***
Магическая Британия. Норд-райдинг. Лестрейндж-холл. 14 июня 1999 года. Солнечный свет заливал просторные покои, оформленные в светлых тонах. Невысокая, миниатюрная девушка в пышном свадебном платье сидела на софе перед трельяжем. Вокруг нее хлопотали многочисленные служанки, которые в спешке пытались подготовить невесту к свадебной церемонии, но создавали только лишний шум. — Нет, нет, я думаю, госпоже больше подойдут голубые тени, — упрямо твердила Мадлена. Полумна поморщилась от ее звонкого и визгливого голоса, успевшего ей порядком надоесть за минувшие дни. — Довольно, — резко оборвала она поток бессвязных речей служанок, которые суетились вокруг нее. Девушки замерли и переглянулись. С самого начала подготовки это были первые слова невесты, как бы они ни пытались ее развеселить и разговорить. — Оставьте меня, — приказала Полумна непривычно резким и сильным голосом. Все же головная боль и злость кому угодно придадут сил. — Но, госпожа, вам еще нужно прикрепить к волосам заколку с фатой, — возразила Мадлена, и Луна с раздражением взглянула на ее отражение в зеркале. Из всех служанок Лестрейндж-холла только мисс де Розир имела наглость спорить и выражать мнение, которое, как часто бывало, у нее никто не спрашивал. За это, с одной стороны, Полумна любила ее, поскольку Мадлена по неопытности не подчинялась негласным правилам, установленным для прислуги, с ней можно было о чем-то поговорить, хотя круг ее интересов сужался до нарядов и украшений. Но с другой стороны, Мадлена раздражала Полумну чрезмерной болтливостью и ограниченностью сознания. Да и незнание правил прибавляло Мадлене проблем. Девушка постоянно влипала в неприятности. Сначала глупышка имела неосторожность заговорить с Рабастаном Лестрейнджем в библиотеке, куда была отправлена старшей горничной протирать пыль. Неизвестно, чем бы все закончилось, если бы в библиотеку не вошла леди Лаура. Затем мисс де Розир, отправившись по приказу в покои мисс Шарлотты, споткнулась о край ковра и опрокинула поднос с горячим чаем на Магнуса Хоулпа. Молодой человек тут же подскочил с кресла, держась за ошпаренную руку, разумеется, он «поблагодарил» Мадлену за оказанную услугу. И спустя полчаса после произошедшего Полумна Лавгуд застала служанку сидящей на подоконнике и рыдающей от унижения. Луна так и не узнала, что именно наговорил служанке Магнус, но была уверена, что сын Рудольфуса просто не мог сказать ничего хорошего. — Хорошо, цепляй фату и достаточно, — вздохнула Полумна, на мгновение прикрыв глаза. В последние ночи она нормально не спала: бессонницу сменяли кошмары, в которых ей виделась жизнь после бракосочетания. Ей все время снилось, как Рудольфус пытает ее Круциатусом, а затем берет силой. Ее надрывные крики и мольбы о пощаде не могли усмирить пыл Пожирателя Смерти. Кошмары были до того реалистичными, что Полумна сама начала потихоньку верить, что ее жизнь после свадьбы будет похожа на ад. Полумна измучено посмотрела на свое отражение в зеркале и удрученно вздохнула. От недосыпа ее лицо побледнело и теперь казалось серым, хотя визажист и нанес макияж. Серые глаза ввалились, а черты лица заострились. Теперь Луна казалась совсем хрупкой и слабой. Но внешность ее сейчас мало волновала. Гораздо больше проблем доставляло то, что сейчас творилось в душе у девушки. Ей казалось, что она птица, попавшая в ловушку, в сети. И эти сети сжимают ее со всех сторон, стесняя движения и удушая. Чем больше Полумна билась в этих сетях, пытаясь выбраться, тем сильнее запутывалась в них. Мадлена тем временем прикрепила к светлым волосам, собранным в высокую прическу, серебряную заколку с крупными жемчужинами и бриллиантами, стоившую целое состояние. Полумна с болью в сердце наблюдала, как мисс де Розир любовно проводит пальчиком по драгоценным камням и улыбается своим мыслям. Наверное, служанка представляла, что заколка принадлежит ей. Луна мысленно усмехнулась, вспоминая, с каким восторгом Мадлена рассматривала роскошные покои, в которых ее поселил жених, и дорогие наряды, купленные на деньги Рудольфуса. — Как вы красивы, — с восторженным вздохом прошептала Мадлена, рассматривая свадебный наряд Полумны, которая радости служанок не разделяла. Она знала, что ее свадебное платье стоило целое состояние. Но, к сожалению, к выбору наряда она не имела никакого отношения. Даже в этом ее ограничили рамки высшего общества. Рудольфус, видимо, помня о безобразном, на его взгляд, желтом платье, в котором Полумна явилась на знакомство с его семьей, попросил Амелию, Шарлотту и Лауру помочь невесте с выбором наряда. И они помогли, каждая на свой лад, конечно же. Больше всех помогла Шарлотта, выбравшая платье с безобразно-тугим корсетом. Стоит ли говорить, чей именно выбор одобрил Рудольфус? — Благодарю, — сухо промолвила Полумна. — А теперь оставьте меня, — произнесла она усталым голосом. Служанки переглянулись и поспешили покинуть покои, оставив невесту одну. Последней из аппартаментов выходила Мадлена, которая уже у дверей остановилась, пронзительно глядя на юную хозяйку. Впрочем, Полумна даже не заметила ее взгляда. — Не переживайте, госпожа, уверена, сэр Лестрейндж вас очень любит, иначе он не стал бы тратить столько денег, чтоб порадовать вас, — проговорила мисс де Розир и покинула покои. «Любит? Очень смешно. Он любит только себя и свои любимые традиции», — подумала Полумна. Она вспомнила, как несколько дней назад сэр Лестрейндж неожиданно позвал ее на прогулку. Разумеется, Полумна согласилась. Она не имела права отказать жениху, тем более Лестрейнджу. Гадая, зачем Рудольфус позвал ее, Луна облачилась в простое голубое платье и отправилась в цветущий сад. Сэр Лестрейндж ждал ее у фонтана. Полумна, ступая по каменой дорожке, рассматривала мужчину и пыталась понять, в