Золотой жемчуг

Я пришла в сознание, когда часы показывали четыре утра, а до времени, когда я обычно встаю, оставалось еще два часа. Несмотря на это, я отлично выспалась и без труда поднялась с постели. О, господи, я заснула прямо в одежде! Очевидно же, что спать в грязной после тренировки форме — не лучшая идея, но, видимо, вечером мне было совсем не до этого. Рубашка смердела потом, рукава по локоть были испачканы землей и кровью из-за мелких царапин, и все это, разумеется, заляпало постель. «Что ж, ладно. Бывает. Не нервничай», — успокаивала я зарождающуюся злость, глубоко дыша. После того, как я зажгла свечи, и все, что подлежало стирке, было сложено на полку, я потянулась к комоду за чистой формой, и случайно заметила в зеркале темный синяк на левом боку. Все-таки он проявился, хоть вчера я и не заметила его. Это навеяло неприятные воспоминания о ссоре с Леви, а мое лицо скривилось от боли и недовольства, когда я пощупала синяк, чтобы оценить ущерб. — Чертов карлик, чтоб тебе пусто было! — прошипела я в зеркало. Минуточку, перед тем, как заснуть, я вроде бы слышала, как кто-то стучал в дверь комнаты. Уж не он ли это забыл при встрече сказать мне пару ласковых? Надеюсь, что нет. Как он мне сказал однажды? «У тебя была возможность»? Кажется, как-то так. Вот и у него было предостаточно возможностей. В конце концов, в восемь вечера это мог быть кто угодно, на Леви свет клином не сошелся. Я быстро выбросила всю постороннюю ерунду из головы и, быстро сбегав в душ и одевшись, села составлять план на сегодня, раз уж вечером этого не сделала. Итак, вчера Виктор сильно травмировался, а это значит, что какое-то время даже бумажную работу он выполнять не сможет, и я не могу на него рассчитывать. Это плохо, придется работать сверх нормы до тех пор, пока он не поправится. «Кстати, надо проведать его до начала рабочего дня», — эту фразу я подчеркнула. Помимо этого, Леви не назначил тренировку на сегодня, но надо не забыть на всякий случай спросить его об этом. И, наконец, закончить со своим чертежом, плюс проверить чертежи Талии и Виктора. За записью основных дел у меня ушло примерно полчаса, и сразу после этого я быстрым шагом направилась к лазарету. Виктор должен быть там, врач наверняка оставил его под наблюдением хотя бы на ночь. Даже если парень спит, мне необходимо было увидеть его и убедиться, что все в относительном порядке. Я обязательно поговорю с ним днем. Меня нисколько не удивила картина, увиденная мной у постели Виктора. Да, он действительно спал, а на стуле рядом с ним сидела дремлющая Талия, проведшая тут, судя по всему, всю ночь. И как только фельдшер не выгнал ее вечером? — Талия, девочка, — я положила свою руку на ее, стараясь как можно аккуратнее ее разбудить. Девушка вздрогнула и распахнула глаза. — Майор? Что вы здесь… — она немного замялась и тут же сладко зевнула, — Почему вы здесь? — Я пришла проверить, как себя чувствует Виктор. И, видимо, не зря. Пойдем, выйдем и нормально поговорим. — Да… — в коридоре Талия продолжила. — У него сломаны несколько пальцев на руке, растянут голеностоп и есть небольшое сотрясение. Но скоро все будет хорошо. — Тебе не стоило проводить тут всю ночь, дела ведь не настолько критичны. — Я не могла по-другому, — улыбнулась девушка. — Не переживайте, я в полном порядке, честное слово. — Я бы поверила тебе, если бы видела тебя впервые в жизни, — Талия действительно выглядела очень свежо, но она все равно не протянет долго после фактически бессонной ночи. — Вы сомневаетесь во мне? — в ее тоне послышалась тень обиды. — Ты, может, и заставляешь свое тело работать в обычном режиме одной силой воли, но сейчас не тот случай, когда это того стоит. Виктор жив и скоро поправится, а ты побереги себя. — Эмм, да, хорошо, — промямлила девушка, и я, конечно, опять не поверила ей. — Почему вы не пришли вчера? Я пыталась достучаться до вас, но вы не открыли мне дверь. — Так это была ты? — я почувствовала сильное облегчение и тяжело выдохнула. — День выдался нелегким, я уснула почти сразу, как только вошла в комнату. — Вы рады тому, что именно я приходила? — ее удивила моя реакция. — Не со всеми членами корпуса у меня сложились хорошие отношения, к сожалению, — усмехнулась я. — Это вы о капитане Леви сейчас? Он странно на вас косился вчера. Да и вы вели себя неестественно. — Да, я о нем. Мы повздорили с ним несколько раз, но как раз-таки вчера, он вел себя удивительно спокойно. Я не хочу разгребать эту кучу подтекстов в его поведении и вчитываться в каждый взгляд, пусть