***
Последующие дни не отличались друг от друга. Они были серы, пусты и тоскливы. Ко всему прочему погода оставляла желать лучшего. Небо над Парижем затянуло тучами, которые не уходили ни ночью, ни днем, дул промозглый ветер, дожди нагоняли смертельное уныние. То ли погода влияла на обстановку и людей, то ли у Луны начинались заметные проблемы с психикой. Ее швыряло из крайности в крайность: сначала было до сумасшествия весело и интересно, она с энтузиазмом принималась за обучение, а потом накатывала страшная тоска. Вот и теперь постепенно наступала депрессия. Луна упрямо занималась самокопанием, принималась жалеть себя, предавалась глупым и наивным мечтам, в которых все у нее и отца хорошо и нет никакого Лестрейнджа рядом. Но это уже не спасало от суровой реальности — власть Рудольфуса нависала над ней стальным куполом. Да, он редко появлялся дома, обедал, ужинал в других местах, посещал званые вечера в поместьях французских аристократов и не трогал ее лишний раз, однако это не давало ощущения свободы. Скорее наоборот, девушка чувствовала, что на ее шее замкнулся ошейник с поводком. Спалось по ночам плохо, снились покойные друзья, мать, и все они обвиняли ее в предательстве и лживости. В конце каждого безумного кошмара подходила Гермиона и посылала в нее Аваду Кедавру. Луна каждый раз подскакивала на постели с криком и начинала в панике озираться. Каждую ночь ее преследовал один и тот же сон, он, как яд, просачивался в сознание жертвы, отравляя ее уже без того уставший разум. Чтобы избавиться от кошмаров, она начала пить зелье снов без сновидений. В первый раз это помогло, и Луна более-менее отдохнула, но в последующие дни приходилось увеличивать дозу, поскольку предыдущая уже не действовала — через неделю эффект пропал вовсе. Герои ее кошмаров бродили на границе сознания, посылали тревожные видения и знаки. Отсутствие нормального сна превратило Полумну в подобие человека: и без того худенькое личико еще больше осунулось, плечи были опущены, головная боль на фоне недосыпа усугубляла ситуацию. В дополнение к этому учителя все так же пытались вбить в ее пустую голову побольше знаний. В конце концов, один из них сообщил о тревожном состоянии девушки сэру Лестрейнджу. А произошло это следующим образом. — Голову выше, расправь плечи, — приказывал учитель по танцам — строгая женщина лет тридцати пяти, которая всегда ходила так, словно проглотила метлу. Полумна без особого энтузиазма повиновалась. Ночь вновь выдалась бессонной, да и звонкий голос мадам де Розир, как молоточек, бил по ее вискам. — О Мордред, не так! Спину держи прямо… А теперь начинай… Раз… Два… Три. Раз… Два… Три… Луна пыталась точно копировать движения преподавателя, но каждый шаг отдавал болью в голове. Все происходящее ужасно раздражало, а слабость никуда не уходила. Еще бы! Попробуй несколько ночей нормально не спать. На фоне недосыпа питаться нормально тоже не получалось. Начинало тошнить, и голова кружилась еще сильнее. Мадам Де Розир сухо поджала губы и с досадой посмотрела на подопечную, которая с каждым днем все больше походила на призрака. Эта странная девчонка до боли напоминала ей Еву, старшую дочь, чья жизнь рано оборвалась. Случилось это пять лет назад, когда месье де Розир, работая аптекарем, заразился Драконьей оспой и отошел в мир иной, заразив напоследок двух дочерей. Старшую — любимую дочь Сары — не удалось спасти, а вот младшенькую, к счастью, из лап смерти вырвать все же смогли. Луна пошатнулась. От резкого движения голова закружилась сильнее, а слабость накатила волной. Она наступила на подол непривычно длинного желтого платья и растянулась на паркете. Сара моментально поспешила на помощь и протянула ей руку, однако Луна не отреагировала, в изнеможении закрыв глаза. Понимая, что в одиночку не справиться, женщина хлопком вызвала эльфа, который тут же предстал перед ней в белой наволочке с гербом рода. — Позови целителя, мисс Лавгуд нездоровится, — приказала она.***
