***
— На предложение сдаться повстанцы ответили серией мощных взрывов и проклятий, завязалось сражение, в ходе которого трое из восьми были тяжело ранены и взяты в плен, трое убиты, а двоим удалось уйти, — закончил свой доклад Драко Малфой, изо всех сил пытаясь сохранить власть над голосом. Все-таки он еще не привык выступать перед большой аудиторией, тем более что на заседании находилось довольно много чистокровных волшебников, пускай и преимущественно представителей молодого поколения Пожирателей Смерти. Драко мельком взглянул на абсолютно равнодушное лицо кузена и напрягся. Мерлин, почему у него такой пугающий взгляд? Пальцы судорожно вцепились в папку, из которой зачитывался небольшой доклад о сегодняшнем раннем происшествии в одном из населенных пунктов Шотландии. — Это все, что удалось выяснить? — сухо спросил Сигнус, обратив на двоюродного брата взгляд пронзительных серых глаз. — Да, — коротко ответил Драко, чувствуя ужасную неловкость. Переживания не утихли, хоть выступать пришлось не перед Повелителем, а перед его наследником. Страшно было представить, какие чувства бурлили бы сейчас в груди, если бы во главе стола сидел Лорд Волдеморт собственной персоной. — Присаживайся, — приказал Сигнус, взглянув на Драко. Тот с облегчением сел на свой стул и замер, ожидая дальнейших указаний. — Информации крайне мало, нужно собрать досье на каждого убитого и взятого в плен. Нотт, займись этим. — Однокурсник Малфоя кивнул в знак согласия. — Асентус. — Взгляд Сигнуса упал на самого младшего Лестрейнджа, который пребывал глубоко в своих мыслях. Юноша вздрогнул, услышав собственное имя, после чего внимательно посмотрел на господина. — Отправь по следам ушедших группу оборотней-ищеек. — Как прикажете, мой Принц, — коротко кивнул Асентус, склонив черноволосую голову. — О любых новых сведениях докладывайте мне, я доложу нашему Повелителю… — Мой Принц, позвольте узнать, как идут переговоры с Османской Магической Империей? — осмелился спросить Анри Пиритс. Сигнус с трудом подавил в себе негодование и обратил на него твердый взгляд. Многим было известно, что у Магической Британии довольно напряженные отношения с Османской Империей. А все дело в том, что по дороге в столицу, в начале августа прошлого года, был убит посол Темного Лорда, и убит как-то странно. Все следы привели сыщиков к тому, что Генриха Мальсибера отравили по приказу султана, а убийство посла — это уже не шутки, это прямое заявление о войне. Тем не менее Магическая Британия не могла позволить себе ввязаться в новую военную кампанию, поскольку еще не оправилась от гражданской войны, терзавшей общество многие десятилетия, пускай и с большими перерывами. — Переговорами с Османской Империей занимается Повелитель лично, — с расстановкой произнес Сигнус, внимательно глядя в глаза Пиритсу. Тот улыбнулся в усы, кивнув самому себе. — Могу ли я узнать, когда вернется Милорд? — К концу недели, — последовал быстрый ответ. — Дай Мерлин, он прибудет с добрыми вестями, и новой войны получится избежать, — заискивающе улыбнулся Анри. — У нас своих бед хватает, например, восстание… — Восстание уже подавлено, сбежавших найдут, — позволил себе вклиниться в чужой разговор Иван Долохов, который никогда не отличался тактичностью и любезностью. Он был слишком открыт, прямолинеен, всегда говорил, что думает, и, ко всему прочему, пользовался личным расположением наследника, являясь его советником и верным другом. Именно поэтому Ивану прощались некоторые вольности. Многих это злило и раздражало, но что они могли предъявить человеку, отец которого не кто-нибудь, а сам Антонин Долохов? — Я не сомневаюсь в этом, мистер Долохов, — нахмурился Пиритс. Иван смерил его холодным, насмешливым взглядом, моментально дающим понять, что он думает об этом щеголе и идиоте. — Прекрасно, на этой замечательной ноте закончим сегодняшнее заседание, — поспешил свернуть перепалку Сигнус, вставая из-за стола. Молодое поколение Пожирателей Смерти последовало его примеру, после чего они дружно поклонились и начали расходиться по своим делам. Сигнус же одним из первых покинул Тронный зал и направился в свои покои, чтобы прийти в себя. Он никогда не был жадным до власти, никогда не жаждал титула наследника, Темного Принца, который налагал обязательства быть самым лучшим, самым умным, самым храбрым, в общем, самым-самым, но никак не собой. Ко всему прочему, Сигнус боялся разочаровать своих родителей, в особенности отца, каждый раз поглядывающего на него с непонятной тревогой. Однажды в толпе придворных прошел слух, якобы Повелитель опасается, что в один прекрасный день сын восстанет против него, соберет армию и свергнет с престола, чтобы после занять его самому. Именно поэтому за ним тщательно следили, всегда знали, с кем он встречается, о чем говорит, и о каждом его новом шаге докладывали Лорду Волдеморту. Со временем Сигнус привык жить среди этого, хотя поначалу его оскорблял каждый косой взгляд в свою сторону, каждое перешептывание Пожирателей за спиной. Еще больше злило и унижало безразличие отца, которого он боготворил. И все же, к счастью Темного Лорда, Сигнус слишком многое взял от матери, начиная от внешности и заканчивая более человечным характером. Ему не чужды были чувства и эмоции, он был буквально соткан из них, поэтому всеми силами пытался оправдать ожидания родителей, даже если они шли вразрез с его собственными желаниями. А желал он мало и много одновременно. Ему было семь, когда в 1981 году пал его отец. Ему было семь, когда он трясся от ужаса в одном из подвалов Лестрейндж-холла в то время, как наверху гремела страшная битва не на жизнь, а на смерть. Ему было семь, когда его мать приговорили к пожизненному заключению в Азкабане. Ему было семь, когда казнили его названного деда и верного соратника Лорда Волдеморта — Сильвия Лестрейнджа. Ему было семь, когда Люциус Малфой, чтобы спасти племянника от грязнокровок, выслал его из страны, отправив в Богом забытый пансион для детей волшебников на юге Норвегии. Лишившись семьи, дома и Родины, Сигнус мечтал о них так, как мечтал бы всякий ребенок. Вот и сейчас он элементарно нуждался в матери и отце, но те погрязли в государственных делах, и ему приходилось заниматься тем же, чтобы не разочаровывать. Погруженный в свои тревожные мысли, Сигнус быстро спустился по лестнице и, оказавшись на втором этаже замка, завернул в один из коридоров. Он хотел уединиться в своей комнате, но ноги