Золотой жемчуг

Весь следующий месяц я провела в невероятной растерянности, каждый день думая о том, что может ждать меня при встрече с отцом. В итоге, обсудив свои переживания с ближайшим окружением, я приняла решение увидеться с ним, более или менее закончив перед этим с важными рабочими аспектами. Таддеус убеждал меня ехать и не ждать ни минуты, ведь отец может умереть от своей болезни в любой момент и, по словам мужчины, я могу никогда не простить себе того, что не успела напоследок поговорить с ним. Такой же позиции придерживалась Талия. Уж этих двоих я могла бы и не спрашивать, они оба слишком сильно привязаны к своей родне, чтобы иметь какое-либо другое мнение. Но для меня семья и дети — это далеко не то, что я ставлю в жизненный приоритет, в отличие от них. Эрвин посоветовал быть очень осторожной, ввязываясь в это, и постараться достичь определенного компромисса с Бальфами, не развязывая безнадежной вражды. Он, как командор подразделения, является далеко не последней фигурой в большой игре знати, и сам без конца плетет интриги для привлечения инвестиций, поэтому его мнение было для меня приоритетным. Вместе мы написали ответное письмо в столицу, в котором спросили о всех интересующих нас деталях и наметили дату встречи на конец ноября, на что Бальф без колебаний согласился. Ханжи помогла мне поднять нехилое количество информации о личностях Дирка и Алистера. Похоже, мы и правда являемся родней. После смерти жены, Дирк сильно преуспел в одном из своих дел и решил начать новую жизнь вместе с сыном, переехав из Гермины в Митру в 833 году. Я покинула город в 831, поэтому сроки вполне сходятся. Портрет отца так же совпадает с моими смутными воспоминаниями о нем: светлые прямые волосы, аккуратно стриженная борода и мелкие черты лица. Я не очень похожа на него, общие мелочи проглядывались только где-то в районе челюсти и рта. Алистер же на рисунке выглядел вообще словно чужой. По сути, он и есть чужой, но кровь то у нас все равно общая. Черные волосы, голубые глаза и светлая, как молоко, кожа. Если он пошел в мать, то она наверняка была ослепительной красавицей, ничего не скажешь. Еще я узнала, что мой отец однажды заключил с Разведкорпусом выгодную для подразделения сделку купли-продажи земли, и штаб сейчас располагается именно на проданном им участке. Это произошло два года назад, когда власть скормила титанам четверть населения королевства, преимущественно из числа беженцев, и почти полный состав разведчиков в попытке вернуть человечеству павшую внешнюю стену Марию. Насколько я знаю, из 250 тысяч живыми вернулись не более 700 человек. Отец тогда не вмешивался в борьбу за существование остатков Разведкорпуса, но, когда суд вынес решение в их пользу, он продал им один из своих наделов внутри стены Роза почти за бесценок. Как выяснилось позже, этот жест был способом налаживания связи с признанным и возрождающимся подразделением армии, ведь войска всегда были и будут одной из ключевых сил на политической арене. Грубо говоря, он сделал командора, предшествующего Эрвину, своим должником, вот и все, а за одно и весь Разведкорпус. По его настоянию мне также пришлось согласиться на то, чтобы Леви сопровождал меня в качестве представителя подразделения во время встречи с отцом. «Я не могу отпустить тебя без защиты, присутствие нашего офицера четко покажет, что у тебя есть сильный союзник», — сказал тогда Эрвин. Я сначала обрадовалась, подумав, что он поедет со мной сам, но его фигура слишком броская и приметная для встречи, с виду пытающейся считаться семейным воссоединением. Тогда я стала просить о том, чтобы рядом со мной была Ханжи, ведь она моя подруга и тоже была в курсе подробностей моей проблемы, но и этот вариант он отверг, ссылаясь на занятость Зои после последней командировки. К тому же, сопровождающий-мужчина и выглядит более значимо, нежели женщина, и имеет большее количество физической силы, если она все-таки пригодится. Особенно, такой мужчина, как капитан Леви. Кроме Эрвина и Ханжи он был единственным, кто был посвящен в суть дела, а распространяться о письме еще кому-либо, как минимум, неразумно. Чем меньше людей знает о моих скелетах в шкафу, тем лучше для меня. В течение четырех недель выигранного времени я работала еще больше обычного и стала гораздо меньше есть, чтобы успеть