Уже через пятнадцать минут Полумна лежала на кровати в своей спальне. Она заработала истощение и теперь, после приема лекарств, осталась наедине с самой собой. Приходилось смотреть на расписной потолок и разглядывать причудливые картинки, чтобы хоть немного отвлечься от дурных мыслей. Неужели отныне вся ее жизнь будет похожа на один безумный урок? Неужели теперь нужно будет загонять себя в рамки приличного общества, носить чужеродный костюм и лживую маску? Луна повернулась на бок и устремила обреченный взгляд в окно. На улице по-прежнему лил дождь. Серое, тяжелое небо давило на плечи, не давая возможности встать на ноги… Да и как это сделать, если ты уже продалась за деньги и добровольно нацепила «ошейник»? Да, она ощущала себя мерзкой предательницей и игрушкой в чужих руках. Почему-то вспомнилась Лаванда Браун, с пятого курса мечтавшая удачно выскочить замуж за состоятельного человека и жить в достатке. У нее были все шансы: смазливое личико, золотисто-русые вьющиеся волосы, соблазнительные формы. Вот только у судьбы оказались иные планы — красавица Лаванда замурована в лагере для повстанцев, а невзрачная Луна почти осуществила ее мечту по соблазнению богатого старика. Хотя Лестрейндж не походил на старика, это точно. Он все еще оставался неплохо сложенным, и, если бы не был Пожирателем Смерти, убийцей и чудовищем, был бы лет на двадцать пять моложе, возможно, Полумна полюбила бы его… Она скривилась от отвращения. Мерлин и Моргана, о чем вообще речь? Как можно продать себя за богатство и власть? В этом случае ты станешь не более чем разменной монетой. Луна утешала себя тем, что действовала во благо единственного любимого человека. Жизнь отца того стоит, она бесценна. А контракт… Контракт она исполнит. Главное его условие — рождение ребенка, рождение мальчика. Благодаря соседкам по комнате Луна еще в школе узнала, откуда берутся дети и что для этого надо делать. Вот только она никогда не думала, что ей придется отдаться кому-либо без намека на любовь. Да еще и Лестрейнджу! А если он будет груб и жесток с ней? Среди магглорожденных и полукровок ходили легенды о бесчеловечности бойцов Темного Лорда. О варварских рейдах, зверских набегах на поселения и, конечно же, о кровавых оргиях. Она чувствовала, как от стыда алеют щеки, но не могла не думать об этом. Все же ей предстоит стать супругой одного из них. Если это правда… то ее ожидает нечто ужасное. «В конце концов, ему уже пятьдесят. Он большую половину жизни провел в битвах и Азкабане. Наверняка у него есть хоть одна серьезная травма. Травма, которая может внезапно обостриться и послужить причиной смерти. «Еще ему можно помочь уйти к праотцам», — начала успокаивать себя Луна и тут же скривилась снова, но на этот раз от отвращения к себе. Страшно было подумать, куда могут привести страх и отчаянье. Она никогда не сможет никого убить, даже того, кто заслужил смерти за свои геройские поступки. Кто-кто, а Рудольфус и его семейка были этого достойны. Странно, что их в восемьдесят первом не казнили: уже тогда об их кровавых подвигах знал каждый. Хотя сэр Лестрейндж и не был так известен, как его безумная жена. Луна закусила нижнюю губу и потерла глаза, чтобы не расплакаться. Она понимала, что обречена и находится в тупике, из которого нет выхода. В последнее время она стала совсем слабой, чуть что — сразу в слезы, хотя раньше не могла себе такого позволить. Никто и никогда не видел ее уязвимой, даже отец. Теперь же она все чаще предавалась печали, плакала, ее душила жалость к себе, и даже мысли о том, что многим знакомым