Контракт

***

      Полумна подошла к двери и на мгновение замешкалась. Спальня была объята темнотой, единственный источник света — полная луна, светившая в окно. Проснувшись посреди ночи, Полумна обнаружила, что мужа нет рядом. В последние дни Рудольфус был крайне взвинчен и мало спал. Вся семья пребывала в волнении от внезапного побега Шарлотты вместе с Сигнусом.       Луна узнала о побеге случайно. Несколько дней назад, уже ночью, когда супруги ложились спать, Рудольфус внезапно замер, словно прислушиваясь к чему-то. После этого он сорвался с места и спешно покинул покои, Луна же проводила его задумчивым взглядом, ничего не понимая. Через полчаса она услышала, как Рудольфус и Рабастан, войдя в кабинет, находящийся через стенку, о чем-то спорят.       — Нужно сообщить Повелителю, он поможет, — уверенно промолвил Рудольфус.       — Я в этом сомневаюсь, — возразил Рабастан. — Сигнус не просто так поступил подобным образом, пути назад уже нет.       — Именно поэтому нужно поспешить, — говорил Рудольфус. — Но никто не должен узнать, возможно, получится скрыть этот позор.       Луна, услышав разговор, не поняла, о чем речь, но через некоторое время в спальню вернулся Лестрейндж, который выглядел очень взволнованно. Он кратко рассказал ей о побеге дочери и приказал молчать. Луна лишь усмехнулась, ей-то некому было рассказывать. Она ни с кем не общалась.       Прошло уже несколько дней. Несколько дней, в течении которых от Шарлотты не пришло ни одной весточки. Луна, видя терзания Рудольфуса, только удивлялась. Как Шарлотта могла так поступить с отцом? Он же волнуется, переживает. Как так можно, неужели собственные чувства должны стоять выше родителей?       Полумна сочувствовала Рудольфусу, который искал выходы из сложившейся ситуации, но не мог их найти. Он хотел вернуть дочь домой и сохранить честь семьи одновременно, но с каждым днем уверенность угасала в его глазах. Сэр Лестрейндж даже говорил с Темным Лордом, но, насколько знала Луна, разговор не увенчался успехом.       Ночь была душной, Луна уснула только к полуночи, Рудольфус, кажется, лег чуть позже, но сейчас было около трех часов ночи, а он уже встал. Полумна робко постучала и, приоткрыв дверь, заглянула в кабинет.       Рудольфус стоял у окна с очередной сигарой в руках. Услышав скрип двери, он повернул голову и вздохнул.       — Почему не спишь? — поинтересовался он бесцветным голосом. Луна вошла в кабинет и заперла дверь. Она приблизилась к мужу, глядя на него с сочувствием. Луна всегда хорошо чувствовала окружающих, неудивительно, что взволнованное состояние супруга передалось и ей.       — Не могу уснуть, — пожала плечами она, отчего с ее плеча соскользнул край шелкового халата. Рудольфус задержал взгляд на точеном плече жены и покачал головой.       — Осторожно, иначе, как и я, будешь страдать бессонницей, — проговорил он. — Хотя в моем случае виноват Азкабан.       Луна промолчала, внимательно разглядывая Лестрейнджа. Поразительно, но раньше она не замечала в нем признаков старения, хотя возраст его перевалил за пятьдесят лет, но теперь почему-то Луна заметила морщинки на его лице и усталый взгляд.       — Там было плохо? — тихо спросила Луна, не зная, что сказать.       Ей всегда было интересно, что чувствуют узники. На втором курсе школы она видела дементоров, но близко к ним не подходила. В лагере для повстанцев дементоры охраняли территорию, хотя тоже не подлетали слишком близко, но вопреки этому их влияние чувствовалось. Безысходность, ужас и тоска, умноженные на сотню.       Луна боялась даже представить, каково в Азкабане, когда дементоры находятся в непосредственной близости.       Лестрейндж пожал плечами, делая очередную затяжку.       — Не то слово. Там было ужасно, — ответил он, выдыхая дым. — Но мне было не так отвратительно, как Беллатрикс. Дементоры не отходили от ее камеры, а мне оставалось только в бессилии слушать ее крики.       Полумна отвела взгляд. Она много думала о сложившейся ситуации. Появившись на свет в обществе, построенном после падения Темного Лорда, она росла на рассказах о благородстве храбрых авроров, их доблести и чести, слушала о крайней жестокости и беспринципности Пожирателей Смерти, но теперь все будто бы встало с ног на голову. И Луна никак не могла разобраться в происходящем.       Волей судьбы Полумна оказалась по ту сторону баррикад и постепенно осознавала, что мир не делится на черное и белое, на добро и зло. В каждом человеке есть и хорошее, и плохое. В стране столько лет бушевала гражданская война, что Луна, анализируя происходящее, понимала: в этой войне нет правых и виноватых, обе стороны с макушки до пят вымазаны в крови. Просто одна сторона отрицала это, а другая, наоборот, признавала.       