Контракт

***

4 июня 1999 года. Магическая Британия. Замок Темного Лорда Волдеморта       Леди Беллатрикс неподвижно сидела у постели сына и ощущала абсолютную пустоту. После истерики, в самом разгаре которой ее заклинанием вырубил Темный Лорд, чтобы она не обезумела от страха, Беллатрикс пребывала в каком-то отрешенном состоянии. Где-то на границе сознания мелькнула мысль, что, возможно, в стакан воды, поданный ей вечером после пробуждения, подмешали успокаивающее зелье. Как еще можно было объяснить ее полную апатию?       Беллатрикс смотрела на бледное и осунувшееся за одну лишь ночь лицо сына и не могла узнать в нем своего горячо любимого отпрыска. Черты лица Сигнуса заострились, щеки ввалились, а под глазами залегли серые круги. Он лежал на темно-зеленых простынях, бессильно раскинув тонкие руки в стороны. В темном интерьере покоев тело Сигнуса напоминало безжизненную статую, словно он уже давно покинул этот бренный мир. Только слабое, едва различимое дыхание говорило о том, что смерть все еще не забрала Сигнуса в лучший мир.       Беллатрикс подалась чуть вперед, склонилась над сыном, чтобы в очередной раз смочить тряпочку, лежащую на лбе юноши. После этого она взяла небольшой тазик с водой и зельем, дрожащими руками промокнула компресс и, слегка выжав его, снова положила на лоб сына.       Отставив на прикроватную тумбочку тазик, Беллатрикс взяла сына за руку и замерла. На секунду ей показалось, что Сигнус не дышит, но, к счастью, обошлось. Она облегченно вздохнула. За минувшую ночь Беллатрикс не сомкнула глаз и не отходила от постели раненого сына. Ей постоянно казалось, если она хоть на миг прикроет глаза, Сигнус перестанет дышать. Допустить этого она не могла. Она и так крупно прокололась, отпустив его одного. Хотя, казалось бы, что могло случиться на территории владений Лорда Волдеморта? Сигнус блестяще владел магией, мог за себя постоять, но проклятые повстанцы учли этот факт. Они ударили со спины, подло, используя отравленную маггловскую стрелу.       Беллатрикс до сих пор трясло от ужаса, а перед глазами стояли ужасающие картины вчерашнего дня.       Не сумев побороть волнение, для успокоения души она отправила за сыном четверых охранников, чтобы они просто сопровождали его и держались на расстоянии, но в случае угрозы вступились за наследника. Так Беллатрикс более или менее успокоила нервы, но ненадолго. Не прошло и получаса, когда до смерти перепуганные охранники внесли в замок бесчувственное тело Сигнуса. Беллатрикс в тот момент поднималась по лестнице, но, увидев покалеченного сына, закричала от ужаса, кинулась навстречу охранникам, путаясь в юбках темно-синего платья. И только новость о том, что Сигнус жив, удержала ее от помешательства.       — Белла, — раздался в тишине спальни тихий, но властный голос Темного Лорда. Беллатрикс вздрогнула и подняла на него затравленный взгляд, подмечая про себя, что Повелитель выглядит взволнованным, хотя и пытается скрыть это. Хотелось бы ей думать, что он так же, как и она, переживает за сына. — Тебе нужно отдохнуть, ты не спала всю ночь. — Милорд подошел к Беллатрикс и, положив руку ей на плечо, слегка сжал его.       — Нет, я не устала, — отрицательно покачала головой Беллатрикс, продолжая неподвижно сидеть и смотреть на бесчувственного сына.       — Мои приказы не обсуждаются, — хмыкнул Темный Лорд, проследив за ее взглядом. Взор багряных глаз коснулся лица Сигнуса, и Волдеморт на мгновение замер.       — Нет, я никуда не уйду, — упрямо проговорила Беллатрикс, хотя до этого она никогда не возражала против приказов Темного Лорда. Но в этот раз материнская любовь лишала ее всякого страха и здравого смысла. Женщина поморщилась от неприятных ощущений и, положив руку на грудь, рвано вздохнула, с трудом сдерживая вскрик боли. От перенесенных волнений Беллатрикс периодический ощущала резь за грудиной, отдающую в левую руку. Проклятое сердце иногда преподносило сюрпризы, но болезнь не давала о себе знать около года.       — Иди отдыхать! — резко и жестко приказал Темный Лорд. Беллатрикс, повернув голову, посмотрела на возлюбленного и хотела возразить, но по его взгляду поняла, что лучше подчиниться.       — Пожалуй, вы правы, —сдалась она, поднимаясь на ноги. От слабости ее слегка повело, но Темный Лорд успел поддержать ее под локоть. — Я отдохну часок, как только будут изменения, скажите мне, — проговорила Беллатрикс, после чего, отстранившись от него, шатаясь, направилась к выходу, намереваясь принять душ и немного поспать, чтобы с новыми силами вернуться к дежурству у постели сына.       