Легенда королей. Дорогами Севера

      Леонар перешагнул порог покоев принца и замер у стены. Покинувший это место Гверн выглядел задумчивым и неуловимо весёлым. В нагретом воздухе постепенно таял аромат еды, в трёхсвечнике на столе свечи сгорели почти полностью, но никто не спешил их менять и тушить. Его Высочество стоял у кровати, явно решаясь раздеться и лечь, но отвлёкся на смену стражи. Кивнул, как обычно кивали в знак приветствия, мимолётно улыбнулся – словно привиделось в игре недостаточного света и большого количества теней. Внешне он был яростной смесью отца и матери, но каков внутри – сложно было сказать. Его извинениям хотелось верить, и Леонар поддался этому желанию без оглядки. И вот прекрасная возможность убедиться, что не зря. Была бы.       Клианс глубоко вздохнул и торопливо сменил обычную одежду на ночное. Холодно в комнате не было, и поспешность эта казалась странной, но вот принц пошатнулся, но сделал вид, что всё в порядке, и скрылся за тяжёлым пологом. Ни слова.       Взгляд стражника скользнул по комнате, что не выглядела обжитой.       — Не стойте всю ночь, — вдруг раздалось из-за полога. — Выберите себе любое удобное место, — снова глухая тишина. — Доброй ночи.       Показалось, что принц собирался с силами, чтобы заговорить. Повинуясь порыву, Леонар подошёл к пологу и аккуратно отвёл край его в сторону. Мальчик лежал с закрытыми глазами и неровно дышал. Это было до странного похоже на борьбу со сном, когда выталкиваешь воздух из груди усилием воли, не позволяя дыханию замедлиться. Бледная кожа принца едва светилась в темноте. Впервые в жизни Леонар растерялся, и в этот миг Клианс открыл глаза. Они казались почти чёрными, в глубине полыхнул страх, и мальчик резко сел.       — Простите, в этой комнате нет нормальной мебели, чтобы вы провели ночь, — проговорил принц почти без голоса, не глядя на стражника.       — Есть… — растерянность никуда не делась. Леонар смотрел на Его Высочество и пытался понять, что с ним творится.       — Нет… нет…       Клианс рванулся прочь с кровати, налетев на не ожидавшего такого стражника. Вздрогнул, отшатнулся в сторону и потерял равновесие. В последний момент опомнившийся Леонар не дал ему упасть, прижав к себе, и почувствовал, как мальчика колотит крупная дрожь.       — Вы вспомнили ту ночь? — Леонар понял, что от посетившей его догадки и у самого голос пропал.       Принц напряжённо замер в его руках.       — Я не должен… не имею права…       Услышав это, Леонар одним движением усадил принца на кровать, а сам опустился на одно колено, чтобы было удобнее заглянуть в его глаза. И ужаснулся стеклянному, полному ужаса взгляду.       — Это в прошлом, — получилось совершенно неубедительно, ведь спина до сих пор болела, до сих пор пытался назвать четвёртого в их комнате «Реми», но сейчас ему не было больно находиться рядом с принцем.       Больно было видеть его таким.       Клианс не верил. Это чувствовалось в его зажатой позе затравленного зверя, в его дыхании и никуда не девшейся дрожи. Ком подступил к горлу.       — Я вам верю, верю, что не хотели такого, что не допустили бы, если бы могли, — шёпотом.       — Мог! Я был там, рядом, за соседней дверью, и даже не попытался!       Леонар утратил дар речи. До сих пор он считал, что принц провёл ту ночь в своих покоях, и только утром узнал о том, что из-за него кого-то наказали, но оказалось, что этот ребёнок был совсем рядом, в северной камере. И слышал всё. И думает, что мог помешать.       — Не могли, — Леонар взял холодные руки принца в свои. — Даже если бы попытались, могло стать хуже. Здесь имеют значение только слова королевы.       Клианс вздрогнул, но взгляд его прояснился.       — Это правда? — шёпотом.       — Правда, — смотрел в глаза. — Я сталкивался уже с этим. Не нужно было, чтобы и вы это проверили, и так слишком… — запнулся, качнул головой.       — Это… — выдохом сорвалось с губ принца, и он едва не рухнул с кровати.       Вновь поймав мальчика, Леонар бережно уложил его в постель и укрыл одеялом. Немного подумал и, наплевав на все писанные и неписанные правила, устроился рядом. Защищать от кошмара, что случился наяву, а теперь возвращался.       Проснулся Леонар на рассвете и не сразу вспомнил, где находится и почему настолько непривычно. А потом осознал, что рядом с ним, отчаянно прижавшись и уткнувшись в плечо, спит наследник престола Валлоны. Действительность оказалась невероятнее самых смелых мечтаний. Вчерашний вечер вспомнился очень ярко: никто из них четверых не знал, что принц тоже был наказан, да ещё и таким образом. Всего лишь за то, что покинул дворец без ведома королевы. Но ведь и для стражи не было прописано, что они не должны были выпускать наследника одного за пределы дворца. Всё время им вдалбливали в голову, что они должны защищать королеву от врагов, что могут проникнуть во дворец, а относительно её сына раньше вообще распоряжений отдельных не было. Словно его самого не было вовсе. И эта почти не жилая комната…       — Неужели она совсем не любит собственного ребёнка? — едва слышно, посмотрев на жавшегося к нему мальчика.       