Еще немного поговорив на нейтральные темы, супруги все же вернулись в постель. Рудольфус почти сразу уснул, наверное, ему помогло снотворное, а Полумна еще некоторое время ворочалась, вспоминала погибших друзей, анализировала поведение Лестрейнджей и постепенно приходила к выводу, что жизнь у нее не такая уж и плохая. Ее отец жив и здоров и наконец-то нашел в ком-то утешение. Есть кров, на столе — еда, одежды в достатке… Только рядом нелюбимый человек, а совершенно чужой, в добавок ко всему Пожиратель Смерти и убийца, способный на все что угодно. Но это мелочи.       Полумна уснула только, когда небо на горизонте постепенно начало окрашиваться в розовый цвет. Наступал новый день, и оставалось надеется, что он принесет больше радости, чем разочарования.       … Утром, когда Полумна проснулась, Рудольфуса уже не было в спальне. Скорее всего, он, спешно позавтракав, отправился в министерство или в замок Темного Лорда. Луна встала с кровати и с помощью заколдованного колокольчика позвала Мадлену.       Служанка явилась через десять минут, за это время Луна несколькими взмахами волшебной палочки застелила постель. Ожидая прихода Мадлены, ставшей для нее единственным другом, не считая Лауры, Луна принялась расчесывать волосы.       Мадлена, неплохо изучившая вкусы юной хозяйки, принесла ей поднос, на котором стоял черный чай и тарелка с хрустящими вафлями и джемом.       — С добрым утром, — промолвила мисс де Розир, поставив поднос на тумбочку.       — Доброе, — зевнув, проговорила Луна.       — Вам помочь с волосами? — спросила услужливо Мадлена. Полумна поморщилась. Сколько раз она просила, когда они наедине, называть ее по имени и без «вы», но Мадлена не слушала.       — Да, — кивнула Луна, признавая, что мисс де Розир укладывает волосы лучше, чем она сама. К тому же статус обязывает иметь красивую прическу. Мадлена уложила ее волосы в низкий пучок так, что несколько коротких прядей обрамляли лицо.       Луна смотрела в зеркало и с трудом узнавала себя. Мечтательный взгляд стал каким-то обреченным, в нем теперь сквозило смирение с судьбой, кожа стала гладкой и здоровой, волосы лежали мягкими, блестящими волнами, а не напоминали кошмар цирюльника, как раньше, не хватало только ожерелья из пробок и сережек-редисок, но это поправимо. Луна усмехнулась, подумав, как бы отреагировал Рудольфус, увидев на ней ожерелье из пробок. К тому же нарглов и мозгошмыгов ужасно не хватало.       После того, как Полумна привела себя в порядок, она села завтракать, наслаждаясь отменными вафлями. Кухарка постаралась на славу, и выпечка у нее была аппетитной. Только все равно присутствовало ощущение чужеродности.       — Давай попьем чай, — предложила Луна Мадлене, которая стояла чуть поодаль. Девушка вскинула на Полумну удивленный взгляд и отрицательно покачала головой. — Не переживай, в этом нет ничего предосудительного.       — Что вы, госпожа, есть определенные правила, — перепугано возразила Мадлена, взволнованно посмотрев на юную леди Лестрейндж.       — Мне все равно, что говорят эти правила, — улыбнулась Луна, взмахом палочки пододвигая к столику еще одну софу. Мадлена села напротив хозяйки, и Луна щелчком пальцев призвала домового эльфа.       — Принеси, пожалуйста, еще одну чашечку и вафли, — сказала она, и домовик отправился выполнять приказ. Луна же обратила взгляд на Мадлену. — Как тебе в Британии? — спросила она.       Мадлена замялась, но на ее лице появилась улыбка.       — Я скучаю по друзьям из Франции, — проговорила она. — Но в Магической Британии не так уж и плохо, — улыбнулась служанка.       — Ты уже неплохо владеешь английским, — проговорила Луна. Сама она в изучении французского особо не преуспела. Но в последнее время Полумна совсем забросила обучение, хотя возможностей было достаточно.       — Спасибо, я старалась, — улыбнулась Мадлена, закусив губу.       Вернулся эльф с белой фарфоровой чашкой и блюдцем с хрустящими вафлями. Поставив поднос на стол, он исчез. Мадлена налила себе чай с позволения Луны, взяла чашку и начала осторожно пить.       Она взволнованно поглядывала на госпожу, желая поделиться собственным счастьем, но каждый раз вспоминала наставление Магнуса никому ни о чем не рассказывать, ведь это может нарушить их планы. А Мадлена так хотела, чтобы у него все получилось, тогда Магнус сможет объявить об их отношениях.       …После ухода Мадлены Луна разместилась за письменным столом в дамском кабинете, вытащила из тумбочки дневник матери и, затаив дыхание от восторга, любовно провела рукой по темной обложке из драконьей кожи.       