***
Отчитаться о том, что выход Его Высочества Клианса в город прошёл без происшествий, оказалось не сложно, но изматывающе. То, что долго – так это как принц повелел. Начальник стражи остался удовлетворён и даже отправил отдыхать, а не навесил очередное задание. Впрочем, им ещё было предписано отмечаться в лекарском крыле, так что только на это время и осталось. До сих пор о боли Руадан не думал, но, дойдя до лекаря, почувствовал, как она обрушилась на него вместе с усталостью. И тяжёлым осознанием того, что шагнул на сторону принца. После того, чему он сегодня стал свидетелем и участником, невозможно было жить, как прежде. Нельзя было предать. Комната, которую они делили когда-то вчетвером, была маленькая и прохладная – дрова явно экономили. Пустовавшая всего пару дней кровать Реми теперь была занята, но у парня, что теперь спал на ней, был другой распорядок, да и битым пока не был. Леонар и Гверн уже были тут, но выглядели не менее уставшими, чем сам Руадан. — Совсем тебя этот кровопийца вытянул, — Гверн, прищурившись, посмотрел на друга. — Видимо, над нами так изощрённо поиздеваться решили, и в следующий раз сопровождать принца отправится кто-то из нас. — Я бы и не отказался, — Леонар лежал, обнимая подушку, и любовался пылью под кроватью напротив. — Интересно понять, какой он на самом деле. Вот что ты о нём можешь сказать, Руадан? — он перевёл взгляд на друга, почти упавшего на своё привычное место. — Не знаю я, что вам сказать, — качнул головой Руадан, неожиданно для себя осознавая, что не хочет сейчас рассказывать правду: мало ли, кто услышит. — Он на кладбище к склепу пошёл. Туда, видимо, и сбежал тогда. В комнате повисла тишина. Даже обычно язвительныйГверн почему-то не нашёл слов, только мотнул головой, словно отгоняя нежеланную, но пришедшую мысль.Леонар тихо вздохнул, приоткрыл рот, но так ничего и не сказал. Руадан невесело усмехнулся. В северной части Валлоны с родителями осталась младшая сестрёнка. Она вспомнилась неуместно сейчас, но ярко: кудрявая, как мать, с яркими зелёными глазищами. Совсем не похожа на принца, но куда живее, жизнерадостнее и кажется младше, хотя ей уже тринадцать. Он опустил голову, позволяя чуть вьющимся прядям, выбившимся из короткого хвоста, скрыть лицо. У Клианса были слуги и учителя, но к отцу он ходил на кладбище и до сих пор, возможно, находил там поддержку. Но что-то пошло не так с того раза, как его хватилась королева. Неужели именно в тот день он встретил там Камиля, и между ними зародилось нечто напоминавшее дружбу. Да так, что каждый из них готов был закрыть другого от смерти. Так или иначе. — Теперь и мне интересно оказаться у него в сопровождающих, — Гверн наконец додумался до того, что мог высказать. — Только тогда об этом командиру знать не нужно ни в коем случае – не поставит же, — хмыкнул. — Тут ты прав, так есть шанс, что действительно решит поиздеваться, — Леонар бледно улыбнулся. Руадан обвёл друзей взглядом: хороши они будут, если решат быть верными принцу. Но горше – если кто-то станет изгоем среди них.***
Уже стемнело, когда Дени и Камиль подошли к дому. Не успел молодой граф определиться, хочет ли видеть друга, как дверь открылась, и в тёплом свете свечи появился отец Камиля. На его лице легко читалась тревога и удивление, когда он узнал спутника сына. — Проходите в дом, холодно, — он отступил в сторону, пропуская обоих, и Дени ничего не оставалось, как войти. Камиль поспешно обнял отца и, бросив короткое «я вас оставлю», убежал к себе. Большую часть пути он убеждал Дени, что не держит на него зла, но Клианса убивать – неправильно. Сейчас Дени и сам понимал, что это так, но теперь он вдобавок осознал, что готов был совершить, и недавняя ссора с Жаном показалась пустой и блёклой. — Я готов был убить твоего сына, — выговорил он и посмотрел в тёпло-карие глаза друга. В них отразилось неверие, и это вызвало у Дени горький смешок с оттенком безумия. — Да, ты не ослышался. Я пытался заставить стражника убить принца, угрожая Камилю. — Ты бредишь, — Жан коснулся ледяной руки друга. — Пойдём, я сделаю тебе горячего вина, ты согреешься и расскажешь всё по порядку. Рука историка оказалось достаточно крепкой, чтобы разбитый граф безропотно повиновался её силе, увлекающей в сторону кухни. Слуг там уже не было, а вот