намного хуже, не успокаивали. Почему все так? Из всех красивых, здоровых, юных девушек в Магической Британии выбор проклятого Лестрейнджа пал именно на нее! Если подумать, то она совсем ничего не имела для этого союза, кроме отца, находившегося на волоске от смерти. Луна решительно не понимала Рудольфуса, ведь он мог выбрать любую писаную красавицу с богатой родословной и приданым. А у нее в качестве приданого больной отец и малоприбыльный журнал «Придира». К тому же красотой природа ее, мягко говоря, обделила: блеклые волосы, бледное лицо, серые, водянистые глаза навыкате, белесые брови и тощее телосложение. Луна вздохнула и привстала с постели. Нет, она не будет больше лежать: крыша начинает ехать в этом положении. Так и с ума можно сойти от своих мыслей. Несмотря на головокружение, она отправилась в уборную, чтобы умыться. Нужно было прийти в себя, и как можно скорее. А потом… Потом можно погулять, посидеть в библиотеке, навестить отца или… жениха. Эта мысль оказалась настолько неожиданной, что Полумна едва не оступилась и не упала. Но… Как? Самое главное, почему она подсознательно желала его компании, противореча самой себе? Вот уж действительно Полоумная Лавгуд.***
Рудольфус Лестрейндж вернулся в поместье поздним вечером, будучи слегка навеселе. После официального заседания в Большом Зале министерства компания чиновников отправилась в ресторан. Министр Карлус Де Виллер начал речь о продаже некоторых темных артефактов, Энрайс был обеспокоен состоянием экономики Магической Британии после гражданской войны, а Рудольфус весь вечер играл на публику, зная, что от него ждут промаха и ошибки. Поэтому приходилось тщательно следить за выражением лица, подбирать слова и контролировать жесты. Если он провалит сделку, и Магическая Франция не признает власть Лорда Волдеморта легитимной, его ждет крах. Повелитель будет огорчен, и этим обязательно воспользуются его враги. Из игры в магические шахматы фигура не может выйти невредимой, право покинуть поле боя достается только убитой. И так уж вышло, что Ближний Круг — это своеобразная шахматная доска, на которой решается, кому править, кому жить, а кому умереть. Рудольфусу повезло, что все тылы оказались надежно закрыты: союзников, кроме своей собственной семьи, у него нет и не будет, ведь слизеринцы думают только о себе. К счастью, у Магической Франции и Англии больше поводов для мира, а не войны. Завтра днем подпишут документ о сотрудничестве, после чего можно будет со спокойной совестью отправляться на родину. Наконец, спустя несколько часов, стороны пришли к компромиссу. Рудольфус, ссылаясь на старую травму позвоночника, покинул ресторанчик, как только на горизонте появились прелестницы, вызванные для того, чтобы чиновники расслабились после долгого и трудного рабочего дня. Сам он к подобным утехам относился с неким презрением. Что-что, а до услуг девочек по вызову он никогда не опускался, хоть и постоянно имел романы на стороне. Беллатрикс никогда не была для него доступна, и женился он на ней только из дружеской привязанности и чувства долга. Вернувшись в свое имение, Рудольфус переоделся и, расположившись перед камином, начал разбирать почту. Писем было не так много, в основном от проклятых журналистов, которые после приема в Министерстве Магии Франции словно с ума посходили. Хвала Мерлину, это проклятое племя не знало его адрес в Париже. Он устало потер переносицу, чувствуя легкую боль в шее. Жаль, что рядом не было Шарлотты. Она всегда делала ему массаж, после которого все как рукой снимало. Мази Магнуса тоже помогали, но их он оставил дома, посчитав, что сможет купить подобное в любой аптеке магического Парижа. Кто бы мог подумать, что они окажутся бесценными. Размышляя в подобном ключе, Рудольфус взял в руки