Подумать только, когда-то Пандора Лавгуд дотрагивалась до обложки, а теперь этот дневник держит в руках ее дочь. Сколько времени прошло с той поры. Сколько лет. Пандоры давно нет в живых, а ее мысли и чувства изложены на постаревших страницах. Луна еще раз провела рукой по обложке и нахмурилась. Под тонкой кожей ясно чувствовался какой-то твердый комок. Ничего не понимая, она внимательно осмотрела обложку и заметила небольшой надрез. Щель была маленькой, но достаточной, чтобы ввести в нее мизинец.       Желая понять, что там, Луна взяла палочку и начала осторожно надрезать по краям обложку так, чтобы потом ее можно было привести в порядок. Расширив щелочку, Луна ввела в нее пальцы и с удивлением вытащила нечто золотистое.       Она с недоумением рассматривала тонкую золотую цепочку с маленьким кулоном. Он явно был самодельным, поскольку напоминал по форме клетку, в которую были заключены крошечные самоцветы. Золотой берилл — любимый камень матери — Луна узнала без труда. А вот два других не могла признать. Один был серебристым и напоминал лунный камень, а второй темно-коричневый, почти черный. Камни были до того крошечными, что их с трудом можно было рассмотреть.       Луна нахмурилась, вспомнив, что этот кулон носила ее мать до самой смерти. Украшение сделал Ксенофилиус специально для любимой жены, и вроде бы кулон должны были похоронить вместе с Пандорой, но не смогли его отыскать.       Отложив кулон в сторону, Полумна взмахами палочки заклеила обложку, не понимая, как украшение оказалось заключено в дневник. После этого она открыла записи матери и начала читать их. В основном это были обрывки рецептов зелий, каких-то мыслей на нескольких языках. Пандора была очень образованной волшебницей и помимо родного английского в совершенстве знала латынь и древнегреческий — языки ученных.       «Когда наступит новая эпоха, когда тьма восторжествует над светом, когда змея поглотит страну, наступит его время. Время льва. Лев этот выйдет из бездны в сияющих доспехах, и целью его будет месть. Искра, бушующая в его сердце, разгорится в пожар, который будет долгое время пылать в тени и охватывать все больше и больше людей. Когда Они поймут, что окружены пламенем, станет слишком поздно. Произойдет это, когда небеса загорятся и над горизонтом взойдут три солнца»       Ничего не понимая, Луна снова и снова прочитала эти строки. Запись напоминала полный бред. Как небеса могут загореться? И солнце никак не может размножиться.       Но почему ее мама сделала такую запись?       Терзаясь вопросами, Луна перевернула страницу и увидела еще несколько записей: Желая достичь победы, лев откроет ящик Пандоры, и это приведет его в никуда.       Полумна прикрыла глаза, вспоминая легенду. Давным-давно любопытная Пандора, созданная богами и наделенная необычайной красотой и очарованием, открыла в доме Эмпиметея, брата Прометея, необычный сосуд, в котором были заключены беды. Едва она это сделала, беды и несчастья разлетелись по земле, лишь надежда осталась на дне сосуда, а крышка захлопнулась.       Следующая запись гласила:       Лев и авгур встретятся в поле, где цветут маки, через сто восемьдесят три дня после того, как лев откроет ящик Пандоры. Магическая Британия. Министерство Магии.       Рудольфус Лестрейндж сидел в своем кабинете в Министерстве Магии и пыталась работать, загоняя беспокойство за дочь в дальние уголки сознания. У него это неплохо получалось, но все равно беспокойство и волнение продолжали точить его изнутри.       Министр дочитал отчет главы отдела международного сотрудничества и откинулся на спинку кресла. Он потер переносицу и принялся напряженно думать о том, как бы провести скачки.       Мероприятие должно было состояться еще месяц назад, но обстановка в стране, угроза восстания и обострившиеся отношения со странами Востока не располагали к развлечениям. Но рано или поздно получится стабилизировать обстановку в стране, наладить быт, и можно будет задуматься об этом. В планах еще был Чемпионат Мира по квиддичу, Магический Турнир и строительство театра, но пока все ресурсы были брошены на то, чтобы задавить повстанцев.       Рудольфус снова просмотрел отчет и вздохнул. Еще месяц назад он был уверен, что брак Сигнуса — это единственный путь к миру, но теперь сомневался. Лестрейндж не был идиотом и понимал, что Повелитель, несмотря на выходку сына, приложит все усилия, чтобы бракосочетание состоялось. И даже верная служба Рудольфуса на протяжении стольких лет не изменит ситуацию. Оставалось понять, какая роль уготована Шарлотте.       