***
Рудольфус Лестрейндж находился в Министерстве Магии. Мужчина в который раз проверял документацию и никак не мог взять в толк, куда же делась накладная на очередной домик, изъятый у одной чистокровной волшебницы, которая была ярой сторонницей Дамблдора и знала его лично. Добренькая старушка, едва к ней заявились стражи порядка, чтобы кое-что разузнать о подозрительных лицах, заходивших к ней накануне, встретила авроров парочкой неприятных проклятий. Старушку, конечно, арестовали и отправили в камеру предварительного заключения, чтобы следующим утром допросить под сывороткой правды, однако не получилось. Утром старушка была найдена мертвой в своей камере. Предварительный медицинский осмотр привел к неутешительным выводам: старушку отравили. Возможно, она сама свела счеты с жизнью, использовав какой-то яд, который носила с собой, или ей помогли. Оба варианта были неутешительными. Первый потому, что старушка наверняка что-то знала, и к ней, скорее всего, тем вечером заходили повстанцы, второй — она участвовала в движении сопротивления и помогала им материально. В эту пользу говорили документы из банка, черная бухгалтерия и выписки со счетов. В этом случае старушку отравили, чтобы предотвратить слив информации. Выводы были неутешительными: в министерстве завелась крыса, и ее нужно найти, пока она не расплодилась. Лестрейнджу необходима была накладная на дом, он должен был передать ее в архив. Повелитель приказал в таких случаях на законных основаниях изымать имущество, чтобы потом можно было вручить его более послушным и нуждающимся гражданам. Наконец бумажка была найдена, Рудольфус вложил листок в папку и специальным колокольчиком вызвал к себе свою секретаршу. Спустя пару минут послышался цокот каблучков по паркету, и в следующий миг в кабинет вошла миловидная блондиночка с детским, кукольным личиком. — Сэр Лестрейндж. — Она мило покраснела, глядя на министра из-под пушистых светлых ресниц. — Дафна, — кивнул мужчина, скользнув по секретарше беглым взглядом и остановив его на вырезе классического бежевого платья длиной чуть ниже колен. — Отнеси папку мистеру Уилкису, он заведует архивом, передай лично в руки, поняла? — подробно объяснил он, возвращая свой взгляд к каким-то бумагам, которые были аккуратными стопками разложены на рабочем столе министра. Девушка кивнула в знак согласия и, подлетев к Рудольфусу, взяла увесистую папку, случайно коснувшись своими тонкими пальчиками руки мужчины. Дафна тут же густо покраснела. — Сэр Лестрейндж, не желаете ли чаю или кофе? — смущенно пролепетала девушка. Она стояла, прижимая к груди папку и глядя на министра напуганным взглядом синих глаз. — Кофе с молоком и без сахара, — даже не взглянув на нее, отдал приказ министр. Дафна поспешила выполнить указание господина Лестрейнджа, на дрожащих ногах буквально вылетев из кабинета. Едва девушка вышла от Рудольфуса, к ней подошел Джон, мелкий работник министерства, фамилию которого Дафна могла с трудом вспомнить. — Мисс Гринграсс, — спросил он, сузив голубые глаза. — Я помощник мистера Уилкиса, он сказал мне, что сэр Лестрейндж должен передать ему папку о делах той старушки, что умерла сегодня утром. — О, передайте мистеру Уилкису, что я лично принесу ему папку, — мило улыбнулась Дафна коллеге, после чего поспешила обойти юношу. Джон проводил секретаршу взглядом исподлобья, думая о том, чтобы приложить девчонку заклинанием и отнять проклятую папку. Ему нужен этот чертов ключ! Но, быстро взяв себя в руки и подумав о том, что нападение не останется незамеченным, юноша решил выждать подходящий момент, надеясь, что он наступит очень скоро. Дафна, не подозревая ни о чем, спустилась в подвальное помещение Министерства Магии и отдала папку пожилому сэру Уилкису, который, как всегда, был занят чтением очередной книги. После этого девушка как ни в чем не бывало отправилась на свое рабочее место, чтобы приказать эльфу приготовить сэру Лестрейнджу кофе. Хоть эльф и мог сам отнести кофе в кабинет министра, Дафна предпочитала делать это самостоятельно. Девушка знала, что сэр Рудольфус с трудом выносит этих лопоухих созданий. Нервировать его лишний раз не стоило. Тем более в такое неспокойное время. Спустя некоторое время эльф принес ей чашечку кофе на аккуратном серебряном подносе. Дафна молча приняла его и хотела уже отнести в кабинет начальника, как вдруг он сам вышел из кабинета в своей черной мантии с глубоким капюшоном. — Сэр? — робко пробормотала девушка, смущенно глядя на министра, который с равнодушным лицом накладывал на кабинет защитные чары. Закончив свое занятие, Рудольфус устремил задумчивый взгляд на секретаршу. — Вы уже уходите? — спросила Дафна, переминаясь с ноги на ногу. — Да, планы изменились, — с раздражением заметил Лестрейндж, направляясь к выходу. — А как же ваш кофе? — спросила Дафна, когда мужчина поравнялся с ней. Рудольфус задумчиво посмотрел сначала в лицо своей помощницы, затем перевел взгляд на чашку ароматного напитка в ее руках. Лестрейндж так же молча взял