***
Еще никогда до этого дня Шарлотта не чувствовала такую тоску и безысходность, словно ей на плечи взвалили непосильную ношу, и от этой ноши она никак не могла освободиться. Девушка с грустью признавала, что находится в безвыходной ситуации, и от бессилия у нее опускались руки, хотя Шарлотта всегда считала себя сильной и стойкой, такой же, как отец или леди Беллатрикс. Но на самом деле, к сожалению, Шарлотта с грустью признавала, что больше похожа на мать. Она неоднократно злилась на Элизабет за инфантильность, слабость и глупость, неспособность противостоять чувствам. Шарлотта презирала мать за эти слабости, но в глубине души, как оказалось, была больше похожа на матушку. Это открытие Шарлотте очень не нравилось, но она ничего не могла поделать. Последняя надежда угасла, толком не осветив ее путь. Сэр Лестрейндж пообещал дочери поговорить с Правителем и убедить его отменить свадьбу, но, к сожалению, его попытки не увенчались успехом. Переубедить Повелителя не получилось. Должно быть, ему сильно надоели интриги в Ближнем Круге, и через брак он решил примирить враждующие стороны. Шарлотта не очень хотела выступать залогом мира, но воля Темного Лорда — закон. Она вполне могла податься в бега, но тогда она подведет семью, станет предательницей крови, а честь семьи Шарлотта ставила намного выше себя. К тому же она выросла в мире аристократии, любила этот мир и не смогла бы так легко отказаться от всего, даже ради свободы. К тому же любовная мука продолжала изводить ее. Не в силах вынести собственную слабость, Шарлотта полнилась злобой и ядом, часто срывалась на слуг, могла повести себя недопустимо в отношении мачехи. Шарлотте нравилось видеть, что кому-то в замке так же плохо, как и ей. Леди Полумна чувствовала себя запертой в клетке птицей, а она так любила свободу. Выросшая в других условиях, где не было столь строгих рамок и законов, Луна никак не могла адаптироваться, к тому же она откровенно побаивалась мужа и деверя. Шарлотта наблюдала за ее метаниями с ехидной ухмылкой на красивых губах, наслаждаясь смятением мачехи. К сожалению, ей еще ни разу не удалось довести ее до слез, чтобы по-полной отыграться за собственную участь. Луна в этом плане оставалась непрошибаемой, еще не разу Шарлотта не видела ни слез мачехи, ни ее покрасневших глаз. Но мисс Баркер так сильно ненавидела Луну, что поклялась себе, она ее доведет. Причина такого поведения была проста и банальна: ревность. Шарлотте не нравилось, что отец, который и так вечно занят, почти позабыл о ней. И девушка, четырнадцать лет росшая без родительской ласки, отчаянно мечтала о любви. Правда, никто этого почему-то не замечал. Никто, кроме такого же одинокого Магнуса. Только в брате Шарлотта видела по-настоящему близкого человека, только он поддерживал ее в трудные минуты, а отец… отец был рядом, но бесконечно далеко. Вот и в этот знаменательный в жизни Шарлотты день Магнус сидел в кресле у окна и читал Ежедневный пророк, изредка хмурясь. — Как я выгляжу? — спросила Шарлотта, нахмурившись. Магнус оторвал взгляд от газеты и посмотрел на сестру. — Ты прекрасна, но для кого такая красота? — промолвил он, вопросительно приподняв бровь. Шарлотта молча подошла к зеркалу. Она дотронулась пальцами до золотых сережек со сверкающими изумрудами и помрачнела. Магнус мгновенно понял ее молчание. За прошедшие дни, по мере приближения дня помолвки, Шарлотта все реже и реже вспоминала об объекте обожания, видимо, понимая, что Он останется для нее несбыточной мечтой. — Он точно будет там, — тихо заметила Шарлотта, и в ее голосе отчетливо промелькнула надежда. Магнус поджал губы, поражаясь упрямству сестры. Сколько она уже страдает по Сигнусу? Год, может, два? Пора бы уже прекратить этот балаган. Но, разумеется, он не озвучил свои мысли. Шарлотта и так была в последнее время нервной, а его слова могли привести к непредсказуемым последствиям. Магнус смотрел на сестру, которая поправила прическу — аккуратно завитые в крупные локоны волосы, уложенные на одну сторону. Шарлотта была очень красива, даже ее нездоровая бледность несказанно ей шла, зеленые глаза, аккуратно подведенные черной подводкой, привлекали внимание скрытой в них печалью, а насыщенно-зеленое платье, украшенное золотой вышивкой, подчеркивало цвет ее глаз. Вот только Магнус прекрасно понимал, кто скрывается за всей этой напускной красотой. Маленькая, слабая, напуганная девочка, которую хотелось уберечь от враждебного мира. Девочка, в которой все еще жила надежда. — Магнус, как тебе Мадлена? — неожиданно спросила Шарлотта, лукаво взглянув на замершего брата. — А как она должна быть? — ответил вопросом на вопрос Магнус, сохраняя спокойствие. Шарлотта усмехнулась. — Она так на тебя смотрит, что тебе впору волноваться о собственной безопасности, — хихикнула Шарлотта. Хоулп внимательно на нее посмотрел, думая, где же он совершил ошибку, общаясь с Мадленой, раз сестра заметила их внимание друг к другу. Интересно, кто-нибудь еще заметил? — Мы просто несколько раз поговорили, — уклончиво промолвил он, откладывая в сторону газету. — Конечно-конечно, — согласно закивала Шарлотта, но ее глаза все еще лукаво блестели. — Мадлена постоянно улыбается после встреч с тобой, — как бы между делом заметила она. Магнус вздохнул. Пусть лучше Шарлотта думает, что он влюблен в Мадлену, чем поймет истинное положение дел. Именно так решил Магнус, не оставляя себе времени на размышления. — Она удивительная. Я никогда не встречал таких, как она, — промолвил он максимально нежным голосом, на который был способен. Ему не впервой носить маски, скрывать истинные чувства, поэтому ложь далась ему без труда. — Я не сомневаюсь, — ответила Шарлотта. — Но она мне не нравится, Магнус. Будь с ней осторожен, — посоветовала она. — Я приму это к сведению, — ответил на автомате он, а сам размышлял, где же прокололся. Нужно сказать Мадлене, чтобы она была осторожна в чувствах и эмоциях, иначе все полетит в пропасть. Через некоторое время Шарлотта обреченно посмотрела на часы и тихо сказала: «Пора». Брат и сестра покинули комнату. Магнус довел Шарлотту до главной гостиной, в которой находился большой камин, по которому Лестрейнджи сегодня должны были переместиться в особняк Пиритсов. Уже у дверей Магнус остановился. — Удачного вечера, — промолвил он сдержанно, поглядывая в