Лестрейндж не питал иллюзий, что Сигнус и Шарлотта просто некоторое время поживут под одной крышей. Понятное дело, к чему это приведет. Рудольфус проклинал собственную глупость, он видел, что дочь буквально одержима Сигнусом и надеялся затушить пламя в ее сердце.       «Нужно было отослать ее к матери», — подумал Рудольфус и криво усмехнулся. Это точно не спасло бы ситуацию. Рано или поздно Сигнус заметил бы Шарлотту, и последствия были бы такими же.       Еще после побега Шарлотты он хотел отправиться в поместье Блэков, в котором теперь жил принц. Что-то ему подсказывало, что Сигнус увез дочь туда. Но сначала он написал Беллатрикс о произошедшем, а она уже сообщила о случившемся Повелителю. Рудольфуса тем же вечером вызвал к себе Темный Лорд. Они долго говорили о сложившейся ситуации, и Повелитель ясно дал понять, что выходка Сигнуса не отменит союз с Османской Империей. И Рудольфус в который раз за годы службы испытал злость и досаду. С одной стороны, он понимал, что на плечах Правителя лежит груз ответственности за целую страну, и судьба одной девушки не должна его волновать, но с другой — эта девушка дочь сэра Лестрейнджа, самого преданного и верного его слуги. Неужели он готов закрыть глаза на годы верной службы? Очевидно, что готов.       После беседы с Правителем Рудольфус был морально разбит. Давно он не чувствовал такого бессилия и убивающей тоски. Он с досадой проводил параллели с теми днями, когда Белла ясно дала ему понять, что не хочет быть с ним и любит Темного Лорда. Тогда Рудольфусу казалось, что выхода, нет и впереди его ждет бескрайняя тьма.       В этот раз выход был. Рудольфус чувствовал, что он существует, правда не знал, в какой именно стороне. Сразу после побега дочери Лестрейндж распорядился, чтобы никто никому не говорил о произошедшем. Возможно, получится скрыть факт побега Шарлотты и не запачкать ее честь. К тому же Милорд дал понять, что в случае необходимости сделает все, чтобы Шарлотта стала женой Анри Пиритса.       Что касается отца юноши, Роберта, он уже несколько раз интересовался, когда можно будет подписать контракт. Но для подписания договора необходимо личное присутствие Шарлотты. Рудольфус туманно ответил, что Шарлотта больна, и пока заключение контракта невозможно. Но с каждым днем время стремительно утекало, и прозорливый Роберт начал о чем-то догадываться.       От мрачных дум Рудольфуса отвлек стук в дверь, он взмахом палочки отворил ее, и в кабинет вошла миловидная блондинка в голубом строгом платье в пол — Дафна Гринграсс, секретарша и персональный помощник министра. Непонятно, что делало ее преданной работницей: долг службы или личные чувства, но обязанности мисс Гринграсс выполняла прекрасно.       Дафна подошла к столу министра и совершенно неожиданно протянула ему какой-то лист. Он рассеянно принял его и торопливо пробежал взглядом по написанному аккуратным почерком тексту.       — Это заявление на увольнение? — спросил Рудольфус с удивлением в голосе, взглянув на бледную и взволнованную девушку, которая нетерпеливо заправила за ухо прядь вьющихся светлых волос.       От внимательного взора Лестрейнджа не ускользнула интересная деталь: новые серьги с сапфирами. Но откуда? Джон Гринграсс, отец Дафны, еще пару лет назад полностью разорился, и теперь семья с трудом сводила концы с концами. Конечно, Дафна получала зарплату, но едва ли этих денег хватило бы на украшения. К тому же Рудольфус прекрасно знал, что все средства Дафна отдает на содержание семьи.       — Да, — кивнула Дафна и почему-то закусила губу, опустив голову.       — Что-то случилось, тебя что-то не устраивает? — спросил Рудольфус прямо. Девушка вскинула на него растерянный взгляд, и он с удивлением увидел, что в голубых глазах секретарши стоят слезы, которые она тщетно пытается сдержать.       — Нет, сэр, все устраивало, но так сложились обстоятельства, — уклончиво ответила мисс Гринграсс, переминаясь с ноги на ноги. — Но дело в том, что моей руки попросил Уолтер Крэбб…       Рудольфус поджал губы. Вот оно что. Уолтер Крэбб потерял в Битве за Хогвартс сына и остался без наследника, наверное, им двигали те же мотивы, что и Лестрейнджем. Министру не особо хотелось отдавать подручную кому-либо, она блестяще справлялась с обязанностями, к тому же он прекрасно знал, что Дафна неровно к нему дышит, и внимание такой красивой девушки несказанно льстило его самолюбию.       — Отец дал согласие, — обреченно проговорила мисс Гринграсс и снова опустила голову, чтобы Лестрейндж не видел печали в ее глазах.       