из рук секретарши чашку и в два глотка выпил обжигающе-горячий напиток, даже не изменившись в лице. — Иногда мне кажется, что кофейный сервиз больше подходит для детских игр, — проговорил он, возвращая чашку Дафне. — Отправляйся домой, Дафна, твой рабочий день на сегодня завершен, — проговорил он и направился прямиком к выходу. Девушка проводила его взглядом и вздохнула, чуть улыбнувшись, но тут же озадаченно нахмурилась, заметив, что министр прихрамывает, но словно пытается это скрыть, держась прямо и уверенно. Подавив в себе желание пристать к министру с расспросами, Дафна вызвала эльфа и отдала ему посуду, после чего начала неспешно собираться домой. Рудольф быстро шел по пустеющим коридорам Министерства Магии, сотрудники которого уже расходились по домам. Мужчина держался уверенно и прямо, стараясь не обращать внимания на боль в правом колене, от которой хотелось лезть на стену и выть, подобно Сивому в полнолуние. Но нужно было держать лицо. Никто и ничто не могло стать свидетелями его слабости. Наконец Рудольфус покинул здание министерства. Он остановился на крыльце и запахнул полы простой темной мантии. Было довольно прохладно, и моросил дождик. Когда к ступенькам подъехала черная карета, запряженная тройкой фестралов, мужчина уже начинал клясть весь белый свет от боли в ноге. Конечно же Лестрейндж приласкал парой ласковых слов строителей здания Министерства. Точнее треклятого крыльца с десятком проклятых ступенек. Он мог бы воспользоваться камином или же аппарировать, но целитель строго-настрого запретил пользоваться подобными средствами перемещения. Проклятый сустав мог пострадать от этого еще сильней. Вот и приходилось пользоваться более долгими средствами перемещения. Хотя, по правде сказать, Рудольфус должен был по наставлениям врача вообще находиться дома, в теплой постели, а не работать. Лестрейндж, скрипя зубами и с трудом удерживая на языке злобные высказывания, все же преодолел лестницу. Когда домовой эльф открыл перед хозяином дверь кареты и министр уже собирался сесть в нее, его окликнули: — Сэр Лестрейндж! — Рудольфус заскрипел зубами, чтобы переждать очередной приступ боли в ноге. Он медленно повернул голову, наградив нарушителя планов раздраженным взглядом. — Пиритс, — буквально прошипел Лестрейдж, ощущая, как в душе поднимается ледяная злоба. Да, этот человек его раздражал. А началось все со школьной скамьи… Как много лет прошло с той поры, как много воды утекло. Время изменило многое в этом мире, вот только отношения старых недругов остались прежними. — Чем обязан? — Я не хотел вас беспокоить, сэр, — предельно вежливо говорил собеседник министра, тщательно подбирая слова. Он хоть и смотрел в глаза Лестрейнджа заискивающе, но на дне его очей все же таилось что-то… — Но я не могу молчать о подобном. — Глаза Пиритса забегали туда-сюда, отчего Рудольфус начинал медленно закипать. Его всегда раздражали подхалимы, которые заливают в уши красивые речи, а сами за спиной плетут свои грязные интриги. Ох, сколько таких ничтожеств было на его пути, а сколько еще будет… Представить страшно. — И? — не выдержал министр, вопросительно приподняв бровь. Видит Мерлин, Лестрейндж был готов выть от боли в ноге, но старательно держал лицо. — Дело в том, что вчера ночью произошел вопиющий случай, он окончательно убедил меня в том, что некоторых людей нужно изолировать от приличного общества, они асоциальны, — прямо заявил Роберт, глядя в глаза собеседника. — Речь идет о вашем бастарде — Магнусе. Рудольфус даже не вздрогнул, услышав имя отпрыска. Он знал, что мальчишка неуправляем, но Магнус не мог совершить что-то грандиозное, на это у него просто не было сил. Все же сквиб — это тяжелый диагноз. Для волшебников Магнус не опасен. — Что он сделал? — равнодушно спросил Лестрейндж, а про себя подумал: «Перепил твоих сыновей в кабаке? Если это так, то я лично пожму ему руку». — Он покалечил моего сына, напал на него в Лютном. У Элиота резаная рана на руке от кинжала, он потерял много крови. Этому есть два свидетеля, — жестко заключил Пиритс, с него вмиг слетела вся вежливость и доброжелательность, и показалось истинное лицо волшебника. Глаза его теперь искрились неприязнью. Истинное лицо Пиритса нравилось Лестрейнджу намного больше. Теперь-то он не скрывал своих намерений, а все его планы вместе с недюжинной злобой были написаны на его полном лице. Иными словами, Роберта Пиритса можно читать как открытую книгу и без ментальной магии. — Магнус покалечил твоего сына? Сына, который имеет славу дуэлянта? — скептически спросил Рудольфус, прекрасно понимая, что такого просто не могло произойти. Каким должен быть волшебник, чтобы с ним справился сквиб? Это же просто смешно. — Да, — заскрипел зубами Пиритс, буквально искрясь ненавистью. Он еще не понимал, в какой позорной для волшебника ситуации оказался его отпрыск. Если общественность узнает об этом инциденте, то в высшем обществе Элиота поднимут на смех. — Похоже, Элиот от боли плохо разглядел нападавшего, — с сомнением