каком настроении он находится и что ей ждать от разговора. Обычно она хорошо разбиралась в людях, но действия и поступки проклятого Лестрейнджа невозможно было предугадать. Рудольфус поздоровался с невестой и заявил, что они слишком мало времени проводят вместе и предложил погулять по саду. Полумна, ни о чем не подозревая, согласилась. Все же ей предстояло стать женой Рудольфуса, а она боялась его до дрожи в коленях. Нужно было наладить отношения. Они пошли по петляющей между деревьями дорожке, разговаривая на нейтральные темы. Вернее, говорил преимущественно Рудольфус, а Луна молча слушала. Когда они забрели в дальнюю часть сада, скрывшись в лабиринте, Рудольфус неожиданно остановился и спросил: — Тебе понравилось во Франции? — Да, — кивнула Полумна, насторожившись. Она немигающим взглядом посмотрела в лицо жениха, пытаясь понять, о чем он думает. Но тщетно. На лице Рудольфуса была ледяная маска, только глаза казались раздраженными и злыми. — Я и не сомневался, — жестко заключил он, вытаскивая из кармана черной мантии какой-то конверт и протягивая его невесте. Луна, ничего не понимая, приняла конверт, открыла его и вытащила фотографии. Их было три. Стоило ей взглянуть на первый снимок, как ее бросило сначала в жар, затем в холод. Полумна испуганно рассматривала фотографии, ощущая страшную дурноту. На всех трех снимках были изображены она и Рольф. Можно было подумать, что они просто разговаривают, но последний, третий снимок, рассеивал все сомнения. На нем Полумна и Рольф расположились на сочной траве и целовались. Луна находилась в объятиях Саламандера, и его сильные руки блуждали по ее телу. Полумна задрожала от ужаса, руки ее ослабли, и она уронила фотографии на землю. Только сейчас Луна поняла, насколько была безмятежна и глупа. И кого она надеялась обмануть, скрыть правду о тайном романе? У Рудольфуса везде глаза и уши. Странно, что он раньше не узнал ничего. — Как ты это объяснишь? — спросил будничным, спокойным голосом сэр Лестрейндж. Луна подумала, лучше бы он кричал и проклинал ее, а не говорил так спокойно. Почему-то ледяное спокойствие Рудольфуса вселяло ужас. — Я люблю его, — тихо прошептала Полумна. Она, понимая, что обман раскрыт, растеряла последние крупицы страха. Рудольфус неожиданно улыбнулся, сделав несколько шагов к невесте. Полумна начала отступать, пока не уперлась спиной в ствол раскидистого дерева. Когда Лестрейндж протянул к ней руки, ей показалось, что Рудольфус одним резким движением свернет ей шею. Но сэр Лестрейндж только дотронулся холодными длинными пальцами до ее щек, после чего опустил руки на ее плечи. Луна замерла, не в силах пошевелиться. Она была в ловушке и не имела шанса выбраться из нее. Рудольфус коршуном нависал над ней. Взгляд его зеленых, словно весенняя трава, глаз острым мечом пронзал ей душу. Полумна, ощущая панику, в ужасе огляделась и, набрав в грудь побольше воздуха, хотела закричать, но сэр Лестрейндж приложил палец к ее губам, покачав головой. Она была на его землях, жила в его замке, носила одежды, купленные на его деньги, она была его невестой. Рудольфус обладал ею почти полностью, только ее сердце не принадлежало ему. Наверное, этот факт его разгневал. — Ты думаешь, что любишь, — тихо проговорил сэр Лестрейндж. — В ранней юности такое случается, но потом это проходит. — Прошу, отпустите меня, я не смогу стать вашей женой, — все еще не оставляя надежду, прошептала Полумна, глядя широко распахнутыми глазами в глаза влиятельного жениха. Она верила, что Рудольфус может расторгнуть контракт. — Увы, даже мне это не по силам. Родовая магия — штука довольно мощная. Тем более свою часть сделки я выполнил, осталась твоя часть, — вкрадчиво проговорил сэр Лестрейндж. Полумна побледнела. Она надеялась, что Рудольфус сможет расторгнуть контракт. — Впрочем, если тебя так пугает брак со мной, есть одно решение… Полумна вздрогнула, во все глаза глядя на жениха. Она подалась вперед, желая поскорее услышать, как разорвать контракт, но Рудольфус не торопился. Он неожиданно усмехнулся, наклонился к ней и тихо проговорил: — Смерть. — Луна дернулась, как от удара и резко отпрянула от жениха, стукнувшись затылком о ствол дерева. Она вновь задрожала от страха, понимая, к чему клонит Лестрейндж. — Помни, что любая измена ведет к смерти, и невыполнение своей части сделки тоже ведет к смерти, — промолвил Рудольфус. — Так что выкинь из головы глупости про любовь, иначе это тебя погубит, — с явной угрозой в голосе проговорил Лестрейндж. Затем произошло то, чего Луна меньше всего ожидала. Рудольфус скользнул руками вниз, бережно обнял ее дрожащий стан, а после, наклонившись, впился грубым требовательным поцелуем в дрожащие губы юной невесты. Полумна жалко пискнула от неожиданности, упираясь руками в плечи Рудольфуса, но тот и не думал ее отпускать, вместо этого он запустил пальцы в ее волосы, собранные в пучок, и углубил поцелуй. Луна покраснела, вспомнив тот поцелуй. И как назло губы начало жечь огнем, словно напоминание о нем. Полумна дотронулась рукой до своих губ и вздохнула, чувствуя небывалое смущение. Никто и никогда не целовал ее так, как Рудольфус. Зло, грубо, требовательно, словно она была полностью в его власти. Рольф же целовал осторожно, трепетно и нежно, словно она была эфемерной и могла в любой момент исчезнуть. Полумна на мгновение прикрыла глаза, пытаясь побороть тошноту. От нервного напряжения и недосыпа ее нещадно мутило, да и туго затянутый корсет не располагал к хорошему самочувствию. Рольф… Зачем она о нем подумала? Сколько она пыталась забыть, сколько пыталась выкинуть из головы, но его образ упрямо преследовал ее. Она просыпалась с мыслями о нем и засыпала, думая о нем. Где он сейчас? С кем? Помнит ли Рольф о ней? Пытается ли найти выход? Луна