приоткрытые двери. В гостиной собрались члены семьи, готовые отправиться на торжество. Магнус же вынужден был остаться дома, поскольку находился не в том положении, чтобы появляться в высшем обществе. Впрочем, он убеждал окружающих, а в первую очередь себя, что ему плевать на это и совсем не обидно. — Спасибо, тебе тоже, — ответила Шарлотта, натянуто улыбнувшись. После этого она вошла в гостиную, а Магнус проводил ее задумчивым взглядом и поспешил прочь. Вечер был полностью свободным, можно закрепить успех. Шарлотта переступила порог гостиной и замерла на мгновение, когда взгляды отца и дяди устремились к ней. Девушка расправила плечи и вымученно улыбнулась. Конечно, она могла скрывать чувства за масками, но предпочитала не делать этого. — Ты прекрасна, Шарлотта, затмишь всех на балу, — сделал комплимент Рабастан, который сидел в кресле перед камином в парадных одеждах и уже потягивал из стакана алкоголь. — Конечно, она же главная героиня праздника, — услужливо напомнила Амелия то, что Шарлотта пыталась всеми силами забыть. Девушка раздраженно на нее посмотрела, но Амелия, кажется, даже не пыталась ее уколоть. — С вашей красотой мне никогда не сравниться, леди Амелия, — вежливо ответила Шарлотта, по-прежнему улыбаясь. Она хотела, чтобы хотя бы дома можно было не притворяться, но проклятые приличия не оставляли ей выбора. Шарлотта посмотрела на отца, стоящего у окна. Он задумчиво глядел на дочь, покуривая сигару. — Не переживай, Шарлотта, брак, как сказала мне одна знакомая, вынужденная мера, — тихо заметил сэр Лестрейндж, и она лишь затравленно на него взглянула. Шарлотта все еще надеялась, что отец найдет выход, но тот почему-то, получив отказ от Милорда, перестал искать решение проблемы. Через некоторое время в гостиную явилась младшая чета Лестрейндж: Асентус и Лаура. Оба были мрачны. Асентус оставался все таким же холодным и далеким, а в глазах Лауры стояли слезы. Видимо, они успели поссориться по пути в гостиную. Члены семьи делали вид, что ничего не заметили, хотя Рабастан неодобрительно нахмурился. Впрочем, не ему судить сына, о его похождениях вновь слагали легенды, и оставалось только удивляться, как Амелия терпит многочисленные измены. Наверное, жизненный опыт помогал ей. Лаура жизненным опытом свекрови не обладала, поэтому пренебрежение со стороны мужа и его постоянные измены очень задевали ее, она пыталась поговорить с ним, но все было бесполезно. Асентус оставался глух к ее мольбам. — Так-так, время поджимает, а твоей спутницы все еще нет, — хохотнул Рабастан, подмигнув брату. Рудольфус криво усмехнулся, но промолчал. — Наверное, не может справиться с корсетом, что неудивительно для нее, — ехидно заметила Шарлотта, за что была награждена строгим взглядом отца. Послышался цокот каблуков по паркету, а в следующий миг в гостиную вошла юная леди Лестрейндж. Присутствующие так и замерли, глядя на необычный наряд леди Луны. Платье было нетрадиционного кроя, до щиколоток из серебристо-голубой ткани, с тонкими бретельками и легкой накидкой из полупрозрачной ткани, отливающей все тем же серебром. Волосы Луны были уложены в замысловатую косу, украшенную небольшими голубоватыми цветами. — Полумна, нам надо поговорить, — промолвил Рудольфус, затушив сигару. Он подошел к жене, осторожно взял ее за руку и вывел из гостиной. Присутствующие проводили их задумчивыми взглядами, а после переглянулись, когда дверь в гостиную закрылась. Амелия, пользуясь моментом, подошла к печальной Лауре и настойчиво отвела ее в угол. — Что между вами опять произошло? — тихо спросила она. Лаура понуро опустила голову, борясь с эмоциями. Она мельком взглянула на мужа, который в упор ее не замечал, и закусила губу, чтобы не расплакаться. — Ничего, — заикаясь, промолвила Лаура, борясь со слезами. — Ты видела статью в газете, не так ли? — мягко спросила Амелия, понимая, что невестка на грани. Она не очень хотела, чтобы созданная в глазах общества идеальная репутация ее семьи пала из-за какой-то несдержанной девчонки. Лаура кивнула и закусила губу. Пару дней назад в газете Ежедневный пророк появилась статья с фотографией, рассказывавшая о похождениях Асентуса Лестрейнджа. На снимке Асентус и какая-то девица неизвестного происхождения сидели в обнимку в каком-то ресторане. Лаура знала о том, что муж ей изменяет без зазрения совести, но терпеливо ждала, когда он одумается и нагуляется. Все ее мольбы и слова оставались без ответа. И девушка с каждым днем все сильнее впадала в отчаянье. — Это не должно тебя волновать, — уверенно проговорила Амелия. Лаура вскинула на нее затравленный взгляд. — Поверь, я знаю, о чем говорю, — горько усмехнулась женщина, взглянув в сторону Рабастана. — Будь выше этих сплетен. — Но все это правда, — возразила леди Лаура, вздохнув. — А кто об этом знает, кроме тебя? — задала риторический вопрос леди Амелия. — В конце концов эти девицы скоро уйдут, а останешься только ты. Лаура поджала губы. Она хотела верить словам свекрови, но, наученная горьким опытом, боялась вновь разочароваться. Наверное, Амелия когда-то утешала себя подобным образом. Но почему-то вокруг Рабастана все еще было полно женщин, желающих урвать частичку богатства и власти. Тем временем в коридоре Рудольфус, наложив полог тишины, уставился на молодую жену, которая сделала шаг назад из-за его серьезного взгляда. — Тебе нужно переодеться, — приказал сэр Лестрейндлж, еще раз окинув взглядом наряд супруги. Конечно, платье ей безмерно шло, подчеркивало хрупкость фигуры и женственность, но он бы предпочел, чтобы такая красота досталась только ему. Луна тупо уставилась на мужа, но почему-то не подчинилась приказу. — Почему? — спросила она тихо, глядя в глаза Рудольфусу. Тот приблизился к ней, отчего Луну прошиб холодный пот, но она решила до конца стоять на своем вопреки здравому смыслу. Иногда у нее случались приступы необъяснимой храбрости, и она могла себе позволить подобную дерзость. Рудольфусу это не особо нравилось, и он все-таки добивался своего, склоняя Луну к иному решению. — Твое платье не соответствует приличиям, оно слишком открытое и непристойное, — отчеканил сэр Лестрейндж. — Еще и без корсета. — Я хочу пойти в нем, — возразила Луна и тут же прикусила язык, злясь на собственную несдержанность. — В таком случае я запру тебя в замке, — беззлобно заметил Рудольфус. Луна