протянул Лестрейндж, с трудом сдерживая свой сарказм. — Все же дело было ночью. — У нас есть улика, — резко заявил Роберт, вытаскивая из кармана мантии нечто, завернутое в белую ткань. Мужчина откинул край материи, и Рудольфус увидел кинжал, сделанный на заказ и украшенный золотом и драгоценными камнями. На лезвии был выгравирован герб рода Лестрейндж. Разумеется, мужчина сразу же узнал его. Почти два года назад он лично заказал у гоблинов пять абсолютно одинаковых клинков. Они были у всей мужской половины семьи, кроме Магнуса. Любимой дочери Рудольфус тоже подарил такой клинок, заметив, что девочка клянчит оружие у старшего брата Сильвия. — Уймите своего отпрыска, иначе это придется сделать мне. Если эта история всплывет наружу, от позора вам не отмыться. Сквибы — позор нашего мира, от них нужно избавляться, они не достойны жить. А вы, Министр Магии, не только сохранили ублюдку жизнь, но и позволили расхаживать среди нормальных, порядочных граждан, — резко проговорил Роберт, глядя в ледяные глаза собеседника, который в мыслях прикидывал, каким образом ему умертвить противника. — Я дам ход этому делу. И урод окажется за решеткой, а то и сразу в психиатрическом отделении Святого Мунго. Как думаете, как это скажется на вашей карьере министра и положении вашего семейства в высшем обществе? — Это угроза? — ледяным голосом вопросил Рудольфус, все еще сохраняя спокойствие, но воздух вокруг него буквально пропитался напряжением, стал вязким и еще более холодным. — Предупреждение, — сказал Пиритс и, гордо вздернув голову, удалился, наслаждаясь своей победой. Лестрейндж неожиданно для себя ухмыльнулся, но эта ухмылка не сулила ничего хорошего. Жаль, что Роберт не видел ее. Он знал Рудольфуса со школьной скамьи, был долгое время его соперником на политической арене, пытался несколько раз разорить бизнес Лестрейнджей, отнять у него шахты драгоценных металлов в Африке, старался избавиться от соперника в Министерстве Магии, изо всех сил очернить Рудольфуса в глазах Лорда Волдеморта… Но каждый раз терпел крах. Лестрейндж был везучим в делах, создавалось впечатление, что в детстве он упал в котел с зельем удачи. Рудольфус был образован, хитер, как сам дьявол, и очень-очень мстителен. Попытки очернить проклятого рыжего беса, как мысленно окрестил врага Пиритс, в глазах Милорда не приводили ни к чему. Нельзя очернить того, кто черен с макушки до пят. Рудольфус, думая о том, что некоторых людей жизнь ничему не учит, сильнее сжал кинжал, обернутый тканью. Он испытывал смешанные чувства. С одной стороны, волшебник ясно понимал, что Пиритс не упустит возможность уничтожить его в глазах высшего общества, с другой стороны… Если Магнус действительно в одиночку, без использования волшебства расправился с Элиотом, Рудольфус был готов пожать сыну руку. Но после того, как промоет ему мозги о последствиях необдуманных поступков. Рудольфус все же забрался в карету, сел у окошка и вытянул больную ногу. Слуга запер дверцу, и через мгновение карета тронулась. Лестрейндж размышлял о том, как кинжал с гербом Рода мог попасть в руки бастарда, которому подобный клинок Лестрейндж не дарил. «Может, это кинжал Сильвия?» — подумал он, равнодушно взглянув в окошко кареты. — «Нет, клинок Сильвия был похоронен вместе с ним. Асентус свой кинжал никому не отдал бы, мой — у меня. Кинжал Басти, я уверен, тоже у хозяина. Значит, остается Шарлотта».***
Беллатрикс Лестрейндж чувствовала себя совершенно разбитой. Если раньше она думала, что главный их враг — Альбус Дамблдор, то она глубоко ошибалась. От Дамблдора избавились, остался Поттер. Но, к счастью, мальчишка долго не прожил. И вот теперь, когда ее возлюбленный Лорд Волдеморт властвует в Магической Британии, женщина ощущала только усталость. Радость и эйфория от победы в изнурительной войне прошла… Их место заняли насущные проблемы. Страна была в хаосе, волшебники были напуганы и утомлены гражданской войной, мирные жители ненавидели Темного Лорда и его чистокровное воинство, они начали собирать отряды для мести. Чтобы предотвратить образование Пятой Колонны, пришлось спешно организовывать массовые репрессии и создавать лагеря для повстанцев, несогласных с режимом… Пока Пожиратели Смерти наводили порядок в своей стране, появились противники на международной арене. Беллатрикс была личной помощницей Темного Лорда, его правой рукой, его тенью, она верила, что ее судьба — быть рядом с Милордом, оберегать его на пути к престолу… Так оно и было. «От судьбы не уйдешь», — однажды заметил Антонин Долохов. Да, не уйдешь, не скроешься. Судьба настигнет тебя абсолютно везде… Женщина мрачно усмехнулась. Она всю жизнь посвятила войне, провела четырнадцать долгих лет в Азкабане, в полной мере выстрадала свое счастье. Да, ее счастье было выстраданным, долгожданным. Сначала юная Белла Блэк боролась с предрассудками высшего общества о том, что роль женщины — сидеть дома и рожать детей, что женщина не способна вершить историю. Затем она боролась за личное счастье. Родители