вино ещё оставалось. Даже из хороших старых запасов. Показалось диким, что Жан готов тратить хорошее вино на человека, который не так давно отказался от их дружбы, а теперь признался в настолько ужасающе низком поступке. Но он был готов тратить не только вино, но и специи, и даже свежий хлеб, чтобы напиток не ударил в голову слишком сильно. Дени почти упал на ближайший стул, уронил голову на руки и почувствовал, что его трясёт. Он угрожал ребёнку, которого знал с рождения, которому дарил подарки на праздники, играл на флейте и рассказывал придуманные на ходу истории. Он… Он начал говорить раньше, чем сделал первый глоток. О том, как встретил Камиля у ворот кладбища, как вместе с ним пошёл к могиле Мари, как они остановились у королевского склепа и как, когда к нему подошли принц и его страж, на ходу придумал чужими руками убить наследника, полукровку и тем ослабить Анну. Себе Жан вино греть не стал, да, видимо, и не собирался пить, но после первых слов Дени сделал несколько поспешных глотков. — Но вы оба живы. Ты не убил Камиля. Значит ли это, что мёртв принц? — Нет, никто не погиб, — Дени с трудом сглотнул пряный напиток и закрыл глаза, признавая, что не в силах выдержать взгляд друга. И тут его настигло следующее осознание: — Клианс был согласен… если бы за нами был сильный и достойный человек, который смог бы править Валлоной мирно и справедливо. — Принц что?.. — у Жана от изумления пропал голос, оставляя лишь тень, выдох. — Готов был согласиться на мои условия, — медленно, почти по слогам, выговорил Дени. — Умереть там ради блага Валлоны. Вот только у нас нет такого человека, как он говорил… Есть достойные, талантливые каждый в своём, но – не королевского рода. Равные между собой. Даже стражник понял, что итогом мятежа станут реки крови. Меньшие, если нас уничтожит королева. — А если бы вы достигли своего – началась бы борьба за власть. Даже среди вас, ведь кому-то ближе один достойный человек, а кому-то – другой, — Жан смотрел на друга и… жалел его. — Да, так он и сказал… — пустой кубок выскользнул из дрожавших пальцев. — Мне нечего было возразить. Зато Камиль додумался до изгнанного принца, который мог бы объединить нас в борьбе с королевой. — Камиль додумался пригласить на престол убийцу? — а казалось, что изумляться Жану уже некуда. — Я в первый момент тоже так подумал, но… мы ведь видели его, — Дени смотрел в противоположную стену, но мало что там видел. — Что, если королева просто избавилась от него таким образом? — Слышал, он обещал стать прекрасным мечником, — Жан бездумно крутил стоявший на столе кубок. — Но наследного бастарда ограждали от тесного общения с нами в том числе. Мы не знаем, каким он был на самом деле. Может, мы видели лишь придворную маску. — И все же, он валлонец. Потомок наших королей. — Когда-то мы были одним народом, Дени. Прошло примерно два тысячелетия, но… — Это легенда. Не история. — Ты никогда не отличишь человека из Монта от валлонца, если тебе не скажут, кто откуда. Разве этого не достаточно? — Мне достаточно того, что два тысячелетия нашей истории – это история войн. Нами должен править тот, кто сможет защитить свободу Валлоны. И я найду его. Жан посмотрел на друга долгим взглядом и вдруг почувствовал, что действительно потерял его. Сейчас – во второй раз. — Я не представляю себе, как найти изгнанника в Шантьё. Ты собираешься идти на смерть. — Сегодня смерть дала мне время, — губы Дени дрогнули в улыбке. — Возможно, мятеж не состоится. Ведь я потребую, чтобы меня дождались. А если они решат по-своему, это хоть тебя не коснётся. — Ты не можешь идти один, — нервным жестом Жан снял очки, и стёкла в свете свечи резко и ярко блеснули. — А ты не можешь идти со мной. Больше твоим детям не на кого рассчитывать. Спасибо за вино, у меня ещё есть время уладить этот вопрос и собраться. Дени коснулся руки друга и поднялся. — Ты безумец, Дени, — Жан поднялся следом и обнял того, кого так и не смог ни в чём обвинить и, тем более, возненавидеть. — Прощай. Но я желаю тебе вернуться. — Прощай, — Дени обнял в ответ, едва сдерживая вновь охватившую его дрожь. — Я сделаю всё, чтобы снова вас увидеть. Поцелуй за меня Николь. Закрыв за другом дверь, мужчина устало опустился прямо на пол. В его детстве жизнь казалась проще, несмотря на тень войны. А его