нахмурилась и поджала губы. Лестрейндж смотрел на нее и усмехался, словно ему доставляла удовольствие эта ситуация. Полумна часто замечала, что порой муж будто бы испытывает ее. — Отлично, — ответила Луна. — Я останусь дома, не очень-то хочется куда-то идти. — С этими словами она двинулась прочь в сторону лестницы. Но Рудольфус в два шага преодолел разделяющее их расстояние и схватил супругу за хрупкое запястье. — Ай! — Ты. Переоденешься. Немедленно, — прошипел он вкрадчиво. Луна втянула голову в плечи, глядя снизу верх на мужа, который, кажется, злился. — Я подожду тебя здесь. Поторапливайся, — не терпящим возражений голосом добавил сэр Лестрейндж. Луна проглотила вставший в горле ком и, когда Рудольфус отпустил ее руку, поспешила прочь. Она быстро поднялась по лестнице, вызывая на ходу домового эльфа, обязанного ей прислуживать. В первый раз Луна переодевалась при помощи Мадлены, теперь же времени не было. «Будь прокляты их традиции!» — раздраженно думала Полумна, злясь на мужа и его заморочки. В первый раз она решилась сделать что-то по-своему, согласно собственным предпочтениям, но тут же встретила неодобрение в глазах мужа. Луна проклинала собственную слабость, что не смогла настоять на своем до конца. Вечно она сначала делает, а потом думает. Вот и теперь Полумна нашла в себе силы возразить, но настоять на своем не смогла. Возможно, будь она сильнее, Рудольфус бы сдался. Но Луна опасалась характера мужа. Лестрейндж был совершенно неуправляем, и она боялась его. Полумна вошла в супружескую опочивальню, изо всех сил давя желание позорно расплакаться. Она чувствовала себя не в своей тарелке, ей было жутко неуютно в этом проклятом доме, как бы она ни пыталась приспособиться. Даже собственные глупые фантазии больше не помогали отвлечься от действительности. Домовой эльф услужливо появился перед ней и склонился в поклоне. Луна скривила губы в горькой усмешке. Да, раньше ей никто не кланялся, не называл мадам или леди, но раньше она была свободна как ветер, могла решать, чем ей заниматься, что носить и как укладывать волосы. Теперь же условия диктовало общество. — Помоги мне переодеться к балу, живее, — произнесла, пытаясь унять дрожь в голосе, Луна, направляясь в гардеробную. Там она взмахом палочки включила освещение и прошла вдоль шкафов с самыми разными дорогими нарядами. Но проблема состояла в том, что ни один из них ей не нравился. Юбки слишком пышные, цвета скучные, а все корсеты тугие настолько, что в них дышать нечем. Интересно, что за садист составлял ее гардероб? Луна заметила ярко-желтое платье, ее привлек любимый цвет. Да, только он. По другим параметрам оно было таким же ужасным, как и остальные. Полумна указала на платье, домовик щелчком пальцев снял его с вешалки, и они вернулись в спальню. Там Луна облачилась в платье, проклиная пышные многослойные юбки и замысловатые кружева и ленточки на корсете. Эльф помог ей разобраться со шнуровкой, и спустя пятнадцать минут Луна была готова к вечеру. Только замысловатую косу пришлось с помощью магии уложить в низкий пучок, поскольку прическа не подходила к наряду. Проклиная все на свете, Полумна направилась в холл. У нее все еще было желание, типично детское желание, заупрямиться и остаться дома, но что-то ей подсказывало, что Рудольфуса лучше не доводить неадекватными выходками. Луна спустилась на первый этаж, огляделась и поняла, что супруг, скорее всего, вернулся в гостиную, или же отправился на торжество без нее. Вздохнув, чтобы взять себя в руки и загнать обиду в глубины души, Луна переступила порог гостиной. Рудольфус так же стоял у окна, дымил сигарой и то и дело поглядывал на часы. Лестрейнджи опаздывали. — Ну наконец-то, — выдохнул Рабастан, ухмыльнувшись. Рудольфус смерил супругу внимательным взглядом, увидел ее солнечный наряд и, побледнев, несколько раз вздохнул. — Нам пора, — сухо промолвил он, глядя на жену, затушил сигару и приблизился к Луне. Рабастан взмахом палочки отодвинул в сторону решетку и вошел в камин. Амелия взяла из горшка, стоящего на мраморной полке, летучего пороха, шагнула в камин и, примостившись рядом с мужем, четко произнесла: — Особняк Пиритсов. Графство Беркшир! Вспыхнуло зеленое пламя, и леди Амелия исчезла в нем. Их примеру последовали Асентус с Лаурой. Затем пришла очередь Шарлотты, которая с усмешкой взглянула на мачеху перед отправлением. — Молодец, Полумна, ты выбрала самое лучшее платье из всех возможных, — с ядом в голосе протянул Рудольфус, сжав ее плечо. Та поморщилась и попыталась отстраниться, но Лестрейндж проигнорировал ее попытку и потянул жену к камину. Луна, не желая испытывать дискомфорт, повиновалась. Она первой вошла в камин. Рудольфус взял горсть летучего пороха и встал рядом с ней. Сэр Лестрейндж что-то произнес на латыни, отчего перед камином появилась золотистая линия. Луна, увидев ее, мгновенно вспомнила Турнир Трех Волшебников. Похожей линией Дамблдор оградил Кубок огня от учеников младше семнадцати лет. Должно быть, и эта черта предназначена для защиты. — Особняк Пиритсов. Графство Беркшир! — четко произнес Рудольфус и кинул порох под ноги. Взметнулось ярко-зеленое пламя, так напоминавшее луч смертельной Авады. Луна инстинктивно дернулась и случайно прижалась к мужу. Перед глазами замелькали камины, и Полумна ощутила дурноту. Она зажмурилась, а в следующий миг все прекратилось. Открыв глаза, Луна вышла из большого камина, который, впрочем, уступал размерами главному камину Лестрейндж-холла. Рабастан с семьей ждали их. Амелия заботливо взмахами палочками убрала с одежд Луны и Рудольфуса сажу. Сэр Лестрейндлж кивнул ей в знак признательности, а после взял Луну за руку, и они вышли из гостиной. Шарлотта шла рядом с отцом, сжав губы в узкую полоску. Следом двинулись Рабастан с Амелией и Асентус с Лаурой. Луна поглядывала по сторонам. Интерьеры дома Пиритсов не были такими строгими и классическими, как убранство Лестрейндж-холла. В особняке Пиритсов преобладали золотые оттенки, словно хозяева пытались всеми силами подчеркнуть богатство и показную роскошь. Лестрейнджи подошли к двустворчатым дверям, распахнутым настежь. У дверей стоял домовик, одетый в белоснежную наволочку. Он поклонился гостям. — Как вас представить, господа? — услужливо осведомился эльф. — Семейство Лестрейндж, — ответил Рудольфус, даже не посмотрев на