желали, чтобы Беллатрикс стала женой какого-нибудь аристократа, богатого и чистокровного. Вот только мнение самой Беллы никто не спрашивал. Да, она сопротивлялась, бунтовала, но все уговоры и протесты были тщетны. Мужем семнадцатилетней мисс Блэк, едва окончившей школу, должен был стать старик Нотт, у которого была дурная слава лжеца, интригана и любителя молоденьких девиц. Беллатрикс не могла покориться подобному, она не хотела заживо хоронить себя в браке с человеком втрое старше ее самой. Если уж выходить замуж, то только за самого лучшего волшебника, если иметь титул, то самый большой… На сей раз молитвы юной девушки были услышаны Богом, хотя со временем Белла поняла, что услышал ее скорее Сатана. Престарелый жених мисс Блэк погиб от сердечного приступа за несколько дней до свадьбы. Беллатрикс вздохнула с облегчением, хотя и скрывала это. Сигнус Блэк, слепо любивший дочь, согласился отложить ее замужество до поры до времени. Вместо жизни замужней леди Беллатрикс отправилась в кругосветное путешествие по местам силы древних колдунов. Два года она наслаждалась свободной и вольной жизнью, два года не думала о браке, детях и семье. Но все хорошее рано или поздно заканчивается. Мисс Блэк вернулась на родину с тяжелым сердцем, опасаясь, что отец вновь захочет выдать ее замуж. Но, каково же было ее удивление, когда Сигнус даже не заикнулся о свадьбе. Беллатрикс на некоторое время вздохнула с облегчением. На одном из летних приемов в Блэк-мэноре девушке посчастливилось обратить на себя внимание лорда Волдеморта, которым она восхищалась еще с детства, но он до этого не обращал на нее внимания. Беллатрикс хорошо помнила, что в тот вечер она вместе с сестрами гадала по книге, устроившись у окна. Происходило это во время бала, но сестер это вовсе не смущало. 6 июля 1972 года. Блэк-хаус — Нарцисса, ты первая, — улыбнулась Белла, протягивая младшей сестре книгу в твердой обложке, повествующую о приключениях прекрасного принца. Нарцисса осторожно взяла книгу и обреченно посмотрела на старших сестер, которые заговорчески переглядывались и улыбались. — Может, не надо? — жалко пискнула та, за что была награждена насмешливым взглядом темно-карих глаз старшей сестры. — Ой, брось, это же такая глупость, — отмахнулась Белла. — Это просто игра, — подбодрила сестру Андромеда, мягко ей улыбнувшись. — Ладно, — вздохнула Нарцисса, после чего, закрыв глаза, открыла книгу на первой попавшейся странице и наугад ткнула пальчиком в текст. Она приоткрыла глаза и, словно боясь чего-то, прочитала дрожащим голосом: «Холодное сердце гуляет в ночи, Ведут нас по жизни одни палачи, Одни вершат судьбы посредством интриг, Другие же правят тайно средь них». Нарцисса закончила чтение и прикрыла глаза, чтобы успокоиться, но не вышло. Она открыла свои голубые очи и посмотрела на старших сестер, Белла растянула красные губы в ухмылке, а Андромеда что-то тихо зашептала старшей сестре на ухо. Нарцисса насупилась, почему-то ее сестры скрывали от нее свои секреты, словно она не могла их хранить. Их тайные переглядывания и перешептывания ужасно раздражали девушку, но она чаще всего скрывала это, не желая ссориться с сестрами. — Нарцисса, по-моему, это знак, — протянула с улыбкой Андромеда, хитро сверкая светло-карими глазами. Та посмотрела на нее с удивлением. — Да, это судьба, — замогильным голосом изрекла Беллатрикс и тут же тихо захихикала. — Что? — никак не могла сообразить самая младшая сестра, переводя взгляд голубых глаз с Беллатрикс на Андромеду. — Кто в нашем обществе имеет славу интриганов и политиков? — спросила Андромеда тихо, хотя девушка и говорила серьезно, но лукавые искорки в ее глазах говорили сами за себя. — Кто может извлечь выгоду отовсюду? — присоединилась к средней сестре Белла. — Конечно же, Малфои, — в один голос заключили старшие сестры и рассмеялись. Нарцисса замерла, неосмысленно таращась на них. Что они несут? Как можно? Она хотела возмутиться, обидеться, уйти… Но все это было как-то по-детски. — Люциус тебе подойдет, —улыбнулась Андромеда уже серьезно. — Ой, бросьте, — стараясь, чтобы голос не дрожал, проговорила Нарцисса, надевая на лицо еще плохо знакомую маску равнодушия. — Он ведет себя как павлин, постоянно поправляет свои волосы и вообще… Даже чаще чем я смотрится в зеркало, — попыталась найти достойные аргументы мисс Блэк. Но Андромеда и Беллатрикс, видимо, остались при своем мнении. —Ну-ну, — протянула Белла. — Теперь твоя очередь, — решив дальше не раздувать эту тему, произнесла она с энтузиазмом и забрала книжку из рук младшей сестры, которая до этого судорожно ее сжимала. Девушка протянула фолиант средней сестре. Андромеда, улыбнувшись, взяла его в руки. После чего, закрыв глаза, что-то загадала и порывисто открыла книгу, ткнув тоненьким пальчиком в желтоватую страницу… «Лишенная дома, семьи и богатства, Нашла она иное счастье…» — прочитала Андромеда, на последнем слове ее голос дрогнул. Девушка резко закрыла книгу и отложила ее в сторону. На ее лице было явно написано