глазеет и дальше, если ему так хочется, — тут я соврала, на самом деле мне были интересны эти подтексты, иначе я не смогу его понять и сработаться с ним. — Не похоже на вас. Теперь я могу сказать, что поверила бы вам, если бы видела вас впервые в жизни, — Талия явно была обеспокоена, но говорила даже немного игриво. — О чем ты? — я попыталась прикинуться дурочкой. — Вы бы не стали пускать ситуацию на самотек, когда это становится опасно. У вас же на лбу написано, что вам не все равно. Я бы скорее поверила, что вам захочется вцепиться зубами в его горло, чтобы себя защитить. — Ладно, — я признала поражение и с улыбкой прикрыла глаза. — При нашей последней ссоре я действительно, как ты сказала, «вцепилась в его горло», а точнее, в воротник, и не зубами, а рукой. Но это не привело ни к чему хорошему, а работать с капитаном нам все равно необходимо. Поэтому я настраиваю себя на то, чтобы быть более дипломатичной с ним. — Понятно… Это правильно, майор. И… простите, что полезла не в свое дело. — Все хорошо, Талия. Я бы не рассказала, если б не хотела. А теперь иди. До завтрака есть еще час, я посижу с Виктором, пока он не проснется. — Что вы, не стоит, майор. Я поднимусь в лабораторию к началу рабочего дня, обещаю. — Это приказ. Иди. Я жду тебя сегодня после обеда, и ни минутой раньше, — сухо отчеканила я. — Единственное обещание, которое мне нужно от тебя, это обещание того, что ты поспишь эти несколько часов в своей постели. — Но майор… — Выполнять, солдат, — я была непреклонна. После секундной паузы Талия посмотрела на меня взглядом одновременно полным признательности и доверия, и ответила: — Да, майор. Обещаю, майор. Она снова зашла в палату Виктора и подошла к его постели. Я видела в каждом ее взгляде, в каждом движении то, как сильно она любит его. Девушка нежно провела кончиками пальцев ото лба к подбородку парня, и, легонько зажав его подбородок между большим и указательным пальцами, едва коснулась его губ своими. Это выглядело так… безусловно, непорочно, идеально… как чистейшее проявление любви, на которую может быть способен человек. Думаю, не каждому это бывает дано, ведь такая любовь — она словно божественный дар, который Виктор и Талия бережно хранят друг в друге уже не первый год. — Увидимся днем, — прошептала мне девушка, и на цыпочках вышла из палаты. Я села на тот самый стул, на котором Талия провела эту ночь, и попыталась оглядеть Виктора сквозь темноту. Он крепко спал на боку лицом ко мне, сложив руки на подушку рядом с головой. «Словно ангел», — подумала я, улыбаясь. Я действительно очень нежно отношусь к своим подчиненным и нисколько не соврала Виктору вчера, когда сказала ему, что они для меня подобны родным детям, пусть даже он сам нередко держится от меня на расстоянии. Больше часа я сидела у постели юноши, ожидая его пробуждения. За это время голову посетило огромное количество различных мыслей и вопросов, касающихся как непосредственно меня, так и мое окружения. Такое всегда случается, когда долго сидишь без дела. Я даже не придала значения этим размышлениям, чтобы потом самой же не мучиться в поисках ответов, как это у меня обычно бывает. Виктор открыл глаза в восьмом часу утра то ли из-за шагов, начавших доноситься из коридора, то ли из-за первых лучей солнца, заглядывающих в окно, то ли просто благодаря сформировавшемуся режиму сна. — Доброе утро, парень, — я словно проснулась вместе с ним, возвращаясь к реальности из собственного мира, — как ты себя чувствуешь? — Доброе, — Виктор приподнялся и принял сидячее положение, — голова кружится. Здоровой рукой он протер лоб от пота и тут же лег обратно. Да уж, по нему хорошо было видно, что он, мягко говоря, не в форме. — Как Талия? — спросил он, — она здорова? — С ней все в порядке, она ушла спать совсем недавно. — Недавно? — Да, часа полтора назад. Она провела с тобой всю ночь, только под утро я прогнала ее. На лице Виктора отразилось недовольство, но он не стал вслух возмущаться, слишком мало сил у него было. — Правильно. Это хорошо… — прохрипел юноша. — А вы? — А я запланировала немало дел на сегодня, и не могу сидеть тут и дальше. Набирайся сил и поправляйся скорее, — я встала со стула и поправила одеяло, подтягивая его ближе к груди Виктора. — Вечером я еще зайду тебя проведать. Я, как и обещала, дождалась его пробуждения, но теперь мне нужно было идти, ведь для меня рабочий день никто не отменял. Тем более, что вчера я очень многое не успела. — Когда меня отсюда выпустят? — лениво спросил парень. — Тебя никто