открыла глаза и едва не вскрикнула от неожиданности. За ее спиной в тёмных парадных одеждах стоял Магнус. Его наряд был слишком мрачен для торжества, но Луне казалось, что юноша таким способом пытается выразить протест, или же выделиться. Возможно, ему просто плевать на то, в каком костюме идти на праздник. Он вообще одевался небрежно и простовато. Очень редко носил мантии и традиционную для чистокровных волшебников одежду. Полумна увидела его в отражении зеркала, вскочила на ноги и обернулась. Магнус не шелохнулся, он с пугающим равнодушием смотрел в ее лицо, словно принимая какое-то важное решение. — Я вижу, мой папенька решил нарядить тебя подобно кукле, — хмыкнул Магнус, оглядывая свадебное платье с пышными юбками и вышивкой на корсете. Он бесстыдно ее разглядывал, его изучающий взгляд скользнул по тонкой шее, выпирающим ключицам и остановился на вырезе платья. — Идеальный погребальный саван, — заключил он, заставив Луну вздрогнуть. Заметив это, Магнус растянул губы в ехидной усмешке. — Рассказать, что тебя ждет? — спросил он с торжеством во взгляде зеленых глаз. — Что же? — напряженно проговорила Луна, делая шаг назад, чтобы увеличить расстояние между ними. Этот человек не внушал доверия, впрочем, как и вся семья Рудольфуса. — Пока ты ему интересна, он будет одаривать тебя, но полюбить не сможет, отец не умеет этого. Он вообще никого не любит, даже себя, — начал тихо говорить Магнус. — Как ты? — не удержалась Полумна, и тут же поругала себя за глупость. Но тот только улыбнулся, хотя эта улыбка не выражала радости, поскольку напоминала маску. — Как я. Так уж вышло, что я слишком на него похож, к разочарованию отца, разумеется, — с такой же улыбочкой отозвался Магнус. — Но я продолжу… Пока ты ему интересна, жизнь твоя будет сносной, но, когда вещь надоедает, она отправляется в урну или же в дальний ящик. Стоит заметить, что это не самый печальный вариант, — лекторским тоном говорил Магнус, глядя в глаза будущей мачехи. — Не дай Мерлин ты его полюбишь, последствия этого неосмотрительного поступка будут фатальными. Так уж вышло, что те, кто хоть как-то любил моего папеньку, обречены на мучения, после которых даже ад не особо страшен… — Полумна нахмурилась, она вообще сомневалась, что сможет когда-либо полюбить мужа. Они слишком разные. Да и зачем ей Лестрейндж, когда есть Рольф? Магнус тем временем продолжил речь: — За свою жизнь отец погубил много женщин: и чистокровных, и не особо. Их объединяло лишь одно — искренняя любовь к моему отцу, которую он не оценил. Ты уже знакома с Элизабет? — спросил Магнус. Луна кивнула, вспоминая измученную худенькую женщину, которая выглядела старше своих лет. У нее были длинные, некогда золотистые волосы с большим количеством седины, худое лицо было иссушено и измучено, а взгляд синих глаз не выражал абсолютно ничего. Полумна встретилась с Элизабет, гуляя по саду в компании Мадлены. Там же в это время гуляла Шарлотта со своей матерью, приехавшей навестить дочь. — Она натерпелась от него еще до октября восемьдесят первого года. А после ее жизнь и вовсе превратилась в ад: ее заключили в Азкабан за пособничество Пожирателям Смерти. На допросах бедную двадцатилетнюю девчонку жестоко пытали и издевались над ней, а после замуровали в тюрьме с отпетыми ублюдками. Да, она вышла оттуда спустя шесть лет, но время было упущено, а красота потеряна. И вот теперь, когда бедняжка настрадалась, прошла через огонь, воду и медные трубы, мой отец вместо того, чтобы наградить ее тем, о чем Лиза так мечтала, то есть браком, берет в жены другую, — с улыбкой на губах изрек Магнус. Ему нравилось наблюдать за тем, как бледнеет Луна, как на ее лице проступает неописуемый ужас. — А твоя мать? — зачем-то спросила Полумна. Она, познакомившись с Элизабет, некоторое время думала, что мисс Баркер является матерью и Магнусу, но Лаура развеяла предположения Полумны, хотя ничего и не объяснила. — Мертва, — заключил Хоулп, даже не изменившись в лице. Хотя всего на миг в его обычно ледяных глазах промелькнуло большое чувство. — И погибла она по его вине. — Эта фраза была сказана очень тихо. Магнус замолчал примерно на минуту, глядя поверх головы Полумны.Он, кажется, смотрел сквозь пространство и время и видел вместо нее кого-то другого. Удивительно, но в эту минуту с него окончательно слетела ледяная маска презрения, фальши и сумасшедшего веселья. Луна увидела перед собой обыкновенного человека, который в детстве потерял самое ценное, что может быть у ребенка. Мать. Полумна догадывалась, что испытывал будущий пасынок. Она сама прошла через это. Всего на секунду она почувствовала странную духовную близость с этим человеком. Всего на секунду. Но Магнус пришел в себя. На его лицо вернулась привычная отталкивающая маска презрения. Взгляд снова стал холодным, а не задумчивым и добрым. Хоулп заснул руку в карман черного пиджака и вытащил оттуда пузырек из темного стекла. В нем была какая-то жидкость. — Это мой подарок к свадьбе, — проговорил он насмешливым голосом. — Моя разработка… — С этими словами Магнус поставил склянку на тумбочку. — Что это? — спросила Луна, нахмурившись. — Яд, который вызывает безболезненную смерть, это единственное, чем я могу помочь тебе. Даровать избавление и покой. — Магнус развернулся и ушел, хлопнув дверью напоследок. Полумна медленно перевела взгляд с двери на тумбочку, на которой стоял подарок. Она, находясь в каком-то странном дурмане, протянула руку к склянке и хотела ее взять, но неожиданно дверь распахнулась, и в покои вошла Мадлена. — Госпожа, к церемонии все готово, она вот-вот начнется, — проговорила служанка. Луна нервно кивнула и быстро убрала пузырек с ядом в шкатулку.***