замешательство, а светло-карих глазах искрился страх. — Меда, это ерунда, я же говорю, — проговорила Нарцисса, заметив ступор сестры. Она осторожно коснулась ее плеча, та словно окаменела, погрузившись в свои мысли. — Андромеда! — А, — очнулась словно ото сна Андромеда, переводя взгляд с младшей сестры на старшую. — Я в порядке, — пробормотала она, натянуто улыбнувшись. — Ладно, теперь моя очередь, — пытаясь отвлечь сестер от своих мыслей, с энтузиазмом изрекла Беллатрикс и взяла в руки книгу. — Вы обе получили свои предсказания, теперь моя очередь… — Белсс, может, не надо? — подала голос Андромеда. Если до этого она лучилась энергией и весельем, то теперь была какой-то потерянной. — Ой, да брось, что может случиться, — со смешком проговорила Белла, легонько пихнув сестру в бок, та обеспокоенно на нее посмотрела и поправила темный локон, выбившийся из высокой прически. Беллатрикс повторила то же самое, что до этого делали ее сестры, и прочитала: «Он поднялся по трупам, Став выше царей, Он решает отныне судьбы людей, Его мать умерла, и он ласки не знал, Средь холодного мрака ужас ада познал…», — прочитала завороженно Беллатрикс. По мере чтения ее голос становился все тише и тише, и словно уже не подчинялся хозяйке. Когда девушка закончила, то не сразу поняла, что в салоне повисла звенящая тишина. Сестры смотрели на нее со смесью шока и ужаса… Словно Белла открыла Тайную Комнату… Беллатрикс закрыла книгу, сама пребывая в замешательстве, но быстро взяла себя в руки и только потом почувствовала, как кто-то прожигает ее взглядом. Она торопливо оглянулась, нервно закусывая губу, не понимая, откуда взялось это чувство и почему стало так тихо. Только обернувшись, она поняла, в чем дело. В нескольких метрах от нее стоял Темный Лорд Волдеморт, который, очевидно, расслышал последние строчки стихотворения неизвестного автора. Скорее всего, на его приближение к юной девушке так отреагировал зал. Мужчина смотрел на Беллатрикс темно-карими глазами, отливающими красным цветом. Может, это игра свечей? Белла мельком взглянула на сестер, сидящих с одинаковыми пепельно-белыми лицами. Они, наверное, первые заметили приближение Темного Лорда, но от страха, сковавшего тело, не могли ничего промолвить. Белла сама была удивлена, но, когда удивление прошло… Беллатрикс вместе с сестрами вскочила на ноги, сжимая в руках ту самую книгу, и торопливо поклонилась, мельком взглянув в глаза господина… Миледи усмехнулась своим воспоминаниям. Да, предсказания Нарциссы и Меды сбылись в точности, а ее пророчество указало на конкретного человека. Все же судьба — удивительная штука. Нарцисса сразу после окончания Хогвартса стала женой Малфоя, а Андромеда… Андромеда спустя неделю после того памятного вечера собрала необходимые документы и покинула отчий дом под покровом ночи, чтобы стать женой грязнокровки Тонкса. Беллатрикс неспешно подошла к покоям своего единственного сына. Хоть она и не была лучшей матерью в классическом смысле этого слова, но своего ребенка она любила, любила свирепо и всем сердцем, назло всем, но правда не всегда умела быть хорошей матерью. Поэтому почти все раннее детство Сигнус провел в компании Рудольфуса Лестрейнджа в Лестрейндж-холле под внимательным присмотром крестного отца и нянек. Беллатрикс же почти круглосуточно пребывала подле Повелителя. Миледи постучала в дубовую дверь, после чего нажала на ручку. Дверь открылась. Женщина вошла в покои сына. Было тихо. Сразу стало понятно, что Сигнус сейчас не там. Беллатрикс прошла вглубь опочивальни и остановилась у массивного письменного стола, на котором царил идеальный порядок. Это ей напомнило о возлюбленном Повелителе, таком же педанте. Тоска сдавила сердце мадам, она уже почти неделю не видела своего Господина и скучала по нему. Взгляд темно-карих глаз скользнул по столешнице. Внезапно она заметила книгу, странно выделявшуюся на фоне дорогих и, без всяких сомнений, древних фолиантов. У книжки была простая темно-синяя обложка, на которой серебристыми буквами было выгравировано: «А. Данте «Божественная Комедия». Беллатрикс озадачено нахмурилась, да, название ей было знакомо, в свое время она читала это произведение, но внешний вид книжонки был до того потрепанным и убогим… Женщина открыла книгу и увидела надпись на первой странице: «Собственность Магнуса Уильяма Хоулпа» Беллатрикс презрительно скривила губы, вспоминая ублюдка бывшего мужа. Один его вид вызывал омерзение, а если вспомнить, что бастард еще и сквиб, то поводов для ненависти прибавлялось. Мадам уже хотела положить книгу на место, когда заметила, что между страницами что-то есть. Перевернув книгу, Беллатрикс с удивлением обнаружила, как из нее выпадает какой-то листочек пергамента, сложенный в четыре раза. Не сумев побороть любопытство, миледи взяла листочек и развернула его. «Мой Принц! Прошу простить меня за дерзость, но я право больше не в силах держать себя в руках и скрывать это. Сердце мое не внимает голосу разума, а яд любви отравляет все мое существо. Я