не держит, ты же не в тюрьме. Но лучше тебе все-таки остаться. Талия сказала, что у тебя сотрясение, а это значит, что около недели тебе все же придется провести тут. — Ладно. Черт с ним, — он произнес фразу на тяжелом выдохе после секундной паузы. — Спи, парень. Я скажу врачу, что ты в порядке, — с этими словами я покинула палату. В Разведкорпусе служат шестеро специализированных военных врачей, но я была знакома только с Фридой Фенцель, девушкой, у которой я проходила осмотр в первый день после перевода. Вообще забавно то, что я почему-то притягиваю к себе женщин и половина моих знакомых в штабе — именно они, несмотря на то, что, например, Фрида работает одна среди мужчин. Вот и сейчас она еще не пришла на работу, а дежурил этой ночью кто-то другой. Я быстро переговорила с врачом, по виду примерным ровесником командора Смита, и поспешила, наконец, начать рабочий день. Единственное, что было для меня важно сегодня утром, это то, чтобы Виктор не был один, когда проснется, и теперь, когда задача выполнена, можно было браться за другие. Работать одной — сплошное удовольствие. Мои мысли собираются в кучу гораздо быстрее, когда вокруг меня стоит идеальная тишина. Благодаря тому, что я отпустила Талию до обеда, я избавила себя от ее задумчивого бормотания на несколько часов и благополучно справилась с чертежами до полудня. Работу ребят я решила проверить вечером, потому что сейчас у меня было много других важных дел. Скоро мы должны будем начать осмотр оружия, вернувшегося с экспедиции, и, так или иначе, организация этого мероприятия лежит на мне. Я займусь этим после обеда, а Талии поручу разобраться с бумажной работой. Ее достаточно много, но она совсем не сложная, так что я могу не переживать за качество. Я спустилась на обед ровно к его началу. С местами, как обычно, были проблемы, но среди народа я разглядела своего вчерашнего знакомого, Таддеуса Лакруа. Фрида Фенцель тоже уже пришла и стояла в очереди за своей порцией, но была окружена двумя коллегами, и наверняка она предпочтет их общество, а Теддеус сидел совсем один. Очень жаль, что знакомиться и общаться с обитателями штаба получается, по большей части, только за едой, но хотя бы эту возможность я постараюсь не проворонить. — Не возражаете, если я присяду здесь? — спросила я, когда получила обед и подошла к столу. — Эмм, нет, — Таддеус растерялся на миг, — нет, садитесь. — Спасибо, — улыбнулась я, устраиваясь напротив него. На вид мужчине было около 45 лет. На его лице уже проявились первые глубокие морщины, а в волосах — первая проседь. Немного опухшее лицо говорило о некотором пристрастии к алкоголю, но в целом он выглядел вполне свежо и статно. Он был высокого роста, больше, чем на голову выше меня, со смуглой кожей и черными волосами. Откровенно говоря, за всю свою жизнь я еще не встречала настолько чернявого человека даже среди тех, кто работает в поле. Ну, и щербинка в передних зубах, замеченная еще вчера, была его отличительной приметой. — Вчера ваш мальчишка сильно ударился, — начал он первым, — я помог отнести его к врачу, но не знаю больше ничего. Он в порядке?  — Не в полном, но все же. Думаю, что через месяц он окончательно встанет на ноги. После того, как вы ушли, капитан Леви тоже приказал сворачивать тренировку, так что вы не пропустили важных деталей. — Я знаю, — Таддеус выглядел очень обеспокоенно. — Что-то случилось? — спросила я. — Ничего особенного, — мужчина нервно заулыбался, видимо, подумав, что стоило бы ему скрыть от меня свою тревогу, — мой сын тоже немного болен, вот думаю о нем. — Не переживайте вы так, — я попыталась подобрать такие слова, которые не лезли бы в его душу и не тормошили бы ее еще больше, — ваша жена наверняка о нем позаботится. — Нет… — Таддеус помрачнел, — Не позаботится… Я явно промахнулась, нащупывая нейтральный путь ответа. — Простите, — я виновато замялась, — мы можем не говорить об этом, если вам неприятно. — Да… Вы же недавно здесь? — от сразу перевел тему. — Всего пару дней. Но пока справляемся. А вы давно служите? — Начал в 16. Уже почти тридцать лет, получается. — Тридцать лет?! Очень солидно для разведчика, — я едва не подавилась бульоном, ведь из всех тех, кто отслужил бы в Разведкорпусе полный регламентированный срок, я знала только отца Рене. — Удивлены, что я еще жив? — кисло ухмыльнулся Таддеус, — мне повезло больше, чем некоторым, это правда. Я много раз был ранен, не раз был на грани смерти, но обошлось. — Значит, вы еще нужны здесь, в этом мире. И вам наверняка есть ради