Часовня, в которой должно было состояться бракосочетание, располагалась на территории поместья, на небольшом расстоянии от замка. Туда вместе с подружками невесты Полумна отправилась на величественной карете, щедро отделанной золотом. Она сидела у окна рядом с хмурым отцом, облаченным в бежевые выходные одежды. Мистеру Лавгуду тоже не особо нравилось это мероприятие, и не только из-за перспективы породниться с убийцами и Пожирателями Смерти. Ксенофилиус также вынужден был соблюдать правила чужой игры. Он был облачен в бежевые брюки, бежевый сюртук и такого же цвета мантию. Все бы ничего, одежды сидели на нем как влитые, но казались ему жутко неудобными. Три подружки невесты расположились на сидении напротив. Пэнси Паркинсон с улыбкой о чем-то переговаривалась с Асторией Гринграсс, которой этой весной исполнилось тринадцать, и она только-только начала выезжать в свет. Девочка ерзала от нетерпения, то и дело косилась на Полумну, разглядывая ее, как какую-то диковинку. Полумна, глядя на Асторию, сама наполнялась теплом и спокойствием. Астория, в отличие от ее старшей сестры, казалась маленьким ангелочком, лучиком солнца в темном царстве. Дафну же Полумна ассоциировала с лунным светом. Хоть сестры Гринграсс были очень похожи внешне, различия все же были. Начиная от оттенка волос, заканчивая характером. Дафна не выражала счастья, радости и безмятежности. Черты ее были холодными, хотя и прекрасными. Она была высока и статна, а глаза ее напоминали две льдинки. И если Астории шло белое платье с кружевами, то на Дафне оно почему-то казалось неуместным. Карета остановилась. Старшая из сестер выглянула в окошечко и произнесла: — Мы прибыли. — От звука ее высокого и резкого голоса Полумна вздрогнула. Охранник тем временем открыл дверцу кареты, и Дафна самая первая выбралась из нее, проигнорировав руку охранника, стремящегося помочь. Когда прибывшие вышли из кареты, их взорам открылась величественная часовня, построенная в готическом стиле. Полумна поморщилась. Она не сомневалась, что часовня будет такой же мрачной, как и замок. Процессия остановилась перед крыльцом. — О, наконец-то вы прибыли, — промолвила вышедшая на крыльцо Амелия Лестрейндж, облаченная в красивое платье из ярко-синего атласа. В ее иссиня-черных волосах сверкала сапфирами серебряная тиара. — Надеюсь, вы смогли усмирить волнение? — спросила она, подмигнув Полумне. — Помню свою свадьбу… Накануне я не могла уснуть всю ночь, боялась, что что-то пойдет не так, и Рабастан отменит бракосочетание… — вдохновленно говорила леди Амелия, улыбаясь. — Я пытался, но увы… — Из часовни вышел Рабастан Лестрейндж и подошел к жене. — Ты так вцепилась в меня своими коготками, что у меня не осталось ни малейшего шанса на спасение. — Лестрейндж взял жену за руку и поцеловал ее ладонь. Амелия улыбнулась. — Ты бы никуда от меня не делся, — улыбнулась леди Амелия. — Я в этом не сомневаюсь, — произнес Рабастан. — Ты же полюбила меня. — Нет, мне больше приглянулся твой счет в банке, — отмахнулась Амелия и коротко рассмеялась. Луна улыбнулась Лестрейнджам. — Мой брат сходит с ума от ожидания, почему бы не начать раньше? — едва слышно проговорил Рабастан, подавшись вперед и проникновенно глядя в глаза Полумны, которая чуть ли не икала от страха и волнения. Рабастан переглянулся с женой, о чем-то безмолвно договариваясь с ней, и супруги вошли в часовню, чтобы, очевидно, сообщить о приезде Полумны и ее свиты. — Не переживай, я всегда буду рядом, — тихо проговорил Ксенофилиус, наклонившись к дочери. Та натянуто улыбнулась отцу, хотя в ее светлых глазах уже собирались слезы, а накрашенные розовым блеском губы дрожали. Мистер Лавгуд, вздохнув, закрыл лицо дочери фатой, отделанной по краям жемчугом и кружевами. Он некоторое время любовался ею, не в силах оторвать взгляд от единственного ребенка. О, Ксенофилиус многое бы отдал, чтобы его девочка была счастлива, он бы душу продал дьяволу, мир перевернул бы, но сделал бы дочь счастливой. Но, к сожалению, по ряду причин он даже нежеланному браку дочери помешать не смог. Какой после этого из Ксенофилиуса отец? Ужасный, просто ужасный. Даже Рудольфус справляется с ролью отца лучше, хотя ему явно не достает опыта в общении с детьми. Да и не знает он своих детей хорошо, но старается это исправить. Ксенофилиус видел, каким взглядом смотрела на сэра Лестрейнджа его дочь, Шарлотта. Со смесью трепета, восторга и восхищения, словно отец — центр вселенной. Из мрачных раздумий Ксенофилиуса вырвали звуки свадебного марша, доносившиеся из церкви. Должно быть, все готово к церемонии. Как раз в этот момент появившиеся невесть откуда домовые эльфы вручили подружкам невесты большие корзины с лепестками белых и красных роз. Дафна Гринграсс, все так же сохраняя ледяное спокойствие, протянула Полумне большой букет невесты. Луна приняла его, пытаясь сохранить остатки спокойствия и не сбежать из этого театра абсурда. Из-за волнения и дурноты Полумна не заметила косых, полных злости и горечи взглядов Дафны, которая, как и юная невеста, горела в персональном аду от осознания, что она никогда не сможет быть с возлюбленным. Мисс Гринграсс, чувствуя горечь, чтобы хоть как-то отвлечься, подошла к младшей сестре и начала поправлять светлые локоны Астории, впервые участвовавшей в столь масштабном мероприятии. — Пора, — едва слышно промолвила Пэнси Паркинсон. Подружки невесты переглянулись между собой и, заняв позиции, подошли к двустворчатым, украшенным серебряными драконами, дверям. Невеста и ее отец последовали их примеру. Полумна обреченно посмотрела в голубое небо, неуместно яркое и прекрасное. Раньше ей казалось, что в этот день должно померкнуть солнце. Но оно по-прежнему светило, радуя людей теплом. — Все будет хорошо, — словно убеждая самого себя, промолвил Ксенофилиус Лавгуд, когда Луна обвила рукой его локоть. …Наконец, когда