молю Мерлина, чтобы Вы позволили мне быть подле вас, оберегать ваш покой… Клянусь, что буду верна вам до гробовой доски. С любовью и уважением Шарлотта Л. Баркер», — прочитала Беллатрикс, ощущая, как в сердце начинает проникать беспокойство за единственного сына. Нет, она не имела ничего против дочери бывшего мужа, девушка ей даже чем-то нравилась, но это не изменяло того факта, что Шарлотта была бастардом, а значит, очередным позорным пятном на репутации Рудольфуса, правда об этом никто не говорил. Сигнусу она не пара. Эта девушка не годится для брака. А Милорд уже задумывался над тем, что можно укрепить свои позиции на востоке посредством брака между правящими семьями. Вот только Белла еще не говорила об этом с сыном. И что-то ей подсказывало, что Сигнус таким планам родителей не особо обрадуется. — Мама? — раздался удивленный голос Сигнуса, вышедшего из уборной. Беллатрикс быстро смяла послание Шарлотты и засунула листочек в карман черной мантии, накинутой поверх платья. Она, натянув на лицо улыбку, обернулась, посмотрев на сына, который заклинанием высушил свои иссиня-черные кудрявые волосы и теперь выжидающе глядел на мать, даже не подозревая, какие мысли сейчас множились в ее голове. Норд-Райдинг. Лестрейндж-холл Рудольфус Лестрейндж добрался до своего родового поместья под покровом темноты. Мужчина все еще мучился болью в правом колене, но его успокаивала мысль о том, что он вот-вот окажется в своих покоях, где можно не скрываться под маской показного равнодушия и холодности. Когда карета наконец-то остановилась у крыльца замка, дождь усилился, тройка пегасов намокла и теперь буйствовала, им не нравилось стоять под сплошной стеной дождя, но кучер все же смог их усмирить. Рудольфус выбрался из кареты и, поднявшись по ступеням, распахнул тяжелые двустворчатые двери. Войдя в холл родного замка, Лестрейндж взмахом руки зажег сотни свечей, которые плыли под самым потолком. Одновременно с этим зажглись и факелы. Мужчина направился к лестнице, снова мысленно проклиная ступеньки. Но выбора не оставалось, попасть в кабинет можно было только так. Когда Лестрейндж подошел к лестнице, к нему с радостным возгласом подбежала дочь, которая, очевидно, до этого тренировалась в зале. Лестрейндж нехотя позволил дочери заключить себя в крепкие объятия. Шарлотта обвила шею отца тонкими руками и положила голову на его плечо. После этого девушка отстранилась, глядя с преданностью в глаза отца, который с трудом сдерживал раздражение, вызванное ноющей болью в колене. — Добрый вечер, отец, — поклонилась девушка, вспомнив о приличиях. — Как служба? Что нового в Министерстве? Что-нибудь известно о повстанцах? — тут же сбросив маску скромной девицы, вопросила Шарлотта, которая всегда больше тянулась к политике. — О повстанцах ничего не известно, Шарли, —устало промолвил Рудольфус. — У меня много дел, и я устал, давай поговорим завтра. — С этими словами, не дождавшись ответа, Лестрейндж обошел дочь и начал подниматься по лестнице. Шарлотта проводила отца удивлённым взглядом, в котором промелькнула тень расстройства и разочарования. — Вы каждый день так говорите, и не сдерживаете свои слова, — произнесла она, скрестив руки на груди. Рудольфус медленно обернулся, словно не до конца веря в то, что дочь посмела в чем-то его упрекнуть. — Поговорим завтра, — с нажимом, чеканя каждое слово, повторил мужчина, глядя в глаза своего младшего ребенка. Шарлотта нахмурилась, подняла подбородок и закусила губу, явно борясь с собой. — С тех самых пор, как вы получили эту должность, вы почти не появляетесь дома, отец, у вас постоянно какие-то отговорки: то служба, то бизнес, то какие-то важные встречи, — несдержанно промолвила Шарлотта с плохо скрываемой обидой в голосе. — Во время войны вы обещали, что после победы будете уделять мне больше внимания, а теперь… — Довольно! — оборвал бессвязные речи дочери Рудольфус, с раздражением глядя на перекошенное от удивления личико Шарлотты, которая вся дрожала от охвативших ее эмоций. — Что за дерзость? Держи себя в руках, ты моя дочь, ты не имеешь право вести себя как избалованный ребенок. Ты — не центр вселенной, и я не могу каждый день проводить с тобой. Лицо Шарлотты покрылось розовыми пятнами от возмущения, которое она тщетно пыталась сдержать. Девушка с силой сжала челюсти так, что у нее свело скулы. Не в силах побороть себя, мисс Баркер торопливо взбежала по ступенькам и, поравнявшись с отцом, посмотрела в глаза родителя. В ее изумрудных омутах больше не было восторга и любви, в них теперь плескалась обида и разочарование. — Поверьте, я никогда не забывала, чья я дочь. Вы всегда мне об этом напоминали, отец. Вы заставляли меня ломать себя. Подстраиваться, вгонять себя в рамки приличного общества. А теперь, когда я ради вас изменила себя, вы меня отталкиваете! — несдержанно проговорила девушка, не в силах совладать со своими чувствами. Она быстро и шумно дышала, ее красивое лицо покраснело от напряжения, а руки мелко дрожали. — Я тебя не