Одно было несомненно – кто бы ни вошёл утром в комнату, такую картину застать не мог, поэтому Леонар попытался осторожно подняться, не разбудив Клианса. Не вышло. Принц резко сел и впился взглядом в стражника, ещё сидевшего на краю кровати.       — Вы…       Леонар замер, ожидая чего угодно, и не имея ни малейшего представления, какой может быть реакция этого ребёнка на случившееся. Клианс моргнул, тихо выдохнул, видимо, вспоминая минувший вечер, и на его лице изобразилось крайнее смущение.       — Спасибо… — он опустил взгляд.       — Не за что ведь, — Леонар и сам растерялся.       — Есть, — вздохнул мальчик, явно пытаясь взять себя в руки. — Я правда думал, что мог бы помочь, если бы не испугался. И ночью… слишком давно… — осёкся, мотнул головой.       — Слишком давно вы были совсем один? — осторожно высказал догадку стражник и увидел, как принц совсем опустил голову в ответ на эти слова.       И, как наяву, перед глазами встала картина из времени начала его знакомства с Реми. Младший, забитый постоянными упрёками отчима, поставленный не на своё место, парень тогда отчаянно скрывал то, как ему тяжело. Давился слезами, прятал за улыбкой боль от одиночества и тоску, изо всех сил старался не показать то, что его заставляли считать слабостью. А потом… потом они втроём не оставили ему выбора, подтолкнули открыться им, и смогли отогреть и несколько лет успешно защищать.       Реми они уберечь не смогли. Но если принц тоже нуждается в том, чтобы кто-то его отогрел и защищал – не по долгу службы и не из страха наказания? Если… риск очень велик, но Леонар понял, что сейчас готов рискнуть даже собственной жизнью.       Он обнял мальчика и провёл по тёмным шелковистым волосам.       — Я не хочу для вас такого холодного одиночества. И верю, что вы сможете всё исправить.       Прошло несколько тягостно долгих мгновений, прежде чем напряжённое тело Клианса расслабилось, и он зашёлся в тихих рыданиях, выпуская, возможно, всё то, что накопилось за последние не только дни, но и годы.       — Моя верность с вами, Клианс, — осознание, что именно за слова это были, пришло только тогда, когда они уже прозвучали.       Принц легонько вздрогнул и медленно отстранился, заглянув в глаза:       — Вы ведь сейчас… поняли, что сказали?       — Да. И не намерен отказываться, — Леонар прямо встретил взгляд и улыбнулся.       — Только смерть освободит нас, — и Клианс вновь уткнулся в плечо стражника.       

***

      Руадан и Гверн заканчивали одеваться, когда вернулся Фернан – их четвёртый сосед по комнате. Он сменился после ночи, последние часы которой были то ли на внешних воротах, то ли на периметре, и выглядел замёрзшим и злым. Губы его беззвучно шевелились, резкие движения, которыми он сбрасывал одежду, были неточными, и это раздражало его ещё больше. Слишком мало прошло времени, чтобы нормально познакомиться, но таким друзья видели его впервые.       — Да как они могли!.. — всё-таки не сдержал в себе Фернан отчаянный возглас и повернулся к Гверну и Руадану. — Вот вы. Вы же были несправедливо и жестоко наказаны.       В ответ на эти слова Руадан бросил на него насторожённый взгляд, а Гверн – сделал вид, что не услышал.       — Вы ведь согласитесь со мной, что поднять мятеж – единственный выход сейчас? А эти треклятые аристократы решили остановить подготовку минимум до весны, — говорил Фернан достаточно тихо, опасаясь быть услышанным через дверь, но был явно уверен, что здесь его поддержат.       Гверн замер и перевёл на парня взгляд. Встрёпанный вид и лихорадочно блестевшие глаза говорили о том, что головой Фернан сейчас пользовался в последнюю очередь, но затянувшаяся тишина в ответ на его тираду подтолкнула его к размышлениям.       Стремительно побледнев, он пошатнулся, на ощупь поймал бортик кровати, но всё равно не удержался и сел на её край. Во взгляде серо-зелёных глаз воцарились отчаяние и ужас перед тем, что его может ждать дальше.       Друзья переглянулись между собой, ещё немного помолчали, и Руаданвышел – сменить Леонара нужно было вовремя. Во избежание. Фернан обречённо закрыл глаза.       — Сейчас за мной придут, да? — голос упал до сиплого шёпота.       — Ты это сейчас серьёзно про мятеж? — спросил в ответ Гверн, сделав пару шагов к нему.       — Я ничего больше не скажу. Ни вам, ни кому бы то ни было. Ни под какими пытками.       — Думаю, ты не вполне понимаешь, о чём говоришь – здесь умеют объяснять и спрашивать. Но нас никто не слышит.       — Да-да, а твой друг не пошёл меня сдавать, — нервно усмехнулся Фернан.       — Мой друг пошёл на свой сегодняшний пост, а у меня ещё есть немного времени разобраться, что за ахинею ты несёшь, — недовольно поморщился Гверн.       — Лучше я умру, — отвернулся Фернан.       — Ослы – и те сговорчивее! Ты сейчас прокололся, понадеявшись на то, что мы обижены на несправедливое наказание? Отвечай, иначе умереть можешь гораздо быстрее, чем рассчитываешь.       Гверн потянул из уже пристёгнутых ножен меч. Фернан сжался, занавесившись недлинными пепельного оттенка волосами.       — Хорошо. Давай ты меня убьёшь и скажешь, что я сам. Да я и вправду сам могу, — медленно проговорил он.       — Так. Ладно. Рассказывать буду я, — Гверн качнул головой. — В Валлоне готовился мятеж против нынешней власти, который охватывал людей разных сословий и достатка. После того, как нас наказали, ты рассчитывал на то, что сможешь переманить нас на вашу сторону, но не успел – почему-то подготовку свернули. Вот только выдержки у тебя не хватило перенести эту новость, и ты брякнул нам свежие впечатления, надеясь на поддержку. А когда не получил то, что ожидал, испугался до полусмерти и не придумал ничего лучшего, как свести счёты с жизнью раньше, чем тебя начнут допрашивать. Где я не прав?       — Разве ты на моём месте поступил бы иначе? — Фернан всё же поднял взгляд.       — У меня закончилось время на переливания из сита в сито, поэтому давай ты сейчас позавтракаешь, успокоишься и ляжешь спать, а вечером мы вернёмся к этому разговору. Поверь, продолжим мы его не в камере. Договорились? Больше глупостей не натворишь?       Парень немного помолчал, глубоко вздохнул и согласно кивнул.              Поев, Фернан понял, что поступить так, как сказал ему Гверн, он не может. Из той ситуации, в которую он себя по глупости поставил со своими соседями по комнате, было только два выхода с их стороны: либо они поддерживают его и переходят на сторону мятежников, пусть даже отложенного мятежа, либо сообщают командиру стражи, и арест – дело решённое, а им даже награда может достаться. То, о чём говорил Гверн, было ни тем и ни другим. Могло ли это быть пониманием, участием и сочувствием? Желанием помочь выпутаться… Сумасшедшие. Эти двое определённо сумасшедшие, если, едва оправившись от одного наказания, готовы нарваться на нечто более страшное, связавшись с ним.       Фернан достал тонкий кинжал. Что ж, если они хотят помочь, то пусть помогут его семье, когда его самого не станет. Они додумаются. А подставлять их под то, как в тюремных застенках узнают нужное, он отчаянно не хотел. Стоило занести руку для удара, как сердце забилось быстро и отчаянно до боли. Фернан прикусил губу, стараясь привести себя в чувства. Он и так мало чем может помочь делу избавления родины от захватчицы – кроме него в замке ещё только трое сочувствующих мятежникам, но где они окажутся, когда придёт время, предвидеть невозможно. Ничего важного в нём нет, но он знает несколько имён, которые ни в коем случае не должны прозвучать. И Люсьен ничего не знает о его чувствах, потому что ей ни к чему эта опасность. Так, может, хоть вздохнёт на похоронах, даже если не любит.       Миг, когда вновь занесённую руку перехватили, стал для Фернана абсолютной неожиданностью, и он выпустил кинжал.       — С ума сошёл? — голос Леонара звучал сквозь шум в ушах, и Фернан обернулся, чтобы убедиться, что это он. — Зачем?       — Затем, что хочу исправить роковую ошибку, а сделать это можно только так, — слова давались с трудом.       — Исправлять что-то можно, только пока жив, — негромко ответил Леонар, отпуская. — Хоть с принца нашего пример возьми.       — Что?.. — глаза Фернана стали, как два блюдца.       — Ты слышал, больше повторять не буду.       Леонар отошёл и принялся раздеваться.       — Тебя ведь наказали из-за него…       — А ты и без наказания ночью на улице мёрз, по долгу службы.       — Это не одно и то же!       — Да как тебе сказать. Очень похоже.       — Ты на стороне королевы? Тебя всё устраивает? — Фернан чувствовал, что снова теряет голову и говорит лишнее, но ничего не мог с собой поделать.       — Я не буду отвечать на твой вопрос, — Леонар вздохнул и прилёг.       Спать не хотелось, но полежать была возможность, и отказываться от неё не стоило.       Фернан растерянно стоял посреди комнаты и смотрел на упавший кинжал. Жить, чтоб исправить? Рискнуть. Вдруг получится.       — Спасибо, — поднял оружие и вернул его на место, а сам рухнул на кровать и почти сразу провалился в сон без сновидений.       