закончить хотя бы с починкой приводов, из-за чего сильно похудела и совсем некстати приобрела бледный, болезненный вид. Мои ребята помогали мне, как могли, но самую сложную работу я могу доверить только себе самой. — Смотри не клюнь лицом землю, — конь Леви шел впереди моей молодой кобылки, но неведомым мне образом он понял, что я едва-едва держусь в седле. — Не беспокойся, капитан, — я весьма правдоподобно изобразила бодрость, — мы едем всего то полдня, я в порядке. — Сколько часов в сутки ты спишь? И за последние недели ты ни разу не пришла на ужин, — его слова как будто бы означали его внимание ко мне, но произносил он их с невероятным безразличием, сбивая с толку и без того уставший разум. — Я сплю не меньше твоего, уж поверь. Не он один тут умеет запоминать мелочи. Ханжи как-то обмолвилась, что и сам Леви нечасто возвращается в свою комнату на ночь, засыпая всего на два-три часа прямо в своем кресле в кабинете. Я бы долгое время в таком режиме не продержалась, это уж точно. — До ближайшей деревни еще час езды. Остановимся там на ночь в заезжем доме, — заключил он и отвернулся от меня. — Ты чего тут раскомандовался, а? — попыталась возмутиться я, но голос не послушался меня, и вышло так, что я только лениво это проговорила. — Мы можем не успеть в срок… — Если ты свалишься от истощения, я развернусь и поеду обратно в штаб, разгребай свое дерьмо сама. — Ох… — рука сама потянулась к голове, чтобы придержать ее, — ладно, мне совсем не хочется спорить. Сделаем, как ты говоришь, капитан. — Разумный выбор. — Ну, естественно, ведь за меня его сделал ты, — ехидно буркнула я. — Замолчи. Раздражаешь, — а по нему и не сказать, настолько безучастно разговаривал со мной. — Я сказала всего два слова. — Этого достаточно. — Какой же ты урод, Леви, — я не сдержала грубости, но произнесла ее сдавленным шепотом. — Взаимно. Я закатила глаза, но злиться и препираться не было никаких сил. — Ты не нанимался мне в няньки, зачем согласился сопровождать меня? Мы ведь даже не на официальном задании. Этого я действительно не понимала. Почему он всегда рядом со мной, хочу я того или нет, почему никогда не отказывает в помощи? Мы товарищи по службе, но не по духу, ему впору, наоборот, оставаться вдали от меня и моего грязного белья. — Эрвин попросил меня, — получила я короткий ответ, совсем не устроивший меня своей неполнотой. — А если он попросит встать на карачки и раздвинуть булки, ты тоже согласишься? — я решила немного подстрекнуть его самолюбие, ведь рассерженный капитан может выдать то, чего не рассказал бы, будучи спокойным. Леви — всего лишь человек, каким бы железным и мощным ни казался снаружи. Главное — не переусердствовать, в общении с ним я постоянно хожу по лезвию клинка, и пару раз уже успела порезаться. — А ты? — тут же задал он встречный вопрос. — Это уж как мне захочется, — усмехнулась я. Капитан тяжело выдохнул и затих на несколько секунд. Показалось мне или нет, но, видимо, он всеми силами выбирал слова помягче, и лицо у него было такое напряженное, словно он вот-вот обосрется. — Дура ты, Корделия, — заключил он в итоге. — Спасибо за новость, я и не знала. Выбирал-выбирал, а вышла, как обычно, какая-то недоделанная загадка. Очень тяжело общаться с ним, он только когда зол выражается исчерпывающе, а в остальном поди угадай, какой подтекст есть в его куцей фразе. — Ты плохо знаешь Эрвина, хоть в последнее время часто торчишь в его кабинете. Никто вокруг ничего тебе не должен, уж это понять у тебя должно хватить ума. — О чем ты? — Все, что ему нужно от этой поездки, это деньги. А ты на блюдце преподнесла ему возможность неплохо поиметь с твоих родственников. Поэтому Эрвин уделял тебе время, поэтому и я сейчас здесь. — Вот как, — я немного наклонила голову в задумчивости, — теперь-то все становится на свои места. — И я уже говорил тебе замолчать. Надеюсь, ты подчинишься хотя бы сейчас, когда есть пища для размышлений. — Ты так и не рассказал, почему так безропотно следуешь за командором, — почему-то я не на шутку увлеклась мотивами Леви для его действий. — Это не твое дело, — ожидаемый ответ. — От этого еще интереснее. — Если тебе нечем занять свой рот, возьми сухарь и прекрати кудахтать. — Ты же и сам ничего не делаешь, только смотришь себе вперед, от чего я тебя отвлекаю то? Я «кудахтаю» только