волнение достигло апогея, двери распахнулись, впуская в богато обставленную часовню процессию. Первой в зал впорхнула тринадцатилетняя Астория, больше похожая на маленького ангелочка. Девочка, безмятежно улыбаясь, легко и непринужденно ступала по красной ковровой дорожке, бросая на пол лепестки белых роз. Следом за Асторией шла Дафна, которая хотя и улыбалась, стараясь выглядеть счастливой, была нервной и дерганой. Девушка, войдя в зал, первым делом устремила взгляд на жениха, стоящего у алтаря. К глазам тут же подступили злые слезы, которые Дафна усилием воли подавила и надменно улыбнулась, пытаясь скрыть за улыбкой разбитое сердце. Пэнси Паркинусон волнений подруги не разделяла, поскольку знала, что ее любовь взаимна. Девушка, ступая по дорожке и рассыпая лепестки красных роз, неотрывно смотрела на хозяина своего сердца, и глупая улыбка не сходила с ее губ. Драко Малфой вместе с родителями занимал места в третьем ряду. Юноша был облачен в лучший костюм из белоснежной ткани, расшитой золотой нитью. В нем он напоминал принца, сошедшего со страниц средневековой сказки. Наследник Малфоев неотрывно смотрел на Пэнси и улыбался ей так, как умел только он: едва заметно, кончиками красиво очерченных губ. Полумна шла, опираясь на руку отца, словно он был ее единственной опорой. Она с трудом сдерживала слезы, и ее мелко потряхивало от нервного перенапряжения. О, как она хотела сорваться с места и убежать из этой часовни, из замка, подальше от Рудольфуса и всей его безумной семьи. Но страх смерти не отпускал ее, он тисками сжимал ее в объятиях, не давая возможности свободно дышать. От контракта Полумну спасет только смерть. Но смерть — слишком высокая цена за свободу, не так ли? Какой бы ни была жизнь Луны, она любила ее, и, как и все люди, боялась смерти. А расстояние до алтаря тем временем стремительно сокращалось, хотя Ксенофилиус старался идти максимально медленно, словно пытался отстрочить неизбежное. Но… Чему быть, того не миновать. Процессия остановилась перед алтарем. Мистер Лавгуд держал дочь за руку и сверлил взглядом, полным неприязни, Рудольфуса, который, как обычно, сохранял невозмутимое спокойствие. «Интересно, какое успокоительное он пьет? Я бы не отказалась от стаканчика», — промелькнула в голове у Луны странная мысль. Тут же послышался тихий кашель. Луна повернула голову и увидела, как Сигнус, сидящий вместе с Повелителем и матерью, в первом ряду, приложив изящную кисть ко рту, пытается замаскировать кашлем смех. Видимо, он прочитал ее последнюю мысль, и она его развеселила. Темный Лорд, изменившийся за последний год, неодобрительно покосился на наследника, после чего по залу разнесся его властный голос: — Начинайте. Гости заняли свои места. Рудольфус и Полумна, взявшись за руки, встали напротив волшебника, который должен был засвидетельствовать заключение брака. Ксенофилиус Лавгуд, незаметно прихрамывая, занял свое место в зале. Полумна, дрожа от охвативших ее эмоций, в немом ужасе таращилась на серебряные пуговицы зеленого сюртука жениха, словно они придавали ей сил. Она с трудом сдерживала истеричный смех и рвущиеся наружу слезы, что казалась абсолютно невменяемой. То и дело лицо ее, скрытое белой фатой, кривилось от подступающих рыданий, но никто, кроме Рудолфьуса, не видел этих пугающих изменений. Полумна, словно через плотный слой ваты, слышала речь чиновника и первые слова клятвы. Не хотелось верить, что это конец. Нет, этого просто не может произойти. Не может. «Сейчас спросят, есть ли те, кто против брака», — подумала Луна, и едва заметный огонек надежды вспыхнул в ее сердце. В мечтах девушка представила, как после вопроса чиновника о несогласных с браком двери в часовню резко раскрываются, и в зал входит Рольф Саламандер… Полумна устремила взгляд на двери часовни, но ничего не произошло. Надежда в сердце несчастной невесты погасла. — Мисс, вы меня слышите? Мисс. — Полумна вздрогнула и с удивлением посмотрела на волшебника. Он, кажется, долго не мог до нее достучаться. Луна посмотрела на жениха, потом на гостей, которые сидели с удивленными лицами, некоторые даже переговаривались. — Что? — глухо спросила Луна плохо слушающимся языком. — Согласны ли вы стать женой сэра Рудольфуса Сильвия Магнуса Лестрейнджа? — пытливо спросил чиновник, глядя на невесту со смесью сочувствия и жалости. Полумна шумно вдохнула, словно ей резко перестало хватать воздуха. Она пошатнулась, но Рудольфус тут же довольно бережно придержал ее за талию. — Заканчивай быстрее церемонию, пока она не лишилась чувств, — попросил сэр Лестрейндж, бросив на чиновника неописуемый взгляд. — Полумна. — Рудольфус посмотрел в перепуганные и затравленные глаза невесты, и по этому взгляду Луна поняла — лучше согласиться. Отказ слишком дорого ей обойдется. — Я согласна, — прошептала Полумна, находясь в полуобморочном состоянии. — Властью, данной мне, объявляю вас мужем и женой перед магией и законом, — проговорил чиновник, внося записи в какой-то бланк. Затем он протянул перо Рудольфусу. Сэр Лестрейндж взял его, промокнул в чернильнице и быстро расписался на бланке. После настала очередь Полумны. Она, ощущая слабость и желая поскорее отделаться от всех формальностей и прекратить этот абсурд, быстро расписалась на бланке, даже не взглянув на надписи, сделанные мелким шрифтом на пергаменте. — Можете поцеловать жену, сэр Лестрейндж, — будничным тоном произнес волшебник. Полумна замерла, понимая, что ловушка захлопнулась, и теперь пути назад точно нет. Раньше у нее хотя бы была призрачная надежда, иллюзия, что возможен хороший исход. Теперь же не осталось и этого. Рудольфус откинул с лица юной жены фату и, наклонившись к ней, поцеловал, но не так, как тогда, в саду. Тот поцелуй был требовательным и властным, этот же сухим и