кого жить, — я специально не стала называть этого «кого-то» его сыном, чтобы он снова не расстроился. — Это правда. Через год я смогу покинуть службу, и я точно сделаю это. Я не дослужился до высоких чинов, даже вы превосходите меня. Меня ничто не держит тут, и мое место — рядом с семьей. То, что ему остался год, означало, что Таддеусу 44 года. Конечно, за тридцатилетнюю выслугу предоставляется право получить увольнительную, еще и содержание в придачу, но на деле люди либо умирают к этому времени, либо служат и дальше, просто на просто привыкнув к такой жизни за столь долгий срок. В разведке, очевидно, более популярен первый вариант. — Вы взрослый человек. Если вы считаете, что нужно поступить именно так, то именно это и будет правильным. — А у вас есть семья? — Нет, к сожалению. Мама умерла уже давно, а отца я едва знала. Думаю, он еще жив, и у него есть родственники, но я очень сомневаюсь, что когда-нибудь встречусь с ними. — Жалко, — он и впрямь жалел меня. — Не стоит, я давно пережила это, — отмахнулась я. Таддеус сочувственно мне улыбнулся, а в его глазах витала фраза в духе «Ничего ты не знаешь, девица» или «Вот доживешь до моих лет…». Однако он промолчал. Я не смогу сказать, кто может быть прав среди нас двоих, и вообще может ли кто-то быть прав в принципе в семейных вопросах, поэтому я тоже решила не спорить. Мне показалось плохой идеей интересоваться родными мужчины, раз уж его сын чем-то болен, а жена по какой-то причине не с ними, и я решила спросить немного о другом. — Капитан Леви не сказал, на какой день назначена следующая тренировка, — если Таддеус знает ответ на этот вопрос, мне станет только легче, — вы знаете что-нибудь об этом? — Да, в этом месяце — трижды в неделю. — Значит, следующая состоится завтра? — Да, но в этот раз меня там не будет. И других тоже. — То есть? — Мы были нужны, чтобы капитан смог оценить ваши навыки. Теперь он справится сам. Потрясающе. Замечательно. Ничего не может быть лучше. За что мне все это вообще? Хотя, в прошлый раз даже намека на разногласие не было… Может, и впредь все будет хорошо? — У вас, я смотрю, тоже с ним проблемы, — Таддеус заметил, как я поменялась в лице после таких новостей. — Не то чтобы… Я в процессе их разрешения, — тщательно подбирая слова, простонала я. — Многие его побаиваются, вы такая не одна. Но зря, он ведь просто не общается практически ни с кем, и никому не вредит, ни с кем не ругается. Никому не вредит, говоришь? Не ругается? Сколько интересного тебе не известно, старик. Теперь уже мне стала неприятна тема для разговора. И почему все постоянно сводится к одному? Это раздражает. — Вы правы, — я изобразила на лице подобие одобрения, — я, как и все, просто страшусь неизвестного. — Это нормально, — он повелся на мою ложь, — после падения Марии никого не покидает это чувство. — А где вы были в тот день? Я знаю, что Разведкорпус тогда отправился в экспедицию из Шиганшины. — Меня не было там. Командор Шадис позволил мне прервать службу на два года, и мы с сыном жили в деревне за стеной Роза. — Насколько я знаю, такой отпуск предоставляют новоиспеченным матерям, да и разрешение командора для этого не нужно… — я поглядела на Теддеуса из-под ресниц, прося его продолжить начатую мной фразу. — Я ращу его один с самого начала. — Вот как, — теперь все встало на свои места, — мне очень жаль. — Спасибо. Я все равно счастлив и благодарен за то, что он есть. — Вы живете где-то вне штаба? — Да, в той же самой деревне. Она находится недалеко, я пропускаю ужин и возвращаюсь домой каждый день. — Понятно, — Таддеус превратился в моих глазах практически в героя, — я даже не представляю, как вы справляетесь. Но вы определенно точно — достойный отец для любого ребенка. — Надеюсь, — мужчина отвел взгляд и притих. В оставшееся обеденное время мы разговаривали о какой-то ерунде, которую потом даже вспомнить будет тяжело. Единственное, что я усвоила, это то, что сына Таддеуса зовут Фергюс и совсем скоро ему исполнится пять лет. В остальном диалог состоял из обсуждения погоды, планов на выходные, еды, поданной на обед, и прочих мелочей. За треть часа до конца отведенного времени я вышла из столовой, расслабленно напевая себе под нос какую-то песенку, и в коридоре встретила Талию, торопящуюся на обед. Хорошо, что она пришла. По крайней мере, я теперь знаю, что она проснулась. Она быстро улыбнулась мне и побежала дальше, да и я не стала ее отвлекать, тем более, что времени для нее оставалось в обрез. Чуть позже мы еще встретимся с ней в кабинете.