для того, чтобы не заснуть прямо сейчас, если хочешь знать, — тут я придумала, как мне заинтересовать его, и плутовато прищурила глаза, — Знаешь, а ведь со мной может быть не так скучно, как тебе кажется, капитан. В прошлом я неплохо зарабатывала на тяге народа к искусству. — Не льсти себе, — Леви презрительно глянул на меня, — даже не называй свои кошачьи концерты искусством. — Откуда тебе знать, — я уже была готова вывести его на чистую воду, — ты ни разу на них не был. — Слышал в мастерской, — парировал он. Вот же ж! Ни за что не расколется, партизан чертов! — Это совсем другое дело, — фыркнула я, — не понравилось? — Ты не отстанешь от меня? — его голос сильно помрачнел. Теперь он начал беситься, ведь холод, сменяющий безучастие, является первым тревожным знаком, после которого следует немедленно прекратить его донимать, коли жизнь дорога. Я хорошо усвоила некоторые черты характера Леви за полтора месяца работы, что помогало мне увиливать от ссор и в нужный момент приходить к соглашениям. Несмотря ни на что, мы относительно много времени проводили вместе, то на тренировках, то в столовой, если я сидела рядом с Ханжи, то просто пересекаясь в коридорах. Думаю, нам просто надо было привыкнуть друг к другу, чтобы спокойно воспринимать особенности наших характеров и приспособиться к ним. Ну, в моем случае. Не знаю, что он думает на этот счет, но наши отношения однозначно трансформировались из неприязненных в нейтральные, как бы там ни было. — Отстану, если до сих пор хочешь. — Вот и не выноси мне мозг, — он залез во внешний карман седельной сумки, достал сухарь и бросил его мне. М-м-м! Зачесноченный! А такое слово есть вообще? Ай, да без разницы. Любая еда, приправленная с чесноком, становится съедобной, хоть гравий из-под подошвы. Вот и сухари — не исключение. — Я тебе что, ручная собачка? — хихикнула я, — выполнила команду, получи сухарик, хорошая девочка. — Нет. Это для того, чтобы ты молчала. — Ну и пожалуйста. Остаток пути до деревни я провела в думах о том, что сказал мне Леви касательно Эрвина. Для меня не было секретом то, что командор — тот еще любитель ставок и тайных делишек. В конце концов, связи являются частью его работы, без них Разведкорпус уже давно распустили бы за ненадобностью. Однако, я не смогла догадаться, что и во мне он видит средство для получения денег ради своего обожаемого подразделения. Это, конечно, вполне в его характере, но меня невероятно раздражало то, что я не сумела этого разглядеть, ослепленная зародившимися чувствами к нему. Казалось бы, я уже давно не наивная девица, но моя глупость могла довести нас с ним до серьезных разногласий в определенный момент времени. Эрвин — командор Разведкорпуса, и, если будет необходимо, он без колебаний пошлет меня на смерть, без колебаний пожертвует собой, я не должна об этом забывать, раз уж служба для него давно превратилась в высший приоритет. Не знаю даже, что было бы, успей я в него влюбиться и начать отношения. М-да. Ничему жизнь не учит глупых женщин. Мой просчет даже не обидный, нет. Просто теперь я точно знаю, что с командором нужно быть осторожнее и не забывать о том, кто он такой. Деревня, в которую мы приехали, оказалась довольно большой. Я бы даже назвала ее городком, так как внутри вовсю кипела жизнь. Уже тогда, когда Леви сказал, что в ней есть заезжий дом, которые обычно содержат при себе трактир и двор для размещения лошадей, я подумала, что это далеко не два-три домика у опушки, и мои догадки подтвердились. Хоть в чем-то сегодня я оказалась права. Устроив лошадей, мы с капитаном разошлись. Я сняла с лошадей сумки и направилась к жилым помещениям, чтобы снять комнату, а он ушел в трактир, чтобы купить нам обоим обед. Хозяйка дома оказалась любезной престарелой дамой, даже не знаю, кто за всю мою жизнь был так со мной обходителен. Она с улыбкой передала мне ключ от комнаты на двоих человек и даже попросила своего внука, мальчишку лет 13, помочь мне донести сумки до второго этажа. Стоит отметить, что, если бы не паренек, в таком состоянии мне стоило бы больших усилий поднять вещи самой. Проклятые неотесанные мужчины! Никогда не включаются головы прежде, чем они набьют свою помойку! Черт… Так… ладно… спокойно. Мне повезло встретить мальчика, все могло быть хуже. Убранство комнаты было простым и комфортным: две деревянные кровати, плотные занавески, стол, два стула и большой платяной шкаф. Едва я вошла, тело сразу же обмякло, усилием воли я доползла до постели и упала на нее, не помня себя. Как же мне хотелось спать! Я перебила аппетит тем сухарем, но все равно мне надо поесть, неизвестно, когда удастся раздобыть горячий обед в следующий раз. Неохота… Спустя примерно двадцать минут я все же отодрала свою тушу от перины, вышла из комнаты и спустилась в трактир. Леви сидел за столом в углу помещения, а официантка как раз подливала ему какой-то напиток. Без слов я села напротив него и принялась поедать заказанный им суп из гороховой крупы с картошкой и гренками в то время, пока он осушал содержимое кружки. После капитан попросил у меня ключ от комнаты и удалился, а я еще несколько минут потратила на еду и тоже поспешила догнать его. В коридоре среди комнат меня поймала та самая старушка и с важным видом спросила: — Тут один молодой человек спрашивал, где находится ваша комната, милая госпожа. И передал вам ключ от нее. — Черноволосый коротышка в форме? — мне не хотелось ей грубить, но в мыслях было только то, как бы поскорее от нее слинять. — Да, он. Это ваш сослуживец? Тогда все в порядке, — улыбнулась она и перевела взгляд на нашивку на рукаве моей куртки, — успеха Разведкорпусу и вам лично, детки. — Спасибо. Для меня важны любые добрые слова, — поблагодарила я, и старушка продолжила свой путь дальше по коридору. Когда я вошла в комнату, обнаружила, что за окном уже начало смеркаться, а Леви внутри и след простыл. Ах, ну да, он же передал мне ключи через хозяйку. От усталости голова идет кругом и совсем не соображает. Куда, интересно, он пошел? Хотя… Нет, не интересно. Я скинула с себя сапоги и улеглась в постель. Наконец-то я могу нормально поспать, надеюсь, что Леви разбудит меня завтра, а то я за себя не отвечаю. На следующий день я разлепила глаза от того, что одеяло через чур резко исчезло с моего тела. — Просыпайся, нам пора, — услышала я низкий голос. Видимо, кто-то тут уже давно пытается меня разбудить. От холода лодыжки сами подтянулись поближе к телу. — Ой… — прокряхтела я, — Сколько времени? — Семь, — быстро ответил Леви. — Утра или вечера? — Утра. Ты проспала тринадцать часов, хватит тебе. — Ой… — одной рукой я убрала волосы с лица и привстала на локтях. — И надень штаны. Вот не плевать ему? Я нащупала одеяло где-то на полу, прижала к себе и снова упала головой на подушку. — Ой… — Я заказал завтрак прямо сюда, он на столе. Ешь и выходи, пока готовлю лошадей, — сказал он прежде, чем покинуть комнату, громко хлопнув дверью. — Ой… Этот нелюдимый затворник хоть когда-нибудь вообще видел части женского тела выше колен и предплечий? Что за неадекватная реакция? Не так уж я и раздета, между прочим, это ведь обычная женская безрукавная сорочка. На столе стояла тарелка какой-то каши с куском ржаного хлеба и стакан остывшего чая. Делать нечего, надо быстро собраться в путь, чтобы к сегодняшнему вечеру уже добраться до столицы. Я собралась и поела буквально за четверть часа, и ближе к половине восьмого мы с капитаном отправились в путь. За целый день дороги мы останавливались возле забегаловок у дороги лишь пару раз и только для того, чтобы напоить лошадей. В целом, ничего страшного, я хорошо отдохнула, а поездка больше не казалась мне сущим мучением, но это не мешало ей оставаться невероятно скучной. Верхом на лошади даже не почитать книгу, а из-за Леви я не могла на ходу что-нибудь сочинять себе под нос, да и разговаривать со мной он наотрез отказывался. Единственное, что он согласился обсудить, это план нашего поведения по приезду в столицу. Если мы будем придерживаться того же темпа, то доберемся до Митры к восьми вечера, что, в принципе, очень неплохо, как раз к ужину. Отец в курсе, что я буду не одна, поэтому можно не переживать о том, где капитан будет находиться. Мне очень хотелось купить себе красивое платье, чтобы произвести должное впечатление, но на это Леви в только очередной раз обозвал меня дурой. Мол, мы специально поехали в форме, чтобы показать, что я не только дочь и сестра, но еще и представитель сильной организации. Ну и пожалуйста, нисколько даже не обидно! В общем, моя задача на сегодня — весь вечер изображать радость и слезы от встречи, но не забывать о том, на чьей я