официальным, соответствующим приличиям. После поцелуя замелькали вспышки фотокамер, и многочисленные гости встали со своих мест, подняв шум. Рудольфус отстранился от Полумны и посмотрел в ее глаза, полные непролитых слез. Мужчина поджал губы, но ничего не сказал, хотя и всем сердцем ненавидел проявления слабости. Полумна едва различимо всхлипнула, слушая оглушительные поздравления, сыпавшиеся со всех сторон, на которые Рудольфус с улыбкой отвечал. Полумна Лавгуд, точнее, теперь уже Лестрейндж с ощутимой горечью во рту наблюдала за царящим вокруг весельем. Все радовались, все праздновали. У всех был бал, а у Полумны похороны. Великобритания. Норд-Райдинг. Лестрейндж-холл. 14 июня 1999 года. Бальный зал Лестрейндж-холла поражал размерами и роскошью убранств. Всюду, куда доставал взор, сновали волшебники самых разных возрастов. Молодые люди налегали на вино и оказывали знаки внимания юным девушкам. Мужчины постарше, сбившись в небольшие группы, обсуждали политику, делились мнением, стоит ли покупать акции того или иного предприятия, и многие с нетерпением ждали грядущее масштабное событие этого лета — скачки. Девушки же, разместившись у столиков с деликатесами, обсуждали, стоит ли в этом сезоне надевать серебряный или же отдать предпочтение зеленому, который после победы в войне пользовался особой популярностью. Замужние дамы обсуждали последние сплетни и детей. — Вы поглядите, какая она бледная. — И не говорите, мадам Мальсибер, бедняжка с трудом на ногах стоит. — И куда смотрит сэр Лестрейндж? Его юная жена скоро чувств лишится, а он продолжает над ней издеваться, — слышала Полумна тихие шепотки за спиной. Девушка неспешно ступала по залу, держа за руку Рудольфуса, словно так и должно быть. С начала пышного бала в родовом замке Лестрейнджей прошло несколько часов, но Луна уже чувствовала себя так, словно вытерпела все муки ада. Чего стоило знакомство с Ближним Кругом, с людьми, чьи имена боялись произносить даже шепотом. Но новоиспеченная леди Лестрейндж с достоинством прошла эта испытание. У нее просто не было другого выхода. Теперь же Полумна преодолевала новую преграду: старалась сохранить спокойствие, слушая шепотки за спиной и ловя сочувствующие взгляды. Непонятно, почему, но это ее очень сильно разозлило, и леди Лестрейндж держалась назло всем. — Рудольфус, леди Полумна, — послышался высокий и сильный голос, когда новоиспеченные супруги совершали очередной обход гостей. Рудольфус, услышав голос Повелителя, склонился в почтительном поклоне, Полумна же опустилась в грациозном реверансе, боясь поднять взгляд на царственную пару. К Лестрейнджам неспешно приблизились Темный Лорд Волдеморт в компании леди Беллатрикс, которая с королевским достоинством шла рядом с правителем, обвив его локоть рукой. — Я могу поздравить тебя, Рудольфус? — спросил Волдеморт, остановившись напротив хозяина торжества. — Ты ненадолго задержался в женихах. — Да, теперь я должна Антонину двух драконов, — улыбнулась леди Беллатрикс. Полумна вздрогнула от ее спокойного и уверенного голоса. Да, она за последние дни часто видела Миледи, но еще никак не могла привыкнуть к ее присутствию. Все же страх перед некоторыми личностями никогда не отступит. Полумна украдкой посмотрела на Миледи и подметила про себя, что в Беллатрикс нет и следа от того беспощадного бойца, который сеял смерть в Битве за Хогвартс. Но по напряжению, сквозившему в глазах Беллатрикс, Полумна видела, что зверь дремлет в ее теле и готов в любой момент пробудиться. — Двух драконов? — удивленно переспросил Рудольфус у бывшей жены. Миледи кивнула. — Зачем они ему? — Понятия не имею. Он сказал, что одного из них подарит Ивану, — ухмыльнулась леди Беллатрикс. — Рудольфус, в этот знаменательный день я преподнес тебе в дар двух пегасов. Когда-то ты очень любил верховую езду, — произнес светским голосом Темный Лорд. — Кроме того, в родовую библиотеку Лестрейнджей были переданы три книги по Ритуальной магии из моей личной библиотеки. — Милорд, благодарю вас за столь щедрые дары, но, право, не стоило, — почтительным тоном проговорил Рудольфус. Полумна про себя удивилась столь резкой перемене в поведении мужа. Рядом с Повелителем сэр Лестрейндж казался глупым мальчишкой, который с восторгом смотрит на некое божество. Она слышала, что глазах многих Пожирателей Смерти Темный Лорд — и есть Бог. — Не стоит благодарности, Рудольфус. Прими эти подарки в знак благодарности за… верную службу, — с заминкой сказал Волдеморт, и Луна заметила, как правитель на мгновение накрыл ладонь Беллатрикс своей. Всего на мгновение, но этого жеста было вполне достаточно, чтобы понять, что даже у Темного Лорда есть слабость. — Полумна, я приготовила тебе подарок. Так сказать от прошлой леди Лестрейндж нынешней, — произнесла Беллатрикс и улыбнулась. — Только я оставила его в салоне. Рудольфус, ты не против, если я украду на мгновение твою жену? Обещаю вернуть до брачной ночи. — Беллатрикс подмигнула Рудольфусу, и тот кивнул. Полумна же переводила удивленный взгляд с мужа на его бывшую жену, не понимая, что происходит. Ее мало радовала перспектива куда-то идти вместе с Миледи, что уж скрывать, она ее боялась. Но мнения Луны никто спрашивать не собирался. Беллатрикс взяла ее под руку, словно они были лучшими подругами, и увлекла прочь из бального зала. — Прежде всего — поздравляю, — отбросив в сторону маску радости и веселья, произнесла Миледи, идя по хорошо освещённым коридорам Лестрейндж-холла. — Но позволь дать тебе напутствие. — Беллатрикс резко остановилась и смерила Полумну строгим взглядом. — Постарайся стать Рудольфусу хорошей женой. Я уверена, что ты нравишься ему, иначе бы он и не взглянул в твою сторону. Я слишком хорошо знаю Руди, — усмехнулась Беллатрикс. — Он заслуживает счастья, как