сами повели в сторону покоев матери. Необходимо было справиться о ее здоровье и пожелать доброго утра. Это уже давно стало его ежедневным ритуалом. Остановившись напротив дубовых дверей, Сигнус постучал, соблюдая нормы приличия, и только после этого вошел. Беллатрикс, несмотря на ранний час, уже облачилась в темно-бордовое платье с тугим корсетом и вышивкой на пышных рукавах; ее иссиня-черные кудри были собраны в высокую прическу. Она стояла у окна и что-то увлеченно обсуждала с бывшим супругом. Заметив крестного отца, Сигнус нахмурился, так как не ожидал увидеть его в имении. Ко всему прочему, стало известно, что во время поездки во Францию у Рудольфуса обострилась старая травма, поэтому почти весь вчерашний день он провел лежа в постели под чутким присмотром целителя. — Матушка, — вежливо улыбнулся Сигнус, — С добрым утром. Приветствую вас, сэр Лестрейндж, как ваша нога? Рудольфус позволил себе слабую ухмылку. Сколько лет прошло с тех пор, как маленький черноволосый мальчишка слушал сказку о трех братьях, сидя у него на коленях? Сколько? Мальчик вырос, и теперь перед ним наследник Темного Лорда Волдеморта… Хотя Рудольфус давно считал его своим сыном, поскольку все, или почти все важные события в жизни Сигнуса происходили под внимательным взором зеленых глаз. Сигнус впервые встал на ноги, держась за его руку. Сделал самостоятельно первые шаги в его присутствии, его первое слово было не «мама» или «папа», а корявое, но милое «Луди». Даже первый поток магии, жалкий сноп зеленых искр, сорвался с конца палочки трехлетнего ребенка именно при нем. Оба помнили об этом, и оба молча были привязаны друг к другу. — Приветствую, Сигнус. Благодарю за беспокойство, мне намного лучше. Сейчас не до болезни, я вернулся на родину, как только получил от Беллатрикс тревожные вести. — Ваша невеста осталась во Франции? — зачем-то спросил Сигнус. Наверное, им двигало любопытство. — Да, спокойствие и тишина пойдут ей на пользу, — кивнул Рудольфус, а затем задумчиво посмотрел в окно. — Но я явился в имение не для того, чтобы обсуждать свою личную жизнь. К сожалению, у нас есть темы поважней и посерьезней. — Повелитель прислал письмо? — Сигнус напрягся, ощущая опасность, витающую в воздухе. Его пугали молчаливость матери и таинственный вид приемного отца. — Да, и это не совсем те вести, которые мы ожидали, — ровным голосом проговорила Беллатрикс, внимательно глядя на сына. — Я, получив письмо, тут же вызвала Рудольфуса. Сегодня мы выступим на заседании совета, на всякий случай необходимо привести нашу армию в полную боевую готовность. Антонин Долохов, как руководитель нашего войска, уже разрабатывает стратегию… — Значит, война все-таки будет, — едва слышно отозвался Сигнус, чувствуя разочарование. Ему не хотелось смертей и битв. Он был далек от них. Магическая Британия столько лет жила в разрухе и хаосе гражданской войны… Населению был необходим отдых, чтобы люди по обе стороны баррикад примирились с действительностью, чтобы проигравшие признали наконец победителей. Но как осуществить нечто подобное, когда на пороге новая угроза? — Не факт. Повелитель всего лишь предпринимает меры предосторожности, просчитывает все возможные исходы переговоров. — Хочется в это верить, — задумчиво кивнул Сигнус, глядя в окно. — Я провел заседание, наши люди вышли на след повстанцев, скоро предатели будут схвачены. — Дай Мерлин, если так, не хватало еще, чтобы всякий сброд расшатывал власть Повелителя. — Беллатрикс устремила взгляд на сына. Сигнус в последние дни был тих и угрюм. Можно было решить, что он обеспокоен сложившейся ситуацией в стране и на политической арене, но что-то еще не давало ей покоя… Она всегда хорошо чувствовала эмоции своего единственного долгожданного ребенка, вот и сейчас заметила нечто удивительное в его серых глазах. То, что было скрыто ото всех. — Сэр Лестрейндж, — внезапно раздался в тишине усталый, но твердый голос наследника, — Яксли разобрал досье сбежавших из лагерей узников. Среди них множество лиц, которые были членами так называемого «Отряда Дамблдора». — Он обратил взгляд на абсолютно спокойного по своему обыкновению Рудольфуса. — Эта организация действовала в стенах школы Хогвартс в течение последнего года войны. Они мелко пакостили преподавательскому составу, раздавали листовки и призывали учащихся к бунту. Также они отличились во время Финальной битвы… — Да, мне известно об этой организации, но суд Повелителя решил, что большинство из этих детей не представляет никакой угрозы. Мы не могли казнить их, поскольку это привело бы к катастрофическим последствиям… — А то, что сейчас происходит в стране — не катастрофа? Эти, с позволения сказать, дети сбежали и теперь будут грызть общество изнутри, как паразиты, подбивать людей к мести. Страна погрязнет в хаосе, — терпеливо парировал Сигнус, а затем жестко заключил: — Их надо было всех казнить, и проблемы бы не возникло. Рудольфус нахмурился: он хоть и был Пожирателем Смерти, но никогда не являлся сторонником жестокости, тем более неоправданной. Услышанное его насторожило. Неужели всеми любимый и уважаемый наследник все же чем-то похож на своего отца, который ради высших целей никогда не гнушался самыми отвратительными методами? — Сынок, Дамблдора поддерживала половина населения, поскольку эта половина — грязнокровки. Нам нужно было бы уничтожить их всех. Сколько волшебной крови пролилось бы? Уместно ли это? — вмешалась Беллатрикс, заметив, что между двумя ее самыми близкими людьми назревает конфликт. — Наше общество поредело за последние десятилетия. Ко всему прочему, наш главный враг — магглы. — Вы, как всегда, правы, матушка, — согласился Сигнус, усмирив свой пыл, и задумчиво посмотрел на мать. Затем вздохнул и обратил внимание на Рудольфуса. — Можно было избавиться от основателей этого Отряда Дамблдора и его главных активистов: Джиневры Уизли, Гермионы Грейнджер, Невилла Лонгботома, Симуса Финигана и… Полумны Лавгуд. Услышав последнее имя, Рудольфус вздрогнул, и по его лицу на мгновение скользнула тень растерянности. Это выглядело довольно необычно, но он быстро взял себя в руки. — Повелитель подписал смертный приговор грязнокровке Грейнджер, но, к сожалению, его не успели исполнить. Ухудшившиеся отношения с Османской Империей этому не способствовали, — тщательно подбирая слова и оставаясь таким же сдержанно-учтивым, произнес Рудольфус, хотя его одолевали противоречивые чувства. — Что касается Полумны, то ее вина не доказана. Ее делом занимался я лично, когда еще не был министром магии, это во-первых. Во-вторых, она верна новому режиму. Полумна — не тот человек, который выберет дорогу войны, ко всему прочему, она осознает, что ее жизнь, как и жизнь ее больного отца, в моих руках. — Возможно, вы правы, сэр Лестрейндж, однако я не доверяю мисс Лавгуд. Рано или поздно она покажет свои истинные намерения, и, дай Мерлин, это произойдет до того, как она получит власть при дворе благодаря вашей фамилии, — мудро изрек Сигнус. — Ее нужно допросить. Быть может, она знает о каких-либо тайных укрытиях своих дружков. Настало время выбора. Скоро я официально вызову ее в Великобританию от имени Темного Лорда. Франция. Париж. 