Нужно было еще спуститься в темницы, где томились участники покушения, и вытрясти из них всю душу за содеянное. Но Беллатрикс настолько устала, что пришла к выводу, что Антонин Долохов и Рабастан Лестрейндж справятся с поставленной задачей и без ее участия. Все равно убивать повстанцев будет Темный Лорд и она сама.       Беллатрикс вышла в коридор и, опираясь о стену, с трудом дошла до смежной комнаты. Какая разница, в каких покоях отдыхать? Отворив дверь, она вошла в роскошные апартаменты и, дойдя до кресла, тяжело опустилась в него, ощущая смертельную усталость.       Темный Лорд проводил ее задумчивым взглядом, после чего, взмахнув волшебной палочкой, запер дверь. Он не хотел, чтобы ему помешали. Мужчина посмотрел на бесчувственного сына. В отличие от Беллатрикс, он не был полон светлой родительской любви к Сигнусу. Да, он ощущал тень привязанности к нему, ведь Сигнус был частью его самого, но Темный Лорд упрямо отрицал чувства к сыну, хотя и объявил его наследником, рассчитывая, впрочем, использовать для воплощения в жизнь своего смелого плана.       Но стоило ли оно такого риска? Слишком опасно, слишком непредсказуемо, слишком… Еще год назад Волдеморт был уверен, что придуманный им план — единственно верный. Следуя ему, он объявил Сигнуса наследником престола, проводил рядом с ним уйму времени, если оно, конечно же, было, постепенно вводил Сигнуса в мир политики, чтобы его личность стала широко известна публике.       По задумке Лорда Волдеморта в нужный момент, когда нынешнее его тело умрет, тело Сигнуса станет сосудом для бессмертной души отца. Темный Лорд продолжит жить в своем сыне, затем во внуке, и так до скончания времен. Таков был Его план.       Год назад, после уничтожения крестражей он начал поиск нового пути к бессмертию, поняв, что придуманный ранее способ весьма ненадежен. И он нашел его и без колебаний был готов исполнить задуманное.       Но теперь Темного Лорда точили сомнения. Он год прожил под одной крышей с Сигнусом, изучил его вдоль и поперек, и понял: выбранный путь ненадежен. Да, Сигнус любит отца, ну, или делает вид, что любит. Однако свою жизнь он любит гораздо больше. В нужный момент сын может отказаться стать сосудом для души отца, поскольку это будет сулить ему погибель. Если Сигнус взбунтуется, даже он, Волдеморт, не сможет совладать с его дьявольской силой. Все же он намного сильнее отца, хотя и не осознает этого. И лучше, чтобы никогда не осознал.       Волдеморт приблизился к постели сына, немигающим взглядом уставившись на него. Лицо Сигнуса было настолько бледным, что напоминало маску. Может, к лучшему, что на него напали? Может, это знак судьбы? Шанс избавиться от преграды сам шел Темному Лорду в руки, глупо его игнорировать.       Лорд Волдеморт боялся потерять власть. Поскольку еще в детстве, полном лишений и горестей, понял: только власть способна спасти от невзгод и опасностей. Только власть дарует свободу, только она способна сделать человека сильным, укрыть от страха.       Самым ужасным страхом Тома Реддла была смерть. В детстве он пережил такие события, которые не каждый взрослый вынесет, сохранив при этом рассудок. Испытания закалили его, сделали сильнее, научили следовать за своей целью, не жалея о сделанном выборе. С тех самых пор единственной целью Тома Реддла было бессмертие и, конечно же, власть, которая должна была сделать его неуязвимым. Он добился своего, стал тем, кем должен был стать под гнетом обстоятельств и силы воли, но, к сожалению, власть не даровала ему покой.       Чем больше в твоих руках власти, тем больше людей, желающих ее отнять. Темный Лорд уяснил эту простую истину еще во времена Первой Магической Войны. В семидесятых он пережил с десяток покушений, и эти события сделали его параноиком. А проклятое пророчество безумной провидицы Трелони пришлось как нельзя кстати.       Едва узнав о нем, Темный Лорд под гнетом страха впал в самое настоящее безумие. Его боязнь за собственную жизнь был настолько велика, что он отправил почти всех Пожирателей Смерти искать информацию об Избранном. Больше всего досталось, конечно же, Лестрейнджам. Никто из верных слуг не знал, в чем дело, почему их Повелитель так взволнован предсказанием, но они молча выполняли приказ.       Темный Лорд, глядя в лицо сына, растянул губы в усмешке. Да, пророчество верно, а знаки безошибочны. 