письмо от дочери, к которому была привязана какая-то коробочка. Быстро вскрыв конверт, он погрузился в чтение. «Добрый день, дорогой отец! Как Ваши дела? Здоровье? Травма спины не беспокоит Вас? Вы забыли мазь Магнуса дома, и она испортилась, поэтому брат отправил новую, чтобы ничто не отвлекало Вас от поручений Повелителя. Через месяц состоится отбор в Ближний Круг Темного Лорда. Отец, прошу Вас разрешить мне принять в нем участие. Это мой долг. Долг как Лестрейнджа, поскольку члены нашей семьи вот уже три поколения прикрывают Господину спину и охраняют его тайны. Вы сами говорили, чем больше Лестрейнджей рядом с Милордом, тем лучше. Отец, уверяю Вас, что справлюсь с этой тяжкой ношей, я положу жизнь на алтарь служения Царственному семейству и оправдаю Ваше доверие. А если опозорюсь, то смою позор кровью. Даю слово. С уважением, Ваша дочь Шарлотта Лукреция Лестрейндж-Баркер». Рудольфус еще несколько раз прочитал письмо, после чего смял его и кинул в камин. Языки пламени тут же поглотили пергамент. Затем он встал с дивана и подошел к шкафчику, в котором хранил вино и бокалы. Да, детки скоро сведут его в могилу. «— Жаль, что ты не хочешь детей. — Совсем юный молодой человек, идя по вымощенной камнем дорожке в саду, улыбнулся своей невесте. — Дети — цветы жизни. — Или букеты на могилах родителей, — тут же отозвалась черноволосая красавица, сверкая карими глазами». Рудольфус покачал головой, наполняя бокал рубиновой жидкостью. Почему этот разговор с Беллатрикс вспомнился именно сейчас? Он пригубил вино и вернулся к камину, держа бокал в руках. На диванчике лежала завернутая в цветную обертку баночка с мазью от любимого сыночка. Настолько любимого, что иногда Рудольфус мечтал проклясть его за проступки. Да и Шарлотта недалеко ушла от братца. Она меньше года назад так умоляла подарить ей на семнадцатилетие боевое одеяние Пожирателя Смерти, что он все же согласился. Она прекрасно понимала, как дорога своему отцу, и нагло пользовалась этим. Впрочем, за поставленные рамки выходила редко. А если бы он не купил для нее форму и не разрешил изредка сопровождать себя, то Шарлотта непременно одолжила бы одежду у Асентуса или Рабастана и начала бы тайно участвовать в операциях. Это было небезопасно, тем более когда на свободе все еще полно повстанцев. Страшно представить, что могут сотворить обезумевшие от ненависти и страха люди с красивой девушкой, особенно если узнают в ней дочь министра магии. А так… Так все сложилось вполне мирно и благополучно. Шарлотта, получив возможность сопровождать его в форме Пожирателя Смерти, успокоилась. Или сделала вид, что успокоилась. «Сделала вид, что успокоилась. Мерлин, за что мне это? Она меня в могилу своими выходками сведет. Хочет вступить в организацию, но зачем? Чтобы показать себя? Глупо. Она не стремится к вниманию, у нее и так все есть. Она — дочь самого Рудольфуса Лестрейнджа, пусть и незаконная, но едва ли кто рискнет упрекнуть ее в этом. Значит, деньги и внимание отпадают. Может, хочет похвастаться своими познаниями в темной магии? Да, в Дурмстранге подготовка более мощная, чем в Хогвартсе, но у нее для этого есть братья, отец и любимый дядюшка. Скорее всего, замешано что-то еще… Или кто-то…» Рудольфус чуть не поперхнулся вином, когда вспомнил косые взгляды Сигнуса, направленные на Шарлотту. Нет. Быть не может. Мальчишка не мог возжелать его девочку, так как слишком привязан к нему. Поступить подло он не посмеет. А если это взаимно? Невозможно. Шарлотта — юная девушка, обладающая острым умом, яркой красотой, вокруг нее постоянно вьются молодые люди. Но ко всем она равнодушна. Или нет? А если она стремится туда, чтобы быть поближе к любимому? Если вспомнить Беллатрикс в ее возрасте… Да, Белла в свое время положила все силы на