8 февраля 1999 года С отъездом Рудольфуса все вздохнули спокойно. Ксенофилиус не боялся, что этот урод однажды озвереет и покалечит его дочь, Полумна же радовалась своей относительной свободе, вернее, ее иллюзии. Унывать и страдать не хотелось, ведь впереди ждали несколько месяцев благополучия. Жизнь в поместье постепенно начала напоминать сломанные часы, уроки перестали походить на жестокую диктатуру, а распорядок дня переписали уже дважды. Теперь ни учителям, ни ученице больше не приходилось сходить с ума от темпов обучения. Полумне понравилась эта свобода. Она предпочитала не задумываться о том, что будет дальше, и пыталась жить одним днем: учила зельеварение, нумерологию, этикет, бальные танцы, рисовала эскизы платьев и украшений и даже умудрилась получить «подарок» на прощание. Как-то прознав об увлечениях своей невесты, Рудольфус выписал чек на кругленькую сумму для приобретения швейной машинки, тканей и специальных заготовок. Сначала Луна обрадовалась, а затем огорчилась. Он по-прежнему одаривал подарками, исполнял даже малейшую прихоть, потратил на ее содержание и лечение Ксенофилиуса огромные деньги. Стало стыдно от осознания того, сколько золота было уплачено, но чувство вины быстро отошло на второй план, уступив решению воспользоваться моментом. В конце концов, когда у нее еще появится такой шанс на эксперименты? Когда ей кто-нибудь позволит работать руками и головой? Именно поэтому солнечным зимним днем Полумна в сопровождении мадам де Розир отправилась на Серебряную Аллею (аналог Косого Переулка), где посетила несколько лавок, в том числе и аптеку, купив снотворное и успокоительное. Расплатившись за товар под чутким взглядом Сары, она спрятала флаконы в сумочку и вышла на свежий воздух. Погода улучшилась. Все чаще выдавались теплые деньки, и весна медленно, но верно вступала в свои права. Несмотря на это, все же было прохладно, и ладони немного покалывало от холода, поэтому приходилось тереть их друг о друга, чтобы согреться. Мадам де Розир вышла следом, сжимая в руке небольшой пакетик. — Я взяла дочери зелье для волос. Они у нее совсем тоненькие и ломкие, бедняжка сильно переживает из-за этого, — заметив заинтересованный взгляд, пояснила она. Луна про себя усмехнулась: да, ей бы тоже сейчас хотелось переживать о ломкости волос, а не о здоровье отца и о том, как бы вырваться из цепких лап Рудольфуса Лестрейнджа. Стоило вспомнить об этом человеке, как хорошее настроение вмиг испарилось. Так было всегда: любое упоминание о нем сразу же вводило в хандру. — Куда теперь? — живо поинтересовалась Сара, не замечая этой перемены настроения. — Я хотела бы зайти в магазин для рукоделия, — отозвалась Полумна, всеми силами стараясь не выдавать печали. В конце концов, день прекрасный, зачем своими тревогами отравлять окружающим жизнь? Они двинулись по магической улице, разглядывая яркие витрины магазинов и французских волшебников. Последние, к слову, мало отличались от англичан, разве что только более нежным и пышным языком. Возле ателье на них налетела какая-то темноволосая смуглая слегка полноватая женщина, после чего сразу же затрещала на французском. Полумна нахмурилась: с непривычки слушать иностранную речь было трудно. Сара начала о чем-то переговариваться с незнакомкой, уже не обращая на Луну никакого внимания. Ей в свою очередь приходилось молчать, так как перебивать старших было неловко. — Что это за милая девушка? — Это моя троюродная племянница, приехала из Великобритании, — быстро соврала Сара, посмотрев на Полумну. По этому взгляду вмиг стало понятно, что знать всю правду женщине вовсе не обязательно. — В Великобритании недавно закончилась война, многие бежали от кровавой власти Сами-Знаете-Кого. — Женщина прищурила карие глаза и, улыбнувшись, представилась: — Меня зовут Маргарет Жамми. Луна сдержанно кивнула. Ей не очень-то нравилась идея стоять посреди улицы и слушать болтовню двух старых знакомых. — Полумна, почему бы тебе самой не сходить в магазин? Мы можем встретиться через полтора часа у статуи ангела, — предложила Сара, указав на скульптуру необычайной красоты. Полумна снова кивнула: да, такой маяк она точно не потеряет. — Нам с Маргарет нужно поговорить. — Хорошо, мадам. — Мысленно радуясь, что удалось уйти из-под надзора, Луна быстро юркнула в магазин «Все для рукоделия», и в этот же момент из книжного магазина напротив вышел Рольф Саламандер. Полумна вошла в уютное помещение, которое освещалось чуть приглушенным светом факелов. Жалобно звякнул колокольчик над дверью, свидетельствующий о приходе очередного покупателя. Мисс Лавгуд сняла глубокий капюшон, ее вьющиеся волосы тут же рассыпались по плечам. Луна подошла к прилавку и подавила восторженный вздох. От такого разнообразия перехватило дыхание: бисер самых ярких оттенков, шелковые ленточки, жемчужины разных размеров, искусственные камни, которые поразительно напоминали драгоценные. — День добрый, вам помочь? — появившись откуда ни возьмись, спросил домовой эльф, одетый в голубой костюмчик. — А, нет, благодарю вас, я пока смотрю, — пробормотала Полумна смущенно. Эльф, что-то пробубнив себе под нос, исчез. Луна же вернулась к созерцанию невероятного разнообразия, не зная, что же ей выбрать. Впрочем, Рудольфус оставил ей приличную сумму, чтобы утолить любопытство. Мисс Лавгуд взяла в руки пакетик с жемчужинами. — Не думал, что вы увлекаетесь рукоделием, — раздался в тишине магазина спокойный мужской голос. Полумна резко обернулась, уронив пакетик на пол. Жемчужины застучали по полу. — Простите, не хотел вас пугать. Добрый день, кстати. — Рольф смущенно улыбнулся, подойдя к растерянно оглядывающей россыпь жемчужин на полу Луне. — Добрый, — пробормотала