никто другой. Если ты оправдаешь его доверие, то твоя жизнь обернется сказкой. Если нет — настоящим кошмаром. — Луна со смятением смотрела в лицо Беллатрикс, и смысл ее слов понемногу доходил до нее. Почему-то из всей речи Миледи особенно сильно в память въелись последние слова. — Полагаю, тебе интересно, что именно я хочу тебе подарить? — спросила Беллатрикс с насмешкой в голосе. Луна неопределенно мотнула головой. — Ты вообще говорить умеешь? Мне кажется, что на тебе Империус. Все симптомы — налицо, — хмыкнула Миледи и коротко рассмеялась, посчитав, видимо, свою шутку забавной. — Я просто польщена вашим вниманием, — нашлась Полумна, вспоминая вежливую фразочку, вбитую в голову учителями. — А ты быстро учишься, может, и выйдет из тебя что-то грандиозное, — протянула Беллатрикс, прищурив темно-карие глаза, подведенные черной подводкой. В следующий миг она достала из складок темно-бордового платья, украшенного многочисленными мелкими рубинами, маленький флакончик из бесцветного стекла, в котором находилась какая-то маслянистая жидкость. Луна отшатнулась от Беллатрикс. Ей мгновенно вспомнился подарок Магнуса. Пасынок был столь добр, подарив мачехе яд. Яд! И Беллатрикс, судя по всему, собирается пойти тем же путем. За что же они ее так возненавидеть-то успели? — Не переживай, — улыбнулась Беллатрикс, увидев замешательство на лице Луны. — Это не яд. Это специальное зелье… для особых случаев. — Она взяла Луну за руку и вложила флакончик ей в ладонь. Полумна тупо уставилось на него, не совсем понимая, к чему клонит Миледи. — Я не понимаю, — потерянно пробормотала Луна, посмотрев чистыми серыми глазами в глаза Беллатрикс, а та только покачала головой. — Брачная ночь не всегда вызывает радость, а если ты боишься партнера — это принесёт некоторые проблемы… Зелье снимет напряжение и слегка расслабит. Три капли на стакан воды, — проговорила Беллатрикс и, ухмыльнувшись опешившей Полумне, поспешила скрыться в одном из коридоров. Луна некоторое время тупо смотрела вслед Миледи, обдумывая услышанное. Она перевела взгляд на флакончик в своих руках и вздохнула. Да, у нее впереди брачная ночь в объятиях Рудольфуса. И, признаться, этот факт вызывал в душе Полумны волну ужаса и паники. Еще и условия контракта. Родить сына. А для того, чтобы родить, нужно хотя бы раз переспать с мужем… Полумна зажмурилась и покачала головой в тщетной надежде, что все происходящее ей просто снится, но нет. Реальность была жестока. Вздохнув, Полумна спрятала флакончик в вырезе платья и поспешила покинуть коридор. Она вошла в бальный зал и подошла к столику с напитками. После разговора с Беллатрикс у нее во рту пересохло и захотелось утолить жажду. Разумеется, ее уединение тут же нарушили. — Поздравляю со свадьбой. — Луна дернулась, едва не уронив бокал шампанского, который только-только взяла со столика. Рядом с ней стоял Магнус Хоулп. Юноша все еще был облачен в черные одежды и выглядел мрачным и уставшим. — Вы меня уже поздравили, — сухо проговорила Луна, чувствуя исходящую от этого человека неприязнь. — И подарок ваш мне очень понравился, — с сарказмом протянула она, глядя в зеленые глаза пасынка. — Я рад, что смог угодить вам, леди Лестрейндж, — издевательски проговорил Магнус, выделяя последнее словосочетание. От обращения «леди Лестрейндж» Полумну передернуло, и Хоулп улыбнулся. — Надеюсь, ты воспользуешься подарком. — За что ты меня ненавидишь? — спросила Полумна, прищурив глаза. Магнус ничего не ответил. Он взял со столика бокал белого вина и слегка пригубил его. — Почему некоторым людям все дается так легко? — задал он риторический вопрос. — Ты никто, ничего из себя не представляешь, ничего не умеешь и не знаешь, но тем не менее ты прорвалась на самую вершину… — говорил Магнус едва слышно, глядя Полумне в глаза. Каждое его слово было пропитано леденящей душу злобой и ненавистью, а взгляд сверкал яростью. На мгновение Луне показалось, что он убьет ее. И даже большое скопление людей не остановит расправу. — Я годами пытался стать лучше, совершенствовал навыки, поглощал и усваивал огромные пласты информации, но что в итоге? Полумна молчала, не понимая, к чему клонит Магнус. Только теперь она поняла, что он сильно пьян и не контролирует свои мысли и речь. Обычно Магнус не отличался словоохотливостью. — Появилась ты и все испортила. Отец непонятно почему выбрал тебя в жены, вновь отодвинул на задний план меня и мою сестру и ради чего? Ради призрачной возможности родить новых детей, чистокровных ублюдков, которые, как он думает, станут достойными Лестрейнджами, вроде засранца Сильвия и безмозглого Асентуса… — Магнус, что за речи? Как ты смеешь говорить подобное в моем доме, моей жене? — раздался за спинами собеседников ледяной и вкрадчивый голос Рудольфуса. Тот даже не изменился в лице, только зло усмехнулся и посмотрел на отца исподлобья. — Добрый вечер, папа, — прошептал он, выделив последнее слово. Обычно Магнус не называл Рудольфуса отцом, но не в этот раз. Очевидно, алкоголь смел последние границы, сдерживающие его. — Вы, как обычно, не пригласили меня на семейный праздник, но я пришел без приглашения. — Магнус сделал несколько шагов к отцу. Луна осмотрелась, к счастью, никто пока не замечал «милую» беседу отца и сына. Рудольфус сверлил сына презрительным взглядом, и Полумна удивилась, как отец может так смотреть на своего ребенка. — Думаю, тебе стоит покинуть торжество, — резко произнес сэр Лестрейндж. Магнус на мгновение прикрыл глаза и пошатнулся, но никто не поспешил придержать его под руку, чтобы юноша не упал. — Как пожелаете, — прошипел себе под нос Магнус и, осушив бокал вина, поставил его на столик. — Поздравляю со свадьбой, — проговорил он, проходя мимо отца. Рудольфус сверлил его гневным взглядом, сжимая