слугу. Домовик объявил об их прибытии, и Лестрейнджи вошли в бальный зал. Конечно, он был меньше главного зала Лестрейндж-холла. Все же Лестрейнджи были аристократами, чистокровная история которых насчитывала почти одиннадцать веков, они славились происхождением и богатством. Пиритсы же не были столь богаты и историю имели скромную, чего не скажешь о характере. — Рудольфус, здравствуй, — к Лестрейнджам подошел низкорослый мужчина с лысеющей головой с черными короткими волосами. Он был облачен в помпезное одеяние, состоявшее из черных брюк, белой рубашки с пышным жабо и расшитым золотом черным жилетом, который едва застегивался на круглом животе. — Здравствуй, Роберт, — сдержанно промолвил Рудольфус. Луна почувствовала, как напрягся при появлении незнакомого мужчины муж, но не понимала причины. — Я несказанно рад тебя видеть, — выделяя второе слово, промолвил Рудольфус. — А уж как я рад, представить сложно, — улыбнулся Роберт. Голос у него был чуть хриплым, с льстивой ноткой. Луна поняла, что этот человек ей очень не нравится. Во всем его облике сквозили ложь и притворство, что для высшего общества не было редкостью. — Вы немного задержались, полагаю, ваша супруга не могла выбрать подходящий наряд. — Взгляд водянистых глаз Роберта скользнул по Луне, отчего та хотела инстинктивно спрятаться за мужем. Но не смогла сдвинуться с места. — Уверяю, она здесь ни при чем, — улыбнулся, как ни в чем не бывало, Рудольфус. — Как скажете, — ответил с улыбкой Роберт. — Веселитесь, чувствуйте себя как дома. Торжественный миг приближается. — Он взглянул на бледную Шарлотту, которая смотрела на него с таким же выражением лица, что и отец. — Царственное семейство прибыло? — спросил Рудольфус, решив перевести тему. Он знал, что Пиритс не будет действовать под носом Повелителя, он слишком боится его. К тому же, если пострадает кто-то из Лестрейнджей, Милорд сотрет Пиритса и всю его семейку в порошок. Лестрейндж ни капли не доверял старому врагу, и понимал — с появлением Милорда тот вряд ли рискнет навредить кому-либо из его семьи.***
… Бал был в самом разгаре. После объявления о помолвке Шарлотта еще больше помрачнела и постоянно озиралась, желая увидеть хозяина ее сердца и души. Но он все не появлялся, и настроение девушки стремительно падало. Во время очередного танца Шарлотта с трудом сдерживалась, чтобы не оттолкнуть жениха, с которым теперь была официально помолвлена. Осталось только после основной части подписать контракт. И все, пути назад не будет. Анри Пиритс был, конечно, красив. Но это не отменяло того факта, что человеком он был малоприятным. Игрок, лжец и любитель красивых девушек. Шарлотта с трудом сдержалась, чтобы не усмехнуться. Да, идеальное описание ее брата. Но все же Магнус не был таким противным, он был неплохим человеком, а вот Пиритса с трудом можно было назвать таковым. В памяти Шарлотты все еще были живы воспоминания, когда Анри намекал ей на роль любовницы. Он был настолько ослеплен ее красотой, что захотел обладать ей, вот только девушке это не понравилось. Она с трудом сдержалась, чтобы не послать наглеца в лучших традициях Рабастана, но она же леди. Хотя мелким проклятьем Пиритса все же наградила — Анри около двух месяцев не мог свести прыщи, которые поубавили его пыл и красоту. Шарлотта сжала челюсти и едва не заскрипела зубами, почувствовав, как рука жениха опустилась ниже, чем положено, к тому же он слишком сильно сократил разделяющее их расстояние. — Помнишь, что ты сказала, когда отвергла меня? — издевательским тоном спросил Пиритс. Шарлотта поджала губы, взглянув на него со злостью. — «Я никогда не буду твоей», — передразнил он, наслаждаясь триумфом. — Но прошел год, и ты моя, — прошептал он, наклонившись к ушку Шарлотты. Она подавила желание выхватить палочку и проучить наглеца. Ох, как он ее раздражал, но будет скандал, если она покалечит недоумка в день помолвки. «Я никогда не буду твоей», — подумала она, ощущая от жениха запах алкоголя. К счастью, Пиритс снова отстранился на приемлемое расстояние. Шарлотта сделала жадный вдох свежего воздуха и, чтобы отвлечься, посмотрела по сторонам. Восторженный вскрик едва не сорвался с губ, когда она заметила у колонны рядом с Повелителем и леди Беллатрикс сэра Сигнуса. Шарлотта разочарованно поджала губы, заметив подле него дурочку Розье. Вот почему кому-то так везет? Лавиния Розье была очень красива, но не отличалась большим умом, однако она уже почти два года фаворитка наследника, а это о чем-то да говорит. Наверное, он привязан к Лавинии, раз постоянно после всех похождений возвращается к ней. Шарлотта в который раз поймала себя на мысли, что хочет быть на месте Розье, но тут же отогнала ее в сторону. Она не хотела просто так терять честь даже ради любви. Но разве возможны ее мечты? Сэр Сигнус смотрел на Шарлотту как на красивую игрушку и не более. А быть вещью в его коллекции не сильно хотелось. А надеяться на большее, на брак, глупо. Сердце Шарлотты пропустило удар, когда Сигнус повернул голову и посмотрел прямо на нее. Она оцепенела под взглядом его серых глаз и несколько раз наступила на ноги партнеру. — Прости, но мне что-то нехорошо, — проговорила Шарлотта, а после прервала танец и пересекла бальный зал, чтобы покинуть особняк. На улице тоже были накрыты столы в небольших беседках, напоминающих сказочные домики. Туда-сюда сновали люди, на поляне играли дети, облаченные в нарядные костюмы. Шарлотта несколько раз вдохнула и выдохнула, дотронувшись до покрасневших щек. Почему он на нее так действует? Да, она знала, что Сигнус будет на приеме, но все равно встреча с ним казалась неожиданностью. Сердце в груди безумно стучало, дыхание сбилось, а вся холодность и сдержанность Шарлотты полетели в пропасть. Мерлин, как же она его любит, буквально с ума сходит день ото дня. Она открыла в себе способность к сочинению стихов и вечерами писала стихотворения. Не так давно Шарлотта, поддавшись секундному порыву, вспомнив их танец на свадьбе отца, отправила одно из стихотворений Сигнусу, но тут же пожалела об этом. Зачем ему ее чувства, когда есть десятки других красивых девушек, готовых на все и без любви? Шарлотта пошла по дорожке, желая хоть немного привести мысли в порядок. Она приблизилась к небольшому декоративному озеру и, глядя на водную гладь, думала только о прекрасных глазах