сын встрял в дела страны. Или одного конкретного принца? Резко поднявшись, Жан направился в комнату Камиля. Мальчик сидел на широком подоконнике, обнимая себя за плечи, и пытался разглядеть что-то в опустившейся на столицу тьме. И прогнать от себя мысль, что посоветовал Дени сходить в Шантьё, поискать верной смерти. Когда дверь в комнату открылась, он даже не обернулся: кроме отца к нему некому было зайти. Жан подошёл тихо и устроился рядом с сыном. — Ты уже встречался с принцем раньше? Этот вопрос оказался неожиданным, и Камиль удивлённо посмотрел на отца, но тут же опустил голову. — Да. Мы виделись дважды. В первый раз я его разозлил, но на следующий день извинился. И он тоже. Слова Камиля падали, как снежинки на тёплую ладонь – через мгновение уже сложно было поверить в их существование. И эмоций в его голосе было примерно столько же, сколько в укрывшем Валлону снеге. — Вы на кладбище встретились? — Жан начал догадываться из того, что рассказал ему Дени, что другое места для встречи найти было трудно, и Камиль закономерно кивнул, подтверждая. — Дени рассказал тебе? — голос мальчика упал до шёпота. — Рассказал. Кто-то из вас сегодня мог погибнуть, — мужчина смотрел на сына и понимал, что тот сторонится его. — Так ведь не должно быть… — Камиль закрыл глаза, словно отгораживаясь от действительности. — Клианс не такой, как королева. Он не должен соглашаться на смерть! — повысив голос, он впился в отца отчаянным взглядом. — Я бы в жизни не поверил, что он согласился, — Жан качнул головой. — Но верю и тебе, и Дени. Никто не должен напрасно гибнуть. — А я… Дени в Шантьё отправил, — выдохнул мальчик и снова закрыл глаза. В тусклом свете одной свечи стало видно, как из-под его ресниц скатилось две слезы. — Он сам пошёл, — Жан поднялся и, подойдя к сыну, заключил его в объятия. — И вполне может вернуться. Один или с изгнанным принцем, который успешно минует стражу, а сам по себе окажется хорошим человеком. Так может быть, Камиль, даже если слишком похоже на сказку. Камиль обнял отца в ответ и тихо обронил: — Я боюсь верить в такую сказку…***
Когда Клианс пришёл на урок, Валентин сразу уловил неладное, хотя принц выглядел и вёл себя, как обычно. Но чем дальше, тем заметнее становился румянец на бледных щеках и своеобразный блеск в глазах мальчика. Вчера говорили о том, что он отпросился у королевы на прогулку и получил разрешение и стражника в качестве охраны. По всему выходило, что на улице они пробыли слишком долго. — Выше Высочество, вы хорошо себя чувствуете? — Валентин говорил искренне, прекрасно зная, как выглядит начинающаяся болезнь. — Да. Мы можем продолжать, — кивнул в ответ Клианс, старательно выводя буквы. Но чем больше он старался, тем заметнее была их неровность. Продержавшись ещё одну написанную принцем строку, Валентин прикоснулся тыльной стороной ладони ко лбу принца, отчего мальчик заметно вздрогнул. — У вас жар, мы не можем продолжать. — У вас руки вечно холодные, продолжаем, — парировал Клианс, упрямо выводя очередное слово. — Хорошо, продолжайте выполнять задание, а я сейчас вернусь, — Валентин не стал слушать возражения и покинул комнату. В первую очередь он спустился на кухню и взял там горячий ягодный отвар, сказав, что для себя, а потом зашёл к себе. Достав лекарства, замер над ними. Сейчас был идеальный момент, чтобы начать исполнять то, что приказал Дитрих. Получится даже быстрее, ведь принц уже ослаблен болезнью, и никому в голову не придёт, что лекарство могло быть ядом. Так легко и просто. — Клианс, я знаю, как выглядит болезнь, — Валентин вернулся в комнату для занятий и подал принцу кубок с горячим питьём. — Но, поверь мне, знаю и то, как скрыть её от других и быстро излечить. Принц взглянул Валентину в глаза, словно увидел его впервые. И ведь действительно – раньше подручный Дитриха никогда не звал его просто по имени. И не предлагал что-либо скрывать от окружающих. — Даже Маркус не заметит? — осторожно уточнил Клианс. — Маркус… может, но не обязательно. Можно ведь попытаться сказать, что всё в порядке, — по губам Валентина пробежала улыбка. — Пей, пока не остыло. Клианс помедлил лишь мгновение, затем взял кубок и в несколько больших глотков выпил его содержимое. Клюквенный вкус скрыл ожидаемую горечь лекарства, и мальчик невольно улыбнулся.