челюсти так, что у него скулы сводило, но, кроме этого, ничто не выдавало его гнева. — Надеюсь, к жене вы будете относиться лучше, чем к моей матери, — бросил напоследок Магнус и быстрым шагом покинул бальный зал. Полумна, нахмурившись, смотрела вслед Магнусу, и его слова набатом звучали в ее голове. «Надеюсь, к жене вы будете относиться лучше, чем к моей матери»… К чему вел Магнус? Почему он именно это сказал? Вопросов была масса, а ответов ноль. — Что он успел тебе наговорить? — подойдя почти вплотную к юной жене, спросил Рудольфус, глядя с беспокойством в ее лицо. Луна пожала плечами и хотела уже отойти от мужа, но тот схватил ее за руку и сжал ее. Девушка испуганно посмотрела на мужа. — Он угрожал? Если так, то Магнус никогда больше не перешагнет порог замка… — Нет, сэр, он поздравил меня, — возразила Луна испуганно. Она успела понять, что Рудольфус по какой-то причине питает к единственному сыну лютую ненависть и удивлялась, как можно столь свирепо ненавидеть родное дитя? Должно быть, Магнус совершил что-то гнусное, раз его презирает и избегает почти вся семья. — Не лги мне, — произнес сэр Лестрейндж с нажимом. Луна нервно улыбнулась, на них начали с любопытством поглядывать гости. Замужние дамы тут же начали тихо шушукаться между собой и качать головами, глядя на Полумну почти с жалостью. — Я не лгу, — набравшись смелости, изрекла она. В этот момент, как нельзя кстати, заиграла мелодия вальса. Рудольфус несколько раз глубоко вздохнул, загоняя отголоски бешенства и волнения в глубины души. Он протянул Луне руку и ухмыльнулся. — Позволь загладить вину танцем? — спросил он. Полумна вздохнула. За прошедший вечер они станцевали бесконечное количество самых разных танцев, но Рудольфус почему-то не уставал и не хотел хотя бы на мгновение оставить жену в одиночестве. Понимая, что отказывать сэру Лестрейнджу невежливо, Луна натянуто улыбнулась и присела в легком реверансе, давая понять, что согласна на танец. Рудольфус поцеловал ее руку и вывел в центр зала. Чувствуя многочисленные взгляды, прикованные к ней, Полумна снова поклонилась, на этот раз соблюдая все правила, которые тщательно ей прививали учителя. Рудольфус отвесил легкий поклон и, положив руку на талию жены, закружил ее в танце. Луна по-прежнему танцевала не так уж и хорошо, но сэр Лестрейндж вел блестяще, что сглаживало неловкость и мелкие ошибки Полумны. Однако в какой-то момент Рудольфус внезапно сбился с ритма. Полумна тихо вскрикнула, когда муж наступил ей на ногу. Лестрейндж тихо шикнул на супругу и устремил взгляд куда-то в сторону. Луна, не сумев побороть любопытство, проследила за взглядом сэра Лестрейнджа и замерла, увидев, как Шарлотта Баркер, облаченная в зеленое платье из блестящего атласа, беседует с сэром Сигнусом. Шарлотта, дрожа от волнения, что-то произнесла, отчего светловолосая спутница Сигнуса побледнела и уставилась во все глаза на наследника. Сигнус же довольно ухмыльнулся и кивнул рыжеволосой девушке. Они вышли в центр зала, не обращая внимания на сотни взглядов, прикованных к ним. Полумна мысленно порадовалась, что внимание общественности переключилось на Шарлотту и наследника, иначе бы она не выдержала этого дурдома. Шарлотта присела в глубоком реверансе, расстелив юбки пышного платья по паркету. А Сигнус… Сигнус стоял, глядя на склонившуюся девушку у его ног, и на его лице застыло какое-то странное выражение. Нет, черты наследника по-прежнему были холодны, но его светлые глаза выражали триумф. Полумна внимательно посмотрела на Сигнуса. Да, с таким же выражением на лице иногда Рудольфус смотрел на нее, словно она — военный трофей. …Сигнус закружил Шарлотту в стремительном танце, который захватывал дух. Присутствующие будут помнить этот танец даже спустя многие десятилетия, поскольку именно с него начиналась история. Полумна перевела взгляд на Рудольфуса, который, пользуясь отсутствием внимания, прекратил танец и увлек жену к массивной колонне. Он, хмурясь, наблюдал за танцем дочери и крестника. Было заметно, что происходящее Лестрейнджу очень сильно не нравилось, но разве мог он прекратить вальс наследника? Разве имел право на вмешательство? Полумна снова посмотрела на слаженно танцующую, вне всяких сомнений красивую пару. Они подходили друг другу. Рыжеволосая, яркая Шарлотта, похожая на языки пламени, и черноволосый Сигнус, которого Луна невольно ассоциировала с водой. Лед и пламень, ночь и день, тьма и свет. Две противоположности, которые, несмотря на различия, хорошо смотрелись вместе. Полумна взглянула на Шарлотту и не узнала ее. Так сильно девушка в объятьях наследника не походила на высокомерную дочь Рудольфуса. На щеках мисс Баркер пылал лихорадочный румянец, она дрожала словно в горячке, глаза ее блестели, что вызывало мысли о невменяемом состоянии волшебницы. Наконец, танец закончился. Время замерло. Сигнус стоял посреди зала, по-прежнему держа мисс Баркер за руку. Он смотрел в ее глаза и словно не мог поймать связь с реальностью. Только спустя пару минут Темный Принц вздрогнул и в удивлении оглядел замерших гостей, смотрящих на него. Он мгновенно взял себя в руки, что-то тихо проговорил Шарлотте и направился к трону Темного Лорда, ставшего свидетелем этой сцены. Шарлотта же поспешила скрыться в толпе подруг, которые тут же облепили ее со всех сторон, начиная задавать вопросы и глупо хихикать. — Пожалуй, мне нужно поговорить с дочерью, — плохо слушающимся голосом проговорил Рудольфус, глядя в сторону счастливой дочери, занявшей место на софе. Рядом с девушкой разместились три подружки невесты, которые наперебой о чем-то ее расспрашивали, но Шарлотта только легкомысленно отмахивалась от них, то и дело бросая полные нежности взгляды в сторону Темного Принца, который, кажется, уже и думать забыл о танце.