возлюбленного. Раздался треск, словно ветка сломалась. Шарлотта порывисто обернулась и вздрогнула, увидев, кто перед ней. — Ты меня преследуешь, — констатировала она факт, мрачно глядя на Пиритса, которого немного пошатывало от выпитого алкоголя. — Вовсе нет, крошка, — улыбнулся Анри, делая шаг в ее сторону. — Наконец-то мы остались одни, — прошептал он, окидывая фигуру невесты плотоядным взглядом и останавливаясь на декольте платья. У Шарлотты в который раз за вечер появилось желание прикрыться, хотя вырез был почти скромным. — Не приближайся, — твердо проговорила она, но Пиритс проигнорировал предупреждение, сделал несколько шагов вперед, протянул руку, а в следующий миг замер, когда ему в лицо направили волшебную палочку. …Темный Принц Сигнус прибыл на торжество в весьма скверном расположении духа. Он чувствовал, что его загнали в золотую клетку и отрезали путь к спасению. Сигнус все никак не мог привыкнуть, что ему предстоит жениться. Он вообще не думал о свадьбе, предпочитая оставаться холостяком, но увы. Повелитель выразился вполне ясно. Либо брак между правящими семьями, либо война. И непонятно, что именно так злило: свадьба с неизвестной девушкой из заморской страны, которую он знать не знает, или решение отца, ставившего власть выше семьи, выше сына. Впрочем, в этом не было ничего удивительного. В противном случае Темный Лорд не был бы Темным Лордом. Сигнусу был дорог отец, он уважал и любил его, преклонялся перед его мудростью и силой, поэтому смирился с неизбежным, понимая, что несогласие он может расценить как бунт. О том, что будет в этом случае, Сигнус предпочитал не думать. Он принял решение Темного Лорда, он женится, о чем и сказал отцу перед балом. Милорд лишь усмехнулся, словно знал, какое именно решение примет сын, когда у него не будет выбора. Этот факт безмерно раздражал. Темный Принц любил обоих родителей. Если в матери он видел слабую женщину, то отец еще с детства для него был богом. Всесильным и главным. Мать учила его восхищаться отцом и быть достойным сыном. Но по прошествии лет Сигнус с грустью понимал, что он далеко не достойный сын. Достойный сын принимает решения отца безропотно, а в душе Сигнуса теплился огонек злости. Достойный сын подчиняется воле отца, а Сигнус с трудом смог унять страсти в душе… И неизвестно, надолго ли. На балу было много людей, и Сигнус приметил несколько красивых девушек, которые, увидев его, начали виться поблизости к досаде Лавинии, которая сопровождала принца на торжество. Сигнусу было удобно с ней, он привык к Лавинии, хотя в последнее время она начинала его не на шутку раздражать. Сигнус начал замечать глупость фаворитки, с которой нельзя было о чем-то поговорить, ведь круг интересов Розье сужался до драгоценностей и модных новинок. Только одно утешало — девушка была красива, хотя ее тело уже успело надоесть за прошедшие месяцы. Сигнус посмотрел на мисс Роули, миловидную брюнетку с вздернутым тоненьким носиком. Девушка приблизилась к Правителю и его сыну вместе с братом, вроде как поздороваться. На самом деле Сигнус прекрасно понимал, что это только повод. Мисс Роули стрельнула карими глазками в сторону Повелителя, и Сигнус усмехнулся. Да, хорошо, что матушка отошла, иначе мисс Роули за такой взгляд на Темного Лорда отправилась бы к праотцам. Конкуренции леди Беллатрикс не терпела, и все несчастные, на кого обращал внимание Лорд Волдеморт, жили недолго. Постель Повелителя Беллатрикс охраняла, как дракон сокровища. Сигнус кивнул покрасневшей под его взглядом и восторженно на него уставившейся мисс Роули. Нет, похоже он ошибся, девица метит не в постель Темного Лорда, а в его, Сигнуса, постель. Мисс Роули отошла к молчаливой радости Лавинии, которая стояла рядом с ним, но вопреки характеру не болтала о всяких глупостях, как обычно. Девушка в последние дни была тиха и молчалива. Видя странное состояние наследника, она опасалась возможного гнева и пыталась всеми силами понять причину, почему их отношения так охладели. Сигнус почувствовал на себе чей-то взгляд. Он окинул скучающим взором бальный зал, по которому в танце кружили разодетые волшебники. Его внимание привлекли огненные волосы. Сигнус впился взглядом в дочь сэра Лестрейнджа и мгновенно вспомнил их первый и последний танец в день свадьбы сэра Рудольфуса. Нежную кожу Шарлотты, ее сияющие глаза, взметнувшиеся от особенно головокружительных па рыжие волосы… Сердце против воли ускорило ритм. Сигнус, поняв это, вздрогнул, продолжая неотрывно смотреть на Шарлотту, которая тоже не отрывала от него взгляда. Ему казалось, что прошла целая вечность, на самом же деле прошло несколько секунд. Шарлотта внезапно прекратила танец и спешно покинула бальный зал. Ее жених, постояв на месте некоторое время, решительно двинулся следом за невестой. Сигнус на мгновение прикрыл глаза, словно ему стало дурно. Да, ему было нехорошо, но скорее не физически, а морально. Руки немного подрагивали, как у неврастеника, сердце, как безумное, колотилось, словно собиралось выпрыгнуть из груди. Во рту пересохло. Внезапно на Сигнуса нашло озарение. Вот чего ему не хватало! Он терзался желанием, сам того не ведая, искал в Лавинии черты Шарлотты, но не находил их, что неудивительно, ведь девушки были совершенно разные. Это открытие сначала обрадовало, затем испугало. Сигнус взял с подноса, который нес один из домовиков, бокал с красным вином и в несколько глотков осушил его, пытаясь прийти в себя. Но стало только хуже. Сначала вино освежило, но со временем алкоголь начал всасываться в кровь… Поддавшись ранее неизвестному порыву, Сигнус покинул бальный зал, сославшись на то, что ему стало душно. Но Повелитель был слишком занят разговором с Антонином Долоховым, а Лавиния не рискнула пойти за ним. Сигнус вышел на крыльцо особняка и огляделся. Куда же исчезла Шарлотта? Он внезапно захотел убедиться в собственной догадке, а она будто сквозь землю провалилась. Оглядевшись, Сигнус не заметил никого хотя бы отдаленно напоминающего Шарлотту, и пришел к выводу, что она ушла в сад. Возможно, с Пиритсом. «Я его убью, если он позволит себе недопустимое!» — внезапно в запале подумал Сигнус, устремившись в парк. Он даже не думал, что они теперь жених и невеста, что никто их не осудит за демонстрацию чувств. Сигнус шел по вымощенной камнем дорожке, потом сошел с