стороне. Что ж, это я могу. Мы приехали как раз в то время, на которое я рассчитывала. Дом, в котором жили мои родственники был меньше, чем я представляла себе в своих фантазиях. В нем было три этажа и напоминал он больше эдакий элегантный знойный коттедж какой-нибудь одинокой, но безумно богатой вдовы, чем обитель влиятельного аристократа. Все равно вид этого дома захватывает дух, я никогда прежде не бывала в таких. На пороге нас встречали две молоденькие горничные, холеного вида дворецкий и… Алистер. Настал мой выход на сцену этого театра абсурда, где сегодня мне предстоит сыграть главную роль. — Добрый вечер, дорогая сестра, — когда я слезла с лошади, он поцеловал мою руку, — Я чрезвычайно рад видеть тебя и твоего спутника. Этот человек выглядел в точности, как на рисунке, но при личной встрече он производил более яркое впечатление. Он очень высок и красив от природы, а простая, но безукоризненная одежда только придавала ему лоска. Волосы его были идеально причесаны, а на переносице сидели очки в тонкой и изысканной металлической оправе. Кроме того, я отметила то, что он — левша, также, как и я. Пожалуй, это и есть тот единственный наследственный признак, объединяющий нас. — Здравствуй, брат, — я слегка поклонилась в знак приветствия и уважения, — Это честь для меня быть приглашенной в ваше имение. Познакомься, мой старший сослуживец — капитан Леви, давний знакомый нашего отца. — Чувствуйте себя, как дома, капитан. Я наслышан о вас, — Алистер крепко пожал ему руку, смотря прямо в глаза. — Большое спасибо, — он выглядел не менее уверенно. — Прошу, проходите, наш дворецкий проводит вас в ваши комнаты. Отец слишком сильно недомогает, чтобы лично вас поприветствовать, но вы встретитесь с ним за ужином. Кажется, начинается все неплохо. Дворецкий предупредил, что ужин подадут через сорок минут, а значит, что у меня есть время переодеться. По такому случаю еще месяц назад я заказала для себя специальную офицерскую форму, предназначенную для официальных встреч. Рубашка этой формы была идеально белоснежной, отличалась вышитой на нагрудном кармане эмблемой Разведкорпуса и приложением в виде галстука-боло. В повседневной жизни солдаты носят белые штаны и сапоги, но брюки этой формы были темно-коричневого оттенка, а сапоги заменены на строгие универсальные туфли со шнуровкой. Помимо этого, Эрвин где-то раздобыл красивые перчатки из тонкой и гладкой кожи, на тыльной стороне которых при помощи мелкого-мелкого бисера тоже были изображены «крылья свободы». Красивая, но совершенно бесполезная как предмет солдатского гардероба безделушка может послужить только в качестве сувенира. Эти перчатки я должна преподнести в качестве подарка, чтобы соблюсти традиционный этикет. Ровно через сорок минут одна из горничных постучала в мою дверь.  — Прошу прощения, госпожа, — в комнату вошла девушка, на вид моя ровесница, — ваша семья ожидает вас в столовой. — Я готова. — Вам нужна моя помощь? На время вашего пребывания в доме, меня попросили предложить вам услуги камердинера. — Спасибо, но все в порядке. Может быть, позднее. Выйдя и закрыв за собой комнату, я решила попробовать найти с этой горничной общий язык. Кто, как не слуги, знает о самых мерзких тайнах своих хозяев. — У тебя есть имя, девушка? — Джуд, госпожа. — Рада встретить тебя, Джуд. Меня зовут Корделия… — я задумалась, какую бы фамилию ей назвать, — Айзен. — Я знаю, госпожа. Но разве ваша фамилия не Бальф? — Нет, я выросла вместе с матерью и ношу имя ее семейства. — Поняла. Простите меня, — Джуд вела себя очень смиренно, словно монашка. — Не стоит, — я дружелюбно улыбнулась ей, — мы с тобой не такие разные, как может показаться на первый взгляд. Мы носим разную форму, но так или иначе, кому-то служим. — Спасибо, госпожа, — девушка подняла на меня глаза, — вы очень добры. В столовой было очень светло и просторно, на большом длинном столе лежала белая скатерть и сервированы дорогие приборы, а за столом сидело три человека. Леви, одетый в точности, как я, Алистер, который закончил рассказывать что-то, как только я вошла, и… Стоило мне остановить взгляд на третьем участнике беседы, мое сердце упало в пятки, а язык застрял поперек горла. Я заглянула в распахнутые карие глаза и застыла подобно вековому изваянию. Это он, теперь я точно узнаю его. Это мой отец.