Полумна, опускаясь на корточки и начиная собирать жемчужины. Рольф неожиданно присел напротив и принялся ей помогать. — Не ожидал вас здесь увидеть, — проговорил Саламандер, взглянув на сосредоточенную девушку. Они оба сидели на полу, непозволительно близко друг к другу. Лоб Рольфа почти соприкасался со лбом Полумны. Мисс Лавгуд, вспомнив, что когда-то, два года назад, Саламандер, молодой мужчина, нравился ей, вспыхнула розовым румянцем. — Я тоже, — ответила Луна. — Вы мимо проходили? — пытаясь унять дрожь в руках, спросила она. И, если Полумна могла контролировать тело, то с сердцем ничего поделать не сумела. В груди странно трепетало, наполняя тело приятным теплом. — Я был в книжном магазине, он напротив этой лавки, там на аукцион выставили старинный фолиант по рунам, — объяснил Саламандер, глядя пронзительными светло-карими глазами на понравившуюся ему девушку. Рольф сам не понимал, что же его привлекало в ней, почему раз за разом он искал ее общества. Полумна Лавгуд не была красавицей в классическом смысле этого слова: у нее не было ни золотистых кудрявых волос, ни пронзительно–синих глаз. Волосы Луны были скорее платиновыми, совсем не блестели на солнце и не вились крупными локонами, а глаза были светло-светло серыми, почти бесцветными. — Вы увлекаетесь рунами? — спросила Луна. Почему-то эта информация смутила девушку. Не очень-то ей верилось в это. — Ну я же не всегда за неведомыми зверушками гоняюсь, нужно иногда разнообразить свою жизнь. — Сказав это, Рольф мягко рассмеялся. Его смех был похож на перезвон колокольчиков. Мужчина улыбнулся Полумне, отчего вокруг его глаз появились мимические морщинки, говорящие о смешливом нраве Саламандера. Луна против воли еще больше смягчилась и улыбнулась. С ним было спокойно и легко, он не давил на нее своей властью и мрачным видом, как это делал Рудольфус. — Я просто тоже любила руны в школе, — сказала мисс Лавгуд. — Дайте мне их… — Что дать? — уточнил Рольф, подняв брови. Лицо Саламандера стало таким по-детски удивленным, что мисс Лавгуд тихо рассмеялась. — Жемчужины, конечно же, — улыбнулась Полумна, раскрывая ладошку, в которой уже было несколько, Саламандер положил ей в руку еще немного, случайно коснувшись нежной девичьей кожи. Луна покраснела, одернув руку, словно только что дотронулась до горячего котла. Девушка поспешила встать и засыпать все жемчужины обратно в бумажный пакетик. — Вы рунами все еще интересуетесь? — смущенно спросил Рольф. Полумна замерла на несколько секунд, после чего подняла на него глаза и робко кивнула. — В таком случае могу одолжить вам книгу. — С этими словами мужчина открыл небольшой деловой портфель, наверняка купленный у магглов, и достал оттуда старинный фолиант в черной кожаной обложке. От восторга у Полумны перехватило дыхание. Но девушка быстро опомнилась, когда Саламандер протянул книгу ей. — Что вы… Не стоит. Эта книга очень дорогая, вы только ее купили, — пробормотала она, неловко переминаясь с ноги на ноги и судорожно сжимая в руках пакетик с треклятыми жемчужинами. — Да что вы, я просто хочу вас порадовать. Прочитаете книгу и вернете ее, — проговорил Рольф, после чего мысленно обругал себя за резкость и грубость. «Это же надо было ляпнуть: «Почитаете и вернете ее». Прозвучало, словно я жмот какой-то» — подумал Саламандер, чувствуя небывалое смущение. Полумна не заметила в словах мужчины чего-то нелицеприятного, она продолжала неловко на него глядеть. — Хорошо, — протянула Луна плохо слушающимся языком, принимая из рук Рольфа книгу. — Отлично, в таком случае жду вас через неделю в кафе «Зеленая роща». Возражения не принимаются. И не забудьте книгу… — С этими словами Саламандер быстро ретировался, оставив Полумну одну посреди магазина «Все для рукоделия». Луна некоторое время смотрела вслед юноше и никак не могла понять, что это, собственно, было. Ее взгляд упал на тяжелую книгу, которую она держала одной рукой. Мисс Лавгуд прижала фолиант к груди и направилась к кассе, чтобы расплатиться за жемчужины.***
Лондон. Магический квартал. Квартира Магнуса Хоулпа Магнус Хоулп не знал, что ему делать. Юноша несколько часов провел в своей лаборатории, работая над новым улучшенным составом. Сейчас его немного мутило, ко всему прочему болела голова. Наверное, надышался испарениями зелий, все же лаборатория не была приспособлена для варки подобных снадобий. Не было ни специального оборудования, ни вентиляции. Но Магнус не унывал, нужно было на что-то жить, и жить хорошо. Можно было попросить денег у отца, но Хоулп был слишком упрям и горд, чтобы пойти к нему на поклон, он хотел доказать, что не нуждается в его средствах, что ему не нужна его власть и золото. Магнус потер глаза, неприятно ноющие от длительной напряженной работы. Юноша посмотрел на часы и вздохнул, нужно было проверить, как там гость. Хоулп, взяв с полок несколько склянок с зельями, вышел из лаборатории и поморщился от яркого солнца, лучи которого били прямо в глаза. Солнечный свет заливал всю небольшую прихожую. Магнус направился в одну из комнат, в которой расположился его гость. Квартира, где обитал Хоулп, была небольшой: две спальни, гостиная, кухня, объединенная со столовой, уборная и отдельная комнатушка, оборудованная под лабораторию, в которой Магнус ставил свои опыты, подчас небезопасные. Но разве кого-то когда-либо волновала его безопасность? Нет. Хоулп остановился перед дверью в гостевую спальню и осторожно постучал. Мало ли как отреагирует его гость на внезапное вторжение? Только после этого Магнус отворил дверь и вошел. Кровать была полностью разворочена и пуста. Сам же виновник беспорядка сидел на полу, забившись в угол. Его угольно-черные растрепанные волосы спадали на лоб, прикрывая темно-карие глаза. Сам мальчишка был смугл, на его лице застыла гримаса злобы и ярости, но в месте с тем присутствовало нечто другое. Магнусу было хорошо знакомо это выражение. Оно встречается почти у каждого брошенного ребенка, которого воспитывали суровые и подчас жестокие законы улицы. Затравленность, надежда и боль. — Привет, — тщательно подбирая слова, начал говорить Магнус. Он выставил перед собой руки, давая понять, что полностью безоружен. — Я не причиню тебе вреда. — Магнус сделал шаг вперед и замер, поскольку из груди мальчишки вырвалось тихое рычание. — Ты помнишь меня? Я спас тебя сегодня утром… от тех людей, которые… — Я помню, — последовал тихий и резкий ответ. Магнус замер. Он и не ожидал, что