нее, заметив какое-то шевеление справа, у берега озера. Остановившись в тени дерева, он увидел Шарлотту и Анри Пиритса, который стоял с поднятыми вверх руками и убеждал девушку убрать палочку. — Сделаешь шаг, и следующим заклинанием будет Круциатус, — в запале проговорила Шарлотта, направляя волшебную палочку на жениха. Сигнус с удивлением оглядел его, подметил потрепанный вид и лежащую в ногах Шарлотты волшебную палочку юноши. Видимо, она его обезоружила. — Посмотрю, как ты в брачную ночь запоешь, — злобно процедил Пиритс. — Ты меня не получишь, — звонко отчеканила Шарлотта. — А куда ты денешься? — спросил Анри. — Строишь из себя чистокровную королеву, а сама даже гроша не стоишь. Грязнокровка и бастард, — презрительно выплюнул он. Глаза Шарлотты злобно блеснули в полумраке. Она сделала резкий выпад, произнеся невербальное заклинание, от которого по телу Пиритса прошла дрожь, и он со стоном схватился за горло. — Ты ответишь за это, дрянь, — злобно прорычал Пиритс, когда Шарлотта сняла заклинание. — Уходи, пока я держу себя в руках, — прорычала она. Анри решил не спорить и двинулся прочь, позабыв о волшебной палочке. Он был так пьян, что его пошатывало. Сигнус, проводив его задумчивым взглядом, вышел из тени дерева и приблизился к стоящей на берегу Шарлотте. Она смотрела на водную гладь и несколько раз грустно вздохнула, словно ее что-то терзало. Сигнус случайно насупил на веточку, которая треснула под его ногами. — Я же сказала: уходи! — несдержанно вскрикнула Шарлотта, резко поворачиваясь. Она так и замерла, увидев перед собой наследника. — П-простите, — потерянно пробормотала Шарлотта и отвела взгляд. От повелительных и резких ноток в ее голосе не осталось и следа. — Со всеми бывает, — промолвил Сигнус снисходительно. Она вскинула на него испуганный взгляд и замерла, не в силах пошевелиться. — Вижу, вы с мистером Пиритсом нашли общий язык. Шарлотта открыла и закрыла рот, как выброшенная на берег рыба, но с ее губ сорвались какие-то неопределенные звуки. Она замолчала и бессильно посмотрела на Сигнуса, глядя ему в глаза в слабой надежде, что он в ее глазах прочитает все. — Анри Пиритс тебе не нравится? — зачем-то спросил Сигнус, сделав еще пару шагов к замершей и будто бы одеревеневшей Шарлотте. — Я люблю другого, — выпалила она и тут же прикусила язык. Сигнус ничего не ответил, прищурившись. — И кто же это? — спросил он. Почему-то от осознания того, что она любит другого, в душе взметнулось пламя злости. Непонятно почему, но Сигнус ощутил досаду. Шарлотта же внезапно расправила плечи и сжала руки в кулаки, а после, собравшись с мыслями, выдала: — Это вы! — Повисла тишина. Сигнус так и замер, неверящим взглядом уставившись на побледневшую Шарлотту, которая стояла ни жива ни мертва. — Повтори, — убийственно спокойно промолвил он. Шарлотта открыла было рот, но голос ее дрогнул и сорвался. — Я люблю вас, — прошептала она одними губами, почти беззвучно. Проклятье. Теперь все вставало на свои места. Сигнус часто замечал восторженные взгляды Шарлотты, но списывал все на юность и на то, что она восхищается его магией. Но внимание такой красивой девушки безмерно льстило его самолюбию, он мог иногда поговорить с Шарлоттой, в упор не замечая восторга в ее глазах. Мерлин, почему же он был настолько слеп? Сигнус смотрел на бледную и взвинченную Шарлотту, которая комкала пальцами подол платья, и впервые в жизни не знал, что сказать. Ему часто признавались в любви, говорили о чувствах, но в основном это были многочисленные любовницы, надеющиеся красивыми речами пробить путь к его сердцу. Но Сигнус оставался глух к их признаниям. Он настолько часто слышал о любви, что она потеряла всякую ценность в его глазах, к тому же его отец, Темный Лорд, отрицал существование любви, хотя сам пал ее жертвой. Признание Шарлотты в сущности ничего не меняло, или нет? Сигнус только сегодня признал, что она ему интересна как женщина, но сейчас он понимал, что не сможет играть с ее чувствами. Шарлотта — не абы кто, она дочь Рудольфуса Лестрейнджа, человека, который растил Сигнуса как родного сына и которого Сигнус безмерно уважал. Он не сможет так оскорбить его, обесчестить его дочь. Сигнус осторожно применил ментальную магию в слабой надежде, что Шарлотта пошутила. Но увы. Все только подтвердилось. В голове Шарлотты царил такой кавардак, такая безысходность и отчаяние, что Сигнус отказался от попытки прочитать мысли собеседницы. Вместо этого он, понимая опасность сложившейся ситуации, заговорил, призывая на помощь всю холодность и спокойствие: — Шарлотта, поверь мне, ты ошибаешься, — промолвил он, глядя в глаза девушки. Та еще больше побледнела и хотела уже возразить, но Сигнус перебил ее: — Пройдет время, и ты посмеешься над этим. — Это не так! Я правда вас люблю, неужели так сложно понять? — начала злиться Шарлотта, с трудом сдерживаясь. — Я так долго молчала, отправляя глупые письма, но ни одно не дошло до вас… А теперь вы говорите, что я ошибаюсь? — Довольно! — Не желая слушать женскую истерику, причиной которой он невольно стал, Сигнус отреагировал так же, как и его отец в подобной ситуации. Вспомнил, кто он есть. — Помни, с кем ты говоришь. — Я никогда об этом не забывала! — Шарлотта, я сделаю вид, что ничего не слышал, а ты возьми себя в руки, — холодно процедил Сигнус. Он видел, как перекосило от гнева Шарлотту, как она боролась со слезами и закусывала губу, но упрямо стоял на своем. Лучше бы она действительно выкинула эти глупости про любовь из головы. Сигнусу Шарлотта очень нравилась, красивая и яркая, она приковывала к себе взгляды. Но он помнил, чья она дочь, и не мог подло воспользоваться ею, хотя раньше подобных проблем не возникало. Оставалось только Шарлотту успокоить и убедить, что никакой любви не существует. — Но пожалуйста, — сделав шаг в его сторону, промолвила она, глядя в глаза Сигнусу. — Что «пожалуйста»? — вздохнул Сигнус, уже пожалев, что поддался секундному порыву и покинул бальный зал. — Я не могу тебе ничего предложить, я женюсь через пару месяцев, — промолвил он холодно. Шарлотта не шелохнулась, продолжая так же таращиться на него, словно он ей что-то должен. — Или тебя устроит роль любовницы, пойдешь по стопам матери? — спросил Сигнус, выложив последний аргумент. Он знал, что судьба Элизабет Баркер, матери Шарлотты и любовницы Рудольфуса