Рудольфус нахмурился. Крэббы — союзники Малфоев, но, впрочем, после гибели младшего Кребба в адском пламени Уолтер обвинил в случившемся Драко, но были доказательства, что Малфой в смерти Винсента не виноват. Не сумев доказать вину младшего Малфоя, Уолтер затаил обиду на все его семейство. Гринграссы же пострадали от деятельности Люциуса Малфоя. Уж не союзников ли ищет Крэбб, действуя по принципу: враг моего врага мне друг? Но Джон Гринграсс — слабак и игрок, он ничего из себя не представляет.       Впрочем, это не должно волновать Рудольфуса, жаль только Дафну, которая может стать пешкой в чужих играх.       — А ты? — спросил Лестрейндж.       Дафна посмотрела на него с робкой надеждой, и тот обругал себя. Он, похоже, невольно дал ей надежду. Но Рудольфус не хотел связываться с незамужней девушкой, у которой вся жизнь впереди. Возможно, двадцать лет назад он бы поступил иначе, но не теперь, когда у него самого юная дочь. К тому же у Рудольфуса есть красивая молодая жена, которая ему в общем-то нравится.       — Ради семьи я готова на все, — промолвила мисс Гринграсс, верно расценив его молчание.       Сэр Лестрейндж покачал головой. Сколько еще будет невинных жертв политики? Но все же Уолтеру было что предложить Дафне и ее семье. Она станет его женой, получит положение в обществе, с его банковским счетом обедневшая семья Дафны поднимет голову…       Рудольфус взял чернильницу, стоящую на краю стола, открыл ее и, взяв перо, обмакнул его в чернилах. После чего, посмотрев на побледневшую Дафну, поставил подпись в заявлении об увольнении.       «Словно приговор подписал какой-то», — подумал он мрачно, протягивая лист бумаги Дафне.       Девушка невнятно поблагодарила его и, взяв заявление, покинула кабинет. Рудольфус некоторое время смотрел ей вслед и подумал, что ко всем его проблемам прибавился еще поиск секретаря. Блэк-хаус. Утро того же дня       Он сидел на кровати, глядя на спящую на животе девушку, которая так стремительно вошла в его жизнь и перевернула ее с ног на голову. Сигнус сам не понимал, почему из десятка других девушек возжелал именно Шарлотту, почему, когда он смотрел на нее, в душе начинало бушевать пламя, но не свирепое и опасное, а согревающее. Почему она? Непонятно. Что-то было в Шарлотте такое, что роднило ее с той же Беллатрикс. И это сходство было просто феноменальным, огромным, хотя и внешностью две самые важные женщины в жизни Сигнуса не были похожи.       Глядя в сияющее глаза, дотрагиваясь до мягких вьющихся волос, обнимая ее, Сигнус чувствовал себя самым счастливым человеком на земле. Еще в ту ночь, когда он выкрал ее из-под носа отца, Сигнус ощутил полноту этого чувства.       Шарлотта безропотно пошла за ним тогда. Она так трепетно его обняла, что Сигнус на мгновение растерялся, не понимая, как девушка с таким характером смогла так просто довериться ему. Сигнус и Шарлотта переместились в Блэк-хаус. На шум прибежал Иван Долохов, но, увидев мисс Баркер и принца, стоящих друг на против друга, все мгновенно понял и, улыбнувшись, ушел.       Сигнус отвел Шарлотту в гостевую спальню. Она безропотно последовала за ним, не задавая лишних вопросов. Находясь в невероятно радостном возбуждении, она не думала ни о чем, кроме Сигнуса и стремительного побега из Лестрейндж-холла.       В спальне Сигнус и Шарлотта еще некоторое время поговорили о всякой ерунде, сидя в обнимку перед камином. Ощущая тепло ее тела и близость, он с трудом сдерживался, чтобы не наброситься на нее. Его выходка была импульсивной, дикой, свойственной Блэкам, а Сигнус, сколько себя помнил, пытался быть похожим на отца. Видимо, Блэк из него получался лучше.       Сигнус не хотел усугубить положение Шарлотты, прекрасно понимая, чем могут обернуться его темные желания. Он не хотел причинить ей вред. Она была такой маленькой и хрупкой, так доверяла ему, что это просто обезоруживало. Почему-то хотелось оправдать это доверие.       Той ночью Шарлотта уснула рано, положив голову Сигнусу на плечо, а он некоторое время смотрел на пламя в камине и думал о том, что еще никогда не был таким счастливым, как в этот миг. Он даже дыхание затаил от радости.       Появление Шарлотты принесло в его душу покой и мир.       Сигнус осторожно убрал с лица спящей девушки прядь рыжих волос, после чего дотронулся до ее щеки. Она поморщилась во сне и что-то нечленораздельно пробормотала, улыбнувшись.       Принц в который раз улыбнулся. Если бы его видел отец в этот момент, то Сигнусу пришлось бы выслушать лекцию о вреде чувств, но в спальне они были одни, и Шарлотта спала. Не было свидетелей его слабости.       Сигнус посмотрел на большие часы с маятником — завтрак Шарлотта проспала. Снова. Как оказалось, она любила поспать и понежиться в кровати. Сигнусу безумно нравилось проводить время по утрам с сонной Шарлоттой — она несла всякий бред и выглядела по-домашнему милой и доброй, в отличие от той свирепой красавицы, которую он и многие другие видели на приемах.       