***

      По пустынным коридорам дворца гуляли неприятные сквозняки, но в сердце Фернана было не менее пусто и холодно. Чем ближе он подходил к нужной двери, тем труднее было ему сделать следующий шаг. Когда Гверн едва не рухнул прямо на пол, стоило закрыться двери их комнаты, не было сомнений, что согласие подменить его в эту ночь – единственно правильный ответ на просьбу. Да только дежурство было в личных покоях принца. Сдавать назад гордость не позволила, но как выдержать эту ночь и не стать убийцей наследника, Фернан пока не представлял. И это вместо обещанного разговора о том, как он роковым образом проговорился о своей причастности к готовящемуся мятежу.       Сердце гулко стучало в висках, словно ручка двери была ничем не безопаснее занесённого днём кинжала. Но дверь открылась ему навстречу – Руадан, видимо, сам услышал его шаги. Удивления не показал, коротко кивнул и вышел, молча подтолкнув Фернана внутрь. Принца в комнате не было, но слышался плеск воды из-за второй двери. Молодой человек замер у стены и поклялся себе не смотреть на сына Анны и выдержать эту ночь без резких слов и непоправимых действий.       — Доброй ночи, — догнало его, как неожиданный удар на тренировке. — Выходит, при мне будут вообще все по очереди?       Лёгкие шаги приблизились, и испытующий взгляд заставил посмотреть на вышедшего из купальни мальчика. К горлу подкатил комок давно взлелеянной ненависти.       — Нельзя же над одними и теми же издеваться, — сорвалось раньше, чем подумал о последствиях. Снова. Да что сегодня за день? Сейчас его точно прикажут наказать, и вместо помощи Гверну он на него ещё беду навлечёт. — Простите, Ваше Высочество.       Фернан опустился на одно колено и низко склонил голову. Тишина в комнате подёрнулась такой тоской, что казалось – её можно взять в руки. Он не смог сдержать данное самому себе слово через несколько минут после принятого решения.       — Как вас зовут? — голос принца прозвучал устало и – неужели? – обречённо.       — Фернан. Прошу простить меня за резкие слова.       — Они ведь не просто так были сказаны. В чём их причина?       Сквозняк оттеснил тепло камина, выхолодил горячность. Может, и не зря предводители мятежа остановили подготовку, если одна мысль о том, что сейчас накажут не только его, но и совершенно невиновного, заставляет валяться в ногах у десятилетки. А последствия провалившегося восстания могут задеть очень и очень многих.       — Гверну плохо, он попросил меня его подменить. А я позволил себе лишнее. Теперь обоих ждёт…       — Что с ним? — не дал ему договорить Клианс, рухнув рядом.       — Не знаю, он с дневной вернулся бледным и без сил… — от неожиданности Фернан поднял голову и взглянул в полные ужаса глаза принца. — Ваше Высочество, вы…       Клианс закрыл лицо руками.       — Это когда-нибудь закончится?.. — он медленно выдохнул, потом глубоко вздохнул и поднялся. — Мы сейчас же идём к нему.       Схватив из шкафа первый попавшийся плащ, принц покинул комнату. Фернану ничего не осталось, как последовать за ним. В голове запоздало мелькнула мысль, что до жилых комнат стражи нужно идти через улицу, а мальчик так и остался в лёгкой обуви.       — Позвольте, — стражник подхватил наследника на руки, не давая ему идти по снегу: и не тяжёлый вовсе, но замер, сжался весь.       До нужной комнаты почти бежал, без стука толкнул дверь.       Увидев, как принц с ногами забрался на кровать, а Гверн обнимает его и, улыбаясь, тихо говорит что-то успокаивающее, Фернан без сил соскользнул на пол, опершись спиной о закрытую дверь.