голос мальчишки будет так чист и звонок. — Зачем вы вступились за меня? Привели сюда? Хоулп молчал. Что ему сказать? У него не было подходящих слов. Да и какие слова способны описать это? — Я считаю, что это правильно. Думаю, тебе лучше принять ванну, а после я обработаю твои раны. Согласен? — Мальчишка облизал пересохшие губы, после чего быстро кивнул. Но не сдвинулся с места. Он продолжал сидеть на холодном полу и внимательно глядеть на своего спасителя широко распахнутыми черными глазами. — Я — Магнус Хоулп, — представился, желая развеять тишину, Магнус. — Перси. Персиваль Уайт, — едва слышно пробормотал гость. — Ванная прямо по коридору и налево. Полли принесет тебе что-нибудь из одежды и полотенце. — С этими словами Хоулп, поставив на деревянную тумбочку флакон с зельем, вышел в коридор и направился на кухню, в глубине души желая чего-нибудь выпить, желательно, чтобы это «что-то» было намного крепче кофе. Все же по утрам Магнус Хоулп страдал обыкновенным похмельем после бурных ночных приключений. Спустя десять минут, когда он устроился у окна со стаканом виски в руках, послышались тихие торопливые шаги в сторону ванной комнаты. Магнус сделал небольшой глоток алкоголя и ухмыльнулся. Что же, мальчишка внял его совету. Контакт установлен. Этой ночью. Лютный переулок Время перевалило далеко за полночь, когда Магнус Хоулп допил вторую бутылку виски. Юноша немного покрутил пустую тару в руке, словно проверяя, есть ли в ней еще хотя бы чуть-чуть алкоголя. Но бутылка была пуста. Вздохнув, Хоулп поставил ее на стойку и посмотрел помутневшим взглядом на бармена, который сосредоточенно протирал грязным полотенцем бокалы. — Давай еще! — заплетающимся языком сказал Магнус, указывая на бутылку. — Наше заведение закрывается, — буднично-спокойным голосом отозвался бармен, даже не отрывая взгляда от бокала в своих руках. — Вам пора уходить… — Какие вы гостеприимные, — буркнул Магнус. — Что же, продолжу в каком-нибудь другом месте, но виски дай. — Хоулп засунул руку в карман пиджака и, вынув несколько золотых монет, кинул их на стойку. Те со звоном упали на пол и покатились под столы. Бармен хмуро посмотрел на юношу, после чего молча вытащил из шкафчика спиртное и поставил целую бутылку алкоголя перед посетителем. — Завязывал бы ты с выпивкой, пацан, до добра не доведет, все потеряешь, — назидательно проговорил он, хотя был старше Магнуса максимум лет на десять, но голодная жизнь в нищете превратила молодого мужчину почти что в старика. — У меня и так никого и ничего нет, все, что мог, я давно потерял, — пробубнил Хоулп, но тут же осекся, понимая, что под действием алкоголя болтает лишнее. Магнус молча взял бутылку и, кивнув на прощание бармену, направился к выходу, насвистывая себе под нос какую-то незамысловатую мелодию. Выйдя из кабака, мужчина вдохнул полной грудью и тут же закашлялся, воздух был морозным и зловонным. Все же питейное заведение находилось в грязной подворотне, да и Лютный переулок не отличался чистотой. Магнус плотнее запахнул простое черное пальто, купленное у магглов, после чего вытащил из кармана пузырек с антипохмельным зельем. Да, он всегда носил его с собой. Хоулп пил зелье в больших количествах, когда необходимо было срочно прийти в себя после пьянки. Не то чтобы Магнус не любил алкоголь и похмелье, он его любил, алкоголь даровал ему долгожданный покой и свободу, заставлял забывать прошлое, не думать о будущем. Просто именно в этот вечер Хоулп решил пройтись по Лютному Переулку вместо того, чтобы просто вызвать Полли и сразу переместиться в свою убогую квартирку. В четырех стенах Магнусу было тесно и неуютно, а еще очень одиноко. Именно поэтому Магнус решил пройтись, чтобы хоть как-то отсрочить полное одиночество. А гулять по Лютному в нетрезвом виде весьма опасно. Для дворовой шпаны неважно, кто ты: бродяга или знатный господин, прирежут ради двух сиклей. Магнус открыл пузырек с зельем и сделал из него несколько больших глотков, после чего, поморщившись, выкинул склянку в урну у входа в питейное заведение. Чувствуя жжение в груди, мужчина двинулся вдоль домов по усыпанному снегом тротуару. Внезапно он услышал пронзительный крик. Вздрогнув всем телом, Хоулп двинулся на звук, хотя понимал, что это может быть опасно. Магнус завернул за угол и замер в глубоком потрясении. Он многое в жизни видел, был свидетелем настоящей жестокости и насилия, часто сам был жертвой… Наверное, поэтому в его замерзшей и почерневшей от ненависти и боли душе что-то всколыхнулось. Трое мужчин в длинных черных мантиях сомкнули кольцо вокруг человека, который бился в страшной агонии на грязном снегу. Вокруг этого действа собрались зеваки: проходимцы Лютного переулка, бродяги — те, которые все всегда видят и слышат, но никому ни о чем не говорят. Магнус замер, чувствуя, как в нем поднимается злоба и ярость. Трое подонков издевались над чернявым мальчишкой пятнадцати-четырнадцати лет, несчастный жутко вопил под каким-то мощным проклятьем, а ублюдки только заливались пьяным хохотом. Магнус нащупал в кармане пальто рукоять кинжала, который подарила ему сестра два года назад. Он всегда носил его с собой, как и пару других клинков, припрятанных в ножнах на поясе. К своей безопасности Хоулп относился весьма серьезно… Обдумав все возможные последствия, Магнус выступил из тени дома в ореол света фонаря и окликнул троих бандитов. Каково же было его изумление, когда мужчина узнал одного из них. Элиот Пиритс, младший сын Роберта Пиритса, он уже больше года ухаживал за Шарлоттой, но девушка упрямо отвергала его. Пиритса Магнус не любил, впрочем, это было семейная традиция: отец Магнуса и отец Элиота давние враги, непонятно, что они не поделили в юности, но мужчины друг друга ненавидели люто. Кажется, эта ненависть передалась по наследству от отца к сыну. — Чего тебе, ублюдок? — презрительно выплюнул Пиритс, делая шаг в сторону Магнуса, напряженно глядевшего в глаза противника. Сообщники Элиота перестали пытать мальчишку и, обступив с двух сторон главаря своей банды, также двинулись на Магнуса, сжимавшего в кармане пальто золоченную рукоять кинжала, чтобы в случае чего метнуть его в цель. — Оставьте мальчишку в покое, — собрав волю в кулак, прошипел он, с ненавистью глядя в лицо соперника. — А то что? Папочке пожалуешься? — хмыкнул Элиот и испустил смешок, его дружки поддержали главаря каркающим смехом, на что были награждены яростным взглядом зеленых