31 октября 1981 года он отметил Гарри Поттера равным себе и развоплотился. Мальчишка, не научившийся еще сносно ходить, победил его, величайшего мага тысячелетия. Парадокс, да и только.       Волдеморт до сих пор не мог понять, как это вышло, и что послужило тому причиной. Если бы он был кем-то вроде Дамблдора, непременно поверил в чушь про материнскую любовь. Но войны в волшебном мире, хоть и редко, но случались. Нападения на семьи тоже были. И наверняка множество матерей закрывали своих детей от смертельных заклятий. Но в истории не осталось никаких сведений. Значит, версия с любовью матери неверна.       Темный Лорд задумчиво постучал палочкой по ладони, обдумывая решение. Почему-то, глядя на сына, он вспоминал ненавистного Поттера. Того он тоже отметил равным себе. Теперь он может повторить ту же ошибку с родным сыном, отдав в его руки огромную власть.       План определенно нужно менять. Сигнус, конечно, стал бы идеальным сосудом для его души, но слишком уж все это было опасно. Юноша может взбунтоваться. И тогда небеса рухнут на землю. Волдеморт вздохнул, взвешивая все за и против. Нужно было поскорее принять решение, иначе будет поздно. Весна 1980 года. Магическая Британия. Норд-Райдинг. Лестрейндж-холл.       Война шла полным ходом. Политические интриги сменились кровавыми сражениями и акциями устрашения. Армия Темного Лорда Волдеморта росла и крепла день ото дня. Сотни волшебников и волшебниц встали под Его знамена, признали Его своим Повелителем и Господином. Отныне ему подчинялись оборотни, вампиры, инфералы, дементоры и многие другие опасные существа. И это здорово прибавляло уверенности. Даже сопротивление, сколоченное Дамблдором из грязнокровок, предателей крови и прочих отбросов общества, не внушало страха, поскольку Темный Лорд знал, что боевой курятник Дамблдора, как в шутку иногда называл Долохов этот сброд, не шел ни в какое сравнение с Ближним Кругом. Лишь одно портило общую картину. Чертово пророчество, которое должно было вот-вот осуществиться.       Темный Лорд, пребывая в задумчивости, спустился по парадной лестнице Лестрейндж-холла и завернул в один из коридоров, в конце которого располагался огромный зал, где и проходили собрания Ближнего Круга. После того как особняк Лорда Волдеморта был сожжен аврорами, он временно обосновался в замке своего верного советника. Теперь Лестрейндж-холл был резиденцией Темного Лорда.       Проходя по слабо освещенному факелами коридору, он усмехался про себя. Да, Сильвий любил сгустить краски и создать зловещую обстановку. За это Темный Лорд был благодарен верному соратнику, хотя и не всегда мог оценить всю эту мишуру.       Он подошел к двустворчатым дверям зала для собраний. Вот-вот должен был прибыть Барти Крауч со срочными, как он написал, донесениями. Конечно, можно было принять его в кабинете, но куда уж без эффектного появления и прочих радостей жизни? Волдеморт прекрасно знал, что юный Крауч видит в нем некое божество, а его Пожирателей Смерти принимает за верных рыцарей. Что поделать, мальчик, кажется, в детстве начитался рассказов про короля Артура и рыцарей Круглого стола. И Волдеморт не был бы Волдемортом, если бы не сыграл на этом. В конце концов, как он выяснил методом проб и ошибок, Бартемиус был весьма пылким и впечатлительным юношей.       Темный Лорд, думая о привычках слуги, хотел, как обычно, резким движением руки магией распахнуть двустворчатые двери, не прикасаясь к ним, но замер.       Из зала ясно доносились детские голоса. Голос собственного сына он узнал бы из тысячи, поскольку для пятилетнего ребенка он звучал слишком не по-детски. Что Сигнус делает в этой части замка? Неужели старая нянька опять уснула, раз маленькие Лестрейнджи добрались туда, куда их никогда не пускали?       Полный праведного гнева — детей ему еще сейчас не хватало под ногами — Темный Лорд приоткрыл двустворчатые двери и замер в оцепенении. Для полной картины не хватало еще рот открыть.       Четверо мальчишек играли. И играли, похоже, в Пожирателей Смерти. Об этом красноречиво говорили явно позаимствованные у родителей черные мантии, в которые были облачены трое мальчишек, и вырезанные из белого пергамента маски, скрывающие лица.       Маленький Сигнус стоял у трона отца и, скрестив руки, смотрел на мальчишек. Двое из них, в которых Волдеморт без труда узнал Сильвия и гостившего в замке вместе с отцом Ивана Долохова, держали за плечи третьего, двухлетнего Асентуса, который, кажется, вообще не понимал, что происходит.       — Мы допросили его, Милорд, — уверенно, но не выговаривая букву «р», проговорил Сильвий, удерживая брата за плечо. Иван Долохов направил на голову маленького мальчика обрубок веточки, явно отломанной от дерева в саду.       — Отлично, вы хорошо поработали, — совсем не по-детски изрек Сигнус, с серьезным выражением серо-голубых глаз глядя на «подданых». — Казнить предателя! — отдал он приказ жестким тоном.       Сильвий Лестрейндж с готовностью кивнул и сказал, направляя «волшебную» палочку на жертву:       — Авада Кедавра! — Асентус, явно не понявший правил игры, удивленно посмотрел на брата.       — Ты должен упасть и не двигаться, — шепнул ему на ухо Иван. Мальчик сразу же повалился на пол, закрыв глаза.       Темный Лорд ошарашенно наблюдал за детьми, особенно за собственным сыном. Да, не ожидал он такого. Мужчина хотел уже войти в зал и прогнать детишек, но тут произошло то, что еще больше его удивило и породило первые искорки беспокойства в душе.       Сигнус смерил «мертвого» врага презрительным взглядом и усмехнулся, причем так же, как его отец: едва заметно, кончиками губ. После этого мальчик как ни в чем не бывало подошел к трону и молча взобрался на него. Это выглядело, конечно, забавно, поскольку трон был высоковат для пятилетнего малыша, но все же…       Следом за ним двинулись и Долохов, и старший из братьев Лестрейндж. Причем мальчишки заняли места по правую и по левую руку от Сигнуса. Именно так много лет назад, до вхождения Беллатрикс в Ближний Круг, сидели их родственники. Сильвий Лестрейндж-старший занимал место по правую руку Темного Лорда, Антонин Долохов — по левую.       Лорд Волдеморт впервые в жизни не знал, что сказать. Он оторопело смотрел на сына, восседающего на его троне, и в голове у него множились самые разные мысли. А правильно ли он поступил, позволив Беллатрикс родить ребенка? А если мальчик однажды пойдет против отца, чтобы занять его трон?       Почему он вспомнил о том инциденте только сейчас? Еще тогда, в пятилетнем ребенке Волдеморт увидел угрозу, но ничего не предпринял. Нет, нужно избавиться от него, пока есть возможность. Да, план по переселению души был хорош, но опасен. Лучше найти иной выход. Выход, в котором у него не будет соперников за корону.       Приняв решение, Волдеморт молча подошел к столику с лекарствами, стоящему у зашторенного окна. Он взял один пузырек и внимательно посмотрел на этикетку. Да, кажется, для восстановления сил целитель дает это лекарство Сигнусу три раза в день по три капли. Темный Лорд откупорил флакончик с лекарством и вытащил из кармана мантии пузырек с ядом замедленного действия.       План стремительно зрел у него в голове. Главное, чтобы рука не дрогнула в последний момент. Волдеморт заказал этот уникальный яд еще два года назад, чтобы в случае опасности избавиться от угрозы. Но сначала была гражданская война, а Сигнус зарекомендовал себя как хороший и умный полевой командир, и убивать его тогда было бы верхом глупости. Темный Лорд решил подождать. Год назад, после победы он хотел избавиться от сына, но нашел новый путь к бессмертию и решил увериться, что он верный. Что же, похоже, это была ошибка. И пора ее исправить.       Нападение повстанцев пришлось как нельзя кстати. Эти недоумки догадались использовать яд. Как славно. Яд, который собирался использовать Волдеморт против сына, был рассчитан на длительный прием и обладал эффектом накопления, поэтому симптомы отравления появятся после окончания приема малых доз яда. И эти симптомы будут напоминать тяжелую болезнь. Никто и не подумает, что принца отравил собственный отец.       Можно будет обыграть смерть наследника в прессе в правильных красках. Народ проникся симпатией к Сигнусу, видя в нем храброго, благородного война, а после новости о том, что повстанцы погубили их единственную надежду на светлое будущее, они сойдут с ума от гнева и ненависти и направят его в адрес сопротивления, а Волдеморт не только обезопасит себя от вероятного переворота, но и уничтожит недовольных его режимом.       Думая об этом, Темный Лорд открыл пузырек с ядом и влил содержимое в флакончик с лекарством. Тщательно перемешал смертельное снадобье, закрыл пробкой и поставил на столик.       Лорд Волдеморт, не ощущая мук совести, направился к выходу, но у самых дверей почему-то замер, после чего порывисто обернулся и посмотрел на бесчувственного сына. Через десять дней все решится раз и навсегда. Через десять дней Сигнусу должно исполниться двадцать пять лет, но он никогда не отметит эту дату, поскольку покинет бренный мир раньше.       Бал обернется похоронами.