то, чтобы войти в Ближний Круг Повелителя. И вошла, но уже в качестве его любовницы, а после стала командующей отрядом. И не только из-за смазливого личика. Она обладала большим магическим потенциалом и была стратегом. Алекто Кэрроу же вступила в Ближний Круг ради Эвана Розье, который погиб летом восемьдесят первого года во время рейда. Рудольфусу не нравилось то, что перед ним вырисовывалось. Он просто не мог допустить, чтобы его ребенок пошел по стопам Беллатрикс или Алекто. Эта дорога причинила им очень много страданий. Он не желал подобного своему ангелочку, и плевать, что у ангелочка характер сатаны. Значит, решено. Сразу по возвращению на родину он поднимет вопрос о ее замужестве — достойные кандидаты есть. Шарлотта познает семейное счастье и покой, которых никогда не знал ее отец. Так будет лучше для всех. — Вечер добрый, сэр Лестрейндж, простите за беспокойство, — раздался тихий голос. Рудольфус посмотрел на вошедшего. Он был настолько погружен в свои мысли, что не сразу заметил вторжение в свое личное пространство. — Мадам де Розир, чем обязан вашему визиту? — вежливо спросил он, глядя на нее скучающим взглядом. — Я хотела поговорить о здоровье вашей невесты. — Что с ней случилось? — Рудольфус напрягся. — Полагаю, она сильно истощена, психически. Полумна не выдерживает таких темпов обучения, — тщательно подбирая слова, произнесла Сара. — Глупости. Она справится. Девчонка намного сильнее, чем ты думаешь. — Он отмахнулся от нее, как от назойливой мухи, и, допив остатки алкоголя, вернулся к чтению писем. Тем не менее Сара не покинула кабинет и, будучи настроенной весьма серьезно, уперла руки в бока. Прищурив глаза, она посмотрела на Рудольфуса. — Сила силой, но Полумна — все еще несмышленый, глупый ребенок, на долю которого выпала масса испытаний. — Четко проговаривая каждое слово, Сара внимательно следила за его реакцией, словно это могло уберечь ее от последствий необдуманного решения. — Открывшиеся перед ней перспективы пугают ее, если учесть, что во времена войны вы находились по разные стороны баррикад… — Лавгуды, хвала Моргане, не числились в Ордене Феникса, да и к аврорату не имели ни малейшего отношения. Если они и знают о преступлениях Пожирателей Смерти, то только из газет. А СМИ, так уж вышло, в большинстве своем лгут, — слишком резко заключил Рудольфус. — Постарайтесь ее понять, сэр Лестрейндж, это убережет вас от ошибок, — дала напутствие Сара. — Ей необходим отдых и покой, но вы наоборот втягиваете ее в гущу событий, загружаете до такой степени, что бедняжка не может нормально спать. Это приведет ее к пропасти. — Выпускники дома Ровены славятся своим благоразумием. Они ведут за собой разумом, а не сердцем. Мы с мисс Лавгуд заключили сделку: я спасаю ее отца, она дарит мне наследника. — Я не прошу отказаться от своих планов касательно мисс Лавгуд, но дайте девочке прийти в себя после всего пережитого ужаса, — проигнорировав предыдущую фразу, попросила Сара, после чего с поклоном удалилась. Рудольфус устало потер переносицу. Да, теперь мигрень обеспечена. Может, стоит прислушаться к словам Сары? Или нет? Да и кому какое дело до Полумны? Эх, если бы он знал о последствиях этой сделки, то не спешил бы так. Ксенофилиус ему уже плешь проел своими нотациями и бесполезными угрозами. И все разговоры сводились к одному и тому же: «Обидишь дочь, и Авада покажется благословением». Он никогда не портил своих вещей, всегда пользовался ими с большой аккуратностью и бережливостью. Так повелось еще с раннего детства. Мать не допускала, чтобы сын ломал игрушки даже из академического интереса. Маленький мальчик Руди вырос, а привычка все контролировать и держать на своих местах в идеальном порядке осталась, усиливаясь с годами. Она помогала в течение многих