глаз. — Ой, прости, ему же плевать на тебя… — Заткнись, — рявкнул Хоулп, теряя терпение. Тут Пиритс, побледнев от гнева, сделал резкий выпад рукой, посылая в Магнуса луч молнии, однако Хоулп, несмотря на то что весь вечер употреблял спиртное, оставался по-прежнему быстрым и ловким, все же годы тренировок не пропьёшь так просто. Магнус отпрыгнул в сторону, параллельно с этим швыряя кинжал в соперника. По вскрику Хоулп понял, что его оружие поразило цель. Он, не теряя времени, кинулся к лежащему на земле мальчишке, пока сообщники Пиритса обступили своего дружка с двух сторон и оказывали ему помощь, вернее пытались. Элиот прижимал к себе окровавленную руку, в которую воткнулось лезвие кинжала. Магнус тем временем хлопком призвал к себе домовушку Полли. — Схватите ублюдка! — рявкнул Пиритс не своим голосом. Магнус схватил мальчишку за испачканную одежду, и в последний момент на его зов явилась эльфийка. Последнее, что видел Хоулп в этой подворотне — это то, как в его сторону несутся два фиолетовых луча от режущих заклятий. Хоулп, поставив на столик стакан, задумчиво посмотрел на часы. Было восемь утра. Юноша гадал, во сколько к нему прилетит сова с приказом отца. В том, что информация о вчерашнем происшествии дошла до ушей Рудольфуса, Магнус не сомневался. Во-первых, у сэра Лестрейнджа были везде свои глаза и уши. Во-вторых, сэр Пиритс, отец того ублюдка, калечившего мальчишку, не упустит возможность расквитаться с давним врагом. Впрочем, Рудольфус тоже с радостью уничтожил бы выскочку, если бы не Темный Лорд.***
Нарцисса Малфой умирала от скуки. Уже почти год она находилась в ссылке по приказу Темного Лорда Волдеморта, и каждый ее день вдали от любимого мужа и единственного сына походил на пытку. Будни женщины были до того серы и безжизненны, что иногда она задавалась вопросом: а стоило ли ей продолжать жить? Когда в первый раз ей в голову пришла эта мысль, леди Малфой вздрогнула и тут же прогнала ее прочь. Не время думать о подобном, не время. Нарцисса корила себя за то, что совершила, за то, что посмела солгать Повелителю. Она боялась, ей было страшно. Каждую ночь женщина просыпалась в холодном поту, поскольку во снах к ней являлись кошмары, и каждый последующий был намного страшней предыдущего. Нарциссе снились смерти сына и мужа, и она ничего не могла с этим поделать. Страх пустил корни и прочно обосновался в ее сердце. Даже зелье сна без сновидений не помогало. Да, оно блокировало навязчивые кошмары, но их отголоски мелькали на границе сознания, нависали над ней черной тенью… От них невозможно было спрятаться, нельзя было укрыться. Каждый день она вспоминала свое предательство, каждый день думала о нем… Нарцисса Малфой, урожденная Блэк, боялась оставаться одна. По вечерам ей казалось, что она слышит в коридоре шаги палачей, верных слуг Волдеморта, готовых умертвить ее по приказу своего Господина, и это не давало ей покоя. В первые месяцы ссылки женщина не могла нормально есть, поскольку боялась быть отравленной, что им стоит подмешать ей в чай смертельный яд? 5 мая 1998 года. Поместье Темного Лорда Нарцисса шла по темным коридорам замка, сжимая руки в кулаки, чтобы хоть как-то унять сумасшедший страх, который готов был вот-вот вырваться наружу. Она ступала по мраморному полу и, несмотря на положение предателя, в лучших традициях своей старшей сестры повыше поднимала голову и горделиво расправляла точеные плечи. Ее не пугала смерть, не пугала адская пучина, даже Темный Лорд не вызывал былого ужаса. Нарцисса знала, что теперь ее семья в относительной безопасности. Волдеморт не тронет ее мужа и сына, они последние представители Малфоев, а если вспомнить былые заслуги Люциуса… — Мы пришли, — промолвил один из четырех Пожирателей Смерти, который конвоировал мадам Малфой к Залу для заседаний. Нарцисса шумно втянула воздух и замерла, борясь с подступающим страхом, но не выходило: руки мелко дрожали, а ноги подкашивались. Пожиратели Смерти отворили перед Нарциссой тяжелые двустворчатые двери, и процессия вошла в большой темный зал… Да, именно процессия, леди Малфой не желала думать, что ее ведут под позорным конвоем. Едва женщина переступила порог зала, как двери за ее спиной захлопнулись. В центре помещения, погруженного в зловещий сумрак, стоял массивный трон, на котором восседал новый правитель Магической Британии — Лорд Волдеморт. По правую руку от него в черном одеянии и тяжелой серебряной маске с золотистым узором стоял наследник престола — Сигнус. Его Нарцисса узнала именно по особому узору, какой был у каждого Пожирателя Смерти, занимающего не последнее положение в организации. Нарцисса посмотрела на тощую фигуру сестры, стоящей по левую руку от трона. Беллатрикс, не изменяя традициям, была в своем пышном черном платье с тугим корсетом, ее лицо не скрывала маска, а на голову не был накинут глубокий капюшон. Миледи смотрела равнодушно, в ее карих глазах не отражалась былая любовь и привязанность. Это заставило Нарциссу вздрогнуть от печального осознания того, что она лишилась своей последней защиты в лице родной сестры, которая точно не простит ей предательство отца своего ребенка, своего возлюбленного Повелителя… Леди Малфой до этого была так спокойна, потому что знала, что ее старшая сестра в ней души не чает. Так было еще в детстве. Нарцисса родилась слабой и болезненной, часто простывала, и ее старшие сестры считали своим долгом заботиться о ней… Беллатрикс не допустит ее казни, она что-нибудь придумает… Обязательно придумает. Но теперь, глядя в бесстрастное лицо сестры, Нарцисса с содроганием понимала, что мадам за нее не вступится. Женщина, чтобы скрыть волнение, окинула взглядом троих мужчин, также находившихся возле трона. Это были, вне всяких сомнений, братья Лестрейндж и Антонин Долохов… Остальные члены Ближнего Круга черными тенями стояли вдоль стен; только поблескивающие в свете свечей серебряные маски говорили об их присутствии. — Леди Малфой, — спокойно произнес Темный Лорд, и его вкрадчивый, пробирающий до самых костей, голос заставил задрожать. Повелитель впился красными глазами в побледневшее лицо волшебницы, жестом приказывая сопровождающим ее Пожирателям занять свои места в зале. Четыре волшебника в черных мантиях тенями скользнули к стенам, тут же сливаясь с окружающей обстановкой. Нарцисса мысленно была готова начать молиться. Тишина, царившая в зале, напрягала и пугала, она казалась противоестественной и неправильной. Она