Лестрейнджа, была отнюдь не светлой, именно поэтому он упомянул это. Шарлотта вздрогнула и побледнела, опустив голову. Сигнус, не дожидаясь ответа, ушел прочь с берега, оставив девушку одну в растрепанных чувствах. Она, проводив возлюбленного печальным взглядом, закрыла лицо руками и тихо заплакала. Зачем же она ему сказала? Нужно было и дальше молчать. Но Шарлотта поддалась надежде, думала, что это ее путь к спасению, но увы. Сигнус отверг ее чувства. Конечно, Шарлотта не хотела быть любовницей. Она мечтала стать женой наследника, но мечта эта была недостижима. Не теперь, когда Темный Лорд вознамерился использовать сына как орудие в политике. Шарлотта тихо плакала, не в силах взять себя в руки, и проклинала собственное безрассудство. На что она надеялась? Зачем призналась? Теперь он больше не будет говорить с ней… Она подошла к раскидистому дереву и прижалась к нему спиной, не заботясь о дорогом и красивом платье, сминая пышные юбки. Еще и эта помолвка! О, нет, как же она это вынесет? Не в силах больше находиться на территории поместья, Шарлотта щелчком пальцев вызвала личного домового эльфа. Слуга появился в ту же секунду и учтиво поклонился ей. — Доставь меня в Лестрейндж-холл, — дрогнувшим голосом произнесла она. Эльф послушно взял ее за руку и перенес в родовое поместье. Норд-Райдинг. Лестрейндж-холл Магнус Хоулп встал с убогой кровати, повязал простыню на талии и подошел к окну. В ночном небе горели миллиарды звезд, создавая захватывающее зрелище. Он открыл окно, чтобы свежий воздух проник в комнату, и прикрыл на мгновение глаза. Магнус напряженно размышлял о проблемах, свалившихся на его голову. Думал, кто же его отравил. К счастью, версия с предательством Персиваля Уайта, которому по непонятным причинам Магнус продолжал помогать совершенно безвозмездно, потерпела крах. Хотя версия была хороша, но мальчишка не травил его. Сегодня утром Хоулп навестил Уайтов, справился о самочувствии матери Персиваля, согласился на предложение миссис Уайт впить чаю. Когда женщина отошла прилечь, Магнус незаметно подлил в кружку Персиваля сыворотку правды и начал задавать наводящие вопросы. Но Уайт был чист. Значит, отравитель — Пиритс. Осталось как-то доказать это. Элиот не дурак и точно знает, что Хоулп ему не друг. С ним попить чай не выйдет. Необходимо было придумать что-то другое. «Надо выпить», — подумал Магнус, понимая, что с этими проблемами он скоро рехнется. — Почему вы не спите? — раздался сонный женский голос. Хоулп нахмурился и посмотрел на кровать. Мадлена приподнялась в постели и сонными глазами смотрела на него, покрывалом прикрывая обнаженную грудь. — Не могу уснуть, — отмахнулся Магнус, безразлично глядя на служанку. Он не ощущал к ней ничего, даже пресловутого презрения или жалости. Но Мадлена вопреки всему почему-то воспылала к нему нежными чувствами и теперь постоянно смотрела так, словно он ей что-то должен. Ее серо-голубые глаза были полны нежности и любви, и девушка, кажется, думала, что ее чувства взаимны, в упор не замечая поведения Магнуса. — Вам нужно больше отдыхать, — тихо промолвила Мадлена, которая за прошедшие дни немного осмелела, чтобы говорить с ним в таком тоне. Хоулп беззвучно усмехнулся и снова посмотрел в окно. Как некстати совесть дала о себе знать. Девушка, кажется, его любит, трепетно и искренне. У нее на лице все написано, не нужно владеть ментальной магией, чтобы понять. А он что? Пользуется этим. Таков был план. Неожиданно Магнус ощутил презрение к самому себе, что случалось не так уж часто. Он злился на отца за его равнодушие и жестокость, но сам был таким же, как и он. Ему ли судить Рудольфуса? Нет. Магнус усилием воли, как и всегда, заглушил голос совести. В последние месяцы, по мере того, как он еще больше ударялся в пороки и разврат, совесть его медленно погибала. Но после начала отношений с Мадленой она периодически давала о себе знать. Но он делает это ради себя. Ради будущего. А благая цель, как говорится, оправдывает средства. Магнус закрыл окно и вернулся к кровати. Он провел рукой по щеке Мадлены, которая продолжала преданно на него смотреть. Она была довольно милой, но сердце Магнуса оставалось глухим к чувствам. Мадлена ему совсем не нравилась. Магнус лег на кровать, которая тут же заскрипела, прогнувшись под ним. Он обнял служанку так, что она положила черноволосую голову ему на грудь. — Как хорошо, — прошептала Мадлена, ее английский значительно улучшился от частого общения с Магнусом, который иногда разъяснял ей некоторые нюансы в перерывах между занятиями любовью. — Вот бы так было всегда, — вздохнула она. — Будет, — уверенно проговорил Магнус. — Но для этого наш план должен осуществиться, — промолвил он, выделяя слово «наш». Магнус намеренно так говорил, убеждал ее, что они делают это вместе, что они — союзники. — Может, не стоит? Я так боюсь, — произнесла Мадлена. — Зелье точно безопасно? — Абсолютно. Оно не даст твоей госпоже забеременеть, — проговорил Магнус, криво усмехнувшись. — А если она уже в положении? — спросила Мадлена, Магнус же ощутимо напрягся, чувствуя привычную злость от одной только мысли, что у него, вероятно, еще будут братья и сестры. — Ничего не произойдет, — солгал он. На самом деле у сваренного им снадобья, как и у всех лекарств, было побочное действие. Если его принимала беременная женщина, зелье вызывало у плода физические отклонения. Магнус молился, чтобы Полумна не была в положении. Если ребенок родится уродом, сэр Рудольфус так просто не примет этот факт и начнет расследование. Он не сомневался, что отец не простит ему подобной выходки. Однако стоило рискнуть. Ради будущего, в первую очередь. Сначала Магнус подумывал отравить мачеху и даже подарил ей яд на свадьбу, только Полумна не приняла его, к величайшему сожалению. Но потом он подумал и решил, что не стоит толкать леди Лестрейндж в могилу, ведь Рудольфус может жениться еще раз. В конце концов Магнуса волновала не эта девчонка, а тот факт, что отец хотел наследника, чистокровного, законнорожденного мальчика, у которого не будет никаких отклонений, как у старшего брата. Магнус не хотел ни братьев, ни сестер, он не хотел делить с кем-то отца, будучи собственником по натуре. Он надеялся, что, если у Рудольфуса не будет других сыновей, он вспомнит о старшем ребенке и будет уделять внимание ему. Признание