отталкиваю, Шарлотта. Просто я действительно очень занят и сильно устаю, но все это во благо нашей семьи и страны, — терпеливо отозвался сэр Лестрейндж, подавив раздражение, которое кипело в нем, но мужчина упрямо сдерживал его, не желая обидеть дочь. — Скажите еще — для общего блага, — с сарказмом в голосе отозвалась тут же Шарлотта. — Поговорим позже, Шарли, — осадил девушку Рудольфус и продолжил путь в свои покои. — Хотя… — он остановился, поднявшись всего на две ступеньки. Лестрейндж смерил закипающую, подобно котлу с зельем, дочь ледяным взглядом. Мужчина вытащил из кармана мантии кинжал, обернутый тканью. — Ты потеряла. Шарлотта прожгла отца обиженным взглядом, после чего закусила нижнюю губу, чтобы не всхлипнуть. Она сама не понимала, что с ней происходит. Девушка, ничего не понимая, взяла в руки предмет, протянутый ей отцом, и одернула легкую ткань с него. Разумеется, она узнала этот кинжал. Два года назад Рудольфус подарил пять абсолютно одинаковых клинков членам своей большой семьи. Единственным, кто не получил подарок, был Магнус, который невероятно огорчился от очередного пренебрежения отца к своей персоне. Шарлотта не смогла наблюдать за переживаниями брата и подарила ему свой кинжал. — Откуда он у вас? — спросила плохо слушающимся языком мисс Баркер, посмотрев в лицо мрачного отца, который лениво наблюдал за ее реакцией. — Старый знакомый вручил после неприятного инцидента в Лютном, — произнес Рудольфус. Его слова заставили Шарлотту побледнеть. —Я подарила клинок Магнусу, с ним все в порядке? — обеспокоенно спросила девушка, и в ее зеленых глазах отразился страх за любимого брата. — Вот так, значит, ты обращаешься с моими подарками? — с раздражением в голосе вопросил Лестрейндж, строго глядя на дочь. Та испуганно отступила назад. Да, она иногда видела отца раздраженным, но еще никогда его гнев не был направлен на нее. — Просто вы вручили подарки всем, кроме Магнуса. Мой брат так огорчился от этого, я не смогла вынести его состояния, —пролепетала Шарлотта. От ее былой уверенности не осталось и следа. —Мы же семья. — Он — не часть семьи, Шарлотта, сколько раз повторять, — раздраженно цокнул языком Рудольфус. — Он ваш сын, как вы смеете утверждать обратное? — насупилась Шарлотта, с силой сжимая рукоять треклятого кинжала. — Вам даже не интересно, что произошло в Лютном? Вдруг Магнуса тяжело ранили? Вдруг он погиб? —Не мели чепухи, — рявкнул Рудольфус, потеряв последние крупицы терпения. От строго глядел на дочь, а его глаза пылали яростью. Ко всему прочему ногу разрывало от боли. — Возвращайся в свои покои, Шарли, и подумай над своим поведением. — А вы подумаете над своим! — не осталась в долгу мисс Баркер и, не дождавшись ответа от опешившего отца, удалилась в свои покои, быстро взбежав по лестнице. Франция. Париж. Поместье Рудольфуса Лестрейнджа Полумна, напевая себе под нос веселенькую мелодию, вышла из уборной, лучась радостью и нетерпением. Девушка мельком взглянула в зеркало и, взяв палочку с трельяжа, простым заклинанием высушила свои длинные волосы. После этого Луна взяла серебряный гребень и принялась расчесывать пришедшие в полный беспорядок светлые пряди. Она смотрела в зеркало на свое отражение и с трудом узнавала себя. Действительно, за последний год Полумна почти разучилась улыбаться и радоваться жизни. Теперь она будто бы заново этому училась. И чувство нежной влюбленности в душе только способствовало этому. Мисс Лавгуд вела тайную переписку с Рольфом, по десять раз за день бегая в совятню. Она теперь любила сидеть на широком подоконнике в своих покоях и с нежной улыбкой на лице смотрела вдаль, то и дело мечтательно прикрывая серые глаза. Переписка с Рольфом была совсем невинной, в ней не было ни громких слов, ни особых чувств, но Луна, всем сердцем желающая убежать из страшной реальности и мечтающая познать счастье любви, видела в каждой написанной рукой Саламандера строчке нечто большее. В основном они обсуждали книги и волшебных зверей, иногда, как бы между строк, Рольф интересовался у нее событиями войны, но девушка тут же делала вид, что не понимает его намеков и уводила беседу в иное, более безопасное русло. Полумна расчесала волосы, после чего принялась заплетать их в красивую изящную косу. Взгляд серых глаз девушки коснулся старинного фолианта, лежащего на тумбочке. Да, она его читала, но осилила только четверть. Язык был слишком заумным и древним, приходилось часто открывать словари в поисках нужного перевода того или иного выражения. Наконец, Луна заплела волосы и уложила их в низкий пучок, заколов его парой шпилек. После этого девушка отправилась в смежную комнатку, которая служила гардеробной. Там она окунулась в ворох самых различных нарядов из дорогих и красивых тканей. Мисс Лавгуд взяла одни из нарядов насыщенно фиолетового цвета. Это было строгое деловое платье длиной до щиколоток. Больше всего в нем радовало то, что не было корсета. Полумна приложила платье к себе и задумчиво посмотрела в зеркало. Платье ей шло, но было слишком