***

      Страшные вопли разносились по темницам. Узники в камерах боязливо жались по углам, надеясь скрыться от вероятных палачей и не слышать криков товарищей по несчастью. Грязные, оборванные и растрепанные, они в ужасе таращились в темноту, моля всех богов о том, чтобы мучители не пришли вершить их судьбу. Молитвы одних были услышаны, молитвы других Господь проигнорировал.       В темной камере находились несколько волшебников. Они стояли полукругом и смотрели на бьющегося в агонии мужчину, который катался по полу, срывал с рук ногти, ломая пальцы, обрывал на голове волосы…       Рабастан Лестрейндж и Антонин Долохов допрашивали грязнокровок, посмевших напасть на Темного Принца. Некоторых из них охранники убили еще в лесу, но большинство доставили в замок и заключили в темницу. Пожиратели Смерти, не жалея сил, пытали заключенных, пытаясь выяснить, как враги проникли на территорию охраняемого замка. Скорее всего, их предал кто-то из охранников, и нужно было срочно вычислить крысу…       Но узники не сдавались под натиском мучителей. Они были верны своим принципам, не понимая, что эти принципы обрекают их на страдания. Рабастан Лестрейндж снял пыточное заклятие и утер со лба пот. Почему-то, несмотря на царящую в темницах прохладу, ему было душно. Наверное, магия, как в шутку говорил Рудольфус, вскипятила ему кровь. Мужчина посмотрел на Антонина Долохова, который подошел к лежащему на полу пленнику и носком ботинка перевернул его с живота на спину.       Повстанец лежал на полу, закрыв глаза и дрожа всем телом, его зубы стучали то ли от ужаса, то ли от холода… От него чудовищно разило потом, кровью и мочой. Видимо, под пытками он все же обделался.       — Ну, сволочь, как вы проникли на территорию? — резко спросил Антонин, но пленник ничего не ответил. Он открыл глаза и неожиданно плюнул в Долохова. Плевок попал на брюки осатаневшего Антонина. — Тварь, — прорычал тот, замахиваясь палочкой.       — Стой, — неожиданно крикнул Рабастан. Антонин медленно повернул голову и смерил напарника удивленным взглядом. Что он хочет?       — Пусть попробует молодежь, им надо где-то учиться, — проговорил Лестрейндж, посмотрев на троих молодых Пожирателей, до этого молчаливо наблюдавших за происходящим. На их лицах властвовали совершенно разные выражения.       Иван Долохов был крайне беспокоен. Его голубые глаза блестели от восторга, и юноша то и дело подавался вперед, чтобы увидеть муки врага. Он косился на отца, который слыл сильным и бесстрашным воином, и всеми силами старался быть похожим на него. И это, надо сказать, у него прекрасно получалось. Он всюду следовал за отцом и как губка впитывал все его знания, осваивал необходимые навыки.       Драко Малфой в противовес Долохову был крайне сдержан, словно до прихода в темницу выпил пару стаканов успокоительного. На его бледном лице царило равнодушное выражение, и только серые глаза выражали волнение. Малфой присутствовал с самого начала пыток. Беллатрикс настояла, чтобы Драко участвовал в допросе. Все же Малфой был членом охраны Сигнуса, а значит, должен быть сильным и стойким. Драко воспринял приказ тетушки равнодушно, хотя его потряхивало от ужаса, когда он смотрел, как жертва извивается под пыточным.       В отличие от Ивана Долохова, Асентус Лестрейндж, которого отец почти силой притащил в резиденцию Темного Лорда, желая приобщить сына к такого рода работе, восторга товарища не разделял. Его бледное лицо поблекло пуще прежнего и приобрело серовато-зеленый оттенок. Взгляд юноши в панике блуждал по темнице, когда пленник бился в агонии под чарами отца. И единственное, о чем мечтал Асентус, было поскорее вернуться домой и смыть с себя весь этот ужас. Он чувствовал себя с головы до ног будто грязью вымазанным тошнотворным запахом крови, пота и боли, и это вызывало отвращение.       Иван Долохов, услышав слова Рабастана, с готовностью сделал шаг вперед и, вытащив палочку, направил ее на узника.       — Нет, не ты, — проговорил Рабастан твердо. Иван озадаченно посмотрел на него, после чего перевел взгляд на отца, который только пожал плечами, откинув с лица пряди темных, с большим количеством седины, волос. — Асентус, — позвал сына Рабастан, глядя на юношу. Тот вздрогнул всем телом и с волнением посмотрел на него. Молодой человек надеялся, что отец сейчас отправит его домой, видя его состояние, однако… Нет. — Твоя очередь, — развеял Рабастан Лестрейндж сомнения сына.       Асентус на негнущихся ногах подошел к распростертому на полу узнику, который все еще не мог прийти в себя после пыток. Он с отвращением посмотрел в перекошенное от страданий лицо рыжеволосого мужчины, ощущая прилив неожиданной жалости. Лестрейндж мельком взглянул на отца, лицо которого оставалось бесстрастным, только карие глаза выдавали волнение. Асентус направил на пленника волшебную палочку и слабым, мямлящим голосом произнес пыточное заклинание.       