Сигнус провел рукой по щеке Шарлотты, поглаживая нежную кожу. Она нахмурилась, ее ресницы затрепетали, а после она приоткрыла глаза, морщась от яркого солнечного света, бьющего в глаза из распахнутого окна. Ее губы изогнулись в доброй улыбке, когда она увидела Сигнуса. Он сразу же спрятал улыбку, не желая выдавать чувств.       — С добрым утром, спящая красавица, — проговорил он.       Шарлотта потянулась, отчего лямка сорочки соскользнула с ее плеча. Сигнус замер, а после осторожно вернул лямку на место, дотрагиваясь до нежной теплой кожи.       Несмотря на то, что они уже несколько дней жили в одном доме и много времени проводили вместе, Сигнус все еще не воспользовался ситуацией и не склонил Шарлотту к близости, что для него было удивительно. Она пока держала дистанцию, и Сигнус почему-то не хотел ее торопить, хотя мог надавить на нее. Что-то ему подсказывало, что Шарлотта сдалась бы под его напором, но он все еще контролировал себя.       — С добрым утром, — ответила она чуть хриплым ото сна голосом. — Вы смотрели, как я сплю? — спросила Шарлотта, смутившись.       — Нет, я только пришел, — ответил Сигнус, не задумываясь. Он не хотел, чтобы она знала правду, словно это был признак слабости. — Давай быстро позавтракаем, а потом нас кое-что ждет…       — Что? — тут же переспросила Шарлотта, когда Сигнус поднялся с кровати и направился к выходу.       — Увидишь, оденься попрактичней, у нас будет конная прогулка, — с кривой усмешкой промолвил он, остановившись на мгновение, после этого покинул покои, а Шарлотта прикрыла на мгновение глаза и радостно улыбнулась, не веря в собственное счастье. Наконец-то она получила то, о чем мечтала всю жизнь. Любовь. Оставалось надеяться, что она продлится долго.       Шарлотта потянулась и, зевнув, встала с кровати, после чего направилась в гардеробную, трансфигурировала из платьев одежду для верховой езды и переоделась. Она расчесала волосы, уложила их в тугую косу и поспешила в столовую, с трудом держась, чтобы не побежать, стараясь сохранять благоразумие, но чувства так пылали в душе, что усмирить их было практически невозможно.       Она вошла в столовую и увидела сидящего во главе стола Сигнуса. Он приветливо кивнул ей, и Шарлотта заметила, что он уже переоделся в костюм для верховой езды и теперь пил кофе.       — Присаживайся. — Сигнус указал на место по правую руку от себя, и она села за стол.       Они позавтракали в полной тишине, нарушаемой только стуком столовых приборов. Сразу после завтрака Сигнус и Шарлотта вышли на площадку перед домом, к которой охранники подвели двух красивых лошадей. Шарлотта, шедшая рядом с Сигнусом, окинула взглядом охрану и не заметила среди них Ивана Долохова, который обычно всюду сопровождал принца. Но сегодня он почему-то отсутствовал.       Сигнус помог Шарлотте взобраться на лошадь, после чего сам оседлал коня и направил его в сторону густого леса, прилегающего к поместью. Шарлотта последовала его примеру и, отъехав на достаточное расстояние от особняка, заметила, что охрана почему-то их не сопровождает. Девушка покосилась на расслабленного Сигнуса, который, сжимая поводья, уверенно направлял лошадь.       — Не хочешь прокатиться с ветерком? — предложил он, взглянув с ленивой ухмылкой на губах на спутницу. Та пожала плечами, после чего в ее глазах внезапно зажегся лукавый огонек.       — Не боитесь проиграть? — спросила она с ухмылкой, дерзко посмотрев в лицо принца, а тот только усмехнулся.       — Нет, — покачал головой Сигнус и улыбнулся.       Шарлотта помимо воли залюбовалась им. В темно-сером костюме для верховой езды Сигнус был очень красив, как античная статуя, его черные волосы блестели в свете солнца, а глаза поражали глубиной. А как он держался в седле? Она не могла описать словами, насколько он прекрасен. — В таком случае начнем, — ухмыльнулся Сигнус, ударив лошадь. Та с ржанием устремилась в лес, Шарлотта последовала примеру возлюбленного, но никак не могла угнаться за ним. Все-таки его конь был явно выносливее ее кобылы.       Шарлотта видела спину Сигнуса и пыталась его догнать, не обращая внимания на мелкие ветки, царапающие лицо. Ее коса растрепалась, и мелкие пряди назойливо лезли в глаза, закрывая обзор, пот стекал по спине, а от погони перехватывало дыхание. Шарлотта любила верховую езду, рождавшую в ее душе чувство полной свободы и вседозволенности. И эти ощущения действовали на нее пьяняще.       Внезапно они выехали на небольшой пролесок, и Сигнус сбавил скорость.       — Мы приехали, — промолвил он, остановив лошадь. Шарлотта наградила его недоуменным взглядом. Кругом был лес, и не наблюдалось даже малейшего признака цивилизации. Зачем они приехали сюда? Вообще, происходящее напоминало какую-то шутку, вот только Темный Принц не был склонен к юмору.       Сигнус посмотрел на нахмурившуюся Шарлотту, которая с непониманием оглядывалась по сторонам, и спешился с лошади. Его примеру последовала и сама Шарлотта. Хотя ей явно не нравилось происходящее, но она не спешила спорить с ним, держа мнение при себе, что было почти удивительным. Сигнус знал, что его избранница очень упряма и горда, что она считает, будто существует два мнения: ее и неправильное, однако в те дни, которые они прожили под одной крышей, она была удивительно кроткой и послушной, что очень настораживало.       — Идем. — Сигнус взял Шарлотту за руку и потянул ее в лесную чащу.       — Зачем мы здесь? — заинтересованно спросила она, хотя в ее голосе угадывалось волнение. Сигнус не ответил, а только усмехнулся, чтобы не портить сюрприз.       Они пошли по узкой тропинке, с двух сторон от них возвышались деревья и кустарники. Шарлотта не понимала, что происходит, она взволнованно поглядывала по сторонам, бросала полные недоумения взгляды на Сигнуса, но тот оставался абсолютно бесстрастным. Казалось, будто на его лице застыла маска безразличия.       Обычно с таким выражением на лице он бывал на приемах, но она-то видела его настоящим, без масок. Шарлотта была уверенна, что Сигнус тоже ее полюбил, его с головой выдавали глаза, в которых стремительно таял лед.       Но почему он снова стал холодным и далеким? Что она сделала не так? Зачем эта прогулка? Вопросы стремительно множились в рыжеволосой голове, а ответов все не было. Наконец лес слегка расступился, и они вышли на какую-то поляну, на которой цвели цветы самых разнообразных оттенков.       Шарлотта оглядела всю эту красоту и улыбнулась, только потом увидев на противоположном конце поляны полуразрушенное здание. Она откинула назад голову, оглядывая явно заброшенное строение. Две башни, заросшие плющом, стена, покрытая мхом и округлая крыша, напоминающая купол. Это, вне всяких сомнений, была старая часовня. Вот только зачем они прибыли именно сюда?       Шарлотта взволнованно посмотрела на абсолютно спокойного Сигнуса, который наблюдал за ее реакцией с легкой ухмылкой на губах. Кажется, ему нравилось ее замешательство.       — Зачем мы здесь? — поинтересовалась она, облизнув от волнения губу.       — Увидишь, — ответил Сигнус, после чего взял ее за руку и потянул в сторону входа в часовню. — Когда-то на этих землях располагалось родовое поместье Блэков, — начал он рассказывать тихим чарующим голосом. Они поднялись по заросшим мхом ступеням и вошли в часовню. — Но поместье сгорело в конце прошлого столетия, и на его месте возвели особняк, но, к сожалению, Блэки в нем больше не жили.       — Почему? — заинтересованно спросила Шарлотта, сжимая руку Сигнуса. Почему-то его ладонь показалась ей очень холодной.       — Во время пожара погибла леди Блэк, а сам хозяин поместья через некоторое время снова женился, на этот раз по любви, а не по расчету. Погибшая леди Блэк, безответно любившая мужа, не нашла покоя после смерти и, став призраком, преследовала новую жену супруга…       — О, как это ужасно, — вздрогнула Шарлотта, слушая Сигнуса. От его тихого голоса и рассказа стая мурашек пробежала по ее спине, и Шарлотта задрожала. Почему-то у нее появилось ощущение, что за ними следят чьи-то глаза.       — Это не вся история, — покачал головой Сигнус. — Блэки пытались изгнать призрака, но никакие методы не срабатывали, тогда хозяин вместе с новой женой покинул поместье, но призрак продолжал следовать за ними по пятам, сводя с ума леди Блэк и их маленьких детей. Спустя много лет сэру Блэку удалось заключить призрака в часовне.       — То есть мы идем проведать призрака? — нервно улыбнулась Шарлотта, которой не нравилась перспектива беседовать с призраком.       — Ты боишься? — спросил Сигнус с усмешкой. — Существует легенда, что брак, заключенный при свидетеле из другого мира, будет прочным, — проговорил он.       Шарлотта замерла, подавившись следующей фразой. Она уставилась на Сигнуса, широко распахнув глаза. На ее лице стремительно менялись эмоции, сначала непонимание, удивление и, наконец, радость.       — Б-брак? — заикаясь спросила она, с неверием глядя на спутника.       — Именно, — кивнул Сигнус, посмотрев в сторону алтаря.       