деловым для простой прогулки. Луна со вздохом повесила наряд на вешалку и убрала его подальше, после чего снова начала искать подходящую одежду. Она остановила свой выбор на солнечно-желтом наряде, украшенном мелкими кружевами и бисером. Можно было подумать, что платье слишком летнее, но погода во Франции радовала глаз. Было тепло, солнечно, словно наступила весна. Поняв, что нашла то, что искала, Полумна просияла и вышла из гардеробной, прижимая к себе платье. Но улыбка медленно сползла с ее лица, когда девушка увидела стоящую у окна Сару, которая хмуро на нее посмотрела. — Куда ты собралась? — сухо спросила мадам де Розир, вопросительно подняв темную бровь. Луна замялась, не зная, что сказать. — Я хочу прогуляться, — ответила мисс Лавгуд, смущенно глядя на учительницу, которую такой ответ, кажется, не устроил. — Мне запрещено? — понимая, что лучшая защита — это нападение, спросила девушка. — Нет, но меня пугает твой радостный и счастливый вид, — устало проговорила Сара. — Разве не вы постоянно твердили мне, что жизнь — это не повод для грусти, что нужно ценить каждый день и радоваться ему? — с раздражением спросила Полумна. Сара поджала губы и промолчала. — Я просто хочу немного отдохнуть. Я изо дня в день сижу в четырех стенах, — сказала едва слышно мисс Лавгуд. — Ладно, — сдалась мадам де Розир, понимая, что спорить с подопечной бесполезно. — Надеюсь, ты не наделаешь глупостей. — Постараюсь, — не моргнув глазом, ляпнула Луна, после чего сразу же прикусила язык. Сара возмущенно на нее посмотрела и покачала головой. После чего женщина покинула покои Полумны, которая сразу начала наряжаться к грядущей прогулке. Облачившись в понравившееся платье, Луна с улыбкой посмотрела в зеркало и просияла. Выглядела она очень даже неплохо. Желтый цвет определенно ей шел, придавал невзрачной внешности яркости и блеска. Девушка накинула на плечи такую же желтую мантию, после чего взяла в руки небольшую сумочку белого цвета, в которую положила кошелек и старинный фолиант по рунам. Полумна прошла к трельяжу, открыла маленькую шкатулку из дерева, в которой лежало ничем не примечательное кольцо с маленьким голубоватым камнем. Девушка сжала украшение в руке и произнесла фразу активации порт-ключа: «Золотой грифон». Кольцо начало постепенно нагреваться, Полумна, ощущая это, сильнее сжала его в руке и несколько раз шумно вздохнула, пытаясь унять волнение. Спустя мгновение порт-ключ сработал. Девушку сжало со всех сторон так, что она едва не задохнулась. В следующий миг Луна уже находилась на Серебряной Аллее у статуи Плачущего ангела. Подавив приступ тошноты, Полумна прислонилась спиной к памятнику и прикрыла глаза. От столь резкого перемещения стучало в висках и тошнило. Не нужно было соглашаться на такой способ перемещения. Но Луна посчитала, что это невежливо, все же Рольф сам создавал порт-ключ. Что же, похоже, у мистера Саламандера талант только к магозоологии, а жаль… Девушка открыла глаза и едва не вскрикнула от неожиданности. Напротив нее, так же прислонившись спиной к памятнику стоял хозяин ее дум и тревог, Рольф Саламандер, лениво и немного насмешливо улыбающийся. Он был облачен в светло-коричневый сюртук и черную мантию. — Вы хотите довести меня до инфаркта? — тихо спросила Полумна, глядя на мужчину. Тот усмехнулся, сузив светло-карие глаза, которые искрились жизнелюбием и весельем. — Как видите, не получается, — с сарказмом в голосе отозвался Рольф, пригладив немного растрепавшиеся темно-каштановые волосы. — Вы никогда не перемещались, используя порт-ключ? — Перемещалась, — вздохнула Луна, вспомнив свои прошлые перемещения подобным средством. — По вашему внешнему виду не скажешь, — с сомнением протянул Саламандер и коротко рассмеялся. Луна вспыхнула розовым румянцем, хотя до этого цвет ее лица был бледно-зеленым. Она попыталась насупиться, сделав вид, что обиделась, но… не получилось. Девушка против воли улыбнулась. — Просто некоторые люди талантливы только в одной области, — невинно улыбнулась Полумна, глядя в глаза мужчине, который удивленно хмыкнул на это заявление, понимая, что это был камень в его огород. Мисс Лавгуд с замиранием сердца ждала от Саламандера ответа. Все же этот человек был ей явно симпатичен, и она жаждала общаться с ним, хотя и пыталась скрыть это за показной храбростью и дерзостью. Ни с кем до Рольфа Луна никогда не смела говорить в подобном ключе. — В таком случае я хочу сгладить столь неприятный момент, — в один миг став серьезным, заявил Рольф. — Позвольте угостить вас ужином, здесь рядом есть потрясающий ресторан… — Но сейчас только полдень, —возразила Полумна, смешно округлив глаза. — Ой, не придирайтесь к словам, — отмахнулся Рольф, после чего, поняв, что маска джентльмена ему точно не к лицу, широко и ясно улыбнулся собеседнице, отчего на душе у Луны сразу потеплело. — Не разделите со мной трапезу? Почту за честь, — улыбнулась Луна. После чего они оба, улыбаясь и разговаривая о каких-то незначительных мелочах, пошли по магической улочке.