Жертва даже не дернулась. Наоборот, Уильям Уизли открыл глаза, посмотрел на него и улыбнулся. Зло и презрительно. Рабастан за спиной сына скривился от раздражения. Антонин Долохов тактично молчал, понимая, что не следует смеяться над сыном друга. Иван Долохов привязанностью к старшему Лестрейнджу не отличался. Он легонько толкнул Драко Малфоя в бок и что-то прошептал ему на ухо. Малфой смерил Асентуса взглядом и ухмыльнулся.       Асентус обреченно обернулся на отца. Тот хмуро посмотрел ему в глаза, давая понять, что весьма разочарован. Это придало юноше сил. Он снова направил на жертву волшебную палочку и еще раз произнес пыточное.       На этот раз Уизли все-таки забился в агонии и слабо закричал. Впрочем, ненадолго. Рука Асентуса дрогнула, и он выронил волшебную палочку под изумленными взглядами Пожирателей Смерти. Но это еще полбеды. Юноша закрыл рот руками, ощущая страшную дурноту, и быстро выбежал из камеры в коридор. Там он упал на колени и содрогнулся от рвотного позыва.       Антонин Долохов ошарашенно проводил взглядом сына друга и посмотрел на Рабастана, который скривил губы в презрительной усмешке. Никто из присутствующих не ожидал, что наследник Лестрейнджей такой впечатлительный.       Справившись с отвращением и удивлением, Рабастан Лестрейндж молча вышел из камеры вслед за сыном. Он взмахом палочки притворил за собой дверь с небольшим решетчатым окном, чтобы Пожиратели Смерти не видели Асентуса, которого нещадно рвало. Юноша стоял на коленях и содрогался всем телом. Его бледное лицо перекосилось от отвращения, а когда он понял, что к нему приблизился отец, и вовсе покраснел от унижения. Когда рвотные позывы исчезли, Асентус зажмурился и помотал головой, надеясь, что происходящее — всего лишь сон, и это не он опозорился перед Пожирателями Смерти. Но увы. Реальность была жестока.       Асентус почувствовал, что его берут под локти и ставят на ноги. Он открыл глаза и едва не застонал от унижения и досады. Перед ним стоял хмурый отец, который вглядывался в его лицо с беспокойством.       — Как ты? — хрипло спросил Рабастан и взмахом палочки очистил мантию сына и пол от рвотных масс.       — Нормально, — пробормотал, чувствуя небывалое унижение, Асентус. Рабастан похлопал его по плечу, пытаясь приободрить, но на большее он не был способен. Юный Лестрейндж без слов понял, что отец крайне им разочарован. Уже к вечеру о его позоре узнает весь Ближний Круг, и дядя Рудольфус, должно быть, будет в ярости.       Асентус на мгновение прикрыл глаза, борясь с очередным приступом дурноты. Не хватало, чтобы его вырвало на отца. В голове юноши множились печальные мысли, каждая из которых сводилась к тому, что он самый недостойный представитель рода. Он слаб, он жалок, он никчемен. Разве таким должен быть наследник великого рода Лестрейндж? Нет. Неудивительно, что сэр Рудольфус Лестрейндж решил вновь жениться, чтобы родить и воспитать достойного наследника самостоятельно. Амелия Лестрейндж с этой задачей не справилась.       Когда-то Асентус, в основном повинуясь наставлениям матери, мечтал стать достойным наследником фамилии, желал получить признание отца, чтобы он гордился им. Мечтал стать таким же, как его старший брат Сильвий: бесстрашным воином, сильным волшебником и достойным наследником. Асентус изредка мечтал выйти из тени брата, но не предпринимал никаких попыток для этого. Он всегда находился возле матери и не стремился к чему-то большему. И вот теперь, когда шанс показать себя сам шел ему в руки, Асентуса трясло от отвращения.       Он никогда до этого не участвовал в операциях, не пытал и не убивал. Мать берегла его как зеницу ока, особенно после трагической смерти Сильвия. Единственный сын, последняя надежда рода, он был слишком ценен, чтобы отправлять его на рейды… И вот теперь Асентус пожинал плоды такого воспитания. Он был слаб, родной отец сторонился его, избегал и презирал за слабость и трусость. Асентус понял, что быть Лестрейнджем — это не только носить красивые сюртуки, устраивать балы и прочие мероприятия. Быть Лестрейнджем — это в первую очередь быть воином. Магическая Франция. Париж. Лестрейндж-хаус. 4 июня 1999 года.       Полумна Лавгуд с меланхоличным спокойствием наблюдала за сборами. Она стояла в тени колонны и задумчиво наблюдала, как у подножия белой лестницы собирают чемоданы. Казалось, обитатели поместья решили перевезти в Британию почти все предметы интерьера. Но до этого Полумне не было никакого дела. Она ощущала мертвенную зияющую, словно открытая рана, пустоту в душе. Девушка положила руку на сердце и на мгновение прикрыла глаза, чтобы немного прийти в себя.       Вчера она раз и навсегда сожгла последний мост к счастью, оборвала все нити, связывающие ее с Рольфом, и от этого так ясно ощущала безысходность. Что теперь с ней будет? Какой станет ее жизнь без него? Впереди Полумну ждала пропасть, бездна. Иногда, закрывая глаза, под влиянием страха перед ее внутренним взором мелькали огни преисподней. В такие моменты ей казалось, что она сходит с ума. Медленно, но верно. Хотя у нее всегда были особые отношения с собственным рассудком.       — Мисс Лавгуд, — нарушил поток мыслей Луны звонкий девичий голосок. Луна открыла глаза и с трудом удержала на лице равнодушное выражение. Перед ней стояла единственная дочь Сары де Розир, Мадлена. Эта девушка окончила седьмой курс Шармбатона и теперь прислуживала ей. Видимо, она была настолько глупа, раз ее ждало будущее в качестве личной служанки волшебницы. — Вам нехорошо? — с жутким акцентом спросила Мадлена, с любопытством в голубых глазах поглядывая на юную хозяйку.       Полумна поджала губы. У нее не было настроения говорить с кем-либо. К сожалению, Мадлена не отличалась проницательностью.       — Все в порядке, — кратко ответила Луна. Видит Мерлин, за прошедшие месяцы она выучила эту фразу, и отныне она сопровождала ее всюду. «Все в порядке» — и плевать, что ты ощущаешь зияющую пустоту. «Все в порядке» — и твое сердце горит в пламени недопустимой любви. «Все в порядке» — и ты самый несчастный человек во всем мире.       — Вы выглядите уставшей, — продолжила Мадлена на ломаном английском. — Не печальтесь, на родине вас ждет жених. Вы скоро выйдете замуж, и все наладится.       Полумна нервно улыбнулась. Да, все наладится. Мисс де Розир, сама того не зная, надавила на самое больное. Девчонка попросту не понимала, что основная проблема Луны — грядущий брак. Из-за ограниченности мышления Мадлена думала, что каждая девушка мечтает стать женой богатого и влиятельного человека. Но Полумна таковой не являлась. Ей была противна мысль о браке с Рудольфусом, она боялась жениха до дрожи в коленках, поскольку знала, что он отнюдь не положительный герой. Безумный психопат, чудовище и убийца. И ей, Полумне, предстоит быть ему женой, но это еще полбеды. Ей придется делить с ним постель. Луна не питала иллюзий, что Лестрейндж не заставит ее исполнять супружеский долг. Он не проникнется к ней сочувствием, а если она откажет, возьмет силой то, что принадлежит ему по праву. От одной только мысли об этом ее нещадно мутило.       — Я и не сомневаюсь, — солгала Полумна, мельком посмотрев в маленькие серо-голубые глазки служанки. Девушка отошла в сторону, демонстрируя, что разговор окончен.       Мадлена, казалось, даже не поняла, что Луна не в настроении, поэтому упрямо приблизилась к ней, продолжая расписывать перспективы грядущего брака. Она пребывала в счастливом возбуждении, поскольку вместе с матерью переезжала в магическую Британию по приглашению сэра Лестрейнджа. Сара де Розир займет место управляющей Лестрейндж-холлом, а ее дочь станет личной служанкой новой леди Лестрейндж. Мадлену такие перспективы радовали. Она за свои семнадцать лет ничего не видела, нигде не была, но теперь ей предстоял переезд в чужую страну, и эти изменения она воспринимала как шанс начать новую жизнь.       — Ну, как ты, дочка? — К девушкам подошел Ксенофилиус Лавгуд. Мужчина поправил темно-коричневый дорожный костюм и улыбнулся дочери. Луна ответила отцу нежной улыбкой, радуясь, что наконец избавилась от общества надоедливой служанки. — Готова вернуться на родину? — спросил он, внимательно глядя в глаза дочери. Полумна подавила шумный вздох и затравленно посмотрела на отца.       — Да, — солгала Луна. Ксенофилиус молча обнял дочь, пытаясь ее безмолвно утешить. За это Полумна была ему благодарна, она обняла отца в ответ и уткнулась носом в его сюртук.       — Не переживай, я всегда буду рядом, — прошептал с горечью в голосе мистер Лавгуд, покрепче прижимая к себе дочь и гладя ее по вьющимся пепельным волосам.       Полумна зажмурилась, чтобы унять подступающие к глазам слезы. Меньше чем через час она покинет Париж, оставит в этом городе наивные девичьи мечты, расстанется с первой любовью и отправится навстречу тьме. Кто знает, что именно ее ждет в Британии? Луна не представляла, что готовит для нее судьба, но твердо знала, что ее жертва не была напрасной.       Полумна улыбнулась сквозь слезы, обнимая живого и здорового отца. Все же полгода назад, заключив контракт, она поступила правильно. Ее отец был жив, и неважно, какой ценой. Ради него Полумна была готова стать женой не то что Рудольфуса Лестрейнджа, а самого дьявола.       Уже через несколько минут семейную идиллию нарушила Сара де Розир.       — Карета ждет вас, господа, — сухо проговорила женщина. Несколько домовиков с помощью магии подняли в воздух чемоданы, и они поплыли к выходу, чтобы занять место в багажном отделении.       — Отлично, — попытался довольно улыбнуться мистер Лавгуд. Он всеми силами скрывал беспокойство на дне серых глаз и старался выглядеть веселым. Надо сказать, получалось у него блестяще. Все же Ксенофилиус почти десять лет скрывал в сердце боль от потери любимой супруги.       Лавгуды, держась за руки, вышли из Лестрейндж-хауса. Уже на крыльце Полумна замешкалась на пару мгновений. Ее прошиб холодный пот, когда она увидела на противоположном конце улицы, в тени раскидистого дерева знакомый силуэт. Она узнала бы его из тысячи.       