Шарлотта проследила за его взглядом, и у нее подкосились колени. Пришлось опереться на руку Сигнуса. У алтаря, за специальной стойкой, стоял седовласый чиновник в темно-синей мантии в пол. Его седые волосы были аккуратно зачесаны назад, а на лице властвовала мягкая улыбка. Он взмахнул палочкой, подзывая к себе два свитка, по маневру палочки они развернулись и легли на трибуну.       На месте свидетеля стоял Иван Долохов, который приветливо улыбнулся подошедшей паре. Сигнус повел Шарлотту к алтарю, расправив плечи и подняв подбородок. Мисс Баркер шла рядом с ним, обвив рукой локоть Сигнуса и с трудом передвигала ноги, которые внезапно перестали слушаться ее.       Происходящее казалось сном. Хорошим сном, напоминающим какую-то сказку.       Наконец Сигнус остановился у алтаря и кивнул чиновнику, тот прочистил горло и начал традиционную речь, которая обычно звучала на всех свадьбах:       — Согласны ли вы, Сигнус Орион Блэк-Слизерин, взять в жены Шарлотту Белинду Баркер-Лестрейндж?       — Согласен, — уверенно изрек Сигнус, глядя на Шарлотту, у которой от внезапной радости закружилась голова. Она бестолково улыбалась, глядя в лицо любимого человека и никак не могла поверить в реальность происходящего.       — Согласны ли вы, Шарлотта Белинда Баркер-Лестрейндж, стать женой Сигнуса Ориона Блэка-Слизерина? — Чиновник выжидательно посмотрел на невесту, та только бестолково кивнула. От волнения она никак не могла совладать с голосом.       — Согласна, — прошептала Шарлотта. От переизбытка чувств в ее глазах начали собираться слезы, готовые вот-вот пролиться. Одна слезинка все-таки покатилась по щеке, но Сигнус бережно стер ее, глядя с нежностью в глаза спутницы.       — Тогда повторяйте брачную клятву, — промолвил чиновник, и счастливая пара послушно принялась повторять за ним, глядя друг другу в глаза.       Седоволосый мужчина кивнул Ивану. Тот поднес молодоженам подушечку, на которой лежали два аккуратных серебряных кольца. Они были самые обыкновенными, но на украшении Шарлотты имелся небольшой бриллиант. — Можете обменяться кольцами.       Сигнус первым взял кольцо и надел его на тонкий пальчик Шарлотты, сжав при этом ее руку. Шарлотта последовала его примеру, взяла кольцо с подушечки, но, когда начала надевать кольцо на палец Сигнуса, ее рука от волнения дрогнула, и оно выскользнуло из ее рук и, упав, с тихим звоном, покатилось по каменному полу. Шарлотта вздрогнула и посмотрела на замершего Сигнуса. Чиновник, который должен был зарегистрировать брак, тоже замер. Все знали, что значила эта примета.       — Эх, придется мне одеждой пол подмести, говорил же, нужно убраться получше, — протянул с тихим смешком Долохов, пытаясь разрядить обстановку. Кольцо отскочило под скамьи, сдвинутые к стенам, Иван направился туда, наклонился, вытащил кольцо. Он приблизился к молодоженам и, склонившись в поклоне, протянул им украшение.       — Ваше кольцо, сэр, — промолвил Иван, посмотрев в лицо Сигнуса. Шарлотта взяла кольцо из рук Долохова и надела его на палец Сигнуса.       — Объявляю вас мужем и женой, — поспешил закончить столь странную церемонию чиновник. Он протянул Сигнусу чернильницу с пером. Тот, взяв перо, обмакнул его в чернила, после чего оставил подпись на специальном бланке. Шарлотта последовала его примеру. — Поздравляю со свадьбой, господа!       Сигнус посмотрел на Шарлотту, а после, наклонившись к ней, поцеловал ее в губы. Она вздрогнула, ощутив вкус его губ, но тут же вспомнила, что они не одни, и на них смотрят. Она поспешила прервать поцелуй. Сигнус увлек Шарлотту в сторону от алтаря, к столику, на котором стояли легкие закуски и бутылка шампанского.       Сигнус открыл шампанское и разлил его по бокалам. Он не выглядел радостным и счастливым, поскольку умел держать себя в руках. Принц знал, что поступил правильно. Оставалось убедить в этом отца. Но почему-то он был уверен, Темный Лорд поймет его.       Шарлотта же закрыла лицо руками и тихо всхлипнула.       — Ну, что случилось? — ласково спросил Сигнус, приблизившись к Шарлотте.       Он держал в руках два бокала с шампанским и вручил один из них жене. Она покачала головой и, отняв руки от лица, приняла шампанское. Глаза у нее немного покраснели, и в них стояли слезы.       — Я не могу поверить, что это правда, — промолвила дрожащим голосом Шарлотта, посмотрев с мольбой в глаза новоиспеченного супруга. — Если это сон, то я не хочу просыпаться. — Она сделала глоток и поморщилась.       — Это не сон, и я тебе это докажу, — улыбнулся Сигнус, а после, наклонившись к ее уху, прошептал: — У нас впереди брачная ночь.       Шарлотта почувствовала, как у нее задрожали руки, а сердце забилось чаще. Мысль, что они теперь будут вместе навсегда, отдавалось приятной теплотой в душе, но было страшно даже представить, что сказка закончится.