лет не сойти с ума и удержаться на краю пропасти, имя которой — любовь. И именно она в конечном итоге привела его на пост министра магии. Однако минусов тоже хватало… Отношения с сыном были не самыми теплыми, между ним и Рудольфусом пролегла пропасть из недопонимания и лжи. Магнус считался свободным от рождения. Не имея никаких обязательств перед родом, он был лишен прав на титул и родовое имение — за ним не следили в оба глаза. Он любил свою свободу, но власть отца оказалась феноменально крепкой и только усиливалась день ото дня. Бастарду это не понравилось. Он начал сопротивляться, сначала мелко и редко, а затем все чаще и чаще. Возможно, все было бы проще, если бы у Рабастана не было старшего и безбашенного отпрыска, Сильвия. Сильвий и Магнус отчего-то возненавидели друг друга. Рудольфус же слишком поздно заметил вражду и сделал вывод, что инициатор — его опальный сын. Он не терпел оправданий при любом проступке, а их было достаточно. Магнус всегда представал в невыгодном свете, на него всегда падали тени любых подозрений.***
Полумна вошла в покои отца. Ксенофилиус сидел на расправленной постели и читал какую-то книгу. Он был настолько увлечен, что не сразу заметил дочь, которая оперлась плечом о косяк двери и теперь наблюдала за ним. Выглядел он значительно лучше: вернулся здоровый цвет лица, глаза уже не были настолько уставшими и измученными. Теперь его изводили не больные почки и спина, а беспокойство за единственную дочь. Ксенофилиус потихоньку читал книги из библиотеки Лестрейнджа в надежде найти выход из сложившейся ситуации. Больше всего на свете он желал спасти Луну из лап тирана и деспота. А в том, что Рудольфус именно такой, он не сомневался. Отцовское сердце не могло ошибаться. Лестрейнджу Лавгуд ни капли не доверял. Его подвиги во время двух войн не особо располагали к доверию. Мерлин, он бы душу дьяволу продал, лишь бы не отдавать любимую дочь этому ублюдку. Не для того он растил ее в одиночку. Ксенофилиус искал ответы в библиотеке, разумеется, делать это приходилось тайно. Он был уверен, что слуги докладывают Рудольфусу обо всех перемещениях обитателей особняка и их секретах, поэтому пытался сделать так, чтобы его увлечение оставалось незаметным как можно дольше. Он понимал, что контракт завязан на родовой магии Лестрейнджей, а значит, информацию о нем можно найти только в книгах, которые доступны исключительно членам рода. И все же усердие и желание уберечь Луну привело его к небольшому результату: в одной из книг как бы между строк находилась информация о подобном договоре. Оказалось, что такие контракты заключались с глубокой древности и по сей день имели место в чистокровных семьях, отпрыски которых должны были в будущем стать супругами. Контракт обычно заключали главы семей, и чем раньше это происходило, тем лучше. Это способствовало появлению привязанности между супругами и ее переходу в более крепкое чувство, а также исключало вероятность измены и развода. Ксенофилиус закрыл книгу и отложил ее в сторону, после чего потер виски двумя пальцами и наконец заметил на пороге дочь. Натянуто улыбнувшись, он раскрыл для нее свои объятия так же, как раньше, до всего этого кошмара. Луна робко улыбнулась в ответ и, подойдя к кровати, села на ее край. Ксенофилиус уткнулся в белокурую макушку, лихорадочно прокручивая в голове терзающие его мысли. «Мерлин и Моргана, если бы она была несовершеннолетней на момент заключения контракта, было бы проще. Можно было бы признать сделку, заключенную без ведома главы семьи, недействительной. Но в семнадцать лет волшебники становятся совершеннолетними и могут сами принимать решения. Проклятый Лестрейндж наверняка все знал и позаботился, чтобы у нас не осталось выхода. Надо бы как-нибудь взглянуть на документ…»