давила на плечи, и Нарциссе казалось, что у нее в ушах звенит от напряжения. Хотелось, чтобы эту тишину разрезал хоть какой-то шум, способный заглушить умопомрачительный звон в голове. Темный Лорд взглянул на Рудольфуса Лестрейнджа, который стоял рядом с Сигнусом, и кивнул ему с уверенным видом. Сэр Лестрейндж сделал шаг вперед и, метнув неопределенный взгляд в угол, посмотрел в упор на замершую Нарциссу, которая неотрывно глядела в угол помещения, где два Пожирателя Смерти удерживали на месте Люциуса и Драко Малфоя. — Против вас, леди Нарцисса Друэлла Малфой, выдвинуто серьезное обвинение, — сухо проинформировал Рудольфус, без эмоций глядя в глаза сестре Беллатрикс. — Предательство, магглолюбство и… — Протестую! — громко перебил Рудольфуса Люциус, который все же вырвался из рук удерживающего его на месте Пожирателя Смерти. Мужчина с весьма решительным видом направился к жене, на его усталом, сером лице застыла обеспокоенная маска. Охрана сэра Малфоя хотела было схватить волшебника и снова взять его под контроль, но Повелитель жестом заставил их замереть на месте, позволяя тем самым Люциусу подойти к жене и закрыть ее собой. Нарцисса тут же обняла мужа и прислонилась лбом к его спине. Сэр Малфлой напрягся всем телом, упрямо вздернул подбородок и расправил плечи, чтобы окончательно скрыть жену от могучего взора лорда Волдеморта, который всей душой ненавидел все проявления человеческих чувств. — Милорд! Нарцисса ни в чем не виновата, ей овладел страх за единственного позднего ребенка, — начал говорить Люциус, пытаясь совладать с эмоциями. Многие с ощутимым злорадством смотрели на него, и большинство взглядов были отнюдь не дружелюбными. Все же в свое время Люциус Малфой нажил немало врагов. — Это не повод для предательства! — осмелился выкрикнуть кто-то, стоящий у стены. — Смерть изменникам! — поддержал его второй… В зале поднялся гул. Нарцисса с ужасом вслушивалась в гневные выкрики и сильнее прижималась к спине мужа. Он не даст причинить им вред, не даст… К глазам подступали слезы, которые женщина пыталась тщетно сдержать. — Повелитель, прошу вас о милости, вы наш великий правитель, — начал откровенно льстить Люциус, собравшись с мыслями. — Драко наш единственный сын, мы не могли его потерять, Нарцисса была напугана, как и всякая мать… — Она солгала мне, солгала, что мальчишка мертв, а он выжил, — проговорил Темный Лорд равнодушно. Казалась, что его вообще забавляет развернувшееся перед ним представление. — Нарцисса сожалеет, — поспешил сказать сэр Малфой. — Почему мы не можем услышать показания леди Малфой? — неожиданно спросил Сигнус, за что был удостоен холодного взгляда Люциуса. — Повелитель, прошу прощения за свою ошибку, — пролепетала Нарцисса, выходя из-за спины мужа, который вмиг напрягся. Леди Малфой напряженно смотрела на сестру, она не смела глядеть на правителя, она его боялась, но Белла, любимая Белла, должна ее понять. — Я не ведала, что творю… Простите меня, умоляю. — Последние крупицы смелости развеялись, растаяли. Женщина всхлипнула, закрывая лицо руками. Она с ужасом понимала, что оказалась в тупике. — Казнить предателя! — осмелились говорить Пожиратели Смерти. Голоса их смешались и вскоре слились в единый гул. Волдеморт напряженно сверлил взглядом сестру своей фаворитки, давившуюся слезами. Повелитель кивнул Антонину Долохову, с мрачным и решительным видом двинувшемуся в сторону плачущей Нарциссы. Мужчина вытащил из чехла волшебную палочку, теперь не оставалось сомнений, какой именно приговор он приведет в исполнение. — Мама! — истошно закричал Драко, вмиг врываясь из рук удерживающего его Пожирателя Смерти, хотя до этого принимал довольно вялые попытки освободиться. Юноша оттолкнул от себя охранников и подбежал к матери, закрывая ее собой. Люциус, увидев это, выскочил перед ними и закрыл собой жену и сына. Нарцисса попыталась выйти из-за спин любимых людей, но те не дали ей сделать это. — Я не позволю причинить вам вреда, мама, — решительно изрек Драко, прожигая взглядом Антонина Долохова, который с насмешкой смотрел на это представление. — Отлично, покончим со всей белобрысой семейкой, — с усмешкой сказал Долохов, направляя палочку на Драко. — Нет, пожалуйста, только не Драко! — вскричала Нарцисса, пытаясь выскочить вперед, но ее опередил Люциус, который бросился наперерез проклятию, сорвавшемуся с кончика палочки Пожирателя Смерти. К счастью, это был Круциатус, а не убивающее. Люциус забился в агонии, стиснув зубы. Но он не смог долго сдерживать крик, все же Антонин был мастером своего дела. Сэр Малфой закричал в голос, выгибаясь дугой от боли. Нарцисса кинулась к супругу, рыдая в голос. Драко присел перед кричащим родителем и положил голову отца к себе на колени, чтобы Люциус не бился головой о мраморный пол. — Пожалуйста, прекратите! — взмолилась Нарцисса, неожиданно с голыми руками кидаясь на Антонина Долохова, чтобы перехватить его руку с палочкой. Она тут же рухнула на пол как подкошенная, принимая на себя пыточное, предназначенное для супруга. Сотни ножей пронзили ее тело, женщина надрывно закричала, срывая голос. — Довольно! — громко прозвучал голос поднявшегося с трона Темного Лорда. Малфои не видели, как за минуту до этого леди Беллатрикс, ощущая острую жалость к младшей сестре, наклонилась к уху правителя и что-то ему прошептала. Антонин, явно нехотя, снял проклятие и вернулся на свое место. Люциус, которому досталось больше всего, попытался встать на ноги с помощью сына, придерживавшего его под руку. — Цисси, — пересохшими губами шепнул сэр Малфой, глядя на лежащую на полу жену, глаза которой были закрыты, а лицо бледно. — Цисси. — Он попытался отстранить от себя сына и шагнул к супруге; она все же открыла глаза и застонала. — Нарцисса Малфой приговаривается к ссылке в отдаленном поместье без права на свидание с семьей, — вынес приговор лорд Волдеморт. Нарцисса неопределенно мотнула головой, чтобы отогнать прочь жуткое воспоминание. Женщина встала из кресла у камина, в котором сидела до этого, читая очередной любовный роман, и подошла к окну, выходящему на увядший убогий сад. Леди Малфой поплотнее запахнула полы теплой бежевой мантии и лениво скользнула взглядом по голым деревьям. Может, приход весны принесет в ее жизнь хоть каплю радости? Иначе она банально умрет от скуки или же страха за сына. Хоть леди Нарциссе нельзя было видеться с сыном и мужем, но писать письма ей разрешалось не чаще одного раза в две