чонин протягивает руку к звёздам. — Ты ведь из-за Кенсу так сильно расстроился, да? Чонин перестаёт улыбаться. Ему не хочется поднимать эту тему. Совсем не хочется. Ему даже думать не хочется об этом. — Ты бы видел его. Чонин резко поворачивается к Чанёлю. — А что с ним? Что-то случилось? Он в порядке? Чанёль смотрит на него и улыбается. — Да ничего с твоим Кенсу не случилось. Успокойся. Чонин вздыхает и прикрывает глаза на секунду. — Тогда… почему ты так сказал? — Когда ты ушёл — он вышел следом. И протянул руку к тебе, как ты сейчас к этим звёздам. Сейчас Чонина будто ударили под дых. Весь воздух будто выбили из лёгких. — А потом приложил её к сердцу и смотрел тебе вслед, пока ты не скрылся из виду. Понимаешь, Чонин? Ким лишь кивает и переводит взгляд на звёзды. — Если он не отвечает тебе взаимностью, это не значит, что ты должен сдаться. И это не значит, что он ничего к тебе не чувствует. Потому что он у меня перед глазами теперь стоит. С этой протянутой рукой. — Я не сдамся. Чанёль хлопает его по плечу. — Теперь точно не сдамся. — Вот это мой Ким Чонин! Чонин вдруг поворачивается к другу и кривит лицо. — Ты не думаешь, что это прозвучало слишком по-гейски? Чанёль тут же прочищает горло. — Узнаю своего Бро! Давай, братишка! Всё получится! — Так лучше. Чонин вдруг облегченно смеётся и Чанёль подхватывает его смех. Пока они не вскакивают с дороги, потому что едет машина. Они ещё долго угорают над всем этим и всё заканчивается тем, что Чанёль остаётся ночевать у Кима, потому что уже слишком поздно. А где-то там… Бэкхён сидит на подоконнике и никак не может забыть одну и единственную фразу:

«Я… Ты… мне нравишься. Наверное.»