отца — вот чего хотел Магнус, и ради этого готов был рискнуть всем. В конце концов, несмотря на возраст, он так и остался одиноким и брошенным ребенком, нуждающимся в родительской ласке. — Я буду подмешивать лекарство в еду леди Лестрейндж, — сонно прошептала Мадлена. — Только бы вы были рядом, — тихо добавила она. Магнус промолчал, чувствуя тихое сопение девушки. Она провалилась в сон, а он хмуро глядел в потолок. Ему без труда удалось очаровать Мадлену и убедить ее помочь ему, пообещав после того, как отец его признает, жениться на ней. Ради любви и богатства Мадлена согласилась на авантюру. Другой вопрос, что Рудольфус мог не признать сына. Графство Беркшир. Поместье Пиритсов. Июль 1999 года. Полумна, чувствуя усталость и легкую дурноту, стояла рядом с мужем. Она уныло вздыхала, ощущая слабость, оперлась на руку Рудольфуса и взглянула на большие часы. Бал уже подходил к завершению, что не могло не радовать. Мероприятие слишком сильно утомило Луну, и она хотела поскорее принять душ и оказаться в теплой постели. Корсет слишком сильно сжимал ее талию, мешая дышать, ноги неприятно гудели, а от обилия ярких нарядов перед глазами все плыло. — Что же, пора подписать контракт, — объявил Роберт Пиритс, взглянув с ухмылкой на Рудольфуса. Тот сдержанно кивнул. — Анри, сынок, подойди, — попросил он, подзывая к себе уже захмелевшего сына. — Где же твоя невеста? — Не знаю, — пожал плечами юноша. — В последний раз я видел ее у озера, но мы разошлись. — Рабастан, посмотри на улице, — сухо попросил Рудольфус брата, который стоял неподалеку в окружении красивых девушек, которые так и жались к нему. Рабастан кивнул, усмехнувшись, и направился к выходу. Луна вздохнула, глядя ему вслед. Пожалуйста, пусть эта пытка закончится. Она так устала за вечер. Нужно было обойти с Рудольфусом всех гостей, поздороваться с Пожирателями Смерти, станцевать несколько танцев, к счастью, не все. У Рудольфуса болело колено, и он не очень стремился веселиться подобным образом. Еще Луна наслушалась разговоров об экономике, политике и прочих прелестях высшего общества, от чего голова немного побаливала. Потом муж велел ей отправиться в дамский салон, и Луна понадеялась, что хоть там отдохнет. Но как же она была наивна. Переступив порог салона, она почувствовала, что оказалась в логове змей. Чистокровные волшебницы тут же уставились на нее, оборвав разговоры. И Луна, оставшись в одиночестве, не знала, как вести себя и что делать. Молодая леди Яксли подозвала леди Лестрейндж к себе, усадила ее на софу, домовик тут же поднес ей поднос с закусками и чаем. Луна приняла чай, поблагодарив за угощения, а дальше посыпались вопросы. Полумна отвечала на них, но некоторые особо личные пыталась обходить стороной. Собеседницы переглядывались между собой, словно о чем-то договаривались, и от этих переглядываний Луне сделалось так дурно, что она решила вернуться к мужу… Там хотя бы не нужно было ничего говорить, и Полумна была уверена, что не наделает ошибок, сказав кому-то что-то лишнее. Вернулся озадаченный Рабастан, который хмурился и встревоженно смотрел на брата. Рудольфус вмиг напрягся. — Шарлотты нет на улице, — проговорил младший Лестрейндж. — Значит, она в доме, — уверенно сказал Рудольфус. Он повернулся к только что подошедшей Амелии, вернувшейся из дамского салона. — Я ее не видела, — ответила та, заставив деверя и мужа встревоженно переглянуться. — Нужно найти ее, — произнес Рудольфус, бросив мимолетный взгляд на Пиритса. Темный Лорд с семьей уже удалился, сославшись на срочные дела, и это давало Роберту простор для действий. Но все же сэр Лестрейндж надеялся, что враг не настолько выжил из ума. Через полчаса все были не на шутку встревожены. Шарлотты не было в особняке Пиритсов, словно она сквозь землю провалилась. Роберт куда-то удалился, решив перепроверить дом лично, а два его сына остались с Лестрейнджами. — Если ты что-то сделал с моей дочерью, — угрожающе прошипел Рудольфус, наступая на младшего Пиритса. Тот вскинул на него испуганный взгляд и покосился на брата, который даже не сдвинулся с места. Сэр Лестрейндж не смог продолжить, поскольку Рабастан положил ему руку на плечо, призывая к терпению. — Не волнуйся раньше времени, они того не стоят, — произнес Рабастан как никогда серьезно. Он мрачно взглянул на притихших Пиритсов. — Если они, действительно, причинили ей вред, я их… — Рабастан не договорил, растянув губы в коварной усмешке. — Подождите! Может, она вернулась домой? — видя назревающую ссору, спросила Амелия, взволнованно глядя на мужа. Рудольфус принял ее предположение к сведению, вызвал эльфа и велел проверить в Лестрейндж-холле. Минуты, пока ждали ответа из родового имения Лестрейнджей, показались Полумне вечностью. Она взволнованно смотрела на взвинченного мужа и его брата, которые стояли плечом к плечу, готовые ко всему. Рудольфус любил дочь и готов был ради нее на все. Вернулся домовик. — Ну? — нетерпеливо спросил сэр Лестрейндж. — Госпожа Шарлотта в Лестрейндж-холле, господин, у нее разболелась голова, и она вернулась домой, — пропищал эльф, прижав уши к голове. Рудольфус поджал губы, чувствуя облегчение и гнев одновременно. Проклятье, что эта девчонка позволяет себе? Ну ничего, он с ней побеседует. Обязательно. — Так-так, что я вижу, не смог уследить за дочерью? — спросил издевательски сэр Пиритс, вернувшийся обратно в бальный зал, в котором уже почти никого не осталось. Его сыновья обступили отца с двух сторон, напоминая сторожевых собак, готовых наброситься на жертву в любой момент по приказу хозяина. Вот только Рудольфус не походил на жертву. Рядом с ним тоже встали Рабастан и даже подошедший Асентус, который, хоть и не вникал в происходящее, но, почувствовав угрозу, встал в боевую стойку, хотя едва ли был сильным боевым магом. — Еще и моего сына хотел обвинить в чем-то, — процедил заносчиво Роберт. — Кровь не вода, Роберт, — усмехнулся Рудольфус. — Я готов ко всему. — Я не сомневаюсь. Но нужно подписать контракт, иначе прогневаем Темного Лорда, — ледяным тоном изрек Пиритс. — О помолвке объявлено официально, а брачный договор можно подписать и позже, когда Шарлотте станет лучше, — заметил Рабастан спокойно, хотя он с трудом сдерживал гнев, об этом говорила только вспухшая венка у него на виске. — Надеюсь так и будет, — кивнул, улыбнувшись, Пиритс.