Рольф Саламандер в знак протеста был облачен во все черное. На его лице, насколько это было заметно с дальнего расстояния, властвовало мрачное выражение. Мужчина курил сигару и щурился от солнца, не сводя взгляда карих глаз с чужой невесты.       «Что он здесь делает? Мерлин и Моргана, теперь я точно не смогу выйти за Рудольфуса, сойду с ума раньше», — в панике подумала Луна. Она почувствовала, как ее начинает трясти от переживаний, а ноги слабеют и подкашиваются. Полумна обреченно уцепилась за руку отца, словно за спасительную соломинку. Она подняла на него печальный взгляд, полный ужаса и затаенной мольбы.       Ксенофилиус сперва не понял, в чем дело. Он смерил дочь удивленным взглядом, после чего проследил за тем, куда она смотрит, и замер. В его глазах отразилось печальное понимание. Моргана, как же он слеп! Не заметил очевидных вещей у себя под носом. Вот с кем, скорее всего, встречалась Полумна в маггловской части Парижа. Вот причина ее приподнятого настроения в последние месяцы. А он-то думал, что его девочка нашла в себе силы жить, смирилась с неизбежным. Мистер Лавгуд придержал дочь за плечи. Луна же с трудом сдерживала подступающие слезы и не могла отвести взгляда от Рольфа. Тот тоже не собирался отводить взор. Луна на секунду замерла.       «Бежать. Мы можем сбежать, Рольф же говорил. Это наш шанс», — в панике подумала Полумна, представляя, как срывается с места и бежит навстречу к любимому человеку, как кидается в его объятия, обвивает тонкими руками его шею, вдыхает родной запах. Луна уже сделала шаг вперед, но реальность разбила все ее мечты. Она вспомнила про контракт, который убьет ее в случае измены, вспомнила, что Рудольфуса лучше не злить.       И эти мысли лишили ее последних сил. Раньше она еще как-то держалась, не показывала печали и страданий, сдерживала рвущиеся наружу слезы, но теперь все это потеряло смысл. У Полумны подкосились ноги, и она стала медленно оседать под тихий вскрик Мадлены. К счастью, Ксенофилиус вовремя среагировал и подхватил дочь на руки, не обращая внимания на боль в колене. Полумна, ощущая страшную дурноту и слабость, бессильно откинула голову, отчего из ее волос вылетел гребень, удерживающий прическу, и упал на вымощенную камнем дорожку.       Ксенофилиус вздохнул, глядя в лицо бесчувственной дочери. О, Моргана, за что ты так жестока к ней? Мистер Лавгуд посмотрел на троих Пожирателей Смерти, стоящих у кареты, которые должны были сопровождать их из соображений безопасности. Слуги Темного Лорда могли сообщить Рудольфусу об инциденте, а ему знать было вовсе необязательно. Иначе у Полумны появятся проблемы.       Ксенофилиус, как ни в чем не бывало, держа дочь на руках, приблизился к карете. Один из Пожирателей Смерти открыл дверцу, мужчина кивнул ему в знак благодарности, занес дочь внутрь и посадил ее на мягкое темно-красное сидение, а сам расположился рядом, держа дочь за плечи. За ними тут же последовали мадам де Розир и Мадлена. Они расположились напротив.       Через несколько минут карета тронулась. Четверке фестралов понадобилось несколько метров, прежде чем они сумели разбежаться, расправить костлявые крылья и взмыть в воздух.       Рольф Саламандер проводил карету мрачным взглядом. Его карие глаза заволокла пелена горечи и сожаления. Но вместе с ними в его душе поднималась ярость. Проклятие, он впервые за всю жизнь искренне полюбил, но у него нет ни малейшего шанса на счастье!       Молодой человек докурил сигару и поморщился, словно съел лимон. Он посмотрел на запертый особняк Рудольфуса Лестрейнджа и вздохнул. Сколько раз он приходил к этому особняку за прошедшие месяцы, чтобы увидеть в одном из окон силуэт понравившейся ему девушки. Рольф остановил взгляд на окне комнаты, в которой жила Луна, и с печалью подумал, что больше никогда не увидит ее.       Саламандер, повинуясь порыву сердца, направился к поместью соперника. Там, у самого крыльца он остановился. В нем не было иллюзий, что на особняке сильнейшая защита, которая в мгновение ока лишит его жизни, но он и не собирался проникать внутрь.       Вместо этого Рольф посмотрел на крыльцо. Именно на этом месте несколько минут назад стояли Полумна и ее отец. Ах, если бы у него хватило смелости подойти и попрощаться с ней. Ах, если бы…       Взглядом Рольф наткнулся на какую-то вещицу, блестящую в свете солнца. Он наклонился и усмехнулся. Это был гребень Полумны, гребень, который она сделала своими руками и украсила жемчужинами, купленными в том магазинчике для рукоделия, когда он отдал ей фолиант по рунам.       Саламандер поднял заколку и внимательно рассмотрел. Жемчужины чередовались с какими-то самоцветами и выглядели весьма привлекательно. Рольф улыбнулся кончиками губ. Да, у него останется память о ней. Молодой человек положил заколку в карман мантии. Теперь у него точно есть повод вновь встретиться с Полумной. Он вернет ей гребень, он вернет ее…       Пусть пройдет год, или десять лет, но он, Рольф Саламандер, обязательно найдет способ спасти возлюбленную из лап чудовища. И они всегда будут вместе.