недели. Весточки от сына — вот что грело израненное сердце женщины. Она была рада успехам Драко в организации, и счастлива, что Белла взяла его под свое покровительство, не стала переносить свое разочарование в сестре на ее сына. Под присмотром Беллатрикс с наследником Малфоев точно ничто дурного не случится, никто не рискнет причинить ему вред. Это радовало. В отличие от Драко, дела у Люциуса шли не так уж радужно. Против Малфоя ополчились давние враги, если раньше покровительство Волдеморта их семье не давало конкурентам перейти к радикальным действиям, то теперь они словно с цепи сорвались, желая отыграться по полной программе. И никто не мог этого изменить. Хотя, скорее уж, не хотел. Люциус остался один на один со своими проблемами, но всеми силами старался поправить дела и найти новых союзников, чтобы вновь доказать свою верность организации и Темному Лорду непосредственно. Вот только никто не желал иметь дело с предателями. Предатели. Да, так теперь их называли, правда не вслух, а исподтишка и за спинами, но сути это не меняло. Было по-прежнему гадко. — Леди Малфой. — В комнате с характерным хлопком появился домовой эльф, который взволнованно посмотрел на хозяйку. Нарцисса обернулась и апатично взглянула на слугу. — К Вам пожаловала леди Лестрейндж, — сообщил слуга. — Беллатрикс?.. — с надеждой спросила Нарцисса. Старшая сестра никогда не навещала ее в ссылке, она даже не отвечала на письма. Вот и теперь, едва леди Малфой услышала фамилию гостя, в сердце вспыхнул огонек надежды, но он быстро погас, стоило эльфу ответить: — Нет, госпожа, леди Амелия. — Нарцисса поджала губы. Она почему-то всегда забывала про жену Рабастана. Но в ссылке только она не отвернулась от нее, присылала интересные книги, письма, журналы. В своих весточках сообщала о последних событиях в мире аристократии. Вот только Амелия Лестрейндж никогда не навещала свою подругу, ей это, вроде бы, было запрещено. — Проведи гостью в бежевую гостиную, — велела Нарцисса, чувствуя тревогу. Эльф отправился выполнять приказ, а женщина подошла к зеркалу и распустила свои светлые волосы, в которых за последние месяцы ощутимо прибавилось седины, хотя ей было всего сорок четыре года. Но постоянный стресс не мог не сказаться на ней. Нарцисса торопливо провела по некогда золотистым прядям и так же торопливо заколола волосы серебряной заколкой без излишеств. После этого поправила простое темно-синее платье и отправилась в гостиную, в которой ее уже ожидала гостья. Амелия Лестрейндж держалась уверенно. Женщина восседала на пуфике, сложив руки в замок на коленях; облачена она была в темно-синее платье с тугим корсетом и сложной шнуровкой. Ее иссиня-черные волосы были собраны в сложную высокую прическу, и венчала их диадема с топазами. Слишком уж роскошно выглядела эта женщина, хотя можно ли в этом упрекнуть супругу Рабастана Лестрейнджа? Она была одета согласно своему статусу. Когда на пороге появилась леди Нарцисса, Амелия лениво созерцала картину, которая висела на одной из стен. — Красиво, художник постарался на славу, — вместо приветствия произнесла женщина, после чего перевела взгляд синих глаз на леди Малфой. — Здравствуй, Нарцисса, — проговорила она, вставая и делая шаг в сторону знакомой. — Здравствуй, — кивнула та, опускаясь в кресло напротив собеседницы. Она внимательно глядела на Амелию и не понимала, что могло привести эту женщину к ней в имение. Да, в молодости их можно было назвать подругами, но теперь… столько лет минуло с тех пор. Столько лет и событий. — Чем обязана вашему визиту? — Я просто пожелала проведать тебя, Нарцисса, ты почти год в ссылке, никого не видишь, —произнесла Амелия, наблюдая за тем, как ее собеседница вызывает эльфа и приказывает ему приготовить чай. — Очень мило с твоей стороны, — равнодушно протянула Цисси, пытаясь удержать сарказм в голосе. — Неужели тебе не интересно, что сейчас происходит в Ближнем Круге? — задала риторический вопрос Амелия, откидываясь на спинку кресла. — Например, сегодня твой сын выступал на заседании, которое провел сэр Сигнус, — улыбнулась миссис Лестрейндж, и ее синие глаза лукаво блеснули. Нарцисса вся подобралась, глядя на собеседницу. — И как все прошло? — спросила леди Малфой с тревогой в голосе. — Сигнус похвалил Драко за доклад, — улыбнулась Амелия, мысленно ликуя, что смогла установить контакт с собеседницей. — Того и гляди, Малфои вернут себе былое положение… Нарцисса неопределенно мотнула головой, слушая Амелию. Конечно, она хотела этого всем сердцем. — Но вам нужна помощь, Люциус Малфой никогда не примет помощь от женщины, а я все же обладаю определенной властью, все же фамилия моего мужа — Лестрейндж, — проговорила Амелия. В этот самый момент в гостиной появился домовой эльф, с поклоном поставил массивный поднос с чашками чая и угощениями на журнальный столик. — Что конкретно ты предлагаешь? — спросила, чувствуя волнение, Нарцисса, явно ощущая подвох. Женщина прекрасно знала, что просто так ничего не бывает. — Ничего особенного, просто вернуть честное имя твоей семье, я смогу уговорить Рабастана выступить на стороне старого товарища, все же они с Люциусом учились вместе, — лениво протянула Амелия и взяла в руки чашку горячего чая. — Какова цена твоей доброты, Амелия? — с сомнением спросила Нарцисса. С одной стороны, она хотела вновь обрести покой рядом с близкими, где ей не страшны ни друзья, ни враги, но с другой… женщину пугала цена такой щедрости и доброты. Все же в высшем обществе просто так ничего не происходит. — О, нужно всего-то расстроить свадьбу Рудольфуса Лестрейнджа и Полумны Лавгуд, — отмахнулась леди Лестрейндж. — Значит, слухи правдивы, — протянула Нарцисса, откидываясь на спинку кресла. Новость ее не удивила, все же подобное должно было случиться. Для нее стала неожиданностью новость о разводе четы Лестрейндж, а после и брак сестры с Повелителем. Но все же… После развода Рудольфус стал завидным женихом, хотя он и до этого был виновником пересудов и объектом повышенного внимания охотниц за богатством и властью, а уж теперь многие чистокровные мечтали подложить под сэра Лестрейндж своих дочерей, чтобы обеспечить себя богатством и властью. Но, к удивлению многих, выбор Рудольфуса отчего-то пал на не самую красивую девушку из бедной семьи. — Правдивы, — кивнула Амелия. — Зачем тебе это